На лыжне попаданец Ломаев

Глава 19

Вот так потихоньку и жили. Нет, жизнь, в общем-то, была нетрудная, не дико нервная, но постоянная борьба со сказочными ветряными мельницами, то есть с глупыми положениями советской реальности, все-таки как-то мучила. Бестолковой неопределенностью, что ли?

Но вот и подошло первенство СССР, как-никак, 2 декабря, как объявляли народу в государственных СМИ! А вот, где проводить, как я понимал, не могли четко определить до самого дня открытия. Так Вологда или Мурманск, в конце концов?

В первом в этом году уже прошли обильные снега, на землю привольно лег хороший снежный слой. Но вот сам город был большей частью еще с дореволюционным жилым фондом. Во втором же можно показывать замечательный социалистический город-новостройку, что индустриальную инфраструктуру, что обычное жилье, но снег там лег только редкими островками.

Вот и решили «умудренно», что б никому не было обидно, первенство проводить в… Калинине, бывший до революции Тверью. Впрочем, я не обиделся, мне-то какая, к лешему, разница, где бежать к золотой медали? Лишь бы где бежать, то есть был снежный покров. Поэтому можно всюду в стране, но не в бесснежном Мурманске!

Тем более, это, по сути, уже Подмосковье. И так сюда в Тверь ехали через белокаменную Москву. Но тогда заехать к Машеньке не смог, совсем некогда. А вот поеду обратно, обязательно остановлюсь. Повод найдется. В ЦОГЛИФК, Например, по делам ОЗО. Ведь ему и так необходимо.

И Кожевников просто сказал, если приедешь с победой, хотя бы свой, а не командной, то на пару суток можешь остановиться, мы ведь не такие злобные и кудрявые.

Да уж, пару раз уже попадал под бюрократический пресс командующего, только глупо мыкал, когда никто не видел. Но с приближением первенства и Кожевников смягчился. Спортсменов нельзя теперь нервировать, особенно Ломаева. Если он на первенстве СССР сорвется, хоть сам, хоть командой, то далее вообще ничего не будет, а тогда и командующему станет очень плохо.

А отсюда для меня какой вывод? Надо обязательно побеждать. Выиграешь первенство, хоть по отдельным дистанциям, а еще лучше командой, то хоть в открытую воруй, никто ничего не скажет.

Ха, воровать он, разумеется, не будет, глупость это несусветная, а вот в сладкой для него Москве на недельку остается. В ЦОГЛИФК забежит, посмотрит, не забыли ли. В ЦСКА, они же еще и от общества выступает, чуть от командования русский «подарок» от этого не получил, да-с. Не дадите немного денюжек, ребята на хлебушек, если мы вам медали покажем?

В общем, кто как, а я был замотивирован по самое не балуйся, аж по поезду бегал от нетерпения. Чтобы я да, не победил, ух! Руки-ноги поотрываю, не себе, конечно, противникам, пусть дрожат, боятся. Вот я какой ужасный

Дистанции по моему виду спорта — бег на лыжах со стрельбой, то есть по биатлону, — классические, делятся по гендерному признаку. На женские мне наплевать, а вот мужские — спринтерская (20 км), средняя (30 км), дальняя (50 км) — мы видели, знали и, можно сказать, хе-хе, щупали. Дома, конечно, не здесь. А вот и новый сюрприз. Рано я запел про некомандный вид спорта биатлон.

Вот вам, пожалуйста, — командная гонка — женщины четыре по пятнадцать, и мужчины четыре по двадцать. В СССР ряд лет она не проводилась, а теперь с потеплением международной обстановки вновь стали проводить.

Наш штатный тренер на выезде — старший лейтенант Эдгар Иванов — тоже до нельзя удивленный, предложил подумать и просто пробежать тренировочным темпом. Не тренировали ведь. У нас четвертый член команды вообще случайно оказался.

Впрочем, скоро все стало ясно, когда вопрос открыли на собрании тренеров. Оказалось, что командная гонка была вновь введена на высшем уроне, на уровне глав государств. Предложили с Запада, наш Миша, конечно, согласился, не ему же бегать. Тренер Иванов после этого, как и другие тренеры, согласился. Генсек же одобрил!

Ох, это уж советская массовость, один за всех, все за начальство. Я тоже громко сказал свой счастливый Одобрям-с. А что, у нас-то команда более — менее спаяна, мы даже этот коллективом бегали несколько раз, правда, на тридцать километров и по другим причинам. Впрочем, ладно, и без того проблем было достаточно, чтобы еще горевать за других.

