Мечников. Клятва лекаря

Глава 7

После всех произошедших на этой неделе событий барон Елин был последним, с кем я хотел бы провести вечер. Хуже был бы только восставший из мёртвых патологоанатом Сухоруков.

— Знаете, Иннокентий Сергеевич, а мне бы хотелось воздержаться от совместной поездки с вами, — заявил я. — Учитывая, что вы лишили меня адвоката, а барон Мансуров спровоцировал меня на дуэль, у меня закрадывается подозрение, что вы меня в этой карете прирезать собрались.

А если учесть, что Елин заполучил кольцо, то он запросто может установить на меня огненную печать. И тогда я сам стану зависимым от силы этого артефакта.

— Не мелите чепухи, Алексей Александрович, — вздохнул барон. — Убивать я вас не намерен. Как раз наоборот, я хотел бы заключить с вами союз. Обещаю, я объясню своё поведение, как только мы приедем в наш особняк.

— Господин Мечников, — обратилась ко мне Анна Елина. — Честное слово, отец вам не лжёт. Вы можете мне довериться. Уж мне-то можете, правда?

— Анна, не разговаривай с ним, — буркнул Мансуров, но его замечание проигнорировали вообще все присутствующие.

Может быть, это и рискованный ход, но словам Анны я верю. Учитывая все наши предыдущие разговоры, она не создаёт впечатление вероломной дамы. А «дам» я повидал много, уж более-менее научился разбираться в их характерах.

Да и, если уж на то пошло, мне действительно хочется поставить точку в этом многостороннем противостоянии. Я желаю, чтобы от меня все отстали и позволили продвигать лекарское дело. Все эти интриги между дворянами меня совсем не интересуют, пока я не вижу в них выгоды или опасности для себя.

А опасностью тут как раз и попахивает.

— Ладно, барон, но только из уважения к вашей дочери, — согласился я и забрался в карету.

Елин поморщился, стерпев оскорбление, ведь этой фразой я сказал, что больше ни к кому из них уважения не испытываю. Карета тронулась, и сидящий рядом со мной Владимир Мансуров изобразил обиженную гримасу, после чего и вовсе отвернулся от меня.

А Иннокентий Сергеевич Елин тем временем начал наш разговор:

— В первую очередь, Алексей Александрович, я хочу уточнить один момент. Мне хочется, чтобы в мой дом мы вошли… Ну, уж не друзьями, но, по крайней мере, и не врагами!

— Это можно устроить, — кивнул я. — Только для начала вам придётся объяснить мне два момента. И первый — с какой стати вы лишили меня адвоката?

— Кстати, уж простите, что отвечаю вопросом на вопрос, но откуда вы это узнали? Поймите, я не отрицаю! Да, это правда был я. Мне хочется быть честным с вами. Но кто же умудрился слить информацию? Неужто кто-то из моих людей? — забеспокоился он.

Нет уж, Илью Синицына я сдавать не стану. Пока что это один из самых верных людей, которых я встречал в Хопёрске. Если не учитывать Андрея Бахмутова.

— Имя своего информатора не назову, но могу гарантировать вам, что он не из ваших людей, — ответил я.

— Ладно, — вздохнул барон. — Послушайте, Алексей Александрович, буду откровенен. Мне было страшно. Кособоков поставил огненную печать на меня, судью, старшего городничего и ещё нескольких людей, у которых есть хоть какая-то крупица власти. Я был под гнётом магии его гадкого артефакта пять лет. Я боялся, что вы можете повторить то, что он уже однажды сделал с Хопёрском. Ведь фактически вам перешла его власть. Его самопровозглашённый титул. Я не знал, что вы за человек. И до сих пор не знаю, хоть дочь моя о вас и хорошо отзывается. Причём перед этим вы фактически разрушили помолвку между Анной и бароном Мансуровым, которую я так долго планировал. Поэтому я и решил, что лучший способ — посадить вас за решётку.

Если следовать этой логике, я даже могу понять его мотивацию. Ведь мой образ перед судом предстал перед Хопёрцами совсем в ином свете. Подлый лекарь-некромант, который плюс ко всему заполучил огненное кольцо.

— Кстати, раз помолвка расторгнута, то что в этой карете делает он? — спросил я, кивнув на Мансурова.

— Я решил, что с меня достаточно войн на этой земле. Поэтому мне захотелось примирить все стороны. Да, помолвка расторгнута, но всё же я не желаю, чтобы родственники барона Мансурова пришли в мой город, чтобы найти и убить вас.

