Моя идеальная

Глава 18

Только не так

— Выходи из машины, Насть. — смеётся Северов, вытаскивая меня из Гелика, но я упираюсь пятками и цепляюсь пальцами в сидение.

Эта баталия длится уже не первую минуту. С тех пор, как мы заехали на паркинг академии, на меня накатила какая-то странная волна паники.

Чего я боюсь? Да чёрт его знает! Понимаю же, что мне уже давно плевать на косые взгляды, но как представлю, что все будут на нас пялиться, аж озноб по коже бежит. Мало того, что Артём уже почти месяц не появляется на учёбе, так теперь мы ещё и вместе, а он чётко дал понять, что об этом узнает каждая собака. Если повторить дословно, то его слова звучали так: ещё до конца этого дня каждая сука в академке будет знать, что ты теперь моя.

Что в этом ужасного? Ровным счётом ничего, но я внезапно превращаюсь в трусливую паникующую истеричку. Хочу сбежать и спрятаться в его квартире ото всех. А ещё лучше закопаться под одеяло. С ним. И без одежды.

— Настя, не доводи до крайности. — рычит Тёма, сводя брови на переносице.

Да чего это я, в самом деле? Делаю глубокий вдох до треска в рёбрах и прикрываю глаза. И тут же взвизгиваю, потому что парень сдёргивает меня с сидения и, захлопнув спиной дверь, крепко прижимает к рельефному торсу и широкими уверенными шагами направляется ко входу в здание. Утыкаюсь носом в его шею и забиваю лёгкие пряным запахом любимого мужчины. Он даёт мне силу. Крепкие руки дарят уверенность. Ровное дыхание — спокойствие. Ещё один шумный вдох и короткое касание губами, отчего по его гладкой коже расползаются мелкие мурашки, и я тихо смеюсь.

— Тёма, остановись.

— Раз сама идти не хочешь, значит придётся тебя до аудитории нести. — бурчит, сильнее стискивая в объятиях.

— Нет, — короткий смех. — Тём. Вещи…

— Блядь!

Ставит меня на ноги и идёт к машине. Смотрю строго на него, чтобы не видеть навязчивых взглядов других студентов. Я ведь и так знала, чего стоит ожидать. Так какого, мать вашу, хрена я трушу?

Вскидываю голову вверх. Вытягиваю спину. Разворачиваю плечи. Задираю подбородок и с видом победителя окидываю взглядом ошарашенные лица ребят. На некоторых читается удивление. На других презрение. На третьих злость. Почему они так смотрят? Может, я и повторяюсь… Я — самая лучшая, идеальная, недоступная, поверьте, многие подбивали клинья, студентка полицейской академии. Северов — самый испорченный, опасный и дикий хищник. Идеальная девочка и плохой парень.

Раньше была уверена, что такое бывает только в кино или в книгах, но нет, ребята, это жизнь, и иногда она преподносит не просто сюрпризы, а такие неожиданные повороты, что только держись, иначе слетишь с этой дистанции.

Всю свою жизнь я плыла по течению, а теперь поднимаюсь вверх по бурному водопаду вопреки всем законам, не только человеческим, но и природным. Когда переступаешь невидимую грань, которая есть абсолютно у каждого человека, просто не любой сможет её заметить, то нарушаешь все правила, законы, запреты и установки, поставленные самой вселенной. Ты плывёшь против течения. Ты летаешь без крыльев. Ты дышишь без кислорода. Ты видишь то, что невозможно увидеть. Ты встаёшь там, где другие разбивались. Ты паришь там, где другие падали. Ты смеёшься над тем, над чем другие плачут. Ты переступаешь не только скрытую черту, но и самого себя. Становишься более сильным, уверенным, выносливым, стойким.

Когда я перестала отделять от себя все свои, как я их называла, альтер эго, то стала цельной личностью. На теле — панцирь. За спиной — крылья. В душе — пожар. В сердце — воин.

Вот кем я стала. Я стала той, кого Артём увидел во мне с самого начала. Той, кого боялась сама в себе разглядеть.

