Мечников. Клятва лекаря

Глава 9

Родители Андрея и Сони Бахмутовых замерли в ужасе, осознав, что только что пришедший в их дом лекарь, проломив собой стену, упал на диван между ними.

— Алексей Александрович! — воскликнул Бахмутов-старший. — Что с вами? Что случилось?

Я аккуратно подвигал плечами и поясницей. Обошлось, позвоночник не сломал. Отделался ушибами.

— Я и сам пока не понял, что произошло, — поднимаясь на ноги, произнёс я. — Какая-то сила оттолкнула меня от вашей дочери.

Громко топая, в гостиную вбежал Андрей. Через щель в стене я заметил, что испуганная Соня спряталась с головой под одеяло. Солдат взглянул на меня, убедился, что со мной всё в порядке, а затем произнёс:

— Отец, у Сони, кажется, произошла инициация.

— Что-что? — вздрогнул мужчина. — Но этого быть не может!

Инициация? Кажется, помню… В книгах по лекарскому делу говорилось об этом явлении. Это момент, когда у будущего мага впервые пробуждаются его способности. Видимо, Соня Бахмутова случайно шарахнула по мне магической волной. Уверен, она сделала это не специально. Видимо, девушка ещё не научилась контролировать свою силу.

Андрей с отцом хотели было зайти в комнату Сони, но я их остановил.

— Подождите, господа, — попросил я. — Не спешите. С инициацией сможете разобраться позже. Для начала мне всё-таки нужно её осмотреть.

— А что, если она ещё раз тебя ударит? — насторожился Андрей.

— На этот раз буду аккуратен, — ответил я. — У меня есть подозрения, что эта инициация и предшествовавший ей летаргический сон взаимосвязаны.

— Какой-какой сон? — переспросил меня Андрей.

— То состояние, в котором ранее была Соня. Вы ведь не подумали всерьёз, что я её с того света достал? — пояснил я. — Она спала, очень крепко. Так крепко, что определить: жива она или нет, было практически невозможно.

— Вообще, если рассуждать в русле логики Алексея Александровича… — задумался старший Бахмутов. — Возможно, её организм так отреагировал на инициацию. В нашей семье магия уже почти умерла. Она не должна была у неё проявиться!

А вот это — интересное замечание.

Я неспешно пошагал к Соне, пытаясь переварить полученную информацию. Если учитывать то, что мне уже удалось узнать о строении магической системы, можно легко прикинуть, из-за чего Соня так пострадала.

У всех магов, кроме лекарей, есть магические ядра — центр системы. От него по всему телу отходят каналы, которые транспортируют ману. И если эти каналы у девушки слабо развиты, они могли выбросить слишком большое количество магической энергии в её тело. Произошла перегрузка, из-за которой мозг Сони ослабил свою активность.

Это можно сравнить с гиперволемией — состоянием, когда в сосудах человека оказывается слишком много жидкости, и они испытывают мощнейшую перегрузку. Такое бывает при сердечной недостаточности или заболеваниях почек.

Мир магический, а структуры тела работают точно так же, даже мана-каналы.

— Соня, вылези из-под одеяла, пожалуйста, — попросил девушку я. — Мне нужно твой осмотр закончить.

— Не хочу, — пробурчала она из своего укрытия. — Я боюсь, что снова вам наврежу.

— Силы тебя пока что не слушаются? — поинтересовался я.

— Не знаю, она первый раз из меня вырвалась, — призналась девушка.

— Должно быть, ты просто переволновалась, — предположил я. — Успокойся, тебя никто не обидит. Я лишь послушаю твои лёгкие с сердцем, задам несколько вопросов, а затем уйду. Меня можешь не бояться.

— Это ведь вы спасли меня тогда? — прошептала она, приподняв одеяла над одним глазом.

— Да, это я потрудился.

Она вновь укуталась в одеяло и в отчаянии простонала:

— Значит, вы видели меня голой!

Вот нашла же о чём переживать!