Странно, но Владимир молчал. Игнорировал это заявление, будто ему и вовсе нечего было сказать на эту тему. Хотя, скорее всего, в данном случае молчание было знаком согласия. Он не отрицал, что хотел натравить на меня свою семью и их связи. Думаю, так стоит интерпретировать его поведение.

— Что ж, Иннокентий Сергеевич, вижу, мы уже подъезжаем к вашему дому, — подметил я. — Поэтому скажу за себя. Хоть мне и неприятно всё, что вы сделали, но я могу понять ваше поведение, а потому готов заключить мир. То же касается и Владимира Аркадьевича Мансурова. Моё противостояние с ним завершилось тогда, когда закончилась наша дуэль. Но один вопрос к вам у меня всё же остался.

— Задавайте, — пожал плечами барон Елин.

— Почему вы похитили кольцо? Почему не встретились со мной сразу так же, как сегодня? — спросил я.

Барон побледнел.

— А вот эту тему мы обсудим за ужином, — произнёс он.

Мы вышли из кареты уже на территории особняка Елиных. Он располагался на юге Хопёрска, а потому от него шла своя узкая дорога к маршруту, что вёл в Саратов.

Немногочисленные стражники занимали свои позиции у ворот и главного входа. Для особняка барона их было слишком уж мало. Как я понял, это Кособоков заставил Иннокентия Елина сократить военную силу.

Барон провёл нас через фойе в просторную гостиную. Где-то вдалеке мелькнула женщина в шикарном платье. Судя по всему, это была супруга барона. Но идти к нам она не спешила. Похоже, Елин запретил ей присутствовать на этом собрании.

Но Анна всё же села с нами. Из-за неё возник мой конфликт с Мансуровым, поэтому логично предположить, что её участие нам тоже понадобится.

— Я думаю, никто из вас не против, если мы сначала поужинаем, а уже потом приступим к беседе? — предложил барон Елин. — На голодный желудок мы вряд ли придём к хорошим умозаключениям.

Никто из присутствующих Елину ничего не ответил. А потому рыжебородый мужчина молча приступил к трапезе. У меня в животе уже давно начало урчать. После выселения Кати и Олега я готовить себе ничего толком не успевал. Лишь перехватывал фрукты и выпечку в лавках на улице, когда появлялась такая возможность.

Вслед за мной к ужину приступила Анна, и последним это сделал Мансуров. Видимо, не захотел быть белой вороной.

— Итак, — нарушил тишину барон, когда гости закончили трапезу. — Возвращаясь к вашему вопросу, Алексей Александрович. Почему вы решили, что это я забрал огненное кольцо? Судья Устинов поделился с вами своими личными переживаниями?

— А кто, если не вы, мог это сделать? — ответил я. — Полиция подчиняется вам. Значит, только по вашей указке кто-то из городовых мог его умыкнуть.

— Но, представьте себе, я такого приказа им не давал, — заявил Елин. — Сначала я подумал, что вам каким-то образом удалось его забрать. Однако позже Устинов поговорил со мной. Спросил, не я ли забрал кольцо. А потом сказал, что и вы беспокоились о том же.

А вот это уже совсем паршиво. Получается, что кольца нет ни у меня, ни у него. Тогда кто же его забрал? Вряд ли Елин пытается ввести меня в заблуждение. Он выглядит напуганным. Такие эмоции сложно изобразить. Он правда не знает, где находится огненное кольцо.

— Без вас всё было отлично, Мечников, — встрял в наш разговор Мансуров. — Никто никого не беспокоил, не убивал. Всё шло, как по маслу!

— Да что вы? — усмехнулся я. — Всего-навсего наш барон был в заложниках у Кособокова!

— Моя семья избавилась бы от Кособокова, если бы ты не разрушил мой потенциальный брак! — рявкнул Мансуров.

— Алексей Александрович всё сделал правильно. Да я бы скорее в Хопре утопилась, чем вышла за вас замуж! — заявил Анна Елина.

— Анна! — закричал Иннокентий Сергеевич. — Прекрати! Ты не можешь так разговаривать с…

— Он оскорблял меня, считал своей собственностью — и это ещё до брака! — воскликнула девушка. — И ты считаешь, что я должна с ним вежливо разговаривать, отец? Зачем ты привёл его сюда? Он только провоцирует всех на ссору.

