Небо в алмазах (СИ)

90-й. Подарок

OST:

— Игорь Корнелюк — Возвращайся

Тома готова спорить на новенькую фату, прицепленную Софкой, что скажет дородная регистраторша, перед тем как окончательно закрепить монопольное право Валеры на гордое звание мужа. Семья — это не просто союз любящих сердец, а главное звено в бесконечной цепи поколений, орудие эволюции и опора государства! Заготовленная речь будет отлетать от зубов, а утомленные церемонией гости хором засмеются, услышав, «как поэтично сказал Энгельс».

Но до счастливого мига ещё пятнадцать минут, за которые Пчёла и Космос успеют откупорить бутылку «Советского», а Фил утихомирить внезапный алкогольный балаган. И поэтому Тамара украдкой изучала циферблат на стене, занятая своими размышлениями.

Тома не волновалась, как и положено новоиспеченной невесте в белых кружевах, но, наверное, до конца не принимала ценность момента. Беспечно спала ночью, без тревог и приступов паники, встав с постели поутру, с удовольствием любовалась апрельским солнцем. У всех пальцы, руки и ноги дрожат, а Тамара блещет уверенностью.

Даже когда Валера с друзьями наперевес появился на пороге её жилища, и Космос Юрьевич залихватски произнес традиционную прибаутку «у вас товар, у нас — купец», картина происходящего не спешила проникнуть в задворки души.

Софе пришлось вымораживать молодцов, а особенно жениха, который путался в показаниях из-за неуёмного желания оказаться поближе к невесте. Когда двадцати рифм к слову «красивая» в адрес Томы оказалось предостаточно, Голикова пустила парней за порог, постоянно переживая, чтобы Лизка ненароком не вывалилась из шкафа. Получилось бы совсем неудобно перед Космосом, ради которого Павлова и придумала появиться как чёрт из табакерки, и поэтому весь режиссированный Софкой выкуп изображала наполнение мебельного гарнитура.

Расписывать Филатовых пришлось бы без свидетеля и свидетельницы, которых, во избежание эскалации конфликта, представлялось необходимым запереть в замкнутом пространстве.

— Том, на нас люди смотрят! А ты задумчивая, как Джоконда с того портрета, — Филу нравилось наблюдать за своей невестой, у которой на лице ни капли жеманности и неуверенности в своем выборе. — Филатова, просыпайся, скоро наша очередь! Ау! Тебя уже выкупили, полчаса назад!

— Что? Какая Филатова? Ах… — Тамара опомнилась, прежде чем успела сообразить, как назвал её жених. — Ещё не поженились, а командуешь! Расслабься, сегодня день смеха!

— Не туда смотришь, красавица, не туда! На меня надо, на меня… — Валера шутливо щелкает невесту по носу, развевая её задумчивость. — Мандраж настал? Не верю своему счастью!

— А я не верю тем, кто говорит, что свадьба — это переживания! Ведь я же в тебе уверена, — Тамара решила сменить улыбку Джоконды на веселую ухмылочку Томы… Филатовой, — но ты сорвал Софке весь выкуп! Выставлять её один на один с ребятами было нечестно! Негодяи!

— А вот на хрена было Лизку в шкафу сундучить? Захожу, а они в прятки играют! Не ту невесту крали! — наклонившись к уху Томы, прошептал Фил, вспоминая забавную картинку. — Вам пяти минут было мало, чтобы маскировку наладить, что ли?

— Софка и так герой баталии, — Тамара вспомнила ещё одну не менее курьезную свадебную традицию, — и спасибо, что не выкрали! Хотелось бы свадьбу без происшествий! Хотя, о чем это я, правда?

— Пусть бы попробовал, кто тебя красть, кроме меня, я им… — Фил сложил правую ладонь в увесистый кулак, показывая невесте, чем чреваты любые розыгрыши, подготовленные для мастера спорта по боксу. — Поэтому Космос на этот случай три коробки успокоительных привёз.

— Валера, я не сомневаюсь в нашем свидетеле, но Павлову прихлопну! Женская драка — событие стихийное и неорганизованное! Как я без свидетельницы замуж пойду?

