Месть королевы мафии

Глава 7

Катарина

— Ты выглядишь так, будто собираешься устроить настоящий ад, — говорит Николина, изо всех сил стараясь не улыбаться, пока наполняет мой бокал.

— Он меня бесит, — честно отвечаю я. — Выводит из колеи, а это нехорошо для всех нас.

— Это временно, — говорит моя подруга, отпивая из своего бокала. — Красавчик из туалета застал тебя врасплох, но ты снова возьмешь верх. Массимо не справится с тобой.

— Я бы не была так уверена. Что-то подсказывает мне, что он скрывает гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, — пробормотала я, наблюдая за новоприбывшими, которые направились к месту нашего сборища, расположились вокруг уютной зоны отдыха, болтая и выпивая.

Ужин был восхитительным, но было трудно наслаждаться им под прожигающими взглядами моего нового жениха. К несчастью, Массимо и Габриель сидели прямо напротив меня. Дарио втянул Габриеля в разговор, а Николина почти в одиночку поддерживала беседу с Массимо, пока я тихонько размышляла.

— По крайней мере, он не похож на сама знаешь кого. Это должно помочь, — шепчет она мне на ухо.

— Должно, — честно признаю я. Массимо пошел в мать, в то время как другие его братья походят на отца. Это единственное объяснение тому, почему я не замечала сходства раньше. У его покойных братьев и Габриеля темно-каштановые волосы и карие глаза, а у Массимо — иссиня-черные копна волос и зеленые глаза, напоминающие лес. Он также выше и шире, и занимается спортом, поэтому каждый сантиметр его тела подтянут, натренирован и накачен до совершенства.

Что приводит меня к другой проблеме. Как я могу манипулировать им, если он меня так привлекает? Обычно я легко общаюсь с мужчинами, даже если они сексуальны. Но химия между мной и Массимо может заставить меня потерять концентрацию, а я не смогу оторваться от контроля. Многое на кону — я стараюсь удержать в руках слишком важное, и не знаю, хватит ли у меня сил справиться со своим женихом. Все было бы просто замечательно, если бы не жгучее влечение и, если бы он не давил на меня. Вполне вероятно, что я убью его в следующий раз, когда он будет меня доставать, а это будет неразумно. Я должна держать себя в руках, пока не приведу мысли в порядок.

Если я убью Массимо, Габриеля и их мать, то смогу взять «Комиссию» под свой контроль.

— Донна Конти, — говорит Лео Мессина, подходя ко мне с потрясающей брюнеткой. — Рад снова видеть тебя. Я хотел бы представить свою жену Наталью.

Я уже знаю, кто она такая. Я встречалась с ней один раз, но мне было всего десять лет, и это был мимолетный визит с моим папой, так что вряд ли она меня помнит.

Мои чувства к этой женщине вполне объяснимы. Наталья — причина моего похищения, и, хотя она ни в чем не виновата, и я даже не знаю, знает ли она, что произошло, трудно смотреть на нее и не испытывать горечи. Она тоже могла бы быть на моем месте. Но я рада, что ей не пришлось жить с тем чудовищем, даже если я страдала вместо нее. В нашем мире женщинам приходится нелегко, и мне кажется неправильным затаивать обиду на невинную женщину, но иногда я не могу сдержать своих чувств.

Когда я думаю о своем прошлом, меня переполняют эмоции.

Это клубок, который не знаю, смогу ли когда-нибудь распутать.

Нацепив на лицо приветливую улыбку, я приглушаю все свои эмоции, протягивая руку.

— Очень приятно познакомиться с тобой.

— Взаимно.

Наталья крепко пожимает мою руку.

— Слышала, тебя можно поздравить, — ее глаза озорно блестят, когда она смотрит в сторону Массимо. — По крайней мере, он симпатичный. Могло бы быть гораздо хуже.

— Да, — говорю я, делая глоток вина. Как бы мне ни хотелось опустошить весь напиток, я не могу потерять контроль.

— А, точно. Ты была замужем за Пауло Конти, — на ее лице отражается сочувствие. — Не могу даже представить, какой это был кошмар. Отец хотел выдать меня за него, — говорит она.

— Я знаю. Пауло любил упоминать твое имя всякий раз, когда мне не удавалось угодить ему. Он никогда не позволял забыть, что ты была его первым выбором.