— Соня, я — лекарь. Я голых мужчин и женщин почти каждый день вижу, — ответил я. — Меня этим уже и не удивить. Можешь мне не верить, но я уже совсем ничего не помню. Тем более, в подвале амбулатории было темно. Выбирайся, мне ведь к другим больным ещё нужно сходить. Давай не будем затягивать, хорошо?

Соня Бахмутова выдержала короткую паузу, но всё же выбралась из-под одеяла. Красная, как рак.

— Давай, чтобы тебя не смущать и магию твою лишний раз не провоцировать, я послушаю тебя через ночнушку, идёт?

Девушка кивнула.

Я вновь приложил головку фонендоскопа к её груди и дал команду — дышать.

И в этот момент в комнате вновь поднялись магические вибрации. Однако в комнату влетел Андрей, махнул рукой и тем самым подавил зарождение очередного удара.

— Дыхание, Алексей, — бросил мне Андрей. — Она дыханием бьёт. Поэтому тебя в прошлый раз и отнесло. Я тоже так умею, это наша семейная магия воздуха. Только я должен был стать последним, в ком пробудился этот дар.

— Мне не дышать? — задрожала Соня. — Совсем? Я не хочу ещё кому-нибудь навредить.

— Успокойся, я контролирую твою силу, — сказал ей брат. — Алексей, продолжай осмотр.

Я быстро проверил лёгкие, а затем выслушал тоны сердца. Всё работало превосходно. Только в бронхах дыхание уж больно сильно ускорялось, но я связал это с магическим влиянием.

— Всё, Сонь, один штрих остался… — произнёс я, и достал из сумки неврологический молоточек.

Девушка взвизгнула, но я вовремя отскочил в сторону, и ударная волна пролетела мимо меня по той же траектории, что и в первый раз. Правда, теперь уже пострадал диван. Он пролетел через всю гостиную и разбился в щепки о дальнюю стену.

— Тише! — воскликнул я. — Ты чего кричишь?

— Зачем вам молоток⁈ — испугалась она.

— Это инструмент, — рассмеялся я. — Не беспокойся, бить им тебя не буду. Лишь легонько ударю по коленкам. Больно не будет — обещаю.

Я аккуратно постучал по сухожильям под коленями и отметил для себя, что рефлексы у Сони сохранены. Каждый удар заставлял ногу слегка подскочить — так, как и должно быть.

Это явление было связано со сложной нейронной дугой. Раздражение сухожилий вынуждало сократиться бедренные мышцы, из-за чего и поднималась нога.

— С ней всё в порядке, — заключил я, закончив осмотр. — Все симптомы, которые ранее вызвал летаргический сон, уже исчезли.

— Только у нас теперь новая проблема, — вздохнул Андрей. — Раз у Сони пробудилась магия, её нужно вести в Саратов, регистрировать в бюро стихийных магов. А у меня поезд через два часа. Придётся отцу везти, а ходит он плохо. Ему ноги на войне повредило.

— Неправда! — воскликнул отец. — Я могу поехать. И поеду! Мы не станем нарушать закон и скрывать Соню от бюро.

— Подожди, Андрей, — произнёс я. — Вообще-то, у меня есть мысль, как можно упростить задачу. Если доверите мне Соню, я смогу отвезти её в Саратов в эту пятницу.

— Да нет, Алексей, ты уже и так слишком много для нашей семьи сделал… — махнул рукой Бахмутов.

— Мне не сложно, я в любом случае туда поеду с Ильёй Синициным, регистрировать свои изобретения. Заодно завезём Соню в бюро. А потом она вернётся в Хопёрск вместе с нами.

Андрей улыбнулся и положил руку на моё плечо.

— И снова ты меня выручаешь. Ты прав, от такого предложения я отказаться не могу, — заключил он.

Андрей неоднозначно посмотрел на своего отца, и сомнения исчезли с лица пожилого мужчины. После того, как я спас Соню от летаргии, вся семья стала доверять мне.

