Мечников. Клятва лекаря

Глава 20

Вся сложность операции заключалась в том, что у нас недостаточно инструментов для её проведения, а в ходе первых этапов хирургического вмешательства пациент будет терять много крови. И мы не можем использовать лекарскую магию до тех пор, пока опухоль не будет извлечена.

Именно поэтому я сказал Кораблёвым, что риск смерти на операционном столе очень высок. Но попытаться всё равно стоит.

— Иван Сергеевич, мы проведём переднебоковую торакотомию, — произнёс я.

Кораблёв нахмурился, не поняв, о чём идёт речь. М-да, не просто же мне придётся, если учесть, что в этом мире людей вскрывают только патологоанатомы…

— Просто делайте, как я скажу. Итак, судя по рисункам господина Разумовского, патологический очаг находится в правом лёгком, — объяснил я. — Скрутите ткань, сделайте валик и подложите его под правую лопатку Лаврентия Сергеевича.

Кораблёв сделал, как я и просил. Я же тем временем взял расслабленную правую руку Лаврентия и положил её ему за голову. Настало время готовить операционный доступ.

Был бы я хирургом, смог бы провернуть эту операцию куда проще, но не все нюансы этого искусства мне известны. Мне приходилось ассистировать на операциях, но хирургом я никогда не был. Хорошо ещё, что теория мне знакома, и я помню, как проводится часть операций на практике.

Я нащупал третье ребро, обработал зону, а затем расположил скальпель между пальцев, крепко его обхватил.

И сделал первый разрез. Линия прошла от соска по дуге в сторону четвёртого и пятого ребра. Рассекать слои грудной клетки, как и в любой операции, необходимо послойно. Сначала кожа, затем фасция — оболочка, в которой находятся мышцы, и уже после — сами мышцы.

Кровоточила операционная рана сильно, но не критично.

— Много крови, Алексей Александрович, — испугался Кораблёв. — Он умрёт ещё до начала осуществления вашего плана!

— Успокойтесь, Иван Сергеевич, это — капиллярная кровь. Артерии мы не задели. Много он не потеряет, — объяснил я.

Но самое сложное впереди. Следующим этапом я сделал надрез межрёберной мышцы. Здесь нужно было вести скальпель крайне аккуратно — по верхнему краю нижележащего ребра. Если сделать наоборот — есть высокий риск пересечь межрёберную артерию и нерв.

Передо мной обнажилась плевра — мешок, в котором находится лёгкое. А вот теперь — самый опасный и неправильный момент этой операции. Почему он неправильный? Да потому что оперируемое лёгкое нужно отключить от дыхательной системы. Иначе…

Стоп. А ведь мне не нужна лекарская магия, чтобы это сделать! Точно… Остановка дыхания — это урон, как собственно, и любая операция. Вынужденный урон организму.

Значит, я могу попробовать отключить дыхание в поражённом лёгком с помощью обратного витка.

Я аккуратно положил пальцы левой руки на плевру и заставил магию изменить работу дыхательной системы.

— Перестал… — в ужасе просипел Иван Сергеевич. — Лаврентий дышать перестал… Дыхание остановилось, господин Мечников!

— Не остановилось, — перебил его я. — Не суетитесь. Я лишь отключил его правое лёгкое. Мы вернём работоспособность позже.

— А что, одного лёгкого ему хватит? Вы это хотите сказать? — не поверил мне главный лекарь.

— Человек может прекрасно существовать и с одним лёгким. Причём есть риск, что после операции он только с левым и останется, — признался я. — Будет иногда страдать от одышки, зато будет жить!

И сказав это, я уверенно сделал надрез плевры, обнажив орган, к которому мы всё это время шли — правое лёгкое. Как только это случилось, я сразу же увидел очертания опухоли. Но рана была слишком маленькой. Оперировать через такую узкую щель невозможно.

