Монахи-молчальники

Глава 26

Автомобиль с ревом пронесся через деревню Жабуку, заставляя кур разлетаться во все стороны, затем, со свистом шин преодолев поворот, вылетел на дорогу, и уже через несколько минут они ворвались в городок Панчево. Водитель явно не без сожаления снизил скорость.

— Ну, здесь, что ли, постараемся добыть венский шницель? — поинтересовался Танкред.

Гелена помедлила, наконец буркнула:

— А почему бы и нет?

Впрочем, она уже немного отошла, и Танкред, наблюдая за ней, сказал себе: «Эта очень красивая женщина не сегодня завтра будет моей. Скоро, и очень скоро!»

Гелена глубоко вздохнула, заговорила с водителем. Машина сделала резкий поворот. Слева показалась «Кавана Воеводина», где Танкред с Таней были прошлым вечером. Машина развернулась и остановилась у кафе.

Гелена поговорила с официантом, и он провел их к столику. Два других официанта, находящиеся поблизости, о чем-то заговорили между собой. Гелена явно расслышала их комментарий, потому что вздрогнула, как от удара электричеством, но тем не менее сделала заказ официанту, ожидающему у столика.

Когда официант удалился, подняла глаза на Танкреда — в них сверкали искры.

— Так вот где вы были прошлым вечером!

— Разве? — небрежно спросил Танкред.

— И даже тот самый стол, за которым вы сидели.

Танкред посмотрел на официантов, все еще продолжающих беседовать друг с другом, и ухмыльнулся.

— О чем они говорят? Об этом?

— Да, — ледяным тоном ответила Гелена, — тема их разговора — ты, но я не собираюсь тебе переводить.

Танкред уловил какое-то слово, сказанное официантом, и с ухмылкой полюбопытствовал:

— Что такое «snage»?

— Тебе бы не понравилось.

— «Много snage», — не унимался Танкред.

— Я слышала. У него грязный рот. — Гелена стрельнула гневным взглядом в сторону официантов, которые явно не подозревали, что их не только подслушивают, но и понимают. Затем вновь посмотрела на Танкреда. На мгновение в ее глазах мелькнула враждебность.

— «Много snage», — объяснила она, — в литературном переводе означало бы «много энергии». Но с добавлением двух слов это значит чуть больше. Он говорит, ночью у тебя одна женщина, днем — другая…

Танкред повернулся, насмешливо отсалютовал официантам, после чего вновь переключился на Гелену. Однако ее настроение уже снова изменилось. Теперь она стала серьезной и нетерпеливой.

— Моя деревня и есть Этцельбург, — огорошила его Гелена. — Все, что от нас требуется, — это отмерить две тысячи локтей…

— Начиная откуда? — спросил Танкред. — Я уже задавал тебе этот вопрос. Твоя нынешняя деревня Жабука, возможно, насчитывает сотню домов. Занимает четыре или пять акров. Древний Этцельбург был городом с населением в сто тысяч жителей. Он должен был покрывать две или три квадратные мили, возможно, и вдвое больше. Ну и откуда ты начнешь отмерять?

— Послушай, — произнесла она и, закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться, процитировала: — «На расстоянии двух тысяч локтей от его дворца фракийские рабы выкопали колодец, в который мы опустили его гроб из золота…» — Открыв глаза, добавила: — Храню это в памяти.

Танкред кивнул:

— Две тысячи локтей от дворца. Но где стоял дворец? И где точно был Этцельбург? Ты же не знаешь наверняка, что твоя нынешняя деревня точно находится в центре Этцельбурга. Тебе же неизвестно, в скольких милях от нее находился древний Этцельбург? В трех, пяти, десяти?

— Мы можем поискать. Начнем копать…

— На площади в двадцать квадратных миль? Допустим, я готов признать, что старый город Аттилы находился где-то между этой деревней и вашим замком на расстоянии, скажем, двенадцати миль. Предположим, что Тамиш маркирует границу на западе. И все же это оставляет нам огромную территорию… настолько обширную, что копать придется лет пятьдесят.

Она уставилась на него потухшими глазами:

— Хочешь сказать… дело безнадежное?