И я не собирался разрушать сложившееся доверие. Тем более, эта поездка хороший повод, чтобы заглянуть в бюро магии.

— Спасибо вам, Алексей Александрович, заходите в гости! — сказал старший Бахмутов. — Мы всегда будем вам рады.

— Я зайду в пятницу рано утром, — сказал я. — Проследите, чтобы Соня уже была готова к отъезду. Если возникнут проблемы, я живу на Полевой, в сорок третьем доме. Понадобится помощь — приходите. Пока Андрея не будет, можете обращаться ко мне.

— Пойдём, я тебя провожу, — сказал солдат, следуя за мной к выходу из дома. — Мне всё равно продуктов с собой взять надо. До твоей амбулатории как раз по пути.

Когда мы с Андреем отдалились от дома Бахмутовых, я спросил:

— Слушай, может быть, я лезу не в своё дело, но мне интересно — что имел в виду твой отец?

— Ты это о чём?

— О вашей родовой магии. Почему она умирает?

— Ох, дружище, да тут и рассказывать особо нечего, — вздохнул он. — Обратил, наверное, внимание, какой у нас обветшалый дом, да? Понимаешь, что дворяне так не живут?

— У меня были мысли об этом. Со стороны может показаться, что вы простолюдины, уж прости за прямоту. Но ведь магии в таких семьях не бывает.

— Верно говоришь, Алексей, не бывает, — кивнул Бахмутов. — Наш род обнищал ещё четыре поколения назад. Прадед уехал из Саратова в Хопёрск, поскольку больше не мог содержать ни своё поместье, ни слуг. И магии у него не было. Исчезла из-за того, что его потомки слишком часто заключали браки с простолюдинами.

— Но у тебя-то магия есть, — подметил я. — И у Сони пробудилась.

— Обычно, когда магия в семье исчезает, потом наступает короткий период её чередования в поколениях, — объяснил Андрей. — К примеру, у моего деда она появилась, а у отца нет. Потом появилась у меня. И то — в семнадцать лет. Обычно в таком поколении ядра передаются только одному ребёнку. Но почему-то так вышло, что и Соне досталось немного. А, судя по тому, как она своим голосом пол дома снесла, может быть, ей и больше досталось.

Хопёрск прямо-таки обитель изгнанников и ослабевших дворян. Бахмутовы, Рокотов, мы с дядей. Да и большая часть моих коллег лекарей — это пятые-десятые сыновья баронов и графов, которые отцам оказались попросту не нужны.

Одна большая магическая свалка.

Мы добрались до перекрёстка, откуда виднелись одновременно и городской базар, и амбулатория.

— Ну что, Алексей, пора прощаться, — грустно улыбнулся Андрей. — Рад, что наши судьбы пересеклись тогда в поезде «Санкт-Петербург — Астрахань». Кто знает, может быть, ещё увидимся!

— Увидимся, конечно, — ответил я, пожимая руку Андрею. — Я пока из Хопёрска уезжать не собираюсь.

— Неужто он так тебе понравился? — удивился Бахмутов. — Я-то коплю деньги, чтобы всю семью отсюда в столицу перевезти. Городок мирный, но это только на первый взгляд. Ты уже и сам понял, сколько опасностей он в себе таит.

— С этим не поспоришь! — усмехнулся я. — А ты, Андрей, береги себя. Следи за лёгкими и, если снова попадёшь на фронт, не подставляйся под удар. Не забывай, что у тебя здесь семья.

Прощаться с Бахмутовым было горько. Он стал первым человеком, с которым мне удалось завязать дружбу в этом мире. А мир этот чертовски опасен. Андрей отправляется на войну, а я остаюсь в Хопёрске, внутри которого зреют свои маленькие войны.

И если сперва я немного скептически относился к нашей дружбе, то сейчас она стала настоящей. Мы многое вместе пережили, и не осталось поводов друг в друге сомневаться.

