Меня любил Ромео

Глава 10

Мы с Джульеттой собираемся на маскарад в ее покоях. Точнее, я собираюсь, а она печально вздыхает, сидя у зеркала. Я убедила ее надеть желтое шелковое платье с вырезом, который очень льстит ее не до конца оформившимся изгибам. Если бы не кислое лицо, она бы сейчас была очень красивой.

— Джульетта, ты чего? — спрашиваю я, пока служанка поправляет мои темно-синие юбки.

Говорят, такой наряд подходит к моим глазам.

Джульетта отворачивается от зеркала и улыбается.

— Отлично выглядишь, — говорит она.

— Возможно, но этот корсаж похож на орудие пытки.

Я втягиваю воздух, чтобы горничной было удобнее затянуть шнуровку на талии. Когда я уже привыкну к этому ужасу?

Джульетта встает, чтобы надеть на ноги атласные туфли под цвет платья.

— Ты сегодня мало говоришь, — отмечаю я. — Что-то случилось?

— О, нет… Или да, — она упирается локтями в туалетный столик и опускает подбородок на руки. — Не знаю. Я просто размышляла над тем, что мне сказала матушка.

Я фыркаю.

— Она велела тебе бежать, если заметишь Тибальта с бокалом в руке?

Джульетта пытается сохранить несчастный вид, но всё равно хихикает. Я знаю, что она вспоминает скромный званый ужин месяц назад — пока взрослые обсуждали торговые сделки, Тибальт предложил нам осушить огромные кубки бургундского.

Джульетта сделала три небольших глотка и уснула на скамейке, а я так впечатлилась местным вином, что выпила свою порцию, ее порцию и попросила добавки на радость кузену. Он потом галантно держал мои волосы, пока меня тошнило в саду.

— Нет, Роз, — качает головой Джульетта. — Вино — меньшее из того, что меня беспокоит.

Я подхожу к туалетному столику, чтобы взять сапфировое ожерелье и застегнуть его на шее. Затем беру свою маску с павлиньими перьями по краям, которую я буду держать перед лицом. Она покрывает мой лоб и скулы, но глаза хорошо видны через миндалевидные прорези.

Интересно, Бенволио уже в пути? И Меркуцио вместе с ним…

— Ну, с выпивкой или без, Джули, предлагаю тебе перестать грустить и готовиться к флирту.

— Флирту?

— Именно! Такая ночь, кузина! — я кружусь по комнате. — Давай сегодня флиртовать с каждым красавчиком, который попадется нам на глаза. Танцевать, целоваться…

— Поцелуи до свадьбы — это грех, — важно заявляет Джульетта.

Я улыбаюсь румянцу, который она пытается скрыть за маской. Ее похожа на мою, но у нее вместо перьев ряды крупного жемчуга.

— И вообще, что на тебя нашло? — продолжает она. — Не ты ли проповедовала целомудрие и осуждала пустую романтику, которой тебя осыпает Ромео?

Моя очередь краснеть.

— Вообще, конечно, да, — я плюхаюсь на кровать. — Но кое-что изменилось, Джули. Я кое-кого встретила вчера утром…

Джульетта подлетает ко мне.

— Кого ты встретила? Расскажи мне!

Я откидываюсь на кровати и чувствую приятную легкость, будто я совсем маленькая девочка.

— О, Джули, он… Он галантный, смелый и самый красивый мужчина во всей Вероне. Нет, во всем мире!

По крайней мере, в этом мире точно.

— А я с ним знакома?

— Вряд ли, — я закусываю губу и виновато смотрю на нее.

Через секунду она всё понимает.

— Боже мой, Роз, серьезно? Еще один Монтекки? Сначала Ромео, теперь… кто теперь?

Я колеблюсь.

— Ро-о-оз? — Джульетта щурится и нависает надо мной. — Как его зовут?

— Технически он не Монтекки…

— Как. Его. Зовут?!

Я сдаюсь.

— Меркуцио.

— Ты шутишь!

— Нет.