— Сами выдумали человека шокировать, — Софа, подоспевшая на суетливую перепалку молодоженов, в очередной раз поправила фату невесты. — Может, скажем, Космосу, а? Помирать, так с музыкой! Подумаешь, что из «Линкольна»…

— Под марш Мендельсона, блять, — энтузиазм зеленоглазой был погашен Пчёлой, — всегда знал, Соф, что ты меня под неё похоронишь.

— Твою мать, вот только не на моей свадьбе, брат, — Фил в очередной раз понял, что без нотаций не обойдется. — Правда, что-то затянули Лизкино опоздание. Не на то уговор был!

— Короче, не знаешь ты сестру мою нифига. Если ей надо, она дохлую лошадь поднимет. Главное, чтобы Коса на месте Кондратий не хватил!

— Ты за красных или белых, Пчёл? — Филатов не знал, зачем Лизке нужна очередная шарада, и поэтому от души сочувствовал Космосу. Но молчал, поддерживая недобитых заговорщиков. — Бить буду! Больно, но справедливо!

— Ёпт твою дивизию, да хоть за японского городового, мне уже фиолетово! Мы на свадьбе или как? Запели! — Пчёла привык к тому, что сестра — известная любительница выкинуть какой-нибудь дурной фортель. Например, уехать в другой город, предупредив об этом за два часа до отправления поезда, заставив единственного братца поливать полузасохший кактус. — Бля, сторонись! Кос идёт, соскучился!

— Братва, о чём толкуете? — к новобрачным присоединился свидетель Космос, донельзя загруженный и взявший на себя всю культмассовую часть праздника. Первое апреля — его двадцать первый день рождения, и он считал своим долгом не только отгулять свадьбу, но и проставиться. — Бухло, что ли, выбираете? Чё паритесь, я у одного старого знакомого по бару такие связи на кухню поднял…

— Кто о чем, Косматый, а тебе лишь бы печень просадить!

Белова не менее других собравшихся мучило моральное состояние Космоса Юрьевича Холмогорова, но недолго музыка играла — в зале раздался призыв для будущего семейства Филатовых:

— Филатов, Бессонова! — женский голос, схожий с монотонным звуком вокзального мегафона, разрушил относительное спокойствие Софки и Томы, синхронно переглянувшихся, и понимающих, что операция «Ы» может неминуемо потерпеть провал, если кто-то не пошевелит своими длинными ногами. — Следующие на очереди!

— Томка, что-то подводит тебя твоя дама из Владика… — Космос, не чувствуя подвоха по детской доверчивости, просто махнул рукой, не желая тратить время попусту. — Всё, народ, пора, на передовую, по коням!

Космос хотел донести до всех простую истину — командовать парадом будет он. Но большая дубовая дверь в фойе притворилась, привлекая его абсолютное внимание. Нет, он не спит, но чудом не свалился в обморок от незапланированного шока.

Лиза выделялась на общем фоне ярко-красным платьем с открытыми плечами и небольшим букетом розовых роз, которые, очевидно, предназначались Тамаре. Невеста помахала ей рукой, и две подруги воодушевленно кинулись друг другу в объятия, радуясь удачному замыслу.

— Слава Богу, Пчёл, — спектакль окончен, а, значит, можно, наконец-то, женить Фила на веки вечные, — а ты говорил, что верный Кондратий! Куда б нам такую тушу отсюда тащить?

— Забудь, Белый, — у Пчёлы на прогнозы Белова свое однозначное мнение, — забудь!

Саша и Витя облегчённо выдохнули, пожимая друг другу руки, а Валерка прикрикнул в сторону регистраторши:

— Приехал важный гость от комсомольской организации!

Так вот она, свидетельница из города Владивостока! Космос не успел ни разозлиться, ни протянуть руку в сторону Павловой, чтобы вглядеться в большие потерянные глаза, которые никогда ему не лгали.

