На лыжне попаданец Ломаев

Глава 7

Да, вот так вот. Ведь мы не просто являемся регулярным воинским подразделением, мы еще в немалой степени спортрота, и если забудем об этом, то полетим вниз по паркету еще быстрее. Вот такая дилемма. Спортсмены ни в коем случае не должны забывать, что они военные. А военные обязаны помнить, что они еще является спортсменами.

Хотя это все ерунда, детская проблема идентификации. Вот как завоевать медали в грядущих соревнованиях — это грандиозная цель для любого чина и должности. И я без колебаний ответил на вопрос командира роты об основной перспективной цели:

— Всеми силами готовимся к зимним состязаниям в ФРГ, товарищ капитан, согласно вашему приказу и указаниям вышестоящих командиров.

Следующий вопрос, разумеется, был более конкретный и профессиональный:

— Какой цикл спортивных упражнений применяется для биатлонистов в летний период?

Хороший вопрос. еще немного, уже в конце этого же ХХ века в мире массово появятся роликовые лыжи или коньки в зависимости от формы и проблемы тренировок летом будут навсегда, по кра йней мере, в XXI веке, сняты.

Собственно, в мире это средство тренировок летом для лыжников применяется в большей части ХХ века, а в последней четверти века постепенно оно превращается в самостоятельный вид спорта. Один СССР, как обычно, спит.

Впрочем, это уже теория. А на практике ВОСЛР роликовых лыж сейчас не имеет и, по-видимому, вся страна тоже. Хотя, по-моему глубокому мнению, мы и так проживем.

— Для эффектной тренировке, товарищ капитан, нами комплексно проводится:

Оздоровительная утренняя гимнастика для гибкости и омоложения организма;

— Силовая дневная гимнастика для укрепления костно-мышечной структуры тела;

— И основа летних тренировок — бег. Начинаем с 10 километров в день, потом доводим до 20, а особая группа со мной — до 30.

Последняя новость, которая пока еще не доходила до ушей подчиненных, сразу их возбудила. Вроде бы и я говорил, как бы тихо, и они дисциплинировано стояли в строю довольно далеко, но все равно услышали и даже кто-то очень заинтересовано спросил:

— Товарищ командир взвода! А что за это особая группа во главе с вами и бег до 30 километров? Мы ведь столько не пробежим, просто не сумеем!

Вот ведь паршивцы, боятся, но все равно спрашивают. Почему боятся? Потому что льстят. Я ведь только прапорщик, таких, как я, тут во взводе много. Даже лейтенантов пятеро и одна маленькая изюминка — большой старший лейтенант татарин Касимов. Когда они что-то добиваются, как сейчас, они обращаются ко мне не товарищ прапорщик, а товарищ командир взвода. Чувствуете общую разницу?

А я что, я и так и эдак хотел рассказать им о перспективных линиях развития (это некоторый стеб). А если серьезно, то в педагогике, тоже в ХХ веке, но в прошлой студенческой жизни, нам сколько мусолили о намеренных перспективах!

Вот и я твердо помнил — подчиненным нужно впереди, как рыбе огонек, нечто светлое и очень блестящее. Например, по окончанию тренировок, этим то, этим это, а самых лучших я выставлю кандидатами на соревнования в ФРГ!

Почему кандидатами? А это традиция в спорте, участники подбираются незадолго до мероприятий, а до этого только кандидатами. Так вот, хотя непрофессионалами и кажется это очень странно!

Но вначале успокоил, — особая группа имени меня, ха-ха, будет создаваться исключительно из добровольцев. Более того, и из основной части не все будут переведены от десяти до двадцати, — а потом, после этой успокоительной новости, уже добавил нехорошее: — десятикилометровые спортсмены станут ограниченно годные, их с согласия товарища капитана Великанова больше будут поднимать к работе второго взвода. То есть их и спортсменами уже не будут считать!

Военные спортсмены первого взвода так взволновались, что командир роты счел добавить:

— Ни я, ни ваш командир взвода еще ничего не решили. Физически вы все здоровы, вас неоднократно проверяли медкомиссии. То есть исключительно ваше желание тренироваться и хорошая дисциплина — вот основа вашего перехода из группы десятикилометровиков к следующей группе двадцатикилометровиков.

