Немного света твоего

Глава 26

Дарина уверенно шла вперёд, периодически сворачивая в ту или иную сторону. Никаких протоптанных дорожек в этой части леса не было — тишь да глушь. Сюда могли забрести разве что заядлые грибники. В густых ветвях закрывающих солнце деревьев щебетали птицы, под ногами похрустывали сухие сучья, пару раз попадались остатки золы от небольших костров, и надежда вспыхивала с новой силой — всё-таки люди здесь бывают, а протекавший в паре метров ручей её подстегнул — вода тоже есть, возможно, не всё потеряно.

Да и то, что всю неделю не было ни дождей, ни резких похолоданий теперь воспринималось чуть ли не как знак свыше. Раздражали только частые звонки ФАСа, требующего отчёта о том, где шляется его подчинённый в рабочее время и необходимость придумывать новую небылицу.

На большой поляне, заросшей тёрном и хвощом, Дарина внезапно остановилась и растерянно осмотрелась.

— В чём дело? Для привала рановато, недавно отдыхали, — напомнил Громов, нетерпеливо посмотрев на часы. Они шли уже шестой час, и лимит его терпения подходил к концу. Для себя он решил: ещё немного — и всё, пора закругляться. Ещё ведь назад нужно выбраться.

— Не знаю. Они исчезли. Никого не вижу, — неохотно призналась уставшая девушка, опускаясь на широкий, покрытый мхом ствол поваленного дерева.

— Я так и знал! — Денис устал не меньше, а разочарование было настолько сильным, что даже рассердиться толком не получилось. — И что теперь? Всё было зря?

— Сейчас попробую снова их вызвать, — неуверенно сказала расстроенная Дарина, но Громов с досадой отмахнулся:

— Хватит уже без толку по лесам шляться! Сколько времени из-за тебя зря потерял! Ты такой же медиум, как я — балерина!

Но злился Громов больше на себя. Сам виноват: никогда не был мечтателем, а тут вдруг, совсем как Оболенская, поверил в чудеса, и вот, пожалуйста, остался в дураках. Чего и следовало ожидать! Фадеев просто наврал ему с три короба, а он повёлся. Крови ведь больше нигде не было, как и других следов присутствия девочки в лесу, наверняка Кирилл просто убил её и избавился от тела.

Денис с досадой пнул ногой берёзу и замер, заметив в растущих неподалёку зарослях хвоща что-то ярко-жёлтое. Быстро подошёл и поднял маленькую металлическую зажигалку. Неужели та самая? Фадеев говорил, что потерял её там, где ранил Алику, но ведь пятна крови остались далеко позади — в десятках километров отсюда. Как же она оказалась в этом месте?

Задержав от волнения дыхание, следователь внимательно осмотрелся, шагнул в заросли и выругался сквозь зубы, едва не провалившись в яму, скрытую густой травой.

Она была широкой, но небольшой — глубиной не больше его роста, а на дне распласталась тоненькая рыжеволосая фигурка в голубых джинсах и малиновой водолазке. Именно так была одета Алика на присылаемых родителям видеозаписях.

— Что там? — спросила Дарина, удивлённая поведением спутника, который вместо того, чтобы изрыгать угрозы и проклятия застыл каменным изваянием, всматриваясь куда-то в заросли.

Громов вместо ответа отбросил в сторону небольшой рюкзак и вдруг спрыгнул куда-то вниз, полностью скрывшись в траве.

Даша сорвалась с места и подбежала к краю ямы. Громов склонился над лежащей на земле девочкой, проверяя пульс.

— Это она? Жива?! — обрадовалась девушка.

— Дай воды, быстро! Там, в рюкзаке! — велел Денис, продолжая осматривать соседку.

Поймав пластиковую бутылку, он осторожно промокнул пересохшие, потрескавшиеся губы «Зажигалки». Она была без сознания и буквально горела, дышала тяжело и хрипло — худенькая грудная клетка с трудом поднималась, рыжие волосы слиплись от пота. Сбоку на водолазке темнело большое засохшее бурое пятно.

Приподняв край ткани, Денис с облегчением выдохнул, обнаружив, что рана, прикрытая несколькими увядшими листьями подорожника, хоть и немного воспалена, но почти затянулась. Вероятно, оказалась неглубокой. Высокую температуру, скорее всего, давала сильная простуда.

Он снова промокнул губы Алики и настойчиво позвал её по имени. Почувствовав желанную влагу, девочка застонала и потянулась за её источником. Сделав несколько жадных глотков из бутылки, она поперхнулась, зашлась в приступе сухого надсадного кашля и, наконец, открыла глаза, но по-прежнему не реагировала на слова Громова и завороженно смотрела куда-то в одну точку, слабо улыбаясь.

— Бредит или совсем тронулась, — разочаровано вздохнул следователь, отчаявшись привлечь внимание соседки.