Не приходилось сомневаться, что свадебного генерала эти глазки надурили по самые гланды, да с помощью кого — собственных незаменимых друзей, без которых он жизни не смыслит, дороги не пройдет. Нет, ни в какой Ленинград Лиза не уедет. Билет купить не успеет…

Блондинка в красном платье сводила Холмогорова с ума. Всего лишь одним своим присутствием и милыми разговорчиками не подле него. Кос летит с катушек, окончательно и бесповоротно, как и каждая рюмка спиртного, попадающая в его страдающий организм. До остервенения хотелось напиться, забыв, что в тщательно выстраиваемом мире без Лизы всё почти улажено. Космос не верил ни в совпадения, ни в приметы, ни в людей, но почему она ни словом не обмолвилась, что приедет домой? Вечно что-то выдумает, а ему разгребать несусветные лабиринты!

Она подчеркнуто держится Пчёлу, выводя с ним и своей незаменимой Софой какой-то незатейливый танец под гремящего Белоусова, а рыжий гад рад стараться, развлекая народ своими полупьяными телодвижениями танцора диско. Павлова озирается по сторонам, будто чего-то выжидает, но Космос все ещё не спешит к ней подойти. Бледно-голубые глаза снова убивают его, бросая беззащитный, вороватый взгляд украдкой. Лиза привыкла замораживать, не жалея.

Дьявол…

— Космос… Кос… — из полного погружения в состояние алкогольного опьянения спас Белый. Крепкая рука друга легла на плечо, и сын астрофизика попытался изобразить подобие улыбки. Однако выходил звериный оскал, не подходящий под всеобщую атмосферу тотального веселья. Жених с невестой, к примеру, сияли, словно две ёлочные игрушки. — Так нельзя, ты давай, чокнись со мной и пошли! Какая свадьба без тебя? Кос…

— Только посмотри на этот пчелиный дуэт, твою налево! — красное платье Лизы будет сниться Космосу в кошмарах. — Сань, ну без ножа же режет, сестра милосердия!

— Я не узнаю тебя, брат! Взял, чтоб не брыкалась, как умеешь! Нюни, блять, развели, шопены-мопены! Ты чё?

— Губит людей не пиво, а твои шопены-мопены, Белый!

— Ладно, варись, пропащий, — Саша понял, что пациент, скорее, безнадежен, — но я б штанины на твоем месте не протирал, я б штурмовал, как Александр Василич!

— Какой ещё? — без всякого энтузиазма спросил Космос, рассматривая свою заметно опустевшую тарелку с горячим.

— Суворов, двоечник, — Белый поспешил напомнить другу фамилию знаменитого тезки-полководца. — Наука побеждать, прочти уже на досуге!

— А я бы пропустил с тобой ещё по одной! Белый, Белый… — Кос покачал головой, бросая неожиданно теплый взор в сторону жениха и невесты, а теперь уже мужа и жены Филатовых. — Счастливые…

— Ты… Это Кос… Смотри, не упусти свое счастье! Что-то мне этот тип из филовой гостевой когорты не по душе, и Лизке тоже! — Саша, наставив Коса на борьбу, растворился в вихре свадьбы.

И Космосу совершенно не понравилось, что батонообразный товарищ с бритыми висками пираньей кружит около Лизы. Да откуда Фил вообще взял столько здоровых лбов на свою свадьбу? Не хотел Космос Юрьевич признаваться себе в том, что руки снова чесались устроить какой-нибудь беспредел, но ноги сами понесли его в ту сторону зала, где находилась свидетельница.

Лиза стояла молча, подпирая плечом холодный мрамор, выслушивая нелепые комплименты в свой адрес. Лицо её было совершенно непроницаемым, но голубые зрачки беспокойно бегали; она просто не знала, как отвязаться от кавалера.

— Девушка, ну? Один танец, кавалеры приглашают дам…

— Не танцую… — устало отвечала Лиза, рассматривая фужер с шампанским, искривший пузырьками.