Натыкаюсь глазами на пылающий злостью и ненавистью взгляд Волчинской и её своры. Растягиваю рот в стервозной усмешке и делаю шаг навстречу любимому человеку. Без слов поднимаюсь на носочки, обнимаю за шею и жадно целую без какого-либо стеснения, робости и без оглядки на других. Если он решил, что все должны знать, кому я принадлежу, то и Северу не уйти от этой участи. Теперь я такая же, как он — хищница. Опасная, дикая, злая. Вот в кого я превратилась. И знаете что? Не жалею. Не боюсь. Не сдамся.

Артём бросает сумки с нашими книгами на землю и опускает руки мне сначала на талию, а потом и на задницу, теснее вжимая в каменные мышцы, словно вплавляя меня в своё тело. Чувство такое, будто становимся одним целым на генетическом уровне, переплетая наши цепочки ДНК. Толкаюсь языком ему в рот, цепляясь пальцами в волосы, и притискиваю наши лица ближе друг к другу. Поцелуй затягивается до тех пор, пока не звенит звонок. Только после этого в моё сознание возвращается реальность. Веду взглядом в направлении Карины и… Да, она всё ещё стоит и такими бешенными вспышками ревности и зависти меня обдаёт, что прежняя я наверняка спрятала бы глаза. Вот только новая Я с этим не согласна. Не просто выдерживаю её взгляд, но и через свой транслирую: схавай и подавись, сука. Он мой, запомни это раз и навсегда и никогда больше даже смотреть в его сторону не смей.

И таки да, это срабатывает. Выписываю победную улыбку, когда она отворачивает голову и, махнув шакальей стае, скрывается в здании.

— И с каких пор ты стала такой стервой, идеальная девочка? — сиплым голосом спрашивает Артём, касаясь моих губ.

— С тех пор, Тёма, как ты вытащил меня из машины. — короткий смешок и сияющая улыбка на его лице. — Ты мой, Северов. И пусть каждая сучка об этом знает.

— Собственница. — смеётся парень и поднимает наши вещи.

— У меня отличный пример, любимый. — отбиваю, забирая свою сумку.

Несмотря на то, что мы и так опаздываем, Артём всё же провожает меня до аудитории и, коротко поцеловав, уходит.

Слишком тяжёлый вдох. Чересчур громкий выдох. Лёгкие до краёв. Голова вверх. Взгляд прямо.

— Простите за опоздание. — обращаюсь к преподавателю, войдя в кабинет, и для чего-то улыбаюсь.

— О, Миронова, садись. — отвечает улыбкой и кивает в сторону столов.

Зависаю на пару секунд, потому что видеть усмешку на лице всегда строгого и хмурого Степана Владиславовича, как гром среди ясного неба. Он, наверное, самый угрюмый препод во всей академии. Бросив на него ещё один короткий взгляд, растягиваю рот в ещё более счастливой улыбке, и мужчина в ответ поднимает уголки губ выше. Видимо, моё счастье настолько огромно, что заражает даже непробиваемую скалу, коей является Сибилов. Направляюсь вниз к машущей мне Заболоцкой. Она так трясёт руками, будто её возможно не заметить. Игнорирую любопытство, злость и ненависть на лицах остальных, продолжая давить лыбу, и паркуюсь рядом с Викой. Вытаскиваю из сумки материалы по предмету и раскладываю на столешнице.

— Ты чего светишься, как новогодняя ёлка? — тут же режет подруга, стоит только взять ручку.

— Потому что я счастлива. — отзываюсь с горящими этим самым чувством глазами.

— Ты и до этого была с Севером, но сейчас прям сияешь. Боже… — хлопает себя ладонью по лбу. — У вас было?! — вскрикивает так, что все глаза устремляются на нас.

— Шшшш! Тише ты! — буркаю, стараясь сосредоточиться на словах Степана Владиславовича.

— Так было, да?

— Что было, Вика? — да, я прикидываюсь дурочкой, но расцветшие на скулах розовые пятна выдают меня с головой.

— Ахренеть! Вы переспали. Ты больше не девственница. — говорит хоть и шёпотом, но достаточно громко, вынуждая меня краснеть пуще прежнего. — Ах-ре-неть!

— Да харе уже орать. — шиплю на неё.

— Я не ору.

— Ну да. Зато всех оповещаешь, что у меня был секс с Северовым. Ну, спасибо, подруга.