Начали первенство со спринтерской дистанции — двадцать километров. Моя с недавних времен любимая. Здесь надо обязательно выиграть, вытянуть други, всю команду. И на лыжной гонке, может хоть кто зацепится, и морально. И здесь можно побеждать, не боги горшки обжигают!

Перед гонкой еще раз проинструктировал. Сто раз говорил, сто первый повторю, может, забыли уже невзначай, от повторения никто не умер.

И сам побежал. Номер мне достался семнадцатый, ни то, ни се, опять придется соревноваться с самим собой, на время. Главное не промахнутся, один промах — одна штрафная дополнительная минута, так ведь и автоматически отлетишь к концу.

А так, температура минус семь, ветра особо нет, лепота, а не гонка. Тут даже деньги начнешь платить за такую, так сказать, лыжную прогулку, благо оргкомиссия первенства еще трассу провела по ровной местности, да по дремучему, прямо-таки сказочному лесу, прелесть!

Пришел я опять на финиш первым по времени. Причем, не просто так, а с новым мировым рекордом,обогнав предыдущего рекордсмена, некоего О. Н. Ломаева (себя-то есть самого) почти на минуту. Как-то я раскатался, как потом себя же обгонять?

Но что интересно, мая команда пришла на финиш тесно и близко, заняв соответственно, третье, шестое, седьмое, десятое места. Немного не хватало времени, тот же талантливый Алеша Орехов, еще где-то секунд пять и взял бы «серебро». Хороший, хе-хе «юноша».

Я почему взял юношу в кавычки? Оказалось, он даже старше меня, имел какую-то отсрочку! Но бегает хорошо, учитывая, что это его первое состязание. А вот остальным надо дать по носу по обидному щелчку. Пусть моральному, но еще более болезненному. Быстрее необходимо бегать, чтобы вот так не смотреть на последние вагоны медального состава.

Наш тренер герр Эдгар Иванов темным вечером попытался снизить горячность чувств, утихомирить нас. Не получилось, однако. Я ведь и сам не тренера учусь, понимаю общую ситуацию. А заткнуть не получится, он — старший лейтенант, я — старший лейтенант. Он — не пойми кого заместитель командира роты, я — командир взвода. И ведь что интересно, такой заместитель командираспортроты не иначе, как смех не вызывает, а я командую элитных спортсменом состава «А». Сам командующий армии не гнушается со мной пообщаться.

Гм, это я не хвастаюсь, это показываю, почему я влет утихомирил и своих спортсменов, и тренера. А потом еще с полчаса учил этих горе участников побеждать. Слушали ли? А как же, если я сегодня опять победил, и опять с мировым рекордом. Я, между прочим, сам их прекрасно понимал.

Если бы такой человек (где-то так) перешел мой путь в прошлой жизни, рот я, конечно, не разевал в прекрасном беспутстве. Но, безусловно, слушал внимательно и все брал на карандаш. И ведь я, в свою очередь, не грубил, тем более, не материл, спокойно, доброжелательно указал на ошибки, когда не воспользовались удобные участки местности и, наоборот, трудности географии не учитывались. А ведь это крохи сил, потери времени. И, в конечном счете, потери на финише медали.

— Вы когда будете анализировать свой сегодняшний путь, не химичьте понапрасну, не усложняйте труд головного мозга. Один пример, после которого окончательно сложилось положение. Предфинишный участок, очень тяжелый, но привлекательный.

Казалось бы, здесь быстренько подняться, потом ускорение, а там конец трассы. Вы все так и сделали, разложив финишные места по уровню сил, учил я их, — вот как я прошел… Хорошо, как прошел Алеша Орехов?

— Прошел неспешно, но в то же время относительно быстро, сэкономил силы и прошел окончательный отрезок стремительно, — отрапортовал Костя Ситдиков, один из немногих старших прапорщиков.

Так уж объективно сложилось, что основную часть перспективных спортсменов передвигали в офицеры. И только некоторых, которые уже не казались перспективными, да и не рвались по карьерной лестнице, закреплялись в этом статусе. Вот и Ситдиков.

Я его взял за старательность, надежность и, в какой-то мере, жалостливость. Знал, звезд с неба не возьмет, но тыл команды поддержит. Вот и сегодня, подошел на финиш в числе концевых, но не самый ведь последних. А здесь один из первых сообразил.

Вот так прошли весьпуть глазами. И частично не из теории, мол, повторенье — мать ученья. Трасса-то большей частью будет та же самая, просто увеличена. И Иванов поэтому не просто кивал головой, но и продолжил наиболее умные мысли. А в конце сделал хорошие, на мой взгляд, выводы по стрельбе.