Новый знакомый, представившийся «Серожей», не унимался, и, разумеется, не знал значения отдельных слов русского языка. Верную Софку сдуло с места, ведь она снова находит общий язык с Пчёлой, карауля его из-за каждого угла. Или он в который раз разочаровывает дочь партийного работника. Отношения странные, но, однако, куда уж им до…

Лиза не успевает прогнать мысль через призму своих рассуждений, потому что Вендетта настигает непрошенных гостей сама. Не заметить Космоса просто невозможно, а разъярить в сложившейся ситуации — раз плюнуть. Он, медленно меряя шаги, подходил совсем близко. Лизе оставалось выбросить из головы разногласия, втайне радуясь, что Кос пришел к ней, защищая от ненужного внимания.

— Девушка, а ещё вы очень хорошо поете, и с каким-то рыжим хмыренком танцуете! Я бы даже сказал, что вы актриса или певица! Как Алёна Апина! — ничего лучшего здоровяк придумать не мог. На солистку «Комбинации» Лиза не была похожа хотя бы, потому что её голову не венчал новомодный начёс, пахнущий лаком «Прелесть».

— Зря ты так про моего брата сказал! Может, я его глаза и уши? А то ещё позову рыжего хмыренка этого, и какая свадьба без драки?

— Угрожать стала! Зря…

— Тебе что сказали, братец? — Кос положил свою огромную ладонь на предплечье парня, и отодвинул его, закрывая Лизу собой. — Проблемы какие?

— Ты вообще, красавчик, откуда возник-то? — претензия Коса не произвела никакого впечатления. — Не путайся. Сиди и бухай дальше!

— А я тебя снова спрашиваю, какого лешего девушке надоедаешь? — клиент попался упертый, и это означало одно — больнее будет падать. — Русский вообще или прикидываешься?

— Ты какого хрена лысого нарываешься, длинный? — в голосе «Серожи» скользило непонимание ситуации и того, насколько весомый товарищ возвышается над ним. — Ща из свидетеля быстро перебью в соучастники! Баб мало?

— Девушка не танцует, потому что я так сказал! — Космос чувствовал, как Лиза едва касается его спины, пытаясь сдвинуть с места. Лишённая возможности отвязаться от залетного придурка самостоятельно, она искренне не хочет, чтобы Космос опять устроил мордобой, оправдываясь высокими чувствами, но препятствовать не могла. — Чё, смекнул, что я с тобой щас сделаю, если ты на неё ещё раз хлебальник свой поднимешь?

— Крышуешь? Нашел, мля, благородное занятие, — Кос отбросил последний конёк сдержанности, так ему несвойственной, и скоро занёс руку, схватясь за лацкан пиджака далеко не трезвого боксёра. — Девка-то красивая, не ты один на такую задницу повелся!

— Пиздуй отсюда гигантскими шагами, да и шарнирами своими пораскидывай… — черный ящик мог взорваться в любой момент. — Я не Айболит, долго лечить не стану!

— Женишок нарисовался, да? Чё ж ты отсиживался, ждал, когда уведут! А ведь уведу ща, церемоний не будет, бля!

— Космос, не надо… — Лиза легко ощущала, к чему ведёт словесная полемика. — Он понял все. А если иначе, так я Филу скажу, его гость!

— Надо, будет, блять, знать, как к чужим девчонкам руки тянуть!

— Да я потанцевать, и, может, и дальше, куда бы прогулялись, — неосторожное слово, произнесенное Серёгой, лишает беседу благополучного исхода, — а ты не делишься, придурок…

— Сука ж ты непонятливая, — Космос больше не стал раздумывать, направляя свой увесистый кулак в нос обидчика, — ответишь!

Мягкая ладонь Лизы сама собой, не слушаясь разума, схватилась за рукав белой рубашки Коса, стремясь не допустить продолжения недружелюбного разговора. И это заставило Космоса отодвинуть от себя незадачливого ухажёра девушки, который растерял боевую закалку: затряс головой, оценивая масштаб бедствия, и разведя руками, задним ходом плелся куда-то в закат.

Кос вопросительно глянул на Павлову сверху вниз, заодно прикидывая длину кроя этого сумасшедшего огненного платья. Дикий Серёга даже облегчил ему задачу и приближение к заветной цели. И почему-то Космосу легко, словно он заранее знает, что Лиза уверит его в том, что никуда не денется.