— Ой, сорри, Настюх. Но это же норма. Вы вместе и вы…

— Цыц, Заболоцкая, пока я тебе рот чем-нибудь не заткнула.

— Ладно, замолкаю, но потом жду подробностей.

— Жди. — бубню себе под нос, но она всё равно слышит и ухмыляется. — Не дождёшься.

Как ни стараюсь сосредоточиться на учёбе, выходит слабо. Постоянно думаю об Артёме. Наверное, у меня какое-то неизлечимое психологическое заболевание или патологическая зависимость, потому что мы расстались минут двадцать назад, а я уже скучаю по нему.

Чувство такое, что за те три дня, что мы провели вместе, не расставаясь, прошла целая жизнь. Столько всего произошло. Столько изменилось. Тянущая тоска по его голосу становится сильнее.

Телефон коротко вибрирует, и я открываю сообщение.

Артём Северов: Скучаю. Смайлик с разбитым сердцем.

Поднимаю уголки губ и порхаю пальцами по экрану.

Настя Миронова: Я тоже скучаю, любимый.

Едва откладываю телефон, как прилетает новый месседж.

Артём Северов: Разве Сивилов даёт скучать? Подмигивающий смайл.

С каких пор он так смайликами орудует? Улыбка шире. Мгновенный ответ.

Настя Миронова: С ним не соскучишься, а вот без тебя — да.

Артём Северов: Скинь фотку.

Настя Миронова: И как ты себе это представляешь?

Открываю новую SMSку. Фото. Артём с Антоном сидят на задней парте, судя по фону, и лыбятся.

Толкаю подругу в бок и показываю экран. Она тоже улыбается, глядя на своего парня. Кто бы подумал, что лучшие подруги влюбятся в двух лучших друзей? Сказка какая-то, ей Богу.

Поворачиваюсь спиной к Вике, опускаю телефон под стол и делаю селфи. Смеёмся, отправляя снимок, на котором, не сговариваясь, показываем языки нашим парням.

Остаток пары даже не замечаю, потому как всё время провожу в телефоне. После звонка выходим в коридор и прогулочным шагом направляемся к автомату с кофе. Со стаканчиками продвигаемся по корпусу, и тут у меня происходит такое дичайшее дежавю, что я замираю на месте, как в стену въехала, и едва не роняю пластиковый стакан. Буквально вижу на том конце коридора ухмыляющегося этой своей безбашенной улыбкой Северова, а я снова становлюсь той самой неуверенной в себе девушкой.

От этого странного видения и ощущения слабости по телу летит дрожь, а по позвоночнику — озноб.

— Ты чего, малыш? — спрашивает Артём голосом, в котором сквозит явное напряжение.

Я даже не заметила, как он подошёл. Знаете фокус с зеркалами: когда они создают иллюзию реальности, и ты не можешь разглядеть в этом подвоха, полностью погружаясь в иллюзорный мир? Что-то такое сейчас и происходит со мной, потому что Север всё ещё ощущается каким-то далёким. Нереальным. Не моим. Именно в этот момент в груди появляется странное ощущение, словно в неё затолкали огненный шар, который медленно растекается по всему телу, как неизлечимая болезнь, и парализует работу всех органов.

Моргаю несколько раз, прогоняя странное видение, и трясу головой. Выдавливаю из себя улыбку и прижимаюсь к горячему телу любимого мужчины. Его руки на моей спине вырисовывают узоры, а дыхание согревающими волнами растекается от макушки вниз по телу, которое словно оледенело и только сейчас начало оттаивать. Всю кожу будто иголками колит.

— Насть? — зовёт Тёма, и я вскидываю на него взгляд.

— Всё нормально, любимый, просто… — сглатываю и перевожу сбивчивое дыхание. — Дежавю.

Он коротко хмыкает, скрывая за этим звуком своё беспокойство. Мы чувствуем друг друга на ментальном уровне, поэтому бесполезно отмазываться и делать вид, что ничего не произошло.

Спасаюсь его объятиями, губами и дикими поцелуями.

Северов прижимает меня к подоконнику и в один рывок усаживает на него. Пристраивается между моих раздвинутых ног и жадно целует, пока не звенит звонок.