Вернувшись в амбулаторию, я принял ещё нескольких пациентов, после чего дошёл до кабинета Синицына.

— О! — воскликнул Илья. — А я уж думал, что господин Мечников про меня забыл!

— Забудешь тебя! — усмехнулся я. — Ну что, Илья Андреевич, готовы отдохнуть в эту пятницу?

Синицын взволнованно почесал свой длинный ус.

— На кутёж зовёшь? — прошептал он. — А девки будут?

— Несомненно! — ответил я. — Целая куча. В Саратове их, думаю, немало.

Синицын нахмурился, осознав, что я над ним шучу.

— А если серьёзно, Илья, я выбил нам обоим отгул в эту пятницу. Поедем в Саратов, патент регистрировать, — заключил я.

— Да что ж ты сразу-то не сказал⁈ — воскликнул он. — Это даже лучше, чем Хопёрский кутёж. Мы можем на все выходные в Саратове остаться — праздновать регистрацию патента!

— А вот это вряд ли. Вынужден разрушить твои планы, — произнёс я. — С нами поедет сестра моего друга. Нужно будет забросить её в бюро стихийных магов — инициацию зарегистрировать.

Синицын тут же забыл про свои планы и подбежал ко мне.

— Девушка? Маг? Да ещё и стихийница? Хорошенькая?

Синицын лез ко мне с вопросами так плотно, что мне начало казаться, будто его усы вот-вот выколют мне глаза.

— Да успокойся ты, донжуан! — оттолкнул Илью я. — Слышал же, что я сказал? Сестра друга. Молодая, пугливая. Даже не думай к ней приставать!

— Да что ж такое! — вздохнул Синицын. — Ни праздника, ни прекрасных дам… Мне что-то думается, что наш с тобой союз — это что-то совсем уж скучное.

— Зато прибыльное и народу полезное, — отметил я.

— Верно говоришь! А где деньги — там и дамы! — заключил для себя Синицын. — Чертежи только взять с собой не забудь.

— Какие чертежи? — не понял я.

— Алексей, ты чего? — выпучил глаза Илья. — Не знаешь, как регистрируется патент?

— Я первый раз этим занимаюсь. Разумеется, мне это пока не известно.

— Тогда у тебя всего несколько дней, чтобы всё подготовить! — воскликнул Синицын. — Смотри, в Саратов нужно будет взять сами изобретения, чертежи для каждого из них и немного рублёв — пошлину оплатить. Но насчёт денег я тебе всё разъясню, об этом можешь не беспокоиться. А вот чертежи лучше заготовь, чтобы нам не пришлось потом ещё раз ехать в Саратов.

— Алексей Александрович! — тяжело выдохнул влетевший в кабинет Василий Ионович Решетов. — Я ж вас везде ищу! Забыли? Я вам там целое ведро пирожков принёс. И ещё одну вещицу, как и обещал.

— Не забыл, Василий Ионович, закружился совсем, — улыбнулся я. — Сейчас подойду!

— А мне пирожки перепадут? — крикнул вслед старику Илья.

— А вы на них пока не заработали, Илья Андреевич! Трудитесь лучше! — буркнул Решетов.

— Не переживай, я с тобой поделюсь, — рассмеялся я и последовал за Василием Ионовичем.

Старик не обманул. В его кабинете стояло огромное жестяное ведро, до краёв заполненное пирожками. Вот это я понимаю — Клавдия расстаралась! Да тут килограммов пятнадцать — не меньше.

— Вы как это до работы дотащили⁈ — воскликнул я. — Василий Ионович, вам же нельзя такие тяжести таскать!

— Да не беспокойтесь, Алексей Александрович, мне соседушка помог за пару пирожков, — усмехнулся он.

— Как себя Клавдия чувствует? Вы сосуды её расширяете, как я и объяснял? — уточнил я.