Неудивительно, конечно, столько времени в лесу провести — не каждый взрослый выдержит. Поразительно, что вообще выжила!

— Нет, просто они сейчас здесь, — тихо возразила Дарина, проследив за взглядом Алики. — И мне кажется, она их видит.

— Кого?

— Родителей. Не мешай им.

Громову это заявление совсем не понравилось. Он ничего не знал о мире духов, кроме одного — помимо медиума мёртвых видит тот, кого они приходят проводить в последний путь.

— Так, скажи им пусть уходят без неё! — резко велел Денис. — Девчонку не отдам, она мне ещё на этом свете нужна. Алика, очнись! — снова громко позвал он соседку.

Расфокусированный взгляд девочки, наконец, стал немного осмысленным. Алика повернулась, всмотрелась в лицо склонившегося над ней следователя и улыбнулась ещё более солнечно, почти как раньше, так что он невольно усмехнулся в ответ и грубовато сказал:

— Привет, Зажигалка. Нагулялась? Пора домой, а то твои родственнички мне житья не дают.

Она попыталась что-то сказать и снова закашлялась, из горла вырвался только хрип. Денис скорее понял, чем услышал вопрос.

— Кроме бабушки и твоей младшей сестры все здесь — в лесу — тебя ищут. — ответил капитан и, вспомнив безжалостные издевательские комментарии «Гасителя», зачем-то неловко добавил: — Они тебя любят.

— Знаю, — хриплым шёпотом выдавила Алика, продолжая улыбаться, и её исхудавшее личико словно засветилось изнутри.

— Ну точно зажигалка, — подумал Громов и набрал номер Ворошилова — пора возвращаться, соседке требовалась срочная медицинская помощь.

— Где тебя черти носят? — выговаривал недовольный ФАС нерадивому подчинённому. — Тут такое творится! Хорошо, что мы избавились от этого треклятого дела.

— А что случилось? — устало поинтересовался Денис.

Вернувшись из леса, он едва успел принять душ и переодеться, когда его срочно вызвал начальник.

— Помнишь, в районе лодочного сарая нашли труп?

— Конечно, даже заключение видел и что?

— Там всё перекопали и обнаружили нож с именной гравировкой — предположительно орудие убийства. Принадлежит он, между прочим, тому самому Максу Вавилову!

— Значит, Фадеев подстраховался и придумал план «Б», — тоскливо подумал следователь, поняв, что мальчишка его всё же переиграл и, скорее всего, добьётся своего. Неизвестно ведь какие ещё пункты включает этот план, вдруг нож всего лишь начало?

И что теперь делать? Вавилов снова начнёт угрожать.

— Ладно, пусть теперь с этим высшие инстанции разбираются, — отмахнулся Соснов. — Главное, чтобы к нам у них претензий не было. Ты ведь дело вёл. Лишь бы ни к чему не придрались.

— Не придерутся, — в этом капитан не сомневался. Дела он всегда оформлял идеально, особенно такие важные. — Кстати, Оболенская нашлась. Она сейчас в больнице.

— Жива, значит, ну, слава богу! — облегчённо выдохнул ФАС, заметно подобрев. — А где нашлась-то?

— В лесу. Родственники с волонтёрами его больше суток прочёсывали, обнаружили девочку и позвонили мне.

О том, что он принимал в поисках гораздо более активное участие, следователь намеренно умолчал, чтобы у коллег из тех самых высших инстанций не возникло лишних вопросов. Фадеев никогда не подтвердит, что рассказал ему, где оставил Алику, а в свете этого инициатива капитана будет выглядеть подозрительно. С него хватит и дамоклова меча в виде треклятой видеозаписи, снятой Вавиловым во время спасения Нины Файль.

— Как только она придёт в себя, думаю, сможет дать показания против Фадеева. Вавилову он её не передавал. Так что врал наш «Гаситель» с самого начала.

— Врал или нет — это теперь не наша забота доказывать, — возразил Соснов.

Громов только криво усмехнулся, как раз теперь это была его основная задача.

С утра в больницу Денис попасть не смог — битый час пришлось выслушивать и успокаивать отца Галины Сериковой — девочки, чьи останки нашли в земле возле лодочного сарая.

Сначала он был подавлен и долго рассказывал, как до последнего надеялся увидеть дочь живой, а потом возмущался бездействием полиции, обнаружившей её только через два года, и яростно требовал найти убийцу Галины немедленно.

С трудом успокоив и перенаправив безутешного водителя-дальнобойщика Серикова в следственный комитет, который теперь занимался делом «Гасителя» и прочих вскрытых в ходе расследования преступлений, Громов поехал в терапевтическое отделение одной из городских больниц. Именно туда медики определили вчера «Зажигалку», решив, что острый двухсторонний бронхит и ларинготрахеит сейчас изматывают организм сильнее, чем обезвоживание и воспалённая рана брюшной полости, оказавшаяся, к счастью, поверхностной.