Она качает головой.

— И надеюсь, — признаюсь я, поднимаясь с подушек, — он придет сегодня, чтобы мы…

— Монтекки будут здесь?!

Ужас на лице Джульетты заставляет меня рассмеяться. Она обреченно вздыхает.

— Отец убьет их всех, если узнает…

— Ну, вряд ли это сделает твой отец. Скорее уж Тибальт.

Она усмехается, а потом тень печали снова мелькает в ее глазах. Джульетта изучает свои ногти.

— Что ж, — говорит она. — Монтекки или нет, ты хотя выбрала его себе сама.

— Что ты имеешь в виду?

Она смотрит на меня самым серьезным взглядом.

— Сегодня вечером граф Парис будет просить моей руки, и родители велели мне согласиться.

Я открываю рот, но не могу выдавить ни слова. Лишь удивленно на нее таращусь. Ее руки? Боже, да ей же всего четырнадцать! Она только недавно научилась быть Джульеттой, куда ей становиться чьей-то женой?

Джульетта усмехается.

— Неужели я нашла способ лишить Розалину Капулетти дара речи?

— Граф Парис? — наконец выдыхаю я. — Хочет жениться на тебе?

— Да. Честь для нашей семьи, о которой я и мечтать не могла.

Ее слова звучат печально. Не таким тоном люди говорят о мечтах.

— И ты согласишься? — я беру ее ладонь в свои руки и пытаюсь заглянуть ей в глаза. Она их отводит. — Джули, тебе вообще нравится Парис?

Она пожимает плечами.

— Что мне остается, кроме как согласиться?

— Отказаться! Взять время подумать, в конце концов!

— Ты говоришь так, будто у женщин когда-то был выбор в вопросах брака.

Я снова падаю на кровать, ошеломленная новостями. Но потом у меня мелькает другая идея…

А что, если это и есть шанс для Джульетты изменить прописанную ей судьбу? Согласится выйти за Париса, не встретит никакого Ромео и проживет себе счастливо до старости. Может, она даже влюбится в графа? Он не так уж плох, в конце концов, даже если и зануден. А я смогу ее к этому подтолкнуть.

Я поднимаюсь и обнимаю Джульетту за плечи, воодушевленная новой идеей.

— Джули, послушай, — говорю я. — У нас для тебя новый план на вечер! Забудь про красавчиков. Постарайся узнать Париса получше до того, как сказать «да». Узнай, что ему нравится, над какими шутками он смеется и... Да хоть какие сны ему снились, когда он был ребенком. Узнай про него всё!

Мне приходится остановиться, чтобы перевести дыхание. Джульетта смеется, удивленная моим напором.

— Сны? Разве его сны имеют отношение к любви?

— Конечно, самое прямое! Ты должна понять, насколько он нежный, ласковый, щедрый. Любит ли он больше зиму или лето? А может… Может, у него вообще аллергия на клубнику, откуда тебе знать?

— Аллер… Что?

— Забудь, — отмахиваюсь я. — Главное, проведи этот вечер за разговором со своим будущим мужем. Если тебе не оставили выбора в подборе жениха, то ты можешь выбрать — выйти замуж за незнакомца или за кого-то, о ком знаешь всё.

Джульетта заглядывает мне в глаза, а потом роняет голову мне на плечо.

— Да, Роз, ты права.

Мы сидим в тишине пару секунд, а потом я тихо уточняю:

— А когда свадьба планируется?

— Ближе к осени, когда утрясут все вопросы с приданым.

Я замираю. Ближе к осени… Та самая сделка, которую синьор Капулетти так равнодушно обсуждал с Парисом вчерашним утром. Будущее родной дочери. Саму ее жизнь.

— Ладно, — я легонько встряхиваю Джульетту, пока мое разочарование этим миром не превратилось в гнев. — Пойдем встречать гостей. Раз ты будешь занята Парисом, остальных красавчиков мне придется взять на себя.

— А как же Меркуцио? — улыбается кузина. — Ты уже узнала про него всё, как советуешь мне?