— Лично я не ставлю никакой цели кого-то отчислять из взвода, — заявил уже я — командир взвода прапорщик Ломаев, — все, что мне нужно — это хорошая тренировка, которая поставит спортсменов к зиме и намеченным соревнованиям к оптимальному состоянию. Именно от вашего желания будет зависеть, будете вы бегать к осени расстояние в двадцать километров и останетесь в составе «А», или даже перейдете к особую группу командира взвода, где будут лишь кандидаты в участники состязаний 1988 года. Понятно, товарищи?

На этот раз ответ был не столь дружным, скорее задумчивым. Ничего, парни, я ведь ничего особого от вас не требую. Просто при прежнем командире взвода вас немного расслабили, разболтали, многим почему-то стало вдруг казаться, что спортивные занятия — это исключительно ваше дело. Наивные вы однако. Вы в армии и должны заниматься по приказу. Если не хочется и колется, можете добровольно уйти или в основную группу первого взвода или вообще во второй взвод. И я вас могу успокоить — из спортроты вас не отчислят, тягомотина еще та.

Каюсь, немного хитрил перед ними. Ведь кроме трудолюбия надо еще хоть немного таланта. Хотя, в лыжном спорте этого необходимо совсем немного. Ну меткость. Это да! А что еще? Физические силы и выносливость? Это все в процессе тренировки. Сам бегаю, знаю. Также как и скорость, умение кататься, худосочность и минимум жира в теле.

Если бы не встреча с Инмаром, то я бы твердо считал, что мои успехи в биатлоне — это исключительно итог моего труда. Но все равно, разве помощь Бога — это талант? В стрельбе я вижу, Инмар мне помог, а вот в остальном очень даже сомнительно.

Так что старайтесь, товарищи спортсмены и Иисус Христос вам в помощь, а кое-кому и Аллах. И старайтесь, главным образом, сами!

В общем, поучили мы немного, сначала я один, потом с командиром роты капитаном Великановым. Он ведь, как я с опозданием понял, специально пришел помочь мне. Конечно, с одной стороны, немного досадно за такой досадный авторитет, но я ведь уже не мальчик и не рвусь из штанов по любому поводу.

Так, поговорили, потом я спросил, нет ли у кого вопросов. Их не было. Распустил взвод с задачей переодеться в спортивную форму и через десять минут снова построится.

А вот мне еще пришлось остаться на плацу с командиром роты. Впрочем, не надолго, Великанова в основном интересовал результат моей поездки в Москву. Письменный-то я отчет сдал в штаб роты, когда отчитывался о командировке. Но, видимо, он еще не читал бумаги, ведь рапорт я сдал начальнику штаба роты старшему лейтенанту Чемоданову.

Мне не в лом, пожалуйста, я и устно скажу. И сказал, уложившись в тройку слов, типа знаменитых Цезаря: вени, веди, вици. То есть в данном случае, приехал, поговорил, поступил.

Великанов только усмехнулся, похоже, ничуть не удивившись.

— Завидую, — сказал он мне. Я подумал, что комроты скажет о быстром приеме в известный вуз и уже открыл рот, чтобы ответить, но тот заговорил о другом: — у тебя такой целеустремленный и активный характер. Все ведь можешь!

Я молча закрыл рот. А что скажешь? Заговори я о попаданстве и о Инмаре, то, скорее всего, моя армейская служба бы кончилась. Бедная Маша, ее муж был бы признан сумасшедшим!

На фиг, на фиг, лучше молчать. Между тем, капитан Великанов ушел, армейский день был, как всегда, бурным, особенно командира отдельной спортроты, некогда философствовать. Очнувшись, поспешил и я, подчиненные мои вот-вот вернутся, а я еще не переоделся. Тоже мне быстрый и твердый командир!

Я теперь жил в том же здании, пока не построили новые, оговоренные маршалом авиации И. Н. Кожедубом, но уже в другой комнате, в так называемом командирском тупике, где жило почти все командование роты. Субординация, черт возьми!

