Навязанная игра

Глава 31

Следующим утром, унылым и привычно серым этой осенью, Щербатов вышел на работу. В почти уже родное отделение. Полный разнообразных и не всегда приятных воспоминаний, шальной от туманности ближайших, да и дальних перспектив.

Окончание отпуска у оперов в принципе веселым не бывает, а уж у начальника розыска на земле тем более. Кому в здравом уме придет в голову брать на себя ответственность за новые висяки или старые проколы? Ты начальник? У тебя зарплата больше? Так сам и разбирайся с тем, что за полтора месяца накопилось.

– Старлей, вот объясни, как ты умудрился принять заявление о совершенных неустановленными лицами развратных действиях в отношении гражданки Подобрезовой? Ты чем думал?!

– Дык Василий Петрович, куда ж мне деваться было? Она такой крик подняла – дежурный прибежал, думал, я сам здесь ее того… этого… Кричала, что и в прокуратуру, и президенту жалобу накатает! Вынь ей да положь тех извращенцев. – Востряков сидел напротив сгорбившийся, покрасневший, вспотевший в холодном, неотапливаемом еще кабинете, нервно разминая могучие кулачищи.

– Леша, этой Подобрезовой пятьдесят лет! Какой извращенец на нее покусится? И где теперь ты собираешься их искать? Что, трудно было поговорить с женщиной, чаем напоить, в конце концов? Разговаривать! Разговаривать с людьми надо, а не бумажки от них коллекционировать. Учу тебя, учу, а все как об стену горох. На следующей неделе проверка по преступлениям сексуального характера. Так мне что, вот этим – он бросил на стол несчастное заявление со штампом «Зарегистрировано» – перед комиссией предлагаешь отчитываться? Ты за пять дней хоть что-нибудь по нему сделал?

Расстроенного, осознавшего свою вину и общую ничтожность в великом деле сыска Вострякова хватило лишь на шумные вздохи. Что сделано? Ничего. Преступники не найдены. Но это же не значит, что ничего не делалось! Свидетелей нашел, опросил, да только все без толку – никто не запомнил троих мерзавцев, выскочивших из подворотни и с пьяными криками набросившихся на несчастную женщину.

В этот момент зазвонил телефон.

– Василий Петрович, это дежурный. Тут заявительница пришла, Вострякова спрашивает. Говорит, очень нужен.

– Кто такая? – спросил Щербатов, крайне недовольный тем, что кто-то прервал столь бодро начавшийся разнос.

– Гражданка Подобрезова…

– Кто?! Держи ее… нет, скажи, что сейчас сами подойдем!

И уже к подчиненному:

– Вот он, твой момент истины. Что хочешь делай, но чтобы заявление она забрала!

Вострякова как ветром сдуло. Но и сам начальник решил спуститься, взглянуть на эту престарелую жертву сексуального насилия.

Однако!

У забранного решеткой окошка дежурного стояла прилично, со вкусом одетая стройная дама. Скромный серый плащ, белоснежная водолазка и черные брюки, заправленные в черные полусапожки. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – так одеть женщину ни одному менту не по карману.

Неброская укладка седеющих волос, минимум макияжа на пусть и немолодом, но ухоженном лице. Господи, какая же она была лет двадцать назад!

Щербатов бросил взгляд в приоткрытую дверь – там, прямо напротив отделения, припарковалась не крутая, но вполне приличная иномарка.

Так что, вот эта дама орала здесь, как базарная торговка? Это если Вострякову верить. Или все так и было, а перемена в поведении имеет другие причины?

– Алексей… вы же разрешили называть вас по имени, молодой человек? – смущенно, словно чуя за собой какую-то вину обратилась она к оперу.

Тот кивнул. Солидно, словно снисходя до заявительницы.

– Так вот, Алексей. Я прошу вас прекратить поиски. Понимаете, – взрослая женщина замялась и даже покраснела, став немного похожей на провинившуюся школьницу, – произошла досадная ошибка… я тогда неверно оценила ситуацию… Вот и Эдуард, – кивок в сторону стоявшего чуть в стороне мужчины, – такого же мнения.