— Ни на минуту оставить нельзя, эмигрантка! — но видя, как девичьи губы растягиваются в насмешливой улыбке, Космос угадывал, что она всё сведёт в шутку. Что же, он и обманываться рад, лишь бы к этому Павлику Морозову поближе. — Ничего мне пояснить не хочешь?

Глаза-алмазы снова смотрели на Холмогорова магическим мороком. Светло-синее марево, дурман, в котором таяли все его принципы, его тоска, и чёртова злость на блондинку, с которой он собирается провести всю оставшуюся жизнь. Размениваться нет смысла.

— Застрелишь? — их руки самопроизвольно сплетаются, а Лиза знает, что прощена заранее. Потому что только объятия собственного Космоса могут быть такими сильными, но удивительно нежными, открывающими от земли и воспоминаний. Теряется в нем, как в тумане, в синем море. Увы, плавать Лиза не умела, и охотно отпускала руки на водную гладь, помня, что её держат.

— Прощай, оружие, — Лиза все ближе, и тем меньше Космосу хватает воздуха — и от этого стресса сигареты, к сожалению, не спасут, — но я этого урюка я с удовольствием бы урыл! Вокруг тебя штабелями всякие Васи падают, успевай шашкой махать.

— Падают, а потом видят горбатую гору, разбегаются, как от чёрт от ладана!

— Ты же замораживаешь! Шанса мозгами раскинуть не даёшь! — Космос запускает ладони в волосы цвета золота, и всматривается в голубые глаза, по-детски доверчиво распахнутые и прекрасные. — Почему я всегда соглашаюсь с тобой, Пчёлкина?

— Нет, это от тебя, Холмогоров, бегут даже уголовники! Не дай Бог двинешь в челюсть, или из-за пазухи свою игрушку достанешь! — Лиза может довольно обнять Космоса, повиснув у него на шее, забывая, что пять минут назад, не знала, как подступиться. — Пиф-паф, ой-ё-ё-ёй, убивает заяц мой!

— Моя мораль разрешает мне карать твоих поклонников без суда и следствия! — Лиза никогда не давала повода сомневаться в себе, даже когда он снова увидел в её обществе Громова, пытающегося, как оказалось, помочь им в не самые лёгкие времена, но борьба с собственной ревностью — ринг, на котором он зачастую проигрывал. — Набегалась по своим Ленинградам…

Платье не может обмануть Холмогорова в том, как устали плечи блондинки, и как хрупка её спина — сломается, разрыдается, если надавить сильнее. Лиза держится за него точно также, как и в тот день, когда они впервые поцеловались… Или признались друг другу в чувствах, либо заснули вместе.

Космос потерял счёт этим особенным моментам, а Лиза отдаёт себе отчёт в том, что больше не сможет с ним расстаться. Последние месяцы дались трудно, будто кто-то с кровью вырывал сердце, оставляя на грани выбора: мирная гавань или вечная борьба, заставляющая играть кровь, и волновать душу? Собственные лихие волны оказались дороже, чем тлеющее спокойствие.

— Зараза, ты, Пчёлкина! Умная, красивая, любишь меня, — Космос начал перечисление, словно пересчитывал регалии Лизы, непонятно каким образом доставшимся ему, — но зараза…

— Не называй меня «Пчёлкиной»! — голубоглазая пригрозила Космосу пальцем, злясь, что услышала от парня детское прозвище. — Я не обижаюсь даже на «заразу», но Пчёлкина!

— Имею право! Но ты… — Кос почти не находил слов для своего праведного гнева. — А это платье? Мне сразу на кладбище? — длинная юбка сзади никоим образом не реабилитировала короткий фасон спереди.

— Не волнуйся, Пчёла с нашатырем дежурит! И Сашку просила запастись, — бастовать в объятиях, которые вот-вот сломают ей ребра было глупо, но к Лизе наконец-то пришло ожидаемое состояние облегчения и покоя рядом с любимым ревнивым чудовищем. — Свадьба все-таки! Видишь, наши снова про синих лебедей поют! Сами уже синие, а всё мало…

— Ты в курсе, что я с твоим платьем после всего этого балагана сделаю?