Переоделся в спортивную форму, мне ее выдали, когда я стал прапорщиком и комвзводом. Причем не бесплатно. Зарплату ведь стал получить, будучи сверхсрочником! Впрочем, стоимость была чисто номинальной, все-таки отношения были не рыночные, а на спортсменов никто пока не собирался зарабатывать, как в 1990-е годы.

Вернулся на плац, где был уже весь взвод. На всякий случай поинтересовался, нет ли больных, хотя таковых уже искал дневальный, повернул строй через левое плечо и повел людей — сначала шагом, чтобы расходить, потом легким бегом трусцой, а через несколько минут уже нормальным движением.

День был нормальный, солнечный, но не жаркий. Единственным недостатком была грязь в поле, в том числе на полигоне. Еще бы! Даже на жарких участках снежный покров едва сошел, а уж в лесах снег чувствовал себя вольготно и, похоже, собрался жить вечно.

Нет, если бы я хотел затруднить бог подчиненным, типа устроить грязевой марафон, то, не раздумывая, повел бы. Только зачем? Общая задача на сегодня — пробежать десять километров без малейших эксцессов, укрепляя выносливость. И все!

Так что я повел взвод по асфальтовой дороге, на которой не было видно автомашин, ни грузовых, ни легковых. В военном городке и это было. Хоть и 1988 год, а асфальтовых дорог уже было много.

Ха, а вот высокопоставленных военных мы встретили. У них хоть нет колес, но задавить они могут легко, без малейших эмоций. Мол сами виноваты. Мешаетесь под ногами и без обуви (это я про кошек).

Незнакомый генерал-лейтенант, вышедший на улицу покурить, достаточно долго смотрел на нас, бегающих по асфальтовой петле — одну, другую, третью. Хорошее место, жаль только генерал-лейтенант мешается.

Он, кстати, подошел к вопросом. Мол, на хрена вы здесь летаете, грязь поднимаете? То есть, слова на самом деле, были вежливые, тон грубоват. Генерал-лейтенант все же, а тут простые смертные, ни одного старшего офицера. Это он по лицам почувствовал, мундиров же нет со звездными погонами, мои подчиненные, как и я, одеты в спортивные костюмы.

То есть, что военные по факту видно, а вот кто по званию, тоже по факту, совершенно нет. Я его пожалел, а куда бы, такой милый и скромный, делся?

Остановил бегущий взвод около дедушки генерала, встал по стойке очень смирно, отрапортовал, что первый взвод спортроты проводит обязательные беговые мероприятия. Командир взвода прапорщик Ломаев!

— Ага, — он торопливо убрал беломорину(⁈), спортсменов, что ли, стесняется, полюбопытствовал: — не иного бегаете, товарищи?

— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант, сегодня мало, только десять километров.

Генерал заметно поперхнулся, он, видимо, и за сутки проходит меньше, чем мы за один заход и потому удивляется, а может, поражается. Чудак человек, или у него своих проблем нет?

Прошелся сквозь строя, при этом меня поставил во главе. Ясень пень, хочет посекретничать, типа, товарищ рядовой, а злой и безжалостный командир вас не обижает? чудак, это подразделение спортрота, а люди из состава «А» и здесь нет рядовых.

Он посмотрел вдоль строя и остановился около одного, по гадскому случаю как раз оказавшемуся офицером. Посмотрел на него оценивающе, тот понял, представился:

— Спортсмен состава «А» лейтенант Ручников, спортрота.

— А-а, — завис генерал, не ожидая такого ответа. Как теперь спросить рядового, не гнобит ли его командир, если он выше по званию этого командира?

Но генерал-лейтенант сумел справиться и многомудро негромко спросил:

— Досадно, наверное, быть в подчинении младшего по званию?

Однако лейтенант спокойно возразил:

— Товарищ генерал-лейтенант, мы не только военные, но и спортсмены, а здесь показатели идут по-другому. Мой командир — мастер спорта международного класса. Мне до этого идти и идти, как до Пекина одним местом.

— М-да? — опять удивился генерал-лейтенант, — интересно-то ведь как, товарищи!