— Клавдия порхает, словно бабочка! — пропел Решетов, забавно взмахнув руками. — Я вашу технику усвоил. Очень помогает. Если честно, даже на себе испробовал! Раньше я очки свои терял постоянно, а теперь точно помню, где и когда их оставил!

— Рад, что смог помочь, — ответил я.

Ни с чем не сравнимое чувство — видеть человека, которому помогла твоя магия. Ой… Забавно, даже в мыслях я уже использую слово «магия», а не «лечение». Видимо, уже привыкаю к этому миру, проникаюсь им, как родным.

— А теперь самое главное, Алексей Александрович, — прошептал Решетов, опасливо озираясь по сторонам. — Вот, держите!

Он быстро высунул из-под пальто свёрток и протянул его мне.

— Спрячьте в сумку! Никому не показывайте! — приказал он.

— Это — та самая книга? — поинтересовался я, засовывая подарок под инструменты.

— Да-да, — кивнул старик. — Но вы её лучше никому не показывайте. Это редчайший экземпляр. Таких во всей Российской Империи едва ли пять штук наберётся. Сразу скажу, читается она сложно. Не на русском языке она написана.

— На латыни? — предположил я.

— Именно, — кивнул он. — Этот текст был написан самим Асклепием — древнейшим лекарем. Прародителем нашего с вами дела.

Странно, а в моём мире Асклепий считался греческим богом медицины, а не живым человеком.

— Разумеется, я передал вам копию. Оригинал давно утерян, но и отсюда вы сможете извлечь немало полезной информации, — сказал Решетов. — Я смог осилить только четверть книги. Остальная мне не далась.

— Не хватило знания латыни? — поинтересовался я.

— Если бы… — вздохнул он. — Скоро сами поймёте. Учтите, эта книга стоит дороже, чем дом нашего барона. Но я даю её вам, потому что верю и знаю, что вы не станете её продавать. Не таким человеком вы мне кажетесь.

— Можете даже не сомневаться, Василий Ионович, я использую её по прямому назначению, — пообещал я.

Главное Синицыну её не показывать. А то он сразу же заведёт песню о том, как мы купим себе дом в Санкт-Петербурге, продав эту книгу знающему коллекционеру.

— Это очень ценный подарок, Василий Ионович, спасибо вам большое.

Я поднял ведро с пирожками, которое из-за своего веса никак не хотело отрываться от земли, и побрёл домой. Теперь вопрос завтраков и ужинов решён на неделю вперёд! Хорошо, что дом вернул местную версию холодильника. Не придётся поспешно сжирать пятнадцать килограммов пирожков.

Я занёс свою «добычу» домой, сложил в холодильник, а сразу после этого вернулся в город, чтобы приобрести несколько холстов бумаги и чернил. Бумага в этой эпохе оказалась дорогой. Чудной народ — эти маги! Производство алюминия и резины они смогли наладить с помощью колдовства, а бумагу, похоже, до сих пор делают по старинке.

Из планов на сегодня осталось только проведать Катю, а затем приступить к подготовке чертежей.

— Здравствуй, Алексей! Проходи! — обрадовалась Катя, когда я вошёл в их съёмную квартиру. — Ты вовремя, тут твой дядя как раз письмо прислал.

Пока Катя заваривала чай, я прошёл в спальню и осмотрел маленького Серёжу. Мальчик настойчиво бил маленькими ладошками по висящим над ним деревянным игрушкам.

— Да тебя, парень, похоже, никакой некромант не проймёт, — усмехнулся я. — Как чувствуешь себя, двоюродный братец?

Серёжа схватил меня за указательный палец и громко рассмеялся.

— Вижу, у малыша сегодня хорошее настроение! — крикнул я Кате.

— У него и не бывает плохого. Чудо, а не ребёнок! — сказала она. — Никогда не плачет. Даже когда ударил себя по лбу деревянной лошадкой — нахмурился, но слёз не пустил.

— Настоящий мужчина растёт! — ответил я, а затем прошёл на кухню, где лежало дядино письмо.