— Кос, — Лиза рада тому, что гости забыли про существование свидетелей, — поцелуй меня…

— Спрашивает ещё… — Космос по-доброму хмыкнул, медленно наклоняясь к своей девушке. Ещё чуть-чуть и холодящая нить оборвется, навсегда и насовсем, но…

Да неужели им сегодня нельзя просто поговорить, стоя вдвоем в стороне от шумного зала? Поддатый раскатистый голос и поросячий смех перебивают долгожданный момент воссоединения. Похоже, их всё-таки потеряли. Или кто-то потерял совесть, меняя её на блок «Самца» или новые джинсы из-за бугра.

— Космос, Лиза! Еханный бабай, вы куда пропали? — чёрт дери Пчёлу, у которого на плече висела Софка. — Без предупреждения! Смотрю, а чего-то случилось! Помирились, что ли? Всё? Отмечать-то можно, или, Соф, когда там, следующая свадьба?

— Ребята, пошлите, может Лизка споёт? Встряли здесь, как истуканы! Ну не в Третьяковке же! — Голикова и Пчелкин не страдали ложным стеснением. Белка, блин, и Стрелка. Бешеные детишки. — Лиз, давай ту самую… Я птица во-о-ольная!

— Спою… И сыграю… — строго сказала Лиза, беря Космоса под руку, давая понять Софке, что кто-то тут третий, и даже четвертый лишний. — Песенку про двух обломщиков, если вы сейчас же не протрезвеете!

— Мы? — Витя первым понял оплошность. — Тысяча чертей… Софка, твою мать, всё ты! Ты видишь, чучундра, сорвали малину! Учудила…

— Черти вы, пьянющие, вот вы кто! — Космос шутливо толкнул друга в плечо, и увел свою девушку за стол; теперь сидеть по отдельности не было никакого смысла.

— Слава яйцам… — послышалось облегченное пчелиное жужжание. — Набухаюсь…

— Жук твой братец всё-таки! В следующий раз буду травить, чтоб не мешал!

— Подтравливать разрешаю, ему полезно, а так — в обиду не дам.

— Всегда знал, что ты та ещё Пчёлозаступница!

— Кос… — Лизу внезапно осенило, что неплохо бы не только прикидываться подарком, но и поздравить драгоценного именинника. — С днем рождения! С подарком, думаю, я не совсем намудрила?

— А я забыть успел, чёртик ты табакерочный. Меня ещё никто не поздравлял с такой изощренностью!

— Угораздило тебя родиться на первое апреля, чудо!

— Танцевать пошли, надо твоему Пчёле разгон дать.

— Я тоже самое хотела тебе сказать!

— Понимаешь с полуслова…

Апрельская Москва прекрасна. Тома не жалела, что сама выбрала такую забавную дату бракосочетания. Зато этот день никто и никогда не забудет, а у драгоценной половины никогда не будет провалов в памяти. Впрочем, иногда Филатовой казалось, что Валера знает о ней все. Ей удивительно повезло. Когда-нибудь Томка снова вспомнит о том, как была счастлива в день своей свадьбы, надеясь вернуться в беззаботную юность, но сейчас молодая жена поддерживает всеобщий гогот, поправляя изрядно съехавшую фату, растрепанную Филом.

— Не-а, Филатовы! Послушайте свадебного генерала! — нетрезвый свидетель Космос пытался контролировать два элемента: Лизу, держащую его под руку, чтобы случайно не упал, и собственный язык, раздающий дельные, а главное работающие советы. И если Павлова, веселая и хохочущая, опасений не вызывала, то вот с речью веселее. Спасайтесь, кто может! — Надо из пушки! Ба-а-а-х! Салют! За процветание рода Теофилов! Да, Лизок? — но Лиза оторвалась от Холмогорова, помогая Тамаре с фатой — жалко старания Софки, все утро трудившейся с укреплением этого фатинового шедевра. — Лизка, твою мать! У меня на твои исчезновения теперь нервный тик!