— Один шанс на миллион. Мы можем наугад выкопать траншею — и наткнуться на могилу Аттилы, а можем выкопать миллион траншей и не найти ничего. Вопрос в том, как долго позволят тебе копать югославы.

Гелена не ответила. Официант принес еду и удалился. Гелена уставилась в свою тарелку. Наконец ее губы шевельнулись, и Танкреду пришлось податься вперед, чтобы расслышать.

— После всех этих лет, — прошептала она.

— Ладно, — сжалился Танкред, — я обрисовал тебе худшую сторону. А сейчас постараюсь тебя подбодрить. Наряду с чтением древней истории я прочел массу книг по археологии. Все раскопки в Малой Азии, между Тигром и Евфратом, производились на холмах. Эти холмы на самом деле являлись курганами — насыпями, выросшими со временем на старых руинах.

Гелена подняла голову и снова насторожилась. А Танкред продолжал:

— Ты можешь пропускать низины, но должна сконцентрироваться на возвышенностях, низких покатых холмах, которые, возможно, образовались в результате многовековых наслоений земли на древних развалинах. Можешь не принимать во внимание по-настоящему высокие холмы с крутыми склонами… А вот низкие покатые курганы с правильными очертаниями, круглыми, прямоугольными или квадратными…

— Райзингер! — воскликнула Гелена. — Наш замок как раз на таком холме. Он с плоским верхом, почти круглый. Райзингер… — Она смолкла.

Танкред вопрошающе глянул на нее. Гелена покачала головой:

— Он не в центре холма. И деревня на его склоне.

— Это хорошо. Предположим, новое поселение возникло у края старых руин, что весьма вероятно. В Средневековье не сносили развилин. Ведь проще строиться рядом или в некотором отдалении от них. Скажем так, Этцельбург стоял на холме. Но в какой его части находился дворец?

— В центре. В самом центре.

— Этого ты не знаешь.

— Но можно попробовать. Он центра холма отмерить две тысячи локтей… и начать копать там траншею… прямо на север. Если не наткнемся, вернемся и начнем рыть траншею на северо-запад, другую — на северо-восток…

— Теоретически — неплохо, — ухмыльнулся Танкред, — но это означает — копать, копать и копать. А кто будет копать эти траншеи, каждую около мили длиной и глубиной в двадцать футов?

— Люди моей деревни. Они сделают это для меня. Знаю, что согласятся. Сеппи говорил мне, что тут достаточно таких, кто хочет, чтобы я вернула себе имение.

— Люди-то, может быть, и хотят, чтобы ты его вернула, а как насчет правительства?

— Один человек в правительстве тоже этого хочет. — На ее щеках выступили красные пятна. — Это мой козырь в случае чего.

— Кто он?

— Этого не могу сказать. Но поверь, все можно организовать. Если найдем сокровища, я получу имение обратно. — Гелена покачала головой, затем добавила: — Конечно, придется заплатить за него, но мне дали гарантию. Словом, дело за деньгами… Тогда правительство вернет мне мое имение.

Танкред внимательно вглядывался в лицо Гелены. Оно еще больше раскраснелось.

— Ты получишь разрешение на раскопки?

— Да!

— И землекопов?

Она смешалась:

— Мне придется им заплатить. Это… это не будет стоить очень уж дорого.

— Наоборот, влетит в копеечку, даже при югославской дешевой оплате труда. У тебя есть такая сумма?

Гелена ответила без малейшего замешательства:

— Найдется.

— Хорошо… Когда приступим к раскопкам?

— Завтра. Сегодня вечером я получу разрешение, и утром…

Гелена покинула Танкреда в вестибюле отеля «Москва». Было два часа дня, и он не ожидал увидеть ее до пяти или шести вечера. Танкред прошел к себе в номер, минут пять мерил его шагами, затем поднял телефонную трубку.

— Я американец, — сообщил он, когда ему ответил женский голос. — Скажите, у вас найдется оператор, говорящий по-английски?

Телефонистка что-то сказала, и Танкред стал ждать. Затем другой женский голос произнес на английском с акцентом:

— Вы хотите говорить по-английски?