В таких ситуациях хирурги используют специальные инструменты — расширители. Их заводят в края раны, а затем раздвигают ткань, обеспечивая таким образом себе прекрасный доступ.

Но расширителей здесь нет. Хоть эти инструменты и изобрели чуть ли не в древности, этот мир полностью проигнорировал развитие хирургии. Всё решалось лекарской магией. Если бы знал заранее, что мне придётся столкнуться с таким пациентом, я бы сам создал такой инструмент. Но теперь придётся решать проблему другим способом.

— Так вы ничего не увидите, — помотал головой Кораблёв. — Я могу расширить рану лекарской магией. Или…

— Стойте, ещё рано, — пресёк его попытку я. — Поберегите силы, они вам ещё пригодятся. Я расширю рану другим способом.

Оставалось надеяться, что яд Токса действует хорошо, поскольку следующая процедура будет весьма болезненной.

Я направил магию обратного витка в межрёберные мышцы сверху и снизу от раны и вызвал в них мощнейший патологический спазм. Грудная клетка растянулась. Её верхняя половина тянула к себе один край раны, а нижняя тянула противоположный. Межрёберные мышцы вздулись от напряжения, и я услышал лёгкий хруст. Похоже, этот трюк привёл к переломам нескольких рёбер.

Ерунда. Залечим, после окончания операция. Уж вдвоём-то мы точно справимся с ликвидацией последствий нашего вмешательства. А если учесть, что у главного лекаря шесть витков… Если слухи не лгут, то мы после удаления опухоли весь организм Лаврентия приведём в порядок.

— Вот она, зараза! — напряжённо усмехнулся я. — Видите, Иван Сергеевич? Всё правое лёгкое съела. Как я и говорил, придётся удалять его целиком.

— Погодите, Алексей Александрович… — заикаясь, прошептал Кораблёв. Главный лекарь весь взмок от пота. — Что это такое? Разумовский говорил, что видел какого-то паука, но… Эта дрянь на насекомое совсем непохожа!

И это правда. Опухоль сильно отличалась от того, что я видел на рисунке. Видимо, после диагностического вскрытия в Лаврентия Сергеевича влили столько лекарской энергии, что новообразование наелось ею досыта. Разрослось по всей правой половине грудной полости.

— А это — не насекомое, Иван Сергеевич, — ответил я. — Это злокачественная опухоль. Причина большинства неясных смертей в нашей эпохе.

От такого откровения Кораблёв совсем уж оторопел. Он ожидал услышать от меня что угодно, но только не сказки о каких-то «опухолях». Вот только это совсем не сказки, не магический недуг и не паразит. И скоро человечество об этом узнает.

Осталось лишь одно — придумать, как удалить лёгкое. Сделать это без особых инструментов практически невозможно. Ведь оно в грудной полости не просто так без дела болтается! К нему прикреплены листки плевры, а со стороны корней в орган входят сосуды — артерии и вены. Для начала стоит перетянуть их.

Или же…

— Сейчас будет совсем непросто, Иван Сергеевич, — предупредил главного лекаря я. — Мы подходим к главной части операции. Наша задача — провести её за пять-десять минут.

Иначе пациент скончается. Дыхание у него и так ослабленное, и кровь он терял уже несколько месяцев из-за того, что опухоль разъела некоторые сосуды. В моём мире такая процедура проводилась не менее трёх часов.

Но нам с Кораблёвым придётся хитрить.

— Сейчас я затромбирую основные сосуды, которые идут к правому лёгкому, — предупредил я. — А затем уничтожу всю его ткань. Нам с вами придётся тщательно прочистить полость, чтобы в ней не осталось ничего — ни крови, ни гноя, ни остатков лёгкого.

— А как вы собрались уничтожить целый орган? — нахмурился он. — Только не говорите, что…

— Вы ведь уже слышали на суде. Вам известно, какой силой я обладаю. Да, я с самого начала операции орудую обратным витком. Это — единственный способ.