Справедливый вопрос, от которого я смущаюсь. Нет, еще не узнала, но…

— Этим я займусь в первую очередь, — обещаю я Джульетте.

И самой себе.

*

В большом зале пахнет медленно тающим воском и тяжелыми духами. Столы заставлены пирогами с голубями, а еще вином, элем и абрикосами. Менестрели играют веселые мелодии и выглядят забавно в своим пухлых бархатных шляпах. А гости кажутся позолоченными статуями, сверкая драгоценностями в сиянии люстр.

Мы с Джульеттой наблюдаем за гостями с лестницы. Мой растущий восторг прерывает Тибальт, как всегда безупречно одетый. Сегодня он выбрал фиолетовый атласный камзол, который идеально сочетается с его волосами цвета воронова крыла — такими же, как у Джульетты.

— Сестрицы! — приветствует он нас. — До чего вам идут эти маски, право слово! Наконец-то вы избавили мир от своих отвратительных лиц.

Джульетта хохочет и пинает его по ноге. Тибальт взвизгивает и уворачивается, но его глаза под гипсовой маской мерцают весельем.

— Осторожнее, Джули, а то я кину тебя через колено.

— Для начала ты должен меня поймать, — отвечает кузина.

— Видела, как ты танцевал с той девицей, Тибальт, — дразню его я и киваю в сторону пухлой девушки по имени Франческа. — Отличный выбор! Гораздо красивее твоей предыдущей пассии. Только не могу понять, как ты умудряешься обнять ее обеими руками, когда вкушаешь ее поцелуи.

Тибальт усмехается.

— Франческа — девушка, с которой нужно два мешка, — сообщает он.

— Два мешка? — уточняет Джульетта.

— Ага, один ей на голову, а другой мужчине, который ее сопровождает. На случай, если свой она сожрет и пойдет искать бедолагу.

Мы не можем не хихикать над его ледяным остроумием.

— Тибальт! — я шлепаю его по руке. — Ну и злой же ты.

— Это ты указала на нее, Роз. Не я.

Он вдруг становится необычайно серьезным.

— С твоей красотой очень просто насмехаться над теми, кому повезло меньше. Не так ли, кузина?

Он прав, конечно. Я ощущаю прилив вины.

— О! — Джульетта тычет пальцем в зал. — Моя старая учительница музыки здесь. Я должна сказать ей buona sera!

Она торопится это сделать и покидает нас.

Тибальт окидывает зал хищным взглядом и снова выглядит, как лис на охоте. Его внимание привлекла девушка с изящными формами, которая уже приветственно подняла кубок.

— Вот эта девушка по моему сердцу, — говорит Тибальт и толкает меня локтем в бок. — Если не вернусь к следующему вторнику, возрадуйтесь за меня!

Он сбегает вниз, навстречу своей новой избраннице. Теперь я свободна и могу обыскать толпу. Я молюсь, чтобы Бенволио уже был здесь и привел с собой Меркуцио. Удерживая свою пернатую маску на месте, я спускаюсь и двигаюсь по залу.

Наши непрошенные гости наверняка будут держаться в тени. Это было бы благоразумно. Так что я тоже жмусь к стенам, где шанс их встретить должен быть выше.

Господи, пусть Меркуцио уже будет здесь…

— Бенволио!

Мой новый друг стоит у меня на пути, и я упираюсь носом прямо в его широкую грудь.

— Как ты меня узнала? — спрашивает он довольным, но озадаченным тоном.

Хм. И правда, как?

Маска полностью скрывает его лицо, но я ни на секунду не усомнилась, что это Бенволио. Его густые блестящие волосы, крепкие плечи и его… Аромат. Теплый и мужественный, с нотками кедра и мяты. Ни с чем не спутаешь.

Черт, но я же не собака, чтобы узнавать людей по запаху. Нужно придумать, что соврать.

— Э-эм… твои… твои сапоги! — нахожусь я. — Ага, сапоги. Я запомнила их.