Следователю не терпелось задать Алике несколько важных вопросов, но в холле больницы его задержал Аркадий Файль и по традиции набросился с обвинениями.

— Нина снова отказывается от еды и не хочет меня видеть! Её переводят в психоневрологическое отделение! И всё из-за вас! Если бы её нашли сразу — ничего бы не было! — кричал он, бурно жестикулируя.

— Но где бы вы тогда брали сюжеты для своей чудной передачки? — презрительно процедил следователь. Пресса по-прежнему уделяла много внимания скандальному делу «Гасителя», обвиняя полицию в целом и его, Громова, в частности, в бездействии и чуть ли не в пособничестве преступнику. А Файль старался едва ли не больше всех. — Каждый день — новый выпуск. Завидую вашей работоспособности, непонятно только, когда же вы пытались с дочерью общаться? У вас ведь теперь совсем нет на неё времени — всё внимание достаётся сплетням и скандалам в телеэфире.

— На что вы намекаете? — сердито прошипел журналист, даже побагровев от возмущения. — Хотите, сказать, я плохой отец?!

— Да уж не отец года, но это ваши проблемы. А что касается моих… Вы в курсе, что клевета, особенно совершённая с использованием служебного положения — уголовно наказуемое деяние. Я обязательно подам в суд на вас и вашу передачку, как только разберусь с текущими делами и, поверьте, мизерным штрафом и увольнением вы не отделаетесь, — холодно отчеканил Громов и скрылся в длинном светлом коридоре, ведущем в терапию.

В наброшенном на плечи халате и медицинской маске, Денис чувствовал себя некомфортно, но заведующая терапевтическим отделением Людмила Сергеевна Захарченко настояла на такой экипировке и лично вызвалась его проводить. На вопрос о состоянии юной пациентки она ответила обнадёживающе:

— Прогноз благоприятный. Лечение уже начали, девочку курируют кардиологи, вечером осмотрел хирург — она поправится. Ей очень повезло. Можно сказать, легко отделалась. У меня мама в Подмосковье живёт, в прошлом году её соседка тоже заблудилась в лесу. Бедную женщину нашли только через неделю — умерла от переохлаждения, хотя дело было ранней осенью, а сейчас уже начало октября.

Они остановились у палаты с частично застеклённой стеной.

— А я думал массовые посещения в больнице не приветствуются, — недовольно проворчал Громов, увидев всё семейство Оболенских и Ворошиловых в полном составе. Они, в таких же масках и халатах, как у него, буквально окружили постель с пациенткой, так что самой «Зажигалки» не было видно.

— Не приветствуются, только случай ведь исключительный, — виновато улыбнулась женщина. — Они уже почти не надеялись увидеть девочку живой, а что ей пришлось пережить одной в лесу — мне и представить страшно. Я их совсем ненадолго пустила — Алике разговаривать ещё тяжело, но ей нужны положительные эмоции.

Эмоций там, действительно, было в избытке. Лица людей, окруживших Алику, даже наполовину скрытые масками, сияли радостью, нежностью, любовью, и всё вокруг от этого казалось ярче и светлее.

— И, правда, свет, — невпопад подумал Денис и чертыхнулся, мысленно помянув учение Ромельского и его самого недобрым словом.

А ещё он почувствовал прилив раздражения, ощутив лёгкий укол зависти — никто и никогда не смотрел так на него, разве что домработница отца Ольга Борисовна. Впрочем, нет, там всегда превалировала жалость.

Капитан молча наблюдал как заведующая вошла внутрь и, видимо, попросила освободить палату, как неохотно и долго прощались посетители с «Зажигалкой», как не могли на неё насмотреться, расставаясь всего-то на пару часов, как она сама, сияя всеми своими веснушками, махала им вслед, и на душе становилось теплее от осознания — он всё сделал правильно, а, главное, вовремя. И даже тревога, связанная с Вавиловым, на какое-то время отступила на задний план.

На приветствия родственников Алики Громов отвечал машинально, отреагировал только на просьбу Ворошилова не волновать внучку и не утомлять долгим общением. Вечером ей ещё предстояла беседа с представителем следственного комитета.

— Я понимаю, Михаил Александрович, у меня к ней всего пара вопросов.

— У меня к тебе тоже есть пара вопросов, — Ворошилов выглядел уставшим, измождённым, но умиротворённым. — Как ты узнал, где её искать? К чему эти вопросы о родителях Алики? И кто эта странная девушка, что была с тобой?