— Что ж, если вам настолько неприятна моя компания — я уйду, — резко вскочил Мансуров. — Только не думайте, что после этого у Хопёрска не возникнет проблем. Семью мою, значит, боитесь? И не зря это делаете, Иннокентий Сергеевич. Мой отец вас по стенке размажет после всех этих унижений.

— Собрались уходить — так валите же отсюда поскорее, — посоветовал я Мансурову, неспешно попивая красное сухое вино. — К чему эти сцены?

У Владимира аж волосы на голове дыбом встали. Казалось, что он сейчас выгнется, как озлобленный кот, и бросится царапать мне лицо.

— А с вами, Мечников, я ещё разберусь, — бросил он и собрался направиться к выходу из дома.

Однако в этот момент в гостиную влетели стражники, заливая кровью шикарные ковры особняка. Сначала я подумал, что ранены они. Но всё оказалось совсем не так. Бойцы держали на руках чьё-то тело.

— Иннокентий Сергеевич! Ваш сын! Ваш сын! — прокричал один из них. — Павел потерял слишком много крови.

— Грифон всемогущий… — прошептал барон Елин и тут же бросился к рыжеволосому парню, чья белая рубашка стала багровой от множества ран.

— Что с ним случилось⁈ — прокричал Иннокентий Сергеевич.

— Мы не знаем! — ответил стражник. — Клянёмся вам, господин, он приполз к воротам сам. Одному Грифону известно, сколько он так полз. Там… Там из леса тянется целая полоса крови!

Я выскочил из-за стола и присел рядом с Павлом Елиным. Кожа молодого человека и так была бледной от природы, как у большинства рыжих людей, но теперь она стала белее мела.

— Он потерял слишком много крови, — произнёс я. — Мы рискуем его не спасти.

Учитывая, что в этом мире нет никаких способов влить ему плазму крови или эритроцитарную взвесь — остаётся полагаться только на лекарскую магию. Но и она не всесильна!

— Владимир Аркадьевич, прошу, помогите Мечникову! — взмолился Елин. — Может, вместе вы ещё сможете его спасти. Может, ещё не поздно…

— Моя практика в Хопёрске окончена, — хмыкнул Мансуров. — Я сегодня же возвращаюсь в Саратов. На похороны Павла не зовите. Видно, доигрался, малец.

Стражники в ярости преградили путь Мансурову, но Елин, стиснув зубы, поднял руку, приказав им отступить.

— Пусть уходит, — произнёс он. — И чтобы больше ни один Мансуров в моём доме не появлялся! Плевать, барон он или граф! — рявкнул вслед Владимиру Елин.

Ох какими же проблемами это чревато… Я ещё не разобрался, является ли Елин вассалом Мансуровых или нет. Но если это так — у Иннокентия Сергеевича очень большие проблемы.

Но это — их проблемы. А мне сейчас нужно спасать раненного.

— Всем отойти от него! — велел я. — Не толпитесь, вы мешаете мне и забираете драгоценный для него воздух.

Анна за моей спиной заплакала и прижалась к отцу.

— Алексей Александрович, — прошептал барон Елин. — А вы сможете ему помочь?

— Попытаюсь, раны серьёзные, — ответил я. — У вас есть семейный лекарь? Мне бы не помешала его помощь.

— Нет, — помотал головой барон. — Кособоков запретил нам нанимать лекарей.

Обстоятельства всё накаляются. Мне придётся вытаскивать парня с того света в одиночку. Главное, чтобы меня в очередной раз не прозвали некромантом.

Я разорвал рубашку на парне и обнаружил, что в его животе две колотые раны. Грудь рассечена — не слишком глубоко, но всё же из этой раны тоже вышло немало крови.

Судя по глубине ран, повреждены внутренние органы. Однако ни одно из раневых отверстий не находится в проекции печени или поджелудочной железы. Ему порубили кишечник. Сначала придётся восстановить его, а уже после — затягивать остальные раны.

Правда, всё это бесполезно, если учесть, сколько он уже потерял крови. Парень — не жилец. Если, конечно, я не придумаю другой способ его спасти.

Я положил правую руку на его живот и отдал приказ магии — восстанавливать стенки повреждённого кишечника. Левой рукой рванул в сумку и извлёк оттуда тонометр. Затем натянул манжету на плечо парня и начал нагнетать воздух. Давление мне удалось услышать с большим трудом.

Там не больше шестидесяти на сорок. Он умирает. Стремительно.

Моя магия перестала действовать, но мана в витке ещё оставалась. Значит, первую задачу она уже выполнила — кишечник в порядке. Осталось залечить оставшиеся открытые раны — с этим всё намного проще.