— Да. Я хотел бы позвонить в «Общество писателей Югославии».

— О да! — откликнулась оператор, говорящая по-английски. — Вы же американский автор… Я видела вас вчера вечером с другарикой Таней Марук.

Танкред скривился как от боли.

— А также с другом Тадежеровичем. Это с ним я хотел бы созвониться…

— О, вы поймаете его в Теразице… как бы это сказать? Словом, на другой стороне улицы. Номер 39. Он известный, так сказать, журналист. Позвольте мне взглянуть: я постараюсь найти номер телефона…

— Не утруждайте себя. Если он всего лишь через улицу, то я туда прогуляюсь. Премного вам благодарен.

— Вам — как бы это сказать? — рады оказать услугу. Увидите Таню — скажите, что Анна Банвич передает ей привет.

— Я сделаю это… если увижу другарику Таню снова. — Танкред положил трубку.

Пятью минутами позже он уже входил в здание, приютившее «Общество писателей Югославии». Обнаружив возле лифта поэтажный указатель, выяснил, что «Общество» находится на втором этаже, и поднялся туда по широкой лестнице.

На втором этаже ему бросился в глаза еще один указатель. «Общество» располагалось в глубине коридора, справа, и Танкред, широко шагая, двинулся по нему. Войдя в помещение, он сразу же увидел Тадежеровича. Тот стучал на пишущей машинке в комнате, где все восемь или десять столов были завалены газетами.

За ближайшим к Танкреду столом сидела плотная женщина, которая вопрошающе глянула на него.

— Друг Тадежерович! — громогласно провозгласил Чарльз.

Услышав свое имя, Тадежерович поднял глаза и, узнав вошедшего, просиял от восторга.

— Мистер Танкред! — заорал он на всю комнату. — Вы оказали нам честь, придя сюда. — Он брыкнул ногой стул, прокричал какую-то фразу по-сербски, затем ринулся к Танкреду с распростертыми объятиями. Дружески облапав, отпустил его и прокричал: — Мои друзья! Подойдите и поприветствуйте знаменитого американского писателя Чарльза Танкреда.

Все присутствующие в комнате сгрудились, обмениваясь с ним пылкими рукопожатиями, что-то восклицая на сербском, ломаном английском и даже похлопывая его по спине. Безусловно, приветствия были искренними.

Прошло несколько минут, прежде чем Танкред смог поговорить с Тадежеровичем.

— Я хочу попросить вас оказать мне одну услугу, — обратился он к нему.

— Конечно. Все, что угодно! Кроме девочек. — Тадежерович подмигнул. — После Тани…

— Таня — шик. Но речь совершенно о другом… Я хотел бы зафрахтовать аэроплан. Небольшой самолет.

Тадежерович в изумлении уставился на американца:

— Но чего ради?

— Хочу поглядеть на Белград с воздуха. Железные Ворота… Воеводина…

Тадежерович нахмурился:

— Они ничем не отличаются, откуда ни смотри: с земли или с воздуха!.. А что, у американцев есть собственные самолеты?

— У немногих. Я хотел бы купить один и просто полетать по округе…

— Сегодня?

— Да!

На лице Тадежеровича явственно читалось замешательство.

— Разумеется, я хотел бы вам помочь, но ваше требование настолько необычно, что даже не знаю, что и сказать. Вы… вы были офицером американской армии, не так ли?

— О, только не вы! — простонал Танкред. — Не думаете же вы, что я шпион…

— Нет, нет! — воскликнул Тадежерович. — Но дело в том… что в Югославии нет личных самолетов.

— А как насчет аэролиний?

— Они в ведении правительства. Есть только… — На мгновение югославский журналист в раздумье выпятил губы, затем лукаво ухмыльнулся. — Может быть… может… Обождите… — Он поспешил к своему столу, снял телефонную трубку и набрал номер.

Танкред тоже подошел к столу, уселся на стул и стал слушать, как Тадежерович многословно объясняется по телефону. Наконец, после трех или четырех минут возбужденного разговора, журналист прикрыл ладонью микрофон.

