Навязанная игра

Глава 19

Щербатов

О завертевшейся вокруг его персоны игре серьезных дядей, заручившихся одобрением дядей еще более серьезных, Щербатов не то чтобы не догадывался. Ему это было неинтересно.

То, что информацию «Комарова» Лисицын доведет до Кончака, было очевидно. Но эти игры пусть идут уже без него. У московского мента здесь есть дела поважнее. И самое главное – договориться с матерью своего сына. Хрен знает как, хрен знает о чем, но надо. Кому и почему? Да, в принципе, тот же овощ.

На подходе к дому встретила выбежавшая навстречу Линда.

– Дядя Бэзил, а давайте приготовим обед!

И полный задорного энтузиазма взгляд серых глаз, на который просто невозможно ответить отказом.

– Что будем готовить?

– Что-нибудь из меню кровожадных дикарей. Борщ и плов я уже умею, давайте сделаем еще что-нибудь эдакое!

– Идет. Но сначала – в магазин!

Когда они, нагруженные пакетами с продуктами, вошли в дом, няня – молоденькая мулатка, только уважительно присвистнула. И ушла гулять с Клодом, оставив кухню на попечение девочки и этого странного мужчины, чье право находиться в доме и играть с детьми было подтверждено хозяйкой. Между прочим – письменно.

О том, что на ужин будет что-то необычное, Джудит поняла, едва поздно вечером открыла дверь. По запаху. Странному, но невозможно вкусному.

– Мама, мы сделали э-э… я уже научилась их делать, но еще не научилась выговаривать! В общем, суп и что-то с курицей, но так вкусно!

– Суп харчо и сациви, – уточнил обернувшийся от плиты Щербатов. – Просим к столу, хозяйка, пока Клод спит без задних ног.

– Что?! – она представила страшную картину.

– Крепко спит, из пушки… в общем, нагулялся и спит. А мы с Линдой к твоему приходу вкусноту наготовили, все на себе уже испытали, за безопасность ручаемся.

Джудит хотела самым строгим голосом поинтересоваться, не забыла ли юная кулинарка убраться в собственной комнате, но не решилась – слишком восторженно смотрела на нее дочь.

Пришлось улыбнуться, несмотря на смертельную усталость, и сесть за стол, на котором мгновенно появились фарфоровая супница, глубокие тарелки и ложки. Щербатов в поварском переднике, которого отродясь не водилось в этом доме, аккуратно разлил густую ароматную похлебку.

– К харчо положено вино, но, – он заметил недовольный взгляд хозяйки, – мы не будем искушать подрастающее поколение.

Линда фыркнула, но тут же постаралась стать серьезной. Получилось забавно.

– Итак, – продолжил Щербатов, – предлагаю получить удовольствие от приготовленных сегодня блюд, автор которых любезно согласился составить нам компанию.

Девочка фыркнула еще раз.

– Мам, ну как?

Джудит попробовала. Хм, необычно, но ведь действительно вкусно.

– Потрясающе! Ты у меня молодец.

И, увидев, как покраснела от смущения Линда, подошла, обняла и поцеловала.

Харчо было съедено в один присест, и Щербатов уже собирался подавать сациви, как в дверь позвонили.

– Кто там?!

Молчание. Джудит поднялась, собираясь привычно открыть дверь, но была остановлена. Гость схватил ее за руку и легонько потянул, предлагая вернуться на диван.

– Сиди, отдыхай. Я открою.

Подошел к двери.

– Кто там?

Вновь молчание.

На всякий случай сжал кулак, понимая, что если звонят люди серьезные, то это для них никакой не аргумент. Но и не открывать глупо. В конце концов, замышляй кто-то серьезную пакость, звонить бы не стал – эту дверь любой отверткой открыть не вопрос. Что называется – от честных людей замок.

Открыл – никого. Осмотрелся, опустил взгляд вниз – на пороге сложенный вдвое лист белой бумаги.

Поднял, прочитал.

– Тебя не учили в детстве, что читать чужие письме нехорошо? – Джудит неслышно подошла и уже стояла за плечом, протянув руку за бумагой.

– Учили. А потом учили быть внимательным. Особенно когда вокруг черт знает что происходит. – Щербатов демонстративно положил бумагу в карман рубашки и вернулся к столу. – У нас не закончен ужин, так что все скучные взрослые разговоры предлагаю оставить на потом. Линда, расскажи, как готовишься к школе. Если не секрет, конечно.