Олег сообщил, что уже приступил к работе. Лечит заключённых, его там уважают и даже не думают обижать. В письме дядя описал всего две проблемы. Больных людей в колонии очень уж много — зашивается. Едва успевает их принимать. И вторая — приболел, простудился, когда бегал между домами, в которых обитали заключённые.

В целом, пока что никаких дурных новостей. Значит, Рокотов действительно не спешит подбираться ко мне. Уверен, что он уже знает о появившемся в Садах лекаре. Если бы он захотел, давно бы заявился к моему дяде со своими условиями.

Мы с Катей выпили чаю, после чего я, наконец, вернулся домой. И первым делом уселся за чертежи. Изобразить на бумаге суть своих изобретений оказалось не так уж и просто. Одно дело — неврологический молоточек, и совсем другое — тонометр, который я собрал с помощью лекарской магии.

Хорошо, что я купил больше листов, чем нужно. Несколько пришлось забраковать после неудачных попыток.

Наконец, я наловчился, и процесс пошёл в гору. И в этот момент с потолка на лист с почти что готовым чертежом фонендоскопа упала большая капля.

— Это ещё что такое… — прошептал я. — Токс?

Я поднял голову, но Токса на потолке не обнаружил. Клещ, судя по шуму, резвился в подвале. Странно, а по консистенции упавшая жидкость чем-то похожа на его яд. Зеленоватая, вязкая, словно сопли у больного с бактериальным ринитом.

Стоп… А что если…

Я, забыв о чертежах, вскочил из-за стола, зажёг свою магическую лампу и принялся осматривать дом. Слизь с потолка падала в нескольких комнатах.

Это — не протечка. Сам потолок сочится этой дрянью.

Но слизь была не единственной странностью. В доме поменялось кое-что ещё. Я почувствовал, как в некоторых комнатах становится теплее. Однако печь я ещё не зажигал, поскольку снаружи была плюсовая температура и я комфортно чувствовал себя в своём повседневном костюме.

На меня снизошло озарение.

Я понял, как работает проклятье этого дома. Теперь всё точно сходится. Когда я приехал в Хопёрск, фундамент дома постоянно проваливался с одной стороны, стены покрывались щелями, открывая доступ дождевой воде. Но всё это происходило лишь с одной стороны. Другая половина дома была без повреждений.

А затем, когда дяде переломали кости бандиты Кособокова, дом рухнул.

Чёрт меня подери, да это здание ведь связано со здоровьем Олега Мечникова!

Фундамент проседает из-за его больной ноги. Дырявые стены, падающие потолки, муравьи — всё это признаки его больного организма. Он ведь сто процентов посадил себе желудок, печень и почки своими зельями!

Когда рёбра дяди залечили, дом снова собрался. А теперь, когда он простудился, с потолка сочится слизь, а в некоторых комнатах поднимается температура воздуха.

Вот и новая задача появилась. Когда поедем в Саратов, нужно поискать проклинателя. Я объясню знающему специалисту ситуацию и, возможно, ему удастся как-то нам помочь.

Мои размышления прервал стук в дверь. На часах был уже первый час ночи. Странно, ведь в последний раз в это время ко мне заходил Сухоруков. Не нравится мне это. Вряд ли кто-то добрый решил навестить меня посреди ночи.

Однако, когда я заготовил обратный виток и распахнул дверь, напряжение во мне спало. Снаружи оказался художник Анатолий Васильевич Шацкий.

— Анатолий Васильевич? — удивился я. — Что-то стряслось?

— Простите за поздний визит, господин Мечников, — пытаясь отдышаться, произнёс он. — Вы не забыли о нашем уговоре? Я поставляю ингредиенты для зелий, а вы делаете мне перчатки.

— Конечно, с чего бы я должен это забыть? Но ведь до поставки ещё несколько дней?

— Нет, Алексей Александрович, поставщик уже здесь. И он хочет говорить лично с вами. Прямо сейчас. Если не встретитесь с ним — он уедет.