Навязанная игра

Глава 26

Все-таки хорошая выпивка, да в нужное время, да перед трудами тяжкими, но каждому мужику желанными – вещь правильная и для здоровья полезная. Потому утром Василий Щербатов был бодр и благодушен, несмотря на крутую разницу во времени с только что покинутым Нью-Йорком.

Над уютным, словно сошедшим с картин средневековых художников, старым Цюрихом расплескалось чистое небо. Того самого, серо-голубого цвета, когда его вот-вот должны, но еще не раскрасили лучи восходящего солнца.

– Можешь еще поспать! – крикнула суетящаяся спозаранку супруга из ванной.

– Спасибо, но я уже выспался!

Василий нагишом направился к настежь распахнутому окну, прикрытому тонким тюлем, но, увидев соседские окна прямо напротив, на расстоянии всего каких-нибудь четырех метров, рыбкой нырнул в кровать на розыск трусов – где-то там они точно должны были находиться.

Когда поиски, пусть и не без труда, увенчались успехом, вышел в более-менее приличном виде в гостиную.

– Ты или ложись, или уже одевайся – через четверть часа придет Гретхен.

– Когда?!

Пришлось бегом мчаться в душ, хоть как-то приводить себя в порядок.

Гретхен вошла в квартиру с точностью хронометра, ровно в 6.30. Безукоризненно вежливо поздоровалась, но на мужа хозяйки вновь бросила укоризненный взгляд. Действительно, как можно до сих пор ходить по дому небритым, да еще с мокрой, пусть и расчесанной головой. Аккуратней надо быть, герр Щербатов, пунктуальнее. Чай не в Рязань приехали.

Но к краткому семейному чаепитию за столом в гостиной отнеслась с полным уважением. Ибо чай с круассанами – правильное, достойное мероприятие.

– Чем собираешься заняться? – оторвавшись от чашки, спросила Алка… нет-нет, в присутствии Гретхен, безусловно, Алла, даже фрау Алла.

– Хочу съездить в Берн, в консульство. Мне же, наконец, надо оформить отцовство. Выясню, что там и как.

– Хм… – Алла потянулась с грацией Багиры. – Ладно, поезжай, дорогой. Можешь взять мою машину, я на такси до работы доберусь.

Василий даже руками замахал:

– О, нет, спасибо. Я здесь такие штрафы соберу – замучаешься платить. Нафиг! Лучше поездом, а там уж… чай адрес я таксисту точно растолкую.

– Как пожелаешь, все для тебя, дорогой. – Жена загадочно улыбнулась и плотоядно облизала губы. – Только совет – вначале, ровно в восемь, позвони, запишись на прием. Здесь полчаса до вокзала… дорога где-то час, ну и там полчаса до консульства, так что рассчитывай время. Да, и еще, тут тебе какой-то тип звонил, чуть телефон не оборвал. Представился э-э, – она протянула руку к секретеру, – некто… Галбрейт, знаешь такого?

– Встречались, – уныло ответил Щербатов.

– В общем, там его телефон. Сочтешь нужным – позвони. Ну все, я полетела. И чтобы к пяти… ладно, к шести был дома! С Анной гулять пойдем, привыкай!

И на прощанье подарила страстный поцелуй, бросивший в краску добропорядочную Гретхен.

После ухода супруги он рассчитывал побездельничать, посмотреть телевизор, в общем – повалять дурака. Не получилось. Из детской комнаты вышло маленькое черноволосое чудо в ночной рубашке и, указав крохотным пальчиком на журнал в руках незнакомого мужчины, требовательно произнесло:

– Gebest!¹²

Молодой папаша опешил. Желание дочери он понял, но вот что с ним делать? Отдать журнал? Есть риск, что через минуту его клочки будут лететь по всем ближайшим закоулочкам. Отказать? А если она заревет?

Растерянно посмотрел на няню. Та оценила проблему, прошествовала в детскую, откуда принесла пару кукол, какую-то игрушечную посуду и милым добрым голосом старшины на плацу скомандовала:

– Spielst!¹³

Вот так вот. И кто здесь у кого слуга?

Пришлось сползать на пол и как-то водить кукол, перекладывать посуду. Потому что никаких инструктажей по играм с годовалыми девочками не проходил и даже слыхом о них не слыхивал. Но, видимо, делал все правильно, потому что маленькая Нюра под веселый лепет на непонятном, похожем на немецкий, языке вначале тоже крутила игрушки в руках, а потом, отложив их в сторону, принялась как по горам лазить по этому незнакомому, но очень интересному человеку.

Но ровно в восемь он набрал телефонный номер российского консульства.

– Guten Tag, Sie haben das Konsulat der Russischen Föderation angerufen. Was kann ich für Sie tun?¹⁴– произнес официальный женский голос.

Ничего не понял.

– Здравствуйте, моя фамилия Щербатов. Василий Щербатов. Я хотел бы записаться на прием. На сегодня, если возможно.

– А по какому вопросу?

– У меня здесь проживают жена и дочь, мы хотим оформить отцовство.

– Минуточку, – голос заметно смягчился. – К сожалению, время приемов на сегодня расписано. Но, знаете, перезвоните через полчаса, может быть окошко и появится.

Ровно через полчаса на вопрос о приеме ему ответили, что, на его счастье, время нашлось и господина Щербатова ждут ровно в полдень. Просьба не опаздывать.

Что же, чтобы не опоздать в незнакомой стране, надо поторапливаться.

Такси до вокзала, поезд и вновь такси, которое остановилось у красивого трехэтажного здания с ажурной крышей, длинным балконом на втором этаже и большими окнами с настежь распахнутыми ставнями.