Я, кстати, об этом не говорил, потому как практической значимости такой спич не имел. А тренер просто похвалил. Ведь вся команда не сделала ни одного промаха! Я-то ладно, у меня, в конце концов, Инмар за плечом, а вот они, действительно, молодцы! И я с удовольствием присоединился к Эдгару Герасимовичу.

Очередной день у мужской части был выходной. Восстанавливались, так сказать. Заодно и болели «за наших». Женщин, между прочим, в современной армии, было достаточно много, хотя и меньше мужчин. В итоге, выступали они, на мой взгляд, бледновато. Может, Машу в армию перетянуть? На фоне сегодняшних лыжниц она, ей богу, не окажется последней. И лет ей еще немного.

На этом и окончили женские гонки. Четвертое общекомандное место в первенство СССР тоже неплохо, хотя и радоваться, в общем-то, нечего и некому.

Во второй половине дня, пока светлое время суток плавно не перешло в темень, немного побегали на лыжах. Ну и на ужин! Люди ведь не из железа сделали, чтобы каждый день бегать.

А вот питание было хорошим, восстанавливающим. Организаторы не жалели, мясо, рыба, фрукты, даже по бокалу красного грузинского вина для физического потенциала.

Вечером я буквально прокрался в город, на телефонный центр. Не от начальства, от своих же товарищей. Узнают, собаки, шутками загрызут. Это ведь я на воинской службе — старший лейтенант, на спорте — блестящий биатлонист, в обычной жизни — практически самый молодой товарищ. И не скажешь, что под физической оболочкой кроется семидесятилетний старик.

Но Маше я позвонил. Было только семь часов вечера, но мои Ломаевы (мать и сын) потихоньку укладывались спать. Нет, Игорь уже подсел на «Спокойной ночи, малыши», но смотрел ее уже в постели и в полусонном состоянии.

Пришлось нарушить их распорядок. Муж и отец все-таки! Маша сначала обрадовалась, что я на первенстве СССР в Калинине, потом обиделась, почему ей не сказал, вотяк несчастный!

Я только посмеивался, она, как и я, удмуртка по крови, фактически ругала и издевалась над собой. Миленькая моя! Предложил ей приехать с сыном в Калинин.

От неожиданности она замолчала, потом заговорила совершенно другим тоном:

— А что так просто разве можно?

Маша еще помнила, как я с превеликими трудностями кое-как приволок ее в Вологду, аж командующего 16 армии подключил, генерал-полковника! Интересовалась потом, не опасно ль было?

О-ох, смешная женщина. То ведь надо было проехать на территорию воинской части. А Кожевников уже почти знакомый. Да и я не простой старший лейтенант, а рекордсмен и призер многих соревнований!

А тут вообще чужой город и гражданская ведомственная гостиница, арендованная оргкомиссией. Были бы деньги, а номера найдутся.

— У тебя ведь, Машенька, есть немного денег? — спросил я нарочито небрежно. И, как я и ожидал, Маша задумалась, смутилась, начала мямлить о дороговизне столичного города и постоянном падении в последние годы советского рубля.

А вот это уже интересно. Если она еще заговорит о волатильности нашей денежной единицы, хе-хе! Вот современные советские и не только женщины. Не зря они стали нам, мужчинам, мозги кочкать с XIX века, потом, с ускорением, в XX столетии, а потом вообще общий обвал в XXI.

— Короче, Маша, хватит дребезжать, телефонное время дорого. Я пошлю тебе телеграфом рублей двести, приедете с сыном?

— Да как-то это неожиданно, — продолжила метаться Маша, — мы не успеем собраться, как с транспортом, поездом ли, автобусом, ох!

Потом решилась, уже громче заговорила:

— Ладно, едем. Деньги пока не надо, до Калинина хватит, а там у тебя ведь нам немного хватит?

Я мысленно хохотнул, знаем мы ваше женское немного. Но вслух степенно сказал:

— Да, разумеется, для тебя с Игорем найду, я же здесь в армии на всем готовом.

После этого расстались. Не зачем по телефону болтать, деньги зазря тратить, все равно завтра встретимся и проведем время… в постели.

Но назавтра вначале прошло испытание. Поздним утром, или, точнее, даже перед обедом, с 11.00 начались биатлонные гонки на тридцать километров. Аля — улю, не шлепнемся, так дойдем. При этом дистанция эта еще нетрудная, впереди на пятьдесят километров, это понятно, как не тренируйся, все равно тяжело.

И, то ли впереди, то ли после, командная гонка у мужчин на сорок километров, у женщин на тридцать. Между прочим, туда еще не все допускаются. Уже объявили, что в этом первенстве СССР станут бежать по восемь первых команд у мужчин и у женщин.

