Молодцы твои ребята

Ты слово дал!

Не один Вася заметил, что Сёмушка с Валериком постоянно секретничают. Видела и тётя Нюша, что с внуком что-то творится. Вроде серьёзней стал, или беспокойней, не разберёшь его, про гусениц всё спрашивает. Она и радовалась и тревожилась. Пора бы внуку поумнеть, а он всех несмышлённей.

Однажды тётя Нюша взяла тряпку, щётку, ведро с водой и принялась наводить чистоту в комнате. Обтёрла стены — летом столько пыли садится, потом стала окна и двери мыть. Затем взгромоздилась на табуретку, чтобы вытереть тряпкой на шкафу. Взглянула, а там — коробка. Откуда она взялась? Будто не ставила никакой коробки. Наверное, Сёмушкина. Сняла коробку со шкафа, а в ней (ну чудеса!) — гусеницы.

Шелкопряды в наилучшем виде; у них — свежие листья. Похожи на тех, что в белом домике, тоже третьего возраста.

Так вот к чему разговоры о червях! Внук стал шелководом-единоличником. Где и как он раздобыл этих гусениц? Задумалась тётя Нюша. Хорошо, что делом занялся, но плохо, что тайком.

Надо бы к ответу его призвать, а вдруг испортишь, охоту отобьёшь? Ребятам рассказать? А как дело обернётся? Начнёт кто-нибудь отчитывать, а он не стерпит и бросит.

Ничего не сказала тётя Нюша внуку, пошла посоветоваться к Марине. Молода она, но у неё есть подход к детям.

Марина не сразу нашлась, что ответить тёте Нюше. Вмешаться взрослым — можно всё испортить. Сообща решили выждать. А за Сёмушкой и гусеницами в коробке присматривать, что дальше будет.

Рассказать Марине хотел и Валерий, но нельзя — слово дал!

Он научился фотографировать и снимал все «производственные моменты», друзей во время сбора листьев, белый домик. Хотел сфотографировать гусениц на полках, но Марина сказала — не выйдут, света в домике мало.

Однажды после обеда, когда Валерий на веранде разбирал новые отпечатки, как смерч ворвался Сёмушка:

— Валька, друг! Покорми шелкопрядов, мы с бабушкой в гости, в колхоз пойдём!

— Валяй! Сделаю, — кивнул головой Валерий, и Сёмушка моментально скрылся.

В назначенный час Валерий набрал в полотенце тутовых листьев и пошёл к дому тёти Нюши.

— Откуда и куда? — преградил дорогу Вася.

— К Сёмушке!

— Ушёл твой Сёмушка в колхоз!

— Ну и пусть ушёл! — Валерий не придал особенного значения словам Васи.

— Зачем тебе полотенце? — и не успел Валерий слова сказать, как Вася вырвал у него из рук полотенце и целый ворох тутовых листьев, медленно кружась, посыпался на землю.

— Как ты смел? — Валерий оторопело взглянул на Васю.

— Буду ещё спрашивать! Лучше скажи, Валерка, кому ты эти листья нёс?

— Кому, кому? Тебе!

— Брось глупости, шелкопрядам?

— Шелкопрядам.

— Зачем в полотенце спрятал?

— Так просто!

— Ничего не просто, потому что секретным гусеницам нёс…

Валерий опешил: час от часу не легче. Неужели Вася всё знает?.. Валерий смущённо молчал, а Вася обрадовался, что угадал правильно и не унимался:

— Попался! Мы и твоего дружка выведем на чистую воду. Рассказывай, а то хуже будет!

«Васька уж постарается. Достанется Сёмушке», — мелькнуло в голове у Валерия.

— Чего ты к нему придираешься? — сказал он вслух.

— Потому что вредный!

— Да он не виноват, — Валерий хотел выгородить Сёмушку.

— Чего ты, Валерка, заступаешься за этого болтуна? — горячился Вася.

— Заступаюсь, потому что он не виноват!

— А ну, выкладывай всё начистоту, я сам разберусь, кто виноват.

— Нечего и выкладывать.

— Вот уж не ждал, что ты способен врать!

Валерий стоял нахмурившись и сопел.

— Да брось ты завираться.

— А ты будешь молчать? Дай слово!

— Ладно, говори и покажи шелкопрядов!

— Ну, помни, слово дал!

Валерий привёл Васю в комнату тёти Нюши. Взял со шкафа коробку и показал приятелю гусениц.

— Третий возраст, — определил Вася с видом знатока. — Совсем как наши.

— Так они и есть наши.

— Как наши? Кто дал их Сеньке?

До чего же глупо попался Валерий. Делать нечего, пришлось объяснить всё как было.

Не очень толково, но со всеми подробностями начал он рассказывать издалека и про себя, и про свои школьные огорчения, и про историю с фокусным стеклом, и про то, что произошло в тот злополучный вечер, когда они вернулись из эвкалиптовой рощи. Вася слушал сосредоточенно и не прерывал. Когда же Валерий упомянул про стекло, Вася не удержался и строго спросил:

— Этот дурень стеклом попортил гусениц, да?

— Да нет, я подарил стекло, а он хотел достать мне дрозда.

— Так дрозд сожрал маковых? — допытывался Вася.

— Ну да, дрозд!

— Сёмка уже подарил тебе дрозда?

— Шёл, чтобы подарить, понимаешь?

— Значит, дрозд его ещё был?

— Ну, его.

— Каков хозяин, таков и дрозд, — заключил Вася.

— Нет, дрозд очень хороший, — вздохнул Валерий.

— Хороший, если опытных шелкопрядов лопает!

Слишком решительные суждения не понравились Валерию. А Вася выспрашивал с ещё большим пристрастием, как Сёмушка добыл шелкопрядов из белого домика.

Как ни изворачивался Валерий, ему не удавалось оправдать Сёмушку.

— Чего говорить, если тайком. Украл!

— Он ведь признаётся. Он взял на время, и все коконы отдаст.

— Ничего не отдаст. У него гусеницы подохнут. Я заберу этих, — и Вася протянул руку к коробке.

— Не дам! Это ведь тайна!

— Не тайна, а общее дело.

Валерий потёр глаза, — то ли ему уж очень жарко стало, то ли что-то попало в глаз.

Дал обещание молчать, а сам всё разболтал. Если уж он за Сёмушку теперь не заступится, кто же ещё тогда о нём слово замолвит? Нет, гусениц ни за что нельзя отдавать.

— Не смей брать! Отдай шелкопрядов, — обычно сдержанный, Валерий не мог скрыть своего возмущения. — Ты слово дал, и тебе сам капитан Шмелёв доверил бы тайну, — Валерий головой указал на портрет. — А ты? Сам нечестно поступаешь.

Вася даже удивился, с чего это Валерка так разгорячился. Но взглянул на портрет капитана и сказал уже без прежнего запала:

— Обещал, потому что не знал. Убери свою коробку! Пусть Сенька сам отдаст и сам всё расскажет!