Потом очень внимательно слушал подробнейший рассказ о занудной математичке, доставшей уже своей алгеброй, о добрейшем учителе литературы, с которым так интересно разбирать приключения Алисы. И глупом Гарри, вечно нарывающемся со своими глупыми выходками, «хотя так-то он ничего, вообще-то».

И о Поле Кассиди, который перестал почему-то выходить из дому после той кошмарной истории. «Ой, дядя Бэзил, а вы как себя чувствуете?»

Только когда сациви было съедено и запито чаем, Джудит отправила дочь спать, жестко отвергнув всякие «ну еще полчасика поболтаем».

Потом поднялась наверх, убедилась, что дочь улеглась, а сын спит, и, лишь спустившись вниз, подошла и молча протянула руку.

Щербатов также молча отдал найденное на пороге послание.

«Слушай сюда, овца. Тебе было ясно сказано, что из Америки гонят просроченные лекарства и варят левые деньги. Ты ничего не сделала. Если думаешь, что сможешь сидеть на ягодицах ровно и тихо плевать на это дело, так ты ошибаешься. Даем тебе месяц, если не увидим реакции, то тебе и твоей семье kirdyk». Это если перевести дословно.

– Что такое «kirdyk»? – только и спросила побледневшая женщина.

А мужчина, наоборот, даже слегка улыбнулся – кто бы ни подкинул это послание, от фэбээровской наружки, плотно обложившей этот дом, ему не уйти. Стало быть, уже завтра у друга Гордона появится еще один источник информации. Ясно, что писали отставленные новыми русскими старые эмигранты, которым кровь из горла надо подставить конкурентов. Но и дамочку надо напрячь, чтобы впредь не лезла в российские омута без спроса.

– Это по-русски. Означает, что будет плохо.

– И ты вот так спокойно, с улыбкой об этом говоришь?! А ничего, что моя семья – еще и Клод?

Щербатов улыбнулся шире.

– Я говорю спокойно, потому что знаю – по крайней мере с этой стороны опасности не будет. Долго объяснять, просто поверь. Увы, это не значит, что ее не будет вообще – стоит тем, кто в меня стрелял, узнать, что каша заварилась с твоей подачи. – Он подождал, пока Джудит села на диван напротив и продолжил. – Джудит, поверь, мне дорог Клод, но мне дороги и вы с Линдой. Я вообще ввязался в эту историю здесь, в Америке, только чтобы у вас не было проблем.

И замолчал. Они смотрели друг на друга, оба понимали, что нужно что-то говорить, и оба не знали, как начать.

Первым решился Щербатов.

– Я должен как-то поддерживать вас… ну там алименты…

Теперь улыбнулась Джудит.

– О да, твои двадцать долларов существенно увеличат наш бюджет. Поверь, я знаю, сколько платят копам в России.

– Но мне же платят и здесь, ты знаешь.

– Не смеши. Потом, если бы не ты, у меня не было бы таких заработков. Да и с этой истории я надеюсь получить не только проблемы. Сейчас тема России не так актуальна, но этот конкретный репортаж сделает кассу, уж ты поверь. Другой вопрос – ты отцовство думаешь оформлять?

– Безусловно. – Он ответил сразу, не задумываясь. – Но не в этот приезд. – И заметив ее поджатые губы, поспешил объяснить. – Я приехал по чужим документам. Как ты себе это представляешь – подать российский паспорт без американской визы сразу и в консульство, и нотариусу?

Собеседница лишь пожала плечами. В смысле – у мужиков всегда есть объективные причины.

И в этот момент зазвонил телефон. Резко, но очень к месту. Во всяком случае, оба вздохнули с облегчением.

Звонил Кончак.

– Бэзил, привет. Как самочувствие? Отлично! Тогда завтра в девять мы с Алексом за тобой заедем. На экскурсию в офис ФБР в Трентоне. Знаю, что бывал. Поверь, тамошние ребята будут рады тебя видеть – вам вместе есть что вспомнить. Помянуть разломанный стол, например.

Щербатов поднял глаза к потолку. Два года назад, прокручивая комбинацию по поимке русского мафиози, они с Кончаком дали крепкого маху. В результате фэбээровцы из Нью-Джерси повязали московского мента, приняв за шпиона, и поместили в допросный кабинет. Классическую такую допросную комнату с зеркальной стеной и прикрученным к полу столом. И оставили одного, мол, пусть понервничает вражина в одиночестве.

Вражина нервничать отказался, вместо этого запросто улегся на тот стол как на пуховую перину. Кто ж знал, что стол на такое обращение рассчитан не был, а потому сложился, приказав напоследок окружающим долго жить.