Иронично, как переплетаются наши истории с Натальей.

— Он был ужасным человеком. Мне неделями снились кошмары после его прихода на ужин, я боялась, что папа отдаст меня ему.

— Бен никогда бы этого не допустил, — говорит Лео, бросая на меня скорбный взгляд. — Как же ты оказалась обещана ему?

— После того как он потерял Наталью из-за Джино, он обратился к моему отцу. У него всегда была нездоровая одержимость мной, — вру я.

— О боже! — Наталия подносит руку к лицу. — Он не…

Я качаю головой.

— Он не трогал меня в детстве. Я считаю это своим благословением.

— Как так получилось, что ты вышла за него? Кто твой отец? — спросил Массимо, выходя вперед из-за спины Наталии. Я видела, как он приближается, и гадала, когда он присоединится к разговору.

— Мой отец уже умер, но он был одним из самых преданных капо Конти.

Это наглая ложь, но есть доказательства, подтверждающие мою историю, если кто-то станет искать. Я удобно позаимствовала личность человека, который умер через два месяца после того, как я взяла власть в свои руки, и называю его имя всякий раз, когда мне нужно объяснить свой статус сироты.

— Он вырастил меня один, после того как мама умерла при родах.

— Есть братья и сестры? — спрашивает Массимо, и я качаю головой.

— Наверное, одиноко было, — говорит Наталия.

Я пожимаю плечами.

— Я не знала ничего другого.

— Мне жаль, что тебе пришлось жить с Пауло. Я чувствую себя в какой-то степени ответственной.

Я вижу, что она искренна.

— Это не твоя вина. Считай, повезло, что тебе не пришлось выйти за него замуж. Это был не самый удачный брак.

— Я знаю, каково это, — отвечает она, положив голову на плечо Лео. — Мой первый брак был ужасным и одиноким, но меня поддерживали мои сыновья.

Я знаю ее предысторию благодаря Анаис и Крузу.

— Калеб и Джошуа, верно?

— Кто-то подготовился.

Массимо обнимает меня за талию.

— Ты глухой или тупой? — огрызаюсь я, с силой отстраняя его руку от своего тела.

— Бунтарка, — отвечает он, снова обхватывая меня за талию.

— Я не люблю, когда мне указывают, что делать.

— Я тоже.

Я отталкиваю его руку.

Лео хихикает.

— Неприятности в раю?

— Еще ничего не решено, — говорю я. — И наша сделка — сугубо деловое соглашение.

— Она бредит, — говорит Массимо, допивая свое пиво и ставя пустую бутылку на стол позади нас. — Мы безумно любим друг друга, но она боится признаться в этом.

Я бросаю на него взгляд. Если так будет продолжаться, у меня появятся морщинки вокруг глаз.

— В этом сценарии бредит только один, и это точно не я.

Кто-то увеличивает громкость музыки, и Бен вытаскивает Сьерру на большую круглую площадку патио, и они начинают танцевать.

Краем глаза я замечаю, как Дарио ведет Николину к ним, когда к нашей маленькой группе приближается еще одна пара.

Я немного напрягаюсь, когда Алессандро и Серена подходят к нам, и молюсь, чтобы он не заметил никакой связи с Анаис. Но он не подает никаких признаков узнавания, когда Лео быстро знакомит нас и я пожимаю ему руку. Мы непринужденно беседуем, и каждый мускул напрягается, когда рука Массимо снова обвивается вокруг моей талии. В моем теле идет внутренняя война, и я борюсь с желанием расслабиться в его руках.

Я не такая, и мне становится все тревожнее, когда он находится рядом.

На этот раз я впиваюсь ногтями в его запястье, убираю руку. На его лице пляшет веселье, и я испытываю искушение пырнуть его ножом, спрятанным в чехле на моем телефоне.

— Ты жаждешь смерти, — рычу я, бросая извиняющийся взгляд на остальных.

— Давай потанцуем, — говорит он, не обращая внимания на мой гнев. Взяв за руку, он тащит меня через сад к круглой мощеной площадке.

— Я скоро пырну тебя ножом, — предупреждаю я, совершенно раздраженная, когда он откидывает голову назад и смеется.

— Меньшего я и не ожидал.