К моменту, когда все источники кровотечения стянулись, я уже потратил половину чаши. Но это ещё не всё. Хоть ранений больше нет, Павел Елин может умереть от двух других причин. Первая — перитонит. В брюшную полость точно попала инфекция. А значит, здесь придётся отработать обратным витком.

Я ударил по его животу убийственной магией левой ладони, тем самым стерев все микроорганизмы. Антисептическая магия расходует много энергии, но, по крайней мере, в лекарской чаше у меня ещё остался небольшой запас.

— Алексей Александрович, вы закончили? — аккуратно спросил Елин.

Всё это время Иннокентий Сергеевич приближался ко мне — всё ближе и ближе. Боялся, что упустит момент, когда его сына спасать будет уже поздно.

— Не торопите меня, господин Елин, — попросил я. — Раны я заживил. Но у него слишком мало крови.

Точно! Я могу рискнуть и высвободить депо… И не только… Правда, хватит ли мне на это энергии?

Вот сейчас и узнаем. Какие бы отношения ни были у меня с бароном, но сын его ни в чём не виноват. Если у меня есть хотя бы один шанс спасти его — я это сделаю.

Я должен высвободить депо крови. Резервы клеток хранятся в печени и селезёнке. Начну с них, а потом попробую ещё один трюк.

Магия получила команду. Павел Елин вздрогнул, изогнулся всем телом, испытав сильную боль.

— Паша! — крикнула Анна, заливаясь слезами.

— Он умирает? — трясущимися губами промолвил Елин.

— Нет! — крикнул я. — Помолчите оба! Не мешайте, иначе магия сорвётся.

Болевой синдром возник из-за напряжения органов. Сразу большое количество элементов крови вырвалось в кровоток. Капсулы печени и селезёнки, в которых содержатся нервные окончания, напряглись, раздулись. Поэтому эта боль показалась Павлу даже более сильной, чем та, которую принесли раны.

Наконец-то я услышал дыхание. Оно было и до этого, но уловить его, не имея медицинского образования, было практически невозможно. Услышав вздох сына, кажется, даже барон заплакал.

Слёзы счастья? Рано. Ещё рано. Он всё ещё может умереть от постгеморрагической анемии — от потери крови.

Резервов печени и селезёнки недостаточно. У меня осталось ещё немного маны. Попробую-ка я повлиять на костный мозг. Заставлю его увеличить производство клеток крови. Поскольку структура этого органа мне хорошо известна, я смогу грамотно дать ему команды.

Заставить центр кроветворения работать на полную мощность.

И как только я это сделал, всей моей мане пришёл конец. Эритроциты, тромбоциты и лейкоциты полетели в кровь. Я был уверен, что смог вытащить Павла из тяжёлой анемии. Даже никакие анализы не нужны. Но восстанавливаться он будет ещё очень долго. Зато останется живым.

— Всё, — коротко сказал я и поднялся. — Жить будет.

Моё тело зашаталось так, будто у меня самого развилась ишемия головного мозга. Кто-то из стражников попытался поймать меня за руку, но я отбросил её и, превозмогая слабость, упёрся в стену.

— Не надо, я сам, — прошептал я. — Просто сильно устал.

— Я же говорила, отец! — воскликнула Анна. — Если бы Владимир Мансуров остался, вдвоём с Алексеем Александровичем, им бы удалось справиться без лишних усилий! Он — подлый выродок! Посмотри, до чего довёл себя господин Мечников, чтобы спасти нашего Пашу!

— Успокойся, Анна, — тихо сказал барон, присаживаясь рядом с сыном. — Я уже всё понял. Жаль только, что понял так поздно.

— Ему нужно больше пить, — произнёс я, рухнув на стул. — Вместе с кровью он потерял и жидкость. Теперь ему поможет только постельный режим, чистый воздух и хорошее питание. Больше мяса.

Барон медленно поднял взгляд на меня. Посмотрел прямо в мои глаза. Долго. Не моргая. А затем произнёс:

— Я благодарен вам от всей души, господин Мечников. Простите меня за все неудобства, которые я учинил. Отныне и навсегда можете считать меня своим союзником.

Я лишь молча кивнул. Ответить барону мне было нечего. Я лишь сделал свою работу, как и всегда. Хотелось поправить его и напомнить, что я — никакой не господин. Нет у меня титула. Но ему и так это известно. Хочется — пусть называет.

Раздался громкий крик.

Павел Елин резко вскочил, но затем схватился за живот и снова рухнул на пол.