Василий присмотрелся к новому персонажу. Высокий, подтянутый, широкоплечий. Аккуратно постриженные курчавые седые волосы. Длинный черный плащ, модные ботинки. Немолод, но красив. Точнее – импозантен. Да, именно это слово подходило к этому мужчине.

– Отлично! – Щербатов решил вмешаться, не пускать дело на самотек. – Уважаемая, Алексей Антонович немедленно оформит все необходимые документы, прошу пройти с ним. А вас, Эдуард, я попрошу задержаться. Прошу, вот здесь будет удобно.

И, не спрашивая желания господина, крепко взял того под локоть и провел на второй этаж в свой кабинет.

– Ну здравствуй, Тенор, давно не виделись. Рассказывай, что случилось на самом деле.

– Василий… простите, отчество забыл… – Мужчина замялся, потом театрально шлепнул себя ладонью по лбу. – Ах да, Василий Петрович, ну конечно же! Сколько лет, сколько зим. М-м… двенадцать, если точно. Из них два, загубленных по вашей милости, прошу заметить. А вы все на службе, как я погляжу.

Щербатов еще раз присмотрелся к гостю. Очень интересно. Манукян Эдуард Вазгенович, погоняло – Тенор. Объект первой разработки молодого опера был посажен на три года… ну да, двенадцать лет тому назад. Постарел? Нет, скорее заматерел.

– Ты не ответил на вопрос.

– Бизнес по-русски, чего непонятного? Женщина не захотела работать с людьми, люди нашли аргументы. Вначале не очень убедительные, потом – очень. И что теперь? Вы что ли ее защитите?

М-да… тут он, к сожалению, прав. Нет у милиции такой возможности. Наказать – ну, худо-бедно можно. Во всяком случае, попытаться. А защитить – увы. Ни сил, ни бюджета.

– А ты здесь при чем? В альфонсы переквалифицировался? И имей ввиду, если решишь развести бабушку…

– Кого? Это – бабушка? Побойтесь бога, она любой молодухе фору даст. Да и нет у меня никаких таких планов, жизнь-то изменилась! Я теперь бизнесмен, да, причем серьезный, прошу заметить. Как и госпожа Подобрезова. Партнеры мы, бизнес у нас аптечный, на паях… ну, дело не только в деньгах, но, если честно, но… в общем, кидать ее мне никакого смысла нет.

Действительно, изменилась жизнь. Двенадцать лет назад этот Тенор лихо шпилил на катране, который, словно в насмешку, обосновался в шикарной квартире прямо по соседству с Октябрьским райуправлением милиции, где начинал милицейскую службу молодой выпускник филфака.

Тенор успешно потрошил карманы и богатых цеховиков, и крутых воров, никому не давая пощады, но и не нарываясь на серьезные разборки. Был он великим математиком или уникальным шулером, так и осталось тайной, но точно известно, что за руку его никто ни разу не поймал. Так и жил бы себе да не тужил этот катала, но однажды имел он неосторожность в пух и прах обыграть сына директора антикварного магазина, что мирно торговал себе на бывшей улице Димитрова.

Директор обиделся не столько на потерянные деньги, сколько на ту легкость, с какой они поменяли хозяина. Ну и обратился к начальнику РУВД. А тот аккурат за день до печального события купил в магазине статуэтку в подарок одному генералу. Купил с помощью директора и за цену… в общем, об истинной стоимости скромной мраморной фигурки он мог только догадываться.

В благодарность начальник РУВД приказал «разобраться и прекратить». Грозный приказ, проскакав по ступеням служебной лестницы, обосновался в самом низу – у Щербатова. Который за месяц выполнил его так, что прожжённым адвокатам осталось лишь развести руками.

И сейчас этот самый Тенор стоял в кабинете и с усмешкой смотрел на покрашенные дешевой краской стены, протертый линолеум и старую мебель.

Пока воодушевленный недавним разносом Востряков опрашивал госпожу Подобрезову, чтобы ни один прокурор к отказному постановлению не придрался, старые знакомые вспомнили былое и даже махнули по рюмочке коньяка. Армянского, но не дешевого. Василий держал такой в сейфе не пьянства окаянного ради, а именно таких встреч для. С людьми интересными и перспективными. Очень уж запала в оперскую душу оброненная Тенором фраза, что занимается он со своей партнершей торговлей лекарствами, и многие серьезные игроки этого рынка – хорошие его знакомые.