Он заключает меня в свои объятия, когда мы достигаем импровизированной танцевальной площадки. У меня нет другого выбора, кроме как прижаться к нему, обхватив руками его теплую шею, пока он раскачивает нас в такт музыке.

Николина улыбается мне, пока мы танцуем, и я ненадолго задумываюсь, на чьей она стороне. У Ренцо лицо злое, когда он смотрит, как Массимо кружит меня в своих объятиях, но в его враждебности нет ничего удивительного. Он был непоколебимо упрям в отношении этой брачной сделки.

От тела Массимо волнами исходит тепло, убаюкивая меня. Вместо того чтобы бороться с ним, я плыву по течению, в кои-то веки потакая себе. Он отлично танцует, и хотя я могу легко удержаться на танцполе, в данном случае он — командир, а я — всего лишь участник. Мы движемся по каменному полу, вращаясь, крутясь и вертясь, и каждый раз, когда он снова прижимает меня к своему великолепному телу, трудно остаться равнодушной к тому, что он так близко. О весь такой мускулистый, гибкий и теплый. Пряные, цитрусовые нотки его одеколона витают вокруг, усиливая притяжение.

Он опасен для меня, нужно вернуть контроль.

— У меня от тебя голова кружится, — пробормотала я несколько минут спустя, когда он закружил меня, а затем снова заключил в свои объятия.

— Ты всегда такая сварливая? — спрашивает он, прижимая меня к себе, пока мы качаемся из стороны в сторону.

— Никогда. Ты пробуждаешь во мне самое худшее.

— Я не верю в это. Хочешь знать, что я думаю?

— Нет.

Конечно, он меня игнорирует.

— Я думаю, что ты не умеешь получать удовольствие. Ты слишком много работаешь и тебе нужно чаще отдыхать. Думаю, я буду полезен для тебя, потому что заставлю остановиться и ценить жизнь, почувствовать то, от чего ты закрылась. И именно эти мысли пугают тебя.

Он очень близок к истине. Но я в этом не признаюсь.

— Я думаю, у тебя завышенное чувство собственной важности, и ты ничего обо мне не знаешь.

— Последнее может быть правдой, потому что в интернете обо мне нечего найти, но я хорошо разбираюсь в характерах и знаю, что вижу, когда смотрю на тебя.

Я не хочу углубляться в эту тему.

— Ни один мафиози не оставляет следов в интернете. Как и я, так что прекрати нести чушь.

— Продолжай в том же духе, mia amata. Меня это только заводит.

— Перестань называть меня так.

Я начинаю звучать как заезженная пластинка, и, возможно, мне нужно сменить обстановку.

— Нам следует обсудить детали контракта. Я могу зайти к тебе завтра, чтобы поговорить об этом, — говорит он, наклоняя меня.

Я крепко обхватываю его за шею и прижимаюсь к нему, а мои волосы прикасаются к земле.

— Обсуждать нечего. Завтра я попрошу своего адвоката отправить проект соглашения твоему адвокату. Ты сможешь задать вопросы по поводу того, что тебе не нравится, и предложить свои варианты.

— Мы должны сначала решить это между собой, а потом поручить адвокатам подготовить бумаги, — возражает он, крепко прижимая меня к себе, пока выпрямляется.

— Я уезжаю из города на пару дней. Это деловое соглашение, и все переговоры должны проходить через юристов.

— Я хочу обсудить секс и детей. Я не буду делать это через своего адвоката. Давай поговорим об этом сейчас.

— Здесь нечего обсуждать.

— Чушь собачья, — говорит он, неуловимо поворачивая бедра так, что я чувствую его эрекцию.

— Вот что ты делаешь со мной, и я готов поспорить, что если засуну в тебя пальцы, почувствую, какая ты мокрая.

— Твое высокомерие возмутительно и не правдиво, — сужаю глаза, притворяясь, что мои трусики не промокли, и я не чувствую, как его член напрягается в брюках. — Секс не обсуждается до тех пор, пока не наступит время для деторождения. С детьми придется подождать, пока не наступит подходящий момент.

— Мы не молодеем, а мне нужны наследники. Я потребую полного медицинского обследования и внесу в контракт время для беременности.

Феминистка во мне негодует, но таков наш мир, и поднятие шума только привлечет внимание к теме, которую мне нужно держать в тени.