Сорок километров это не пятьдесят, несмотря на близкое расстояние, попробуйте-ка пробежать десять километров даже на лыжах. И все же здесь главное командная спаянность. Именно на него ставится база. В общем, концовка первенства будет тяжелой.

Ха, из этого не значит, что сегодняшняя гонка на тридцать километров станет легкой. Эта дистанция тоже неоднократно ломала спортсменов, особенно тех, кто легкомысленно решал, что все пройдет без труда.

Провели жеребьевку. Сегодня судьба была ко мне как-то неопределенна, то ли сурова, то ли, наоборот, радостна. Я оказался в середине своей команды, на тридцать втором номере. Пока получил тряпочку с номером, пока мне привязали ее тренеры, уже стало подходить время старта.

Еще пришлось стоять у старта с Ивановым, как капитан всех впередиидущих начал хвалить, благословлять, ха, на трудовой подвиг. Ну, не проходила у меня циничность старого декана, эдакая пошлость от идеологии. Кстати, обратили внимание, политики — ораторы, которые давят на патриотизм и смертность за Родину, сами остаются в тылу. Им, видите ли, и здесь хорошо.

Наконец, пришел и мой черед. Уф, хватит болтать и травить байки про могучий СССР, надо славить его делом. Бегим, тьфу черт, бежим за «золотом». И нечего тут славословить, я бегу за семью, за свою карьеру, которую мне дали авансом, за деньги, в конце — концов, или это уже не Родина?

Прошел. Теперь уже было не вставать, так сказать, в строй биатлонистов. Другая сторона знаменитости — все на тебя смотрят, все на тебя равняются. Не удерешь в кусты даже, извините, в туалет. Хоть пара-тройка пар будет смотреть, выискивая тайные хитрости.

Мое вступление «в строй» — на гоночную лыжню породило эффект падения тяжелого снаряда. Весь «пелетон» лыжников, еще е растянувшись, начал судорожно рваться из стороны в сторону. Он (пелетон) пытался понять, что же там хочет сделать этот «прославленный», «умелый» и «закаленный» спортсмен, как я!

Специально поставил в кавычки эти хваленые термины, потому как никогда их не понимал и не принимал. Тем более, такой молодой спортсмен, как этот Олег Ломаев. Какая стратегия, какая тактика, руки в ноги и бечь как можно скорее.

Ну да, в нем есть старый сварливый попаданец, как оный О. Н. Ломаев. Только вот, как-то я сомневаюсь, что хоть один и лыжник и зритель это знал, ведь роман сей только появляется в конце первой четверти XXI века. А главное, я все равно ничего нового не мог представить. Лыжня, как железная дорога, я, как бронепоезд. Или, вернее, скорый поезд. Старт и финиш — железные ворота, через которые ты обязательно должен пройти. Да и сама лыжня строго обязательно, как каждый километр дороги Москва — Ленинград.

Поэтому я заранее решил, что буду, как и раньше, идти по времени. И обязательно метко стреляя. Ведь уже почти не важно: промах — это штрафная минута или штрафной круг. В любом случае, это славный удар в лоб, очевидная трудность на пути уже не к золотой медали, а вообще к любой из трех медалей.

Ну а кто сумеет из физических кондиций, пусть бежит в хвосте. Хе-хе, я уже неоднократно видел, как мои «сторонники», пытаясь выдержать темп, быстро (некоторые медленно) сгорают. в итоге они даже не укладываются в среднее время.

А что же? Наркотики, тьфу-тьфу, наркотики тоже. Мы — честные удмурты и наш бронепоезд… Что я к нему так привязался, второй раз уже называю?

Быстро спустился по легкому склону. Катиться по нему за счет земной гравитации очень неэффективно, очень уж мал наклон. Но зато, если приноровиться, то можно даже с небольшими усилиями набрать достаточную скорость. Вчера, еще на двадцатикилометровой трассе, я ногами выглядел, что лыжня здесь ровная, без бугорков и ямок, даже сучки не валяются. Видимо оргкомиссия тщательно проработала.

Поэтому я буквально стремительно спустился, как упал в воздушную яму. Рисковал, конечно. Даже не из-за недостатков лыжни, просто бы упал, сколько бы времени потерял. Не говоря уже о сломанных лыжах, это вообще кошмар!

Конечно, кое-кто из читателей мне возразит, дескать, уж мастер-то класса международного класса должен удержаться на лыжах. Должен, но иногда и он слетает в любви к матушке — земли.

Но спустился. Ура, ребята, я прекрасный специалист, я хорошо езжу и совсем не падаю!