А уж умение этого прощелыги сходиться с людьми Щербатову было известно.

Как гостеприимный хозяин, он даже лично проводил гостей до дверей отделения, откуда сквозь пелену дождя все же просматривались номера машины, за руль которой сел господин Манукян.

Приветливо помахал отъезжающим рукой, после чего вернулся в кабинет и написал несколько запросов, призванных прояснить – не стучит ли Тенор кому-либо из коллег и не собираются ли коллеги его самого посадить.

И вновь погрузился в накопившуюся текучку, поскольку таких Востряковых в его подчинении было аж шестеро.

Но на раздавшийся около часа дня звонок ответил вежливо:

– Слушаю вас.

Отвечать по телефону надо всегда вежливо – мало ли кто звонит. Начальство, например. А уж послать по матери абонента можно и потом, когда прояснится ситуация.

– Вася, привет, это Гена. Как отдохнул?

Плохо. Именно с вопроса об отдыхе Остохин должен был начать разговор, если служебный телефон Щербатова на контроле. Домашний, служебный… две точки, минимум четыре аттестованные сотрудницы круглосуточно занимаются только им. Плюс наружка, это еще человек пять-шесть, две-три машины. Господи, кто ж такие силы на несчастного мента натравил? Кому еще он умудрился перейти дорогу?

– Отлично отдохнул. Зато сейчас в делах закопался, сижу, в нашем дерьме разбираюсь.

– Плюнь, всех дел все равно не переделаешь! – голос на том конце провода лучится оптимизмом. – Давай вечером по пиву, часиков в полвосьмого. Посидим, похвастаешься, про забугорье расскажешь.

– Нет, сегодня не могу, дел полно. Давай завтра.

– Жаль. Хотя, завтра тоже нормально будет. Я тут с такими телками познакомился! Но только чтобы завтра точняк, а то меня в трепачи запишут. Ну все, днем созвон, и вечер наш и только наш!

Короткие гудки.

Значит, встреча с очаровательной брюнеткой не очень строгого поведения, иногда помогавшей одинокому менту скоротать вечерок – другой, отменяется. Сегодня в девять надо встретиться с Геной. Получить чертов конверт, привезенный из Швейцарии, и тут же отвезти Уоллесу, прямо на дом. Вчера гэбэшник унес его из квартиры, заявив, что таскать эту гадость опасно и для карьеры, и для свободы. Но что в нем – промолчал, мол меньше знаешь – крепче спишь.

Однако вопрос о неизвестном противнике остался. Вот бы подразнить этого господина… Стоп, а мысль-то интересная. И время как раз обеденное.

Обедал Щербатов обычно дома, куда привычно пошел привычной дорогой. Интересно, за ним сейчас следят? Провериться бы, но нельзя – не факт, что увидит, а вот парни из наружки его финты обязательно зафиксируют и в сводке непременно отразят. Нет уж, ведем себя тихо и мирно. Разве что позвоним из таксофона. Факт звонка будет отмечен, но вот кому, этого узнать не получится – на местной телефонной станции оборудование времен царя Гороха.

– Hello, mister Wallis?¹⁹ Привет, узнал? Да, как договаривались. Сегодня? Когда и где? Отлично, до встречи.

Ну как-то так. Звонок контрразведка перехватила, к гадалке не ходи. Но это другое управление, ни к генералу Валько, ни к Октябрьскому райотделу отношения не имеющее. Сопоставить его с Щербатовым они за полдня не смогут никакими силами. А встречу американец назначил интересно – в пять часов там, где познакомились. В баре.

Вот так. О том, что речь идет о гостинице «Интурист», поняли только они двое. Для тех, кто слушал их разговор, это осталось тайной, как и то, с кем собрался встречаться установленный разведчик. А от наружки он в нужный момент наверняка оторвется. Зато те гэбэшники, кто пасут его, Щербатова, и контакт наверняка зафиксируют, и передачу конверта. Очень интересно.