— Люблю тебя, маленькая. — шепчет и толкается напряжённым членом в горящую от возбуждения промежность.

Всего пара поцелуев, и я готова прямо сейчас отправится с ним домой, но вместо этого иду на пару, бросив перед этим:

— И я тебя люблю, Тёма.

Примерно в том же ритме проходит и весь оставшийся день. Занятия по большей части я провожу в телефоне, а на переменах нескончаемые поцелуи, и с каждым разом они становятся всё откровеннее и необузданней. Перед последней парой Артём уже буквально трахает мой рот, не скрывая похотливого желания. Мой ответ на его действия не менее животный.

Сумасшествие? Определённо.

По крайней мере, это спасает меня от Викиных расспросов. Впрочем, глядя на нас, она и так всё поняла.

— Вот это пожарище. — сипит пониженным голосом.

— Вот как-то так, Вик, всё у нас и происходит. — смеюсь в ответ.

Пожар. Ураган. Цунами. Землетрясение. Гром и молнии. И где-то посреди этого Армагеддона — мы.

На мобильный прилетает сообщение.

Артём Северов: Малыш, писать не могу, надо к декану.

Настя Миронова: Проблемы?

Артём Северов: Три недели прогулов.

Артём Северов: Не волнуйся, всё заебись.

Настя Миронова: Не могу не волноваться.

Артём Северов: Люблю тебя.

Настя Миронова: И я тебя.

После занятий выглядываю Артёма в коридоре, но его всё нет. Половина студентов разъехалась. Остались только те, у кого ещё одна пара. Звоню любимому, но он сбрасывает. Телефон оповещает о месседже.

Артём Северов: Перезвоню.

И как это понимать? Не "скоро буду" или "встретимся на улице", а перезвоню. Мы уже должны были ехать домой. В сердце закрадывается какое-то гадкое предчувствие.

Сажусь на подоконник и сканирую телефон следующие минут двадцать, но он молчит. Набираю Северова, но после длинных гудков, которые, кажется, тянутся слишком долго и громко, в трубке раздаётся роботизированный голос автоответчика. На душе уже не просто кошки скребут, а пируют дикие звери, разрывая на куски. Звоню Арипову.

— Что случилось? — раздаётся раздражённый голос.

— Артём не возвращался из деканата? — спрашиваю с дрожащими нотами.

— А его ещё нет? — удивляется Антон.

— Нет. И трубку он не берёт.

— Пиздец. Расслабься, Миронова, сейчас приедем и разберёмся.

Коротко прощаюсь и направляюсь к декану. К тому моменту, как оказываюсь на месте, внутри уже так штормит, что я без стука врываюсь в кабинет и застываю на пороге, не в силах выдавить ни слова.

Владимир Юрьевич стоит у окна и смотрит на меня ошарашенными глазами. Напротив него, спинами ко мне, но с повёрнутыми головами, двое полицейских. А между ними Артём. И он… Господи… Он в наручниках.

— Настя. — доносится до закупоренного ступором мозга родной голос.

Протаскиваю себя через неимоверные усилия и возвращаюсь в пугающую реальность. За рёбрами громыхает так, что по костям расползаются трещины. Рёв крови и биение пульса в ушах перекрывают все остальные звуки. Перед глазами расплываются очертания не только комнаты, но и всех находящихся в ней людей, кроме одного. Кроме моего любимого человека с наручниками на запястьях. Он что-то говорит, но я ничего не слышу. Понимаю это, только видя, как шевелятся его побледневшие губы. В глазах читается страх.

Северов боится? Нет. Не может такого быть! Нет! Нет! Нет!!! Мой мужчина никогда ничего не боится.

По нейронным сетям пролетает воспоминанием его голос:

"Я буду бороться за нас двоих, если у тебя не останется сил".

Я тоже буду.

Опускаю ресницы и даю себе всего мгновение на то, чтобы справиться с паникой. Забиваю лёгкие кислородом и металлическим голосом спрашиваю:

— Что это значит? Что здесь происходит?

— Северов Артём Константинович арестован за похищение и изнасилование.

Воздух с хрипом покидает моё тело, а сердце замирает в предчувствии полного пиздеца.