Я не стал дожидаться согласия Ивана Сергеевича и приступил к делу. Обратный виток ускорил тромбообразование. Сосуды забились намертво, и вызвал их склероз. А затем прожёг своей силой всё правое лёгкое вместе с опухолью. Мы с Кораблёвым тут же начали извлекать сморщенные доли органа дыхания по частям. Из-за того, что я заставил его высохнуть — в полости не осталось никаких признаков ранее располагавшегося там органа.

Иван Сергеевич отшатнулся, когда я положил на металлический поднос омерзительный кусок тканей, который и являлся злокачественным новообразованием.

— Не бойтесь, касаться его можно, — предупредил я. — Он не может заразить другого человека простым контактом. Всё, Иван Сергеевич, ваш выход. Приступайте к закрытию полости, срастите всё, что я рассёк!

Из рук главного лекаря вырвался мощный поток магии. Грудная клетка Лаврентия зарастала с невероятной скоростью. Видимо, слухи не врали. Кораблёв и вправду обладает огромным запасом лекарской энергии.

— Закончил, что дальше? — поинтересовался он.

— Теперь дело за мной, переходим к завершающему этапу! — заявил я и положил ладонь на вырезанную опухоль.

Я долго диктовал обратному витку, чтобы он запомнил структуру, с которой я взаимодействую. Запомнил и убил всё, что с ней схоже внутри тела Лаврентия Кораблёва.

Магия обратного витка устремилась к печени и костям мужчины. Часть даже протекла к головному мозгу. Видимо, метастазы успели расползтись везде. Несмотря на то что Лаврентий был под наркозом, его тело дёрнулось, как я разрушил одновременно все оставшиеся очаги опухоли.

А теперь нужно срочно залечивать участки, где некогда были метастазы! Из-за них наверняка образовались полости в костях. Если их не залечить, в дальнейшем скелет Лаврентия попросту сломается в нескольких местах.

Когда операция подошла к концу, я истратил весь запас своей магии. И обратный виток и лекарский — истощил обе чаши.

Но дело было сделано.

— Всё, Иван Сергеевич, — устало улыбнулся я. — Мы сильно рискнули, но у нас получилось.

— Я всё ещё сомневаюсь, что он сможет дышать с одним лёгким, — подметил Кораблёв.

— Сможет, но его придётся тренировать. Я расскажу, какие стоит делать дыхательные упражнения. Но это значительно позже. Сейчас советую перевести его в госпиталь. Пусть полежит под надзором лекарей недели три. После Нового года выпишем его.

— Господин Мечников… — главный лекарь проглотил горький ком. — Если Лаврентий и вправду будет жить… Я доложу о том, что вы сделали, в Саратов. Эта техника ведь может спасти тысячи людей! Где вы ей научились? Неужто в Санкт-Петербурге добрались уже и до таких таинств лекарской практики?

— Нет, не добрались, — честно сказал я. — Это родовые техники Мечниковых. Однако я готов поведать о них миру.

Пришлось немного солгать. Как иначе я объясню Кораблёву, откуда у меня имеются познания о ещё не открытом заболевании?

— Спасибо вам, господин Мечников, — улыбнулся старик. — Спасибо вам за всё…

Лаврентия Кораблёва перевели в госпиталь, и там он приступил к курсу реабилитации. Мы, конечно, наворотили дел в его организме, но под наблюдением лекарей он точно сможет справиться.

Следующие несколько недель пролетели крайне быстро. К концу года пациентов становилось всё меньше и меньше. Мне удавалось уходить с работы до темноты и заниматься разработкой будущих травяных лекарств. Я решил посвятить остатки этого года развитию фармакологии.

А процесс шёл очень туго. Травы плохо отстаивались, некоторые вещества распадались быстрее, чем я хотел. Поэтому мне пришлось истратить больше ингредиентов, чем планировалось. Однако уже к концу декабря в моей лаборатории стояло десять колб с почти приготовившимся порошком. Тестировать его придётся уже в январе одна тысяча восемьсот пятьдесят первого года.