— Кос, угомонись ты, постреляй ещё тут давай, — Белов прервал пространные рассуждения Коса, и, похлопав Валерку по плечу, — но про теофилов-то курилка прав! Это надо…

— Эй, вы! Товарищи бандиты! Дядя Пчёла с тётей Софой вернулись, молочка вам приперли, — вывалившиеся из такси Витя и Софка добавили в компанию новых красок, — взамен разбитой бутыли, как и обещали! Бля, Лиз, прости, что та крайняя на твое платье!

— Я прощаю! — Космос ещё раз взглянул на красное платье Лизы, видневшиеся из-под расстегнутого коричневого пальто. — Ты эту главное не разбей, рукожоп!

— Кос, да не шухарись ты на Лизку из-за этого платья! — Валера, откупоривавший бутыль спиртного, с азартом произнес: — Ну, красавчики! За перестройку или кто следующий?

— Валер, да погоди ты, дай от одной свадьбы оклематься! — Лиза помнила, что выбора у нее, в общем-то, и нет, и сейчас её кто-то подловит на слове, если она не прекратит горланить.

— Вот, дальше можно уже не говорить, — Космос опрокинул в себя фужер шампанского, понимая, что Павлова, как всегда, будет увиливать, но он своих слов обратно не забирал. — Видишь, ты, зараза! Пять свидетелей! Не соскочишь!

— Космос… — Лизе осталось лишь не испытывать терпения Холмогорова, влюбленного и хмельного. — Слушайте, а, может, у Софы спросим, а? Какие планы?

— Ну ты стрелочница, Лиза! — Софка отвлеклась от взирания на поддатого Пчёлкина, заглатывающего очередную дозу горячительного. — Витюн! Ты совсем не пей до дна, мне одной домой страшно возвращаться!

— Слушайте, Вы! — моралист Саня не мог успокоиться. — Софуша и Витюша! — эта парочка его всегда удивляла — вроде не любовь, а вроде и не дружба. Так и пропадет Пчёла, с его-то косыми взглядами по сторонам.

— А чё? — в диалог вступил Филатов, поддержанный кивками головы Космоса, целующего ладони Павловой. — Соф, куй железо…

Криворукость Пчёлы неизлечима — бутылка шампанского падает, звонко разбиваясь о влажный асфальт. То, что он долго хранил в секрете давно не тайна, но отчего-то он не спешил торопить время. Софка найдет, что сказать друзьям, ведь не зря же в институте училась — умела найти слова.

— Нет, ребята, я, конечно, с вами, но Голикова не камикадзе! — Софа кинулась вытирать руки Вити платком, боясь, что он мог порезаться — любовью к порядку эта пчела не отличалась. — Но вы не волнуйтесь, мы разберемся сами…

— Ну, наконец-то, вещи разумные пошли!

— Да ладно Вам! Где Пчёла, а где разум?

— Вам в рифму ответить где?

— Да идите вы нафиг!

— Мы там уже!

— Все там будем!

Лиза не знала, когда и где они будут такими беспечными, несерьезными и каким ветром унесёт их юность, заставляя вспомнить, что время на всё отложит отпечаток. Когда-нибудь они с Космосом посмеются над тем, что могли так резко и нечаянно расставаться, чтобы в сотый раз понять — они не могут существовать по раздельности. Лиза посмотрит на день своего возвращения в Москву с высоты прожитых лет, чтобы убедиться — всё прожитое не зря. И она знает, что бывает и больно, и страшно. Но всё же любит, потому что живет этим чувством, отказывая себе в рациональности.

Космос смотрит на нее, и снова теряется в догадках: о чем Лиза может размышлять, отводя взор куда-то далеко, смотря сквозь фигуры друзей, и крепче сжимая его ладони. Глаза-алмазы поднимаются к небу, не находя на нём ни одной тучи, и, обернувшись к молодому мужчине, Лиза шепчет, стараясь не привлекать внимания друзей, раздающих советы новобрачным:

— Пойдем домой!

Московское небо перестало таить загадки…

Комментарий к 90-й. Подарок

Ребята в 90-м году:

https://vk.com/photo-171666652_456239135