— Медиум, от неё и узнал, — серьёзно сказал Денис и, прищурившись, добавил: — И только попробуйте что-нибудь сказать о моих методах…

— Попробую, пожалуй, — прервал бывший следователь, одарил молодого коллегу задумчивым взглядом и, помедлив, протянул ему руку: — спасибо!

Громов очень не любил это в большинстве случаев дежурное и пустое слово. Оно почти всегда означало, что больше ничего не дадут, но сейчас данное обстоятельство его нисколько не расстроило, может быть потому, что благодарность прозвучала по-настоящему искренне и от души. А такие эмоции ему адресовали не часто.

— Пожалуйста, — капитан пожал протянутую ладонь и напомнил: — Но если что, девочку нашла Дарина, которая тоже была там исключительно в качестве волонтёра. Я приехал позже. Сами понимаете, про спиритические сеансы мне коллегам рассказывать не с руки.

Увидев вошедшего Громова, Алика расплылась в широкой улыбке, всё ещё слабой, но такой радостной и сияющей, словно это не она, а он долго считался пропавшим и наконец-то нашёлся.

Она была очень бледной, румянивший щёки жар спал, и теперь кожа казалась почти прозрачной, а тёмные тени под запавшими глазами придавали им какой-то особый пронзительно-голубой оттенок.

— Привет, — поздоровался Денис, присаживаясь на стоящий рядом с кроватью стул. Он покосился на прикованный к вене девочки прозрачный проводок капельницы, болезненно поморщился и продолжил: — Меня просили долго тебя не мучить. Если трудно говорить, можешь просто использовать жесты. Хорошо?

Соседка кивнула. Денис достал из папки фото Вавилова и показал ей.

— Ты когда-нибудь видела этого человека?

Она, ни секунды не колеблясь, отрицательно покачала головой.

— Тебя похитил Кирилл Фадеев? И ранил тоже он?

Улыбка Алики мгновенно померкла, она погрустнела и снова кивнула, с трудом выдавив:

— Я его сразу не узнала. Он был в очках и кепке.

— Почему же ты пошла с незнакомым человеком? — не сдержал раздражения капитан.

Собеседница виновато вздохнула и хрипло просипела:

— Он сказал, что ему плохо, попросил проводить до машины, где есть аптечка.

— И ты поверила? Тоже мне, внучка следователя! — возмутился Громов. — Ладно, это не мои заботы, пусть твои родственники тебя жизни учат. У меня, в принципе, всё. Отдыхай.

Следователь хотел встать, но соседка удержала его за руку. Денис перевёл взгляд с тонкой, покрытой царапинами ладони, вцепившейся в его руку на бледное взволнованное лицо.

— Что?

— Почему он… за что он так со мной? — слова ей давались с трудом не только из-за воспалённых связок, но и из-за нахлынувших эмоций.

Громов вздохнул и тоскливо оглянулся на дверь, только этого ему не хватало! У неё вроде бы мать психолог, вот пусть и разбирается с болезненным крушением детских надежд и иллюзий. Не по его это части.

— Злодеи бывают не только в сказках, — неохотно ответил капитан. — В реальности тоже полно всяких психов и извращенцев. Фадеев — один из них. Тебе ещё повезло, он мог тебя прямо в том лесу…

Денис замолчал, потому что Алика отпустила его руку и зажмурилась явно не желая слышать продолжение.

— Хорошо, что он нанёс лишь неглубокую рану. Непонятно только откуда там столько крови на траве?

— Я упала, ударилась, кровь из носа долго шла, — откашлявшись, объяснила «Зажигалка». — А он… как будто испугался, когда…

Она не договорила и снова закашлялась. Громов невесело усмехнулся, вспомнив светловолосого парня с фанатичным блеском в глазах. Чистоплюй — убить ножом для него оказалось сложнее, чем словами.

— Ладно, мне пора, — Денис поднялся. — Тебе действительно лучше пока не разговаривать. Потом как-нибудь расскажешь, как ты умудрилась не замёрзнуть в лесу и не свихнуться от страха.

Губы Алики дрогнули, она сипло объяснила:

— Я зажигалку нашла. Ночью костёр разжигала и представляла, что все мои близкие и друзья рядом, разговаривала с ними. Страшнее было никогда не вернуться домой, к ним, — она посмотрела в сторону стекла, за которым стояли Светлана Оболенская и Анна Васильевна Ворошилова. Они не отрывали взглядов от девочки, словно боялись, что она опять исчезнет.

Алика помахала им рукой, снова расплываясь в широкой счастливой улыбке. И Громов понял, что соседку спасло вовсе не чудо и даже не оброненная Фадеевым зажигалка, а то, чего не хватило Ульяне Ремезовой, Нине Файль и, возможно, ему девятнадцать лет назад — вот эта твёрдая убеждённость в том, что она нужна своей семье, что дома её всегда любят и ждут, несмотря ни на что, при любых обстоятельствах.