Благо, сапоги те же самые. С неприятной потертостью у правой щиколотки.

Бенволио добродушно смеется.

— Она помнит мои сапоги, представляешь! — торжествующе объявляет он подошедшему к нам парню.

— Я бы не стал этим гордиться, друг мой, — бормочет вновь прибывший.

Мое сердце падает куда-то в живот. Пульс учащается, а колени дрожат. Этот голос, тот самый…

— Меркуцио!

— Он самый, — он кланяется мне, слегка пошатываясь. — А что же дама помнит обо мне?

— Всё! — выпаливаю я.

И вообще-то немного лукавлю. По правде говоря, я не могла понять, кто под маской, пока Меркуцио не заговорил. Но это неудивительно, учитывая, что он разделил со мной самые тяжелые минуты после удара. Мой разум был в тумане.

— Я помню твои глаза, — мягко добавляю я. — И твою улыбку.

Меркуцио фыркает.

— Лучше, чем твои сапоги, правда? — подтрунивает он друга.

Я не вижу лица Бенволио, но мне вдруг показалось, что его плечи напряглись. Впрочем, это длилось лишь мгновение. Возможно, ему не нравится наблюдать за влюбленным трепетом, которым я сейчас пропитана?

Я замечаю еще одну знакомую фигуру, сиротливо подпирающую стену в другом конце зала. Не могу сдержаться, чтобы не выдохнуть его имя:

— Ромео тоже здесь.

Меркуцио громко усмехается.

— Как близко она нас всех знает, а?

Он толкает Бенволио в плечо.

Двусмысленность его замечания заставляет меня нахмуриться. Не ожидала от него чего-то… такого. Очевидно, Бенволио тоже не ожидал. Напряжение снова сквозит во всей его фигуре.

— Не дразни эту синьорину, будь добр, — говорит он другу.

Меркуцио пропускает замечание мимо ушей. Он хватает два бокала бургундского у проходящего мимо слуги и передает один Бенволио.

— За любовь, — усмехается он, поднимая кубок.

— За любовь, — вторит ему Бенволио.

Меркуцио лукаво скалится.

— Дай бог, чтобы сегодня ночью любовь оседлала нас! И чтобы мы остались в ней.

Бенволио вздрагивает.

— Будь ты проклят, — бормочет он, не обращая внимания на вино.

Меркуцио делает несколько шумных глотков, а потом отрывается от кубка и зевает. Я боюсь, что ему станет скучно и он уйдет. Поэтому я быстро говорю:

— Меркуцио, а… Как у тебя дела?

— О, у меня всё отлично, милая.

Он снова глотает вино. Его взгляд медленно ползет по моему телу. Еще один глоток.

— Эм… госпожа, — обращается ко мне Бенволио, — я был настолько глуп, что до сих пор не узнал твоего имени. Окажи мне честь…

Меркуцио чуть не давится вином. Он вытирает с губ красные капли.

— Дьявол, Бенволио! Ты серьезно? Ты до сих пор не понял, кто она?

Он смеется, но это скорее горький, а не приятный смех. Его глаза сверкают сталью.

— Хочешь знать ее имя? Так спроси у Ромео — он тебе его пропоет.

— Для меня было бы честью узнать имя госпожи любым доступным способом, — цедит Бенволио сквозь стиснутые зубы. — Но я бы предпочел, чтобы она назвала его сама.

Прежде, чем я успеваю ответить, Меркуцио хватает Бенволио за подбородок и встряхивает его.

— Это Розалина, дурачье ты! Розалина, которую любит Ромео! Богиня, воплощение женского совершенства. Целомудренная дева, которая заставляет его скулить и трепыхаться по ночам. Она и есть Розалина!

Бенволио замирает. После долгой паузы он стягивает с себя маску и медленно поворачивается ко мне. Его черты искажает удивление и… боль?

— Розалина? — растерянно шепчет он.

Мне бы хотелось сказать «нет», но я киваю.

— Да.

— Розалина, которую любит Ромео?