— Тише-тише, Паша, тише, — попросила его Анна. — Всё хорошо. Ты дома. Тебя осмотрел лекарь!

Несколько минут Павел лишь встревоженно озирался по сторонам. Будто боялся, что его вновь атакуют.

— Кто это сделал с тобой⁈ — проревел барон. — Паша, отвечай! Я утоплю этих ублюдков! Нет… Я заставлю их помучиться перед смертью!

— Отец… — простонал Павел. — Прости меня за всё.

Сначала я подумал, что молодой человек бредит. Такое возможно после потери большого объёма крови. Всё-таки мозг в такой ситуации отказывает первым.

Но это был не бред. Скорее момент откровения из-за страха умереть в любую секунду.

— За что мне тебя прощать, сынок? — спросил Иннокентий Сергеевич. — Да, в последнее время мы много ссорились — это правда. Но всё это — мелочи. Сущие пустяки! Главное, что ты жив.

— Нет, отец, ты не понимаешь, — прохрипел Павел. — Я… Прости, я действовал на эмоциях. Последний наш спор взбесил меня и я… Это я подкупил городовых. Я забрал огненное кольцо.

На этот раз барон Елин побледнел чуть ли не сильнее, чем его сын.

— Зачем оно тебе понадобилось? — прошептал Иннокентий Сергеевич.

— Я хотел доказать, что сильнее тебя. Хотел проучить тебя этим чёртовым кольцом! — всхлипнул Павел. — Но ничего не вышло…

— Так где кольцо сейчас, Паша⁈ — крикнул барон, попутно ощупывая карманы сына. — Где оно?

— Рокотов, — произнёс Павел.

И эта фамилия заставила барона отпрянуть от тела сына.

— Люди Рокотова тоже пришли за кольцом. Поняли, что оно у меня… — просипел Павел. — Это они меня так изрезали. Теперь артефакт у них. За это и прошу прощения, отец. Я… Всех подвёл…

Павел потерял сознание. На этот раз, наплевав на все указания, супруга барона Елина выскочила из соседней комнаты и упала рядом с сыном.

Я набрался сил и подскочил к телу Павла снова. Тонометр показал сто десять на шестьдесят.

— Давление хорошее, — сказал я. — Он уснул, не переживайте. Это нормально. Лучше скажите, кто такой — этот Рокотов?

Нам только ещё одной фигуры на этой шахматной доске не хватало. Сколько же в Хопёрске жадных до власти людей?

А всё-таки иронично получилось. Я истратил всю свою ману, чтобы спасти Павла Елина. Чуть жизнь свою не отдал в обмен на здоровье парня. А оказалось, что это он — похититель огненного кольца. Решил папашку проучить — дурачина! В итоге сам чуть не подох и семью свою под удар подставил.

— Рокотов — это, считайте, второй Кособоков, — заявил Елин. — Только он гораздо умнее. Рокотов и Кособоков делили Хопёрск пополам. Кособокову принадлежала его южная часть, а Рокотову северная. Леонид Рокотов живёт в Садах. В месте, куда отправляют осуждённых. Там он и вербует новых людей.

В Садах… Там, куда отправили дядю. А ведь Кособоков упоминал про эти Сады. Две главные банды Хопёрского района. Красные Гривки Кособокова и Сады Рокотова.

— Вот мы и пришли к тому, с чего начинали, — вздохнул я. — Кольцо снова у криминального авторитета.

— Нет, господин Мечников, — помотал головой Иннокентий Сергеевич. — Ошибаетесь. Рокотов не лез к Кособокову только потому, что в руках последнего было кольцо. А сам Леонид Рокотов, как и я, был отмечен огненной печатью.

— И чем же так опасен этот бандит? Чем он отличается от того же Кособокова? — поинтересовался я.

— Раньше он был дворянином. Рокотов — изгнанник, — объяснил Елин.

Прямо, как и я.

— Он умён, хитёр и очень жесток. Сдерживала его лишь огненная печать. Но, как вы понимаете, господин Мечников, раз он был дворянином, значит, и магия в его теле до сих пор жива. А если объединить её с этим кольцом… Страшно даже предположить, кого нам стоит теперь больше бояться… Мансуровых или банду Рокотова?

И в этот момент за окном особняка Елина ударила молния. Громыхнуло так, что на втором этаже лопнули стёкла.

Только дождя не было.

А значит — это магическая молния.

— Господин… — прошептал один из зашедших стражников. — У ворот особняка какие-то люди.