Недоразумение разрешилось в тот же день, но история стала широко известна в узких фэбээровских кругах. Во всяком случае, ребята из техасского офиса знали ее уже через месяц.

Когда трое подъехали к знакомому офисному зданию в Трентоне, никакой торжественной встречи, естественно, не было. Были предъявлены документы, получены пропуска, и молодой человек в темно-синем костюме провел посетителей в кабинет. Самый обычный, без подозрительных зеркал и прикрученной к полу мебели.

Один нюанс – коридоры здания выглядели необычайно оживленно. Словно все свои важные и страшно секретные дела сегодня сотрудники решили обсудить именно там. Стояли, степенно о чем-то разговаривали, но обязательно задерживали взгляд на русском копе, выглядевшем в джинсах и легкомысленной клетчатой рубашке совершенно инородным персонажем среди этих серьезных и крайне ответственных людей, одетых в строгие костюмы при обязательных галстуках.

Допрос продлился около часа и, к удивлению Щербатова, не закончился подписанием протокола.

Уже по дороге в Кранбери Кончак, после того как устал костерить местную бюрократию, затягивающую объединение всех дел и передачу их в ведение его группы, пояснил:

– Никто не знает, на какое имя оформлять твои показания. Какой черт тебя дернул въезжать по бразильскому паспорту, да еще и устроить здесь веселую заваруху? Не мог нормально визу получить? Тебе Джудит приглашение отказалась делать?

Щербатов лишь неопределенно пожал плечами, мол, дурак я, умишком скуден, мозгой ущербен. А что еще? Признаться, что ввязался в драку с ЦРУ, РУМО или кто там еще от Америки в России шпионит? Расчёт был на вечное, как сам мир, недоверие между спецслужбами: их разведка не знает, что он здесь, контрразведка – что им заинтересовались там. И не дай бог, если эти конторы договорятся.

По этой же причине он не сказал Лисицыну о договоренностях с генералом Валько. Нафиг, ребята. Этот пазл будем склеивать даже не в Женеве. В Москве. Хотя…

– Мужчины, вчера Джудит под дверь подкинули это.

Он передал записку Лисицыну, тот, прочитав, Кончаку. Тот, хмыкнув, убрал ее в портфель. Правильно, дружба дружбой, но рассказывать, что письмоносца приняла наружка и по бедолаге уже начали работать – совсем не комильфо. Хотя его спутникам этот расклад и так очевиден.

– Ты вот что, Бэзил, заканчивай свои дела здесь и возвращайся, хватит бедную Америку будоражить. Нам ту кашу, что ты уже заварил, еще долго расхлебывать придется. Остановись, пожалуйста. У тебя когда перевязка, через неделю?

Сидевший на заднем сидении Щербатов рассмеялся:

– Отлично, осталось дождаться, когда русские пословицы ты начнешь говорить на родном языке. Только ведь не я эту кашу заваривал.

– Знаю. Но мне очень надо, чтобы по этому делу хорошо поработали в России. Ты тоже в этом первый заинтересованный. Быстрее сработаем – быстрее с Джудит спадет угроза, быстрее Поль к нормальной жизни вернется.

– Шутишь? – Мент даже не счел нужным возмущаться. – Ты представляешь, кто я сейчас? Меня в Москве к этому делу близко никто не подпустит. Я вообще не представляю, кто им будет заниматься. Это если за него хоть кто-то возьмется. Я имею ввиду – всерьез.

– Это твое дело. Во всяком случае, перед отъездом я покажу тебе наши материалы. А дальше – решай. В конце концов, речь о твоей семье.

Все время пути Лисицын, сидевший рядом с Щербатовым, молчал и спокойно смотрел в окно, словно разговор его и не интересовал вовсе. Лишь после Кранбери, оставшись вдвоем с Кончаком, заговорил.

– Ты действительно готов показать ему ваши материалы?

– Не все, конечно. Однако решение об этом принято. Но при условии, что ты обеспечишь, чтобы они не пропали впустую. Сможешь?

– Есть варианты, но без гарантии. В России опять бардак – парламент намертво сцепился с президентом и чем эта заваруха кончится – один бог знает. Или черт. Но то, что в ближайшее время руководящие головы полетят, это к гадалке не ходи. У меня вообще подозрение, что наш друг – главный стабилизирующий фактор в России. Как уедет, так страна вразнос идет.

На шутку Кончак не отреагировал.

– Именно поэтому. Сейчас решать вопрос официально – бесполезно. Значит, наш друг – самый реальный вариант. Так организуешь?

– Попробую. Ты меня к консульству подвези.