— Он так утверждает.

Лицо Бенволио темнеет. Мне хочется провалиться сквозь землю.

— Почему ты мне не сказала?

— Я… эм… Ты убеждал Ромео, что я не лучше любой другой девушки в Вероне…

— Я так ошибался, — еле слышно говорит он.

— О, Бенволио, — я беру его руки в свои в попытке хоть как-то сгладить неловкость. — Не злись, пожалуйста. Я просто… Мы так прекрасно проводили время и…

Меркуцио хихикает.

— Я просто боялась, что ты не захочешь иметь со мной ничего общего, если узнаешь, что это из-за меня твой друг так страдает.

— Чепуха! — кричит Меркуцио. — Любой зрячий человек захочет иметь с тобой дело. Я даже могу сказать, какое именно…

Его взгляд снова изучает мою грудь.

Бенволио сжимает руки в кулаки и делает шаг в его сторону. Я на мгновение пугаюсь, что они сейчас подерутся. Но он ограничивается жгучим взглядом, а затем поворачивается и топает прочь.

Я отвожу маску от лица. Мои глаза уже щиплет, но плакать я не собираюсь. Не дождутся.

— Меркуцио, почему ты говоришь мне такие гадости? Я… мне казалось, что поймешь глубину чувств…

Я осекаюсь. Кажется, что мои слова принадлежат не мне, а кому-то… Ну, вроде Ромео. Не хотелось бы выставлять себя дурой.

— Глубокие чувства меня не интересуют, синьорина, — говорит Меркуцио.

Он ставит пустой кубок на поднос слуги, а себе берет новый.

— Но если ты хочешь, — продолжает он, — я был бы рад открыть другие… глубины твоей личности.

Мои щеки, должно быть, приобретают цвет вина в его бокале.

— Еще никто в этом мире мне так не дерзил! — шиплю я.

— Да что ты? И ты всё еще стоишь здесь?

Я ловлю себя на том, что хочу рухнуть на мраморный пол. Или ударить его. Так трудно поверить, что этот тот самый герой, которого я встретила вчерашним утром.

— Ты… Ты слишком много выпил! — предполагаю я. — Вот причина твоей грубости.

— Причина моей грубости в том, что я груб.

Он делает очередной глоток.

— Я думал, тебе это нравится. Что ты вообще знаешь обо мне, Розалина?

Он вытирает винные губы тыльной стороной ладони.

— Смею предположить, что ты ничего обо мне не знаешь.

— Тогда расскажи мне правду о себе! — я бросаю ему вызов, делая шаг вперед. — Или ты боишься?

Когда я кладу ладонь ему на грудь, он вздрагивает, будто я заклеймила его раскаленным железом.

— Ты играешь с огнем, прекрасная Розалина, — говорит он хриплым голосом.

— Я рискну, Меркуцио.

Его глаза встречаются с моими. Хотелось бы мне сказать, что я вижу там привязанность. Или нежность. Но нет. Я вижу… Испуг? Любопытство? Боль? Или всё вместе?

Меркуцио хватает меня за запястье и грубо отпихивает мою руку. Затем кружится на месте — немного неуверенно, учитывая степень его опьянения. Он делает два неуклюжих шага в сторону, прежде чем повернуться и снова взглянуть на меня.

— Ты бы пошла со мной, если бы я позвал?

— Я бы пошла, даже если бы ты этого не сделал, — отвечаю я, пытаясь улыбнуться.

Что-то мелькает в его глазах. Возможно, это сожаление. Он поворачивается и шагает к темному коридору. Страх сворачивается в моем животе, но я следую за Меркуцио. Буду идти, пока не получу то, что мне нужно. Его. Настоящего.

Но когда я захожу за угол, меня останавливает звук двух голосов, которые я хорошо знаю.

Один принадлежит Джульетте. А тот, с кем она говорит — Ромео.

О боже, этого не может быть. Нет, только не сейчас. Не сейчас! Джульетта и Ромео…

… Ромео и Джульетта.