Василий Ионович Решетов выпросил у Кораблёва отдых. Что-то вроде отпуска, которого в эту эпоху ещё не существовало. Он уехал с Клавдией в какое-то оздоровительное поселение недалеко от реки Хопёр. Поэтому разговор о трактате Асклепия пришлось отложить до его возвращения.

Но как только Решетов появился на работе, я сразу же направился к нему. За окном шёл снег, жители Хопёрска вовсю готовились к предстоящему празднику, который состоится уже через двенадцать часов.

— С наступающим вас, Василий Ионович! — поприветствовал я Решетова. — Как отдохнули?

— И вас с наступающим! Славно отдохнули, Алексей Александрович! — улыбнулся старик. — Клавдия полностью восстановилась, и я себе здоровьице укрепил. Ещё с работы рано уходить. Хочется мне людей полечить хотя бы пару годочков.

— Вы уж простите, что я сразу перехожу к делу, — перебил его я. — На самом деле я ждал разговора с вами целых три недели. Мне нужно вас спросить о той книге, которую вы мне подарили. О трактате Асклепия.

— О-о! — улыбнулся Решетов, резко вскочил со стула, суетливо оббежал меня и прикрыл дверь в свой кабинет. — Только тише! Никто не должен о нём знать. Как вам книжонка моя? Далеко смогли забраться?

— Уже на тридцатой странице. Из тысячи, — усмехнулся я. — Не ожидал, что она обладает такими диковинным возможностями.

— Вы из неё много почерпнёте. Не сдавайтесь, — посоветовал он. — Это я уже с ног валиться начал, когда добрался до трёхсотой страницы. Но вы-то молодой! Сил должно хватить.

— Василий Ионович, меня больше интересует вопрос клятвы лекаря, — прямо сказал я. — Вам ведь встречалась эта страница?

Решетов побледнел и ответил мне одним лишь коротким кивком.

— Скажите честно, вы пробовали… давать эту клятву? — поинтересовался я.

— Нет, что вы, Алексей Александрович! — замахал руками он. — Это — древнее колдовство. Старейшие лекарские условия, которые принимать слишком опасно. Я решил с этим не играться. Да и вообще, если уж на то пошло, мне кажется, что это — вымысел. Та страничка существует просто для исторической справки.

— Это — не вымысел, — решил признаться я. — Я принял эту клятву. Она существует.

У Решетова даже челюсть отвисла.

— Я должен был вас предупредить… — заикнулся он. — Простите меня, Алексей Александрович. Простите, Грифона ради, я не подумал. Я не ожидал, что вы всерьёз воспримите эту клятву!

— Вы ведь только что сказали, что она — вымысел? — подметил я.

— Я солгал, чтобы вы её не использовали, — нахмурился он. — О клятве лекаря знают только владельцы этой книги — больше никто. Её купил за огромные деньги мой дед. И он давал эту клятву. Вот только, нарушив её, он не просто лишился сил. Он… — Решетов осёкся. — Впредь будьте бдительны, господин Мечников. Ни в коем случае не нарушайте её заветы. Отказаться от клятвы уже нельзя. Следуйте ей и… Найдите силы простить меня за мою глупость.

— Вам не за что себя винить, Василий Ионович, — ответил я. — Я принял её осознанно. Не беспокойтесь, ошибок не допущу.

Закончив долгожданный разговор с Решетовым, я направился домой. Сегодня должен приехать дядя. Ему разрешили покинуть колонию на два дня, так что Новый год мы встретим все вместе. Я решил, что ютиться в съёмной квартире не стоит. Разок можно собраться и в особняке. Если учесть, что Олег уже привёл своё здоровье в порядок, новых катастроф в доме последовать не должно.

Когда я пришёл, Катя уже вовсю суетилась на кухне.