— Вы хотите отправиться прямо сейчас?..

— Если возможно.

Тадежерович убрал ладонь с микрофона, поговорил еще с полминуты, затем бросил трубку на рычаг.

— Дело сделано. Майор согласен нас взять.

— Нас?

— Я полечу с вами.

— В этом нет необходимости.

— Совершенно необходимо. Мой брат настаивает на этом…

— Ваш брат?

Тадежерович так и сиял.

— Мой брат — майор ВВС… — Он огляделся вокруг и понизил голос: — Это против правил, но ради меня брат готов их нарушить. И для вас. Пойдемте. Мы отправляемся…

Тадежерович повез Танкреда в аэропорт на «фольксвагене», который, должно быть, был из первой партии, выпущенной после войны. Хотя, возможно, немцы сделали его еще во время войны, а когда отступали, оставили в Югославии.

Журналист припарковал машину перед главным зданием аэропорта, но повел Танкреда в обход его и других административных помещений к ангарам.

Военный самолет находился в одном из них: наполовину в нем — наполовину снаружи. Когда они приблизились, высокий, худой мужчина в форме, выбросив сигарету, пошел им навстречу.

— Мой брат Иосип, — представил его Тадежерович. — Увы! Он не говорит по-английски. Только по-сербско-хорватски и… и по-русски. — Он недовольно поморщился. — Его обучали летать в России.

Иосип обменялся с Танкредом крепкими рукопожатиями, затем поизучал его две или три минуты, пока оживленно разговаривал с братом, наконец повернулся и указал на самолет.

— Иосип должен вернуться к шести часам, — сказал Тадежерович Танкреду. — Итак, с чего начнем? С Железных Ворот?

— Страна Аттилы была севернее, — ответил Танкред. — Воеводина…

— А, так это для книги, которую вы пишете! Стало быть, Воеводина.

Она забрались в самолет. Майор получил добро на взлет из диспетчерской и поднял машину в воздух. Затем, описав на подъеме круг над Белградом, направился через реку.

— Вдоль реки Тамиш, — попросил Танкред.

Журналист обратился к брату. Самолет легко делал сто пятьдесят миль в час, но, когда выровнял курс, чтобы лететь по прямой вдоль реки Тамиш, его скорость превысила двести миль в час. Танкред выглянул в иллюминатор.

Дунай казался широким рвом. Справа осталось Панчево, а через минуту или две Танкред смог различить среди казавшихся игрушечными домов то, что было Жабукой.

— Как высоко мы летим? — поинтересовался он у Тадежеровича.

Тот поговорил с братом и ответил:

— Высота — две тысячи футов.

— Не составит ли ему особых хлопот лететь пониже? Я хотел бы получше рассмотреть очертания холмов, долин…

Журналист вновь обратился к брату, и самолет плавно устремился вниз, однако заставив Танкреда затаить дыхание, пока они не выровнялись на высоте не более пятисот футов.

Райзингер находился почти под ними. Слева можно было различить крышу замка Райзингеров, обители Гелены. Сверху это место выглядело иначе. Казалось, крыша почти касается реки Тамиш. Но вот к северу…

Ноздри Танкреда раздувались. Он пристально вглядывался в землю, даже вытянул шею, чтобы лучше видеть. Но через пять минут сказал:

— Сверху выглядит довольно мило. Пожалуй, можно и возвращаться…

— Так скоро? У нас еще есть время для Железных Ворот…

— В другой раз.

Журналист бросил на американца недоуменный взгляд, но заговорил с братом. Самолет накренился влево, пересек Тамиш, затем лег на обратный курс. Через минуту или две Танкред вновь различил замок Райзингеров и, пролетая над ним, вгляделся более внимательно. Деревня Райзингеров находилась на плоском, правильной формы, почти круглом кургане размером, возможно, в две мили.

Самолет, повернув на запад, полетел над плоской долиной Таронтала. Земан был за Дунаем — справа, Белград — слева. Они летели между двумя городами. Вскоре пилот связался по рации с аэропортом, а десятью минутами позже уже бежал по длинной взлетной полосе.