Недомаг

Глава 23: В которой семейные тайны раскрываются так же неожиданно, как и загадки леса

Герои покинули гостеприимную таверну и направились в ближайший городок, где, как говорилось в старых легендах, можно было найти мастера по изготовлению щитов. Герберт, вздохнув с облегчением, обнаружил, что он, наконец, может идти по дороге, не оглядываясь на каждую шумящую ветку.

— Знаете, — начал Герберт, когда они уже почти достигли городских ворот, — я рад, что лес остался позади. Кажется, все эти деревья с их капризными характерами оставили на мне след, причём не магический, а психологический.

— Да, было забавно, — хихикнула Лили. — Особенно момент, когда ты попытался уговорить дуб предоставить нам карту.

— Эй, в этом был смысл! — обиделся Герберт. — Дубы — древние существа, они наверняка многое видели!

— Конечно, — подхватил Ван Гудвуд с ухмылкой, поправляя свою широкополую шляпу. — И многое слышали, особенно о том, как ты пообещал ему новый набор удобрений в обмен на информацию.

Валентин, идя чуть позади, был не настолько весел. Его взгляд блуждал где-то вдали, и даже присутствие отца, который величественно шествовал рядом, не приносило утешения. Ланселот Грозный рассказывал истории о великих подвигах, которые совершил в молодости, но сын, казалось, был погружен в свои мысли.

— Папа, ты всегда был таким… — Валентин остановился, пытаясь подобрать правильное слово, но Герберт, обернувшись, помог ему:

— Грозным? Неудержимым? Непоколебимым?

— Деспотичным? — предположила Лили, не отвлекаясь от попыток выудить что-то полезное из кармана прохожего.

— Да-да, — кивнул Валентин, не заметив, что Лили вновь занялась «своими делами». — Но почему ты так настаивал, чтобы я стал рыцарем? Ты ведь знаешь, что я всегда боялся… ну, всего этого.

Ланселот посмотрел на сына с лёгкой улыбкой, но в его глазах отразилась та мягкость, которой обычно в них не было.

— Валентин, я просто хотел, чтобы ты был готов ко всему. Я знал, что ты не такой, как я, но в этом и есть твоя сила. Ты можешь быть добрым, честным и справедливым — качествами, которые в моих рыцарских кругах не всегда высоко ценятся. Ты — тот, кто может сделать мир лучше не с помощью меча, а с помощью сердца.

— Это звучит… ну, даже хорошо, — признался Валентин, слегка удивлённый таким откровением от отца. — Но почему ты всегда так настаивал на тренировках, на этих уроках сражений?

— Потому что, мой мальчик, — ответил Ланселот, — когда я был молод, я потерял нечто очень важное… и, возможно, пытался восполнить это в тебе.

— Потерял? — Валентин посмотрел на отца с новым интересом.

— Я потерял свою первую любовь, — признался Ланселот. — Прекрасную даму, которую звали Леди Эсмеральда. Она была умна, красива и совершенно не интересовалась рыцарями.

— Правда? — Лили не выдержала и вставила свои пять копеек. — И как же она потерялась?

— Она решила, что ей лучше уйти в монастырь, чем проводить вечера в ожидании, пока я вернусь с очередного турнира, — грустно улыбнулся Ланселот. — Так что я решил, что если у меня будет сын, он должен научиться тому, что действительно важно: уметь защищать тех, кого любит, и не повторять моих ошибок.

— Но я всё равно не понимаю, зачем… — Валентин замялся, всё ещё пытаясь сложить все кусочки пазла.

— Зачем я настаивал на рыцарских тренировках? — Ланселот вздохнул. — Потому что, несмотря на то, что сердце и разум — это замечательные инструменты, мир всё ещё полон глупцов, которых нужно останавливать мечом. И кто знает, когда тебе придётся отстаивать свою честь или честь того, кого ты любишь?

— Звучит… логично, — признал Валентин, хотя сомнения всё ещё оставались. — Но я всё равно боюсь лошадей.

— Никто не совершенен, — улыбнулся Ланселот. — Даже я, как ты заметил, не идеален.

— Хм… — Валентин попытался осмыслить всё услышанное. Он знал, что отец всегда хотел для него лучшего, но не ожидал, что за всем этим скрывается такая сложная и, в некотором роде, трагическая история.

Тем временем Лили, не желая упускать возможность узнать больше, задала ещё один вопрос:

— Так, значит, леди Эсмеральда так и осталась в монастыре?

— Да, — кивнул Ланселот. — Она стала настоятельницей, и иногда мы переписывались. Её письма всегда были полны мудрости, хотя я так и не смог понять, зачем она присылала мне вязаные носки каждое Рождество.

— Наверное, это было её способом сказать, что тебе стоит иногда поберечь ноги, а не только голову, — с усмешкой заметила Лили.

— Возможно, — задумчиво произнёс Ланселот. — Но, как бы там ни было, я уверен, что она бы одобрила тебя, Валентин. Ты — лучшее, что я смог создать в этом мире, и ты уже делаешь его лучше, просто будучи собой.

Эти слова произвели на Валентина большее впечатление, чем любой рыцарский урок или наставление. Он вдруг осознал, что отец всегда верил в него, несмотря на все свои суровые методы воспитания.

— Спасибо, папа, — сказал Валентин, чувствуя, как внутри него что-то изменилось.

Герберт, слушая их разговор, почувствовал лёгкую зависть. Он редко сталкивался с такими открытыми проявлениями любви и понимания, особенно в своей семье, где каждый был занят своими собственными магическими проблемами. Но он понимал, что даже такие моменты могли стать частью его собственного пути — пути, на котором он научится не только колдовать, но и понимать людей.

— Ладно, ребята, — подытожил он, заметив, что они уже приблизились к городским воротам. — Пора заняться нашим текущим делом — поиском этого мастера щитов. Кто знает, какие ещё сюрпризы ждут нас впереди?

— Ещё больше носков? — предположила Лили, вызывая общий смех.

— В любом случае, мы справимся, — сказал Герберт, и, несмотря на все сомнения, которые обычно его одолевали, он почувствовал уверенность в своих словах. Ведь теперь он знал, что даже самые неожиданные семейные истории могут стать источником силы, если принять их с юмором и пониманием.

С этими мыслями они вошли в город, готовые к новым приключениям, которые, как они знали, не заставят себя долго ждать.