— Лёша! Заходи! — обрадовалась она. — Продукты принёс?

— Да, всё как ты и просила, — кивнул я и передал девушке сумки. — Еле выжил на нашем рынке. За курятину началась целая бойня. Видимо, Хопёрск решил съесть всё, что успели произвести в окрестных хозяйствах.

Я ожидал, что перед Новым годом мы отпразднуем ещё один праздник. По старому календарю в Российской Империи Рождество отмечалось с двадцать четвёртого на двадцать пятое декабря. Однако чуть позже до меня дошло, что в этом мире ни о каком Рождестве не может идти и речи. Тут совсем другие боги и известных мне христианства, ислама и прочих верований попросту не существует. А день Грифона празднуется весной. Определённой даты для этого праздника нет. Его отмечают сразу же, как только сходит первый снег.

Пока Катя готовила, я развлекал Серёжу, показывая мальчику, как украшаю ёлку. Оказалось, что в этом мире даже некое подобие гирлянд есть. На праздничную ёлку принято вешать цепочки из миниатюрных магических кристаллов. Заряда в них хватает не больше, чем на неделю. Что ж, зато электричество не тратится!

Кстати, странно, что его до сих пор не изобрели. Тот же Леонид Рокотов — это ходячая электростанция. Наверное, на то есть свои причины.

Хоть в нашем особняке вовсю царил дух праздника, я не позволял себе расслабиться ни на минуту. Прошло уже три недели с тех пор, как я получил предупреждение от графа Юсупова. Существует вероятность, что за мной скоро явится очередная компания головорезов.

Стоило мне этом подумать, и входная дверь распахнулась. Я рефлекторно вздрогнул и потянулся к сабле, но вскоре увидел в прихожей силуэт своего дяди.

— Ну что, Мечниковы? Уже меня и не ждали? — улыбнулся он.

Катя тут же бросилась к мужу и стиснула его в крепких объятиях.

— Тише-тише, Кать! — рассмеялся он. — А то сломаешь мне что-нибудь, и этот проклятый дом снова рухнет нам на головы!

— Рад тебя видеть, дядь, — пожав руку Олегу, сказал я. — Ты сильно похудел.

— Замучился я с этими заключёнными… — вздохнул он. — Болеют постоянно! В прошлый раз ты здорово помог, но работы от этого меньше не стало. Они ж ещё умудряются друг другу морды набивать! Руки, ноги ломают. А мне — лечить!

Пока Олег возился с Серёжей, мы с Катей закончили накрывать на стол. До Нового года оставалось всего лишь два часа. Однако ровно в десять часов где-то за городом раздался гром. Мы замерли, заметив, что в окнах сверкнула яркая вспышка.

— Гром? Зимой? — удивилась Катя и тут же начала отвлекать испугавшегося Серёжу.

— Рокотов, — вздохнул Олег. — У нас такие явления в колонии чуть ли не каждый день происходят. Не обращайте внимания. Скорее всего, этот псих решил устроить своим подчинённым световое шоу.

Удовлетворившись ответом дяди, мы продолжили ужин. Когда наступила полночь, за окном повалил снег.

— С Новым годом! — закричал на весь дом Олег, как только наши часы издали громкий звон, ознаменовав тем самым конец первой половины девятнадцатого века.

— Пойдёмте на улицу, — предложил я. — Я слышал, что барон заказал пиро-кристаллы. Рядом с нашим домом хорошо будет видно представление!

Другими словами, в Хопёрске намечался праздничный салют. Пока Катя одевала Серёжу, мы с Олегом вышли на крыльцо. И прямо в этот момент вдалеке шарахнула первая огненная вспышка в небе.

Но наше внимание было приковано не к ней.

А к бездыханному человеку, который лежал прямо у наших дверей. Его уже успело припорошить снегом. Но я всё равно видел, как от изорванного пальто мужчины шёл лёгкий дымок.