Он прошелся вдоль строя до конца, потом вернулся обратно, остановился около меня.

— Скажите, товарищ Ломаев, — сказал он, — а ваше командование не пыталось дать рапорт по команде о повышении вас в звании?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — согласился я ни о чем, пояснил: — я и прапорщиком-то являюсь только с этого года. Поступил вот в московский вуз, командир роты одобрил и помогает.

— Ага, — вроде бы одобрил генерал-лейтенант, молча отошел от взвода, только козырнул, мол, свободны, можете дальше бежать.

Но я со взводом остался стоять на месте пока генерал-лейтенант не скрылся за дверью большого и, надо сказать щеголеватого, хотя и строгого здания, вход в который охранял часовой. Только потом дал командование на бег. Пропустил мимо себя первые ряды, побежал рядом с Ручниковым, поинтересовался у него злободневным вопросом:

— Не знаешь, что за это генерал-лейтенант, важный такой чин, не нам, смертным, чета?

Ручников посмотрел на меня смеющимся взглядом, ядовито оглушил громкой новостью:

— Это генерал-лейтенант Кожевников, начальник штаба 18 общевойсковой армии, куда и мы благополучно входим. Вы, товарищ комвзвода, направили взвод мимо штаба армии, да еще не по одному разу, вот он и не выдержал, поинтересовался, кто это мимо его штаба бегает.

Вот ведь черт, сам бы мог догадаться, что асфальт проложен не просто так. Ну его к лешему, побежали отсюда, пока на нас не напорется какой-нибудь злобный барбос в звании майора — полковника и облает всяко разно. Да еще обкусает, зараза такая!

Благо время уже прошло, десять километров мы по-разному пробежали, пора к себе обедать, а после обеда теоретическая часть, обязательная стрельба, как по части военной (автомат Калашникова), так и по части спортивной ( малокалиберной ТОЗ). Стрельба наше все. Не будешь хорошо стрелять, на фига ты стране нужен?

Но я перед этим попал под жернова командира роты. Конечно, по телефону дозвонится легко, пока мы добежали, Великанов все уже знал и раскалился до бела. Звонил ему, конечно, не генерал-лейтенант Кожевников, вот еще! По поручению начальника штаба звонил его адъютант. Неизвестно, что тот ему говорил, но Великанов был иссене — белый, хоть в гроб клади.

Впрочем, к моменту появлению меня со взводом он уже ожил и был активно — злобным, как в моей прошлой жизни проректор по учебной работе.

«Ох и будет мне железный втык, — обреченно-весело подумал я, — хотя не в первой, в XXI веке тоже облаивали почем зря. Бить же не будет, надеюсь? Не царская армия, а я уже не рядовой, сермяжная скотинка. Прорвемся!»

Великанов пусть и был зол, но старался держать себя в рамках. Приказал отправить взвод в столовую, а то по распорядку был уже обед, привел в штаб, там никого уже не было. Вот там я и получил втык, аж грохот стоял по всему штабному зданию.

Я в свою очередь стоял по стойке смирно, не огрызаясь, не злясь понапрасну. Виноват сам, куда теперь деваться. Надо позволить начальнику спустить злобную энергию, которую он накопилво время общения со своим начальством. Или, как оказалось, с его адъютантом, а уже потом говорить по реальным вещам.

Кстати, орал он громко и злобно, но, к моему удивлению, коротко и нематерно. И если мат, как оказалось позже, он не принимал принципиально, считая, что советский офицер выше всего этого и он должен стыдиться всего этого, то вот короткий срок наказания был определен уже мной самим.

Оказывается, Кожевников через адъютанта не только сделал втык командиру спортроты, но и одновременно говорил обо мне очень уважительно. Надо ведь понимать, что маршал авиации Кожедуб и, особенно аппарат ЦК КПСС в лице генерального секретаря М. С. Горбачева неоднократно названивали в штаб 18 армии. Вот Кожевников и пытался узнать, что я за зверь такой и чего от меня ждать — плохое или хорошее?

Уважаемые читатели! Бесплатная часть 3 романа завершена