— Женщины рожают детей до сорока лет. У нас еще достаточно времени, чтобы создать семью, — вру я. — Но если тебе нужны точные сроки, я думаю, ты с радостью согласишься с моим предложением.

Я не могу его выполнить, да и не хотела бы, если бы могла. Но это неважно.

Он умрет до того, как этот пункт вступит в силу, так что я могу сейчас согласиться.

А вот пункт о запрете секса — это более серьезная проблема. Я не могу спать с ним регулярно, потому что это слишком рискованно. Я все еще помню, каки страстным был наш секс, и это не может повториться.

— Единственный раз, когда мы будем заниматься сексом, — это когда согласимся начать попытки завести ребенка.

Он переводит нас в более тихую часть патио, подальше от других танцующих пар.

— Если секс исключен у нас, то будет разрешен с другими.

— Ни за что, блять. Ты не будешь позорить меня, трахая шлюх на стороне.

— Многие состоявшиеся мужчины содержат шлюх и любовниц. В этом нет ничего необычного.

Его губы подрагивают в уголках, и я сужаю глаза.

— Я занимаю руководящую должность, и ты не будешь проявлять неуважение ко мне в присутствии моих людей. Точно так же, как ни один дон не позволит своей жене проявлять к нему неуважение.

— Я буду доном, и у меня есть потребности. Либо ты оседлаешь мой член, либо я найду другую.

— Нет, не найдешь, и это не обсуждается. Если я могу оставаться без секса, то и ты сможешь.

Он резко смеется.

— Ты чертова лицемерка. Я точно не твой единственный перепихон в туалете. Ты не можешь одна наслаждаться, я ненавижу двойные стандарты. Либо мы трахаемся друг с другом, либо мы трахаемся с другими людьми. Все очень просто, — говорит он, потом берет телефон и фотографирует мое лицо.

— Какого хрена?

Я потянулась за его мобильником, но он уже сунул его обратно в карман.

— Материал для дрочки.

Я мгновенно прихожу в ярость, и у меня возникает искушение ударить его по лицу, но я подавляю этот порыв, потому что не хочу опускаться ниже.

— Ты отвратителен. Я тебя ненавижу.

Он смотрит на меня с самодовольным видом, мне хочется содрать с его лица кожу.

— Ты меня хочешь.

Я вырываюсь из его объятий, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Никто и никогда не выводил меня из себя так сильно, как этот человек.

Он следует за мной, пока я иду к столу, где лежит моя сумочка.

— Мы уходим, — говорю я Ренцо. — Пожалуйста, сообщите остальным.

Взяв сумочку, я достаю телефон и бросаю его перед лицом своего жениха.

— Добавь свой номер.

В кои-то веки он подчиняется без споров. Набирает цифры и возвращает телефон мне. Наши пальцы соприкасаются, и мне хочется ударить себя по лицу, когда от его прикосновения по моей руке пробегают мурашки. Почему мое тело не может понять, что он — враг?

Если бы я не сходила с ума, то каждый раз, когда он прикасается ко мне, вспоминала бы, чей он брат. Прикосновения Карло всегда отталкивали меня, и по коже ползли мурашки, словно тысяча огненных муравьев маршировала по моей плоти. Это, несомненно, излечило бы меня от странной тяги к прикосновениям Массимо. Но если представить, что он Карло, то я, скорее всего, убью Массимо в приступе ярости или разрушу свое здравомыслие и снова разорву трещины в своем сердце. В таком состоянии я никому буду не нужна.

Я отправляю фотографию изувеченного Пауло на телефон Массимо, а затем убираю свой телефон в сумку. Его телефон пикает, и он открывает мое сообщение, глядя на фотографию с впечатляющим двусмысленным выражением лица. Ухватившись за рубашку Массимо, я притягиваю его к себе. Мой взгляд опускается к его рту на мимолетную секунду, а затем поднимается к глазам.

Они темные от вожделения, что не может не настораживать, и я вижу истинное желание, которое он испытывает, глядя на меня в ответ.

— Я решаю, Массимо. Никогда не забывай об этом, — отпускаю его, слегка подталкивая, в то время как Николина и Дарио идут рядом с нами. — Перестань меня злить, если не хочешь, чтобы тебя постигла та же участь, что и моего последнего мужа.

С этими напутственными словами я ухожу, чтобы поблагодарить хозяев, прежде чем покинуть это место.