Войдя внутрь, Василий предъявил паспорт. Охранник в штатском сверился с каким-то списком.

– Одну минуту, вас встретят.

И, набрав номер на стоящем рядом телефоне, произнес:

– Пришел господин Щербатов.

Сбоку открылась дверь, из которой вышел худощавый мужчина лет тридцати в строгом сером костюме и белой рубашке с сиреневым галстуком. От него пахло незнакомым, но очень приятным одеколоном.

– Василий Петрович? Прошу следовать за мной.

Они прошли какими-то коридорами, поднялись на второй этаж и остановились перед обычной серой офисной дверью, сбоку от которой висела табличка «2-й секретарь посольства Сыроежкин К.Э.».

– Прошу вас, – сопровождающий распахнул дверь, пропустил гостя, и, оставшись в коридоре, закрыл ее.

Перед Щербатовым за строгим темно-серым офисным столом сидел крепкий, даже полный мужчина лет пятидесяти. Короткая стрижка, пегие, крепко тронутые сединой волосы, круглое, почти без морщин лицо, голубая рубашка с галстуком в тон.

– Присаживайтесь, Василий Петрович. Заждались мы вас, однако. Позвольте поинтересоваться, где вас две недели черти носили?

– Простите, с кем имею честь? – обозлился на такой наезд гость.

– Извините, не представился. Константином Эдуардовичем меня звать. Все остальное, надеюсь, прочитали на входе. Итак, повторяю вопрос – где вы пропадали?

– По личным делам, – коротко и зло ответил Щербатов. – Надеюсь, в свой отпуск у меня могут быть личные дела?

Действительно, какого черта? Он что здесь, кому-то что-то должен?

– Могут, – хозяин кабинета и не подумал изменить тон. – А вот у нас, так получается, личных дел нет и быть не может. Вы в курсе вообще, сколько народу вас все это время по всей Европе искало? Не считаясь с рабочим временем, прошу заметить. Что, позвонить было трудно?

Оставалось только развести руками. Ну дурак, что еще скажешь?

– Извините, – он смущенно потер шею, – расслабился, не подумал. Там, в аэропорту… в общем, познакомился с одной…

– Какой еще одной?! Вам что было сказано? Прибыть к жене, потом сразу сюда и делом заниматься, де-лом. Что, не нагулялись без жены? А если это подстава? Вот как вам теперь доверять можно? Вы понимаете меня?

– Не хотите – не доверяйте.

В конце концов, он сюда не за зарплатой пришел. Хотя… Джудит, Клод… нет, вначале надо решить главную проблему, выполнить самим на себя взятые обязательства, только потом уже всех посылать. Интересно, этот второй секретарь знает о его американских похождениях? Вряд ли, иначе зачем этот театр? М-да, ситуацию следует сгладить. А герр Сыроежкин молчит, смотрит только… внимательно так.

– Ладно, Константин Эдуардович, виноват, признаю. Дальше что? Мне уйти, или этим самым делом займемся? Если так, то я готов, давайте обсудим, что дальше.

– Дальше, дальше, – буркнул дипломат. Хотя какой там дипломат? Разведчик, ясен пень. – Если б тебе можно было уйти, я б и время не тратил. Но ты пойми, ты тут не один, на тебя сейчас куча народу работает. Нельзя тебе здесь выкрутасничать. Опасно, черт возьми.

Потом достал из лежавшей на углу стола бордовой сафьяновой папки с золотой надписью в углу «С юбилеем» лист бумаги, прочитал, явно не в первый раз, вернул на место.

– Мне сообщили, что у тебя есть информация по… – Сыроежкин замялся, – ну, по тем, кто нас интересует.

Щербатов тяжко вздохнул.

– Константин Эдуардович, я понимаю, виноват. Но, раз уж мы решили работать вместе, давайте договоримся. Я не знаю, кто вас интересует. Я с вашей помощью должен сделать не пойми что здесь, для того чтобы ваши коллеги прихватили не пойми кого там. То есть в общих чертах понятно кого, но больше в Москве ни о каких интересах разговора не было. О чем вы?

– Вот о чем. – Собеседник вновь достал тот же лист, повернул его к менту, закрыв ладонями верхнюю и нижнюю часть. – Читай.

«Прошу опросить «Одиссея» об известной ему информации, возможно связанной с убийством в Москве гражданина США Ф.Кассиди».

– Отлично. Стало быть, я «Одиссей»? Ладно, поговорю об этом кое с кем. Попозже, в Москве. А по делу – вот.

Он порылся в пластиковом пакете с ярко-красной надписью «Mадрид», где среди журналов и остатков круассанов, купленных, но не доеденных по дороге, нашлась тетрадь в клетку. Обычная, купленная еще в Москве.

– Я сюда летел вместе с сыном этого Кассиди. У парня была отцовская тетрадь с записями. Отдавать ее он отказался, но переписать позволил. Вот, больше мне добавить нечего.

На самом деле есть чего, но это уже следовало приберечь для Москвы.

– Спасибо, передам куда следует. А сейчас поговорим, как это, о делах наших скорбных?

– Обязательно. Но как насчет оформления отцовства?

– Сделаем, все сделаем. Но вначале – дело.

* * *

Через три дня на стол спецагента ФБР Г. Кончака лег документ.

Помощнику директора –

руководителю нью-йоркского

полевого офиса ФБР

М-р Щербатов прибыл в Цюрих 6 сентября. На следующий день отправился в российское консульство в Берне для решения вопроса по оформлению отцовства. В консульстве пробыл два с половиной часа, что, по мнению швейцарских коллег, слишком много для достижения заявленной им цели поездки.

Представитель ФБР при Службе анализа и предупреждения

Швейцарской конфедерации