Немного света твоего

Глава 19

Услышав, что говорить предстоит о делах уголовных, Вавилов назначил встречу в своём доме. С одной стороны это было понятно — у стен есть уши, особенно в общественных местах, с другой — Громов предпочёл бы менее уединённую обстановку, поскольку разговор предстоял тяжёлый, а взрывной характер «колбасного короля» не гарантировал его благоприятного исхода.

Так и вышло. Раздражаться Макс начал едва ли не с первых слов следователя. А когда услышал о том, что видео отправляли с его почты, вспылил и громко возмутился:

— Я не понял, что ты мне тут шьёшь?! Какие похищения?! Я, кажется, ясно сказал — моя фамилия не должна фигурировать в этом деле!

— Она пока и не фигурирует, — терпеливо объяснил Громов. — Но кто-то очень настойчиво этого добивается. Думаю, вас подставляют.

— Так какого чёрта ты тут лясы точишь? Я за трёп бабки платить не буду!

— Мне нужно больше информации. У кого-то есть доступ к вашей личной почте?

— Разумеется, нет! Намекаешь, что среди моего окружения гнида какая-то затесалась?! — угрожающе процедил Вавилов. — За базаром следи, быть такого не может! Почту могли и взломать.

— Да, скорее всего, — капитан вздохнул, не зная как перейти к ещё более неприятной теме. — Сначала это была похожая машина, теперь почта, а в следующий раз появится что-нибудь более весомое. Кто может настолько желать вам зла?

— Ты у нас следователь, вот и выясняй, — Вавилов нахмурился и с сомнением покачал головой. — Те, кто хочет от меня избавиться обычно нанимают киллера, правда, пока безуспешно. А здесь психбольница какая-то — похищение, самоубийство, бабочки. Среди моих врагов конченых психов вроде бы нет. Может, ты ошибаешься?

Денис глубоко вдохнул и осторожно сказал:

— Есть основания предполагать, что эти похищения связаны со старым делом — убийством Анастасии Чайкиной.

Глаза Вавилова потемнели, губы плотно сжались, руки крепко впились в подлокотники кресла, так что костяшки пальцев побелели, но голос прозвучал на удивлении спокойно, только очень холодно:

— Вот значит как? Ладно, я понял, работать бесплатно никто не любит. Деньги я тебе сегодня переведу, но ты уж постарайся, чтобы моё имя нигде не полоскали. Особенно в связи с тем старым делом.

Громов поправил воротник рубашки, ставший вдруг слишком тесным. Пожалуй, впервые в жизни гарантированное поступление крупной суммы его нервировало.

— Давайте позже, по результатам, — неуверенно предложил он. Подзаработать хотелось, но интуиция буквально кричала об опасности.

— Ну уж нет, сегодня, — жёстко отрезал «колбасный король». — И имей в виду, Денис, все наши разговоры записываются — у меня повсюду видеокамеры. Если вдруг, ни дай бог, я окажусь в каком-нибудь дерьме, то утащу тебя за собой, как соучастника. Ты всё понял?

Громов шумно сглотнул, чувствуя, как захлопывается капкан над головой.

— Соучастника чего? Вы имеете какое-то отношение к похищениям?

— Разумеется, нет!

Гнев Вавилова ощущался физически, и следователь с трудом заставил себя задать главный вопрос:

— А… к смерти Насти Чайкиной? Я должен знать.

Макс вдруг вскочил из кресла, стремительно подошёл к Громову и, нависнув над ним грозной скалой, сердито прошипел:

— Всё что ты должен знать, я тебе уже сказал: если мне станет плохо, тебе придётся ещё хуже, и богатенький папочка не поможет, ты уж мне поверь! Так что ищи того, кто мне пакостит, и помни, прежде всего, ты спасаешь свою шкуру!

И это была не просто угроза, а фактически признание в убийстве Анастасии Чайкиной…

Вернувшись в отдел, Громов попытался проанализировать ситуацию и представить разные варианты её развития.

Легко сказать — ищи, понять бы ещё кого! В голове следователя никак не укладывался пазл из уже имеющихся деталей. Если конечная цель «Гасителя» — отомстить Вавилову, зачем действовать таким сложным путём, когда можно его просто убить?

Впрочем, «колбасный король» без охраны даже в туалет не ходит, так что к нему нелегко подобраться. Значит, преступник решил списать на него похищения и смерти девочек? Глупо. Рассчитывать на то, что человек с таким состоянием сядет за решётку — как минимум наивно, если, конечно, у «Гасителя» нет в запасе какого-то крутого козыря.

Громов со вздохом открыл записи, сделанные во время беседы с родителями Насти. Если их дочь и встречалась с Мироновым, то они этого не знали. Правда, не отрицали, что он занимался с ней дополнительно — помогал подготовиться к выпускным экзаменам. Парня, по их словам, у девушки не было, имелся только поклонник — соседский парнишка из параллельного класса, но взаимностью Настя ему не отвечала.

Громов на всякий случай записал его данные, но очень сомневался, стоит ли искать. Прошло четыре года, подростковая влюблённость давно испарилась, ради чего затевать такой экстрим, рискуя свободой и нормальной жизнью?

Вспомнив угрозы Вавилова, капитан всё же потратил полчаса, чтобы навести справки о бывшем ухажёре и, как с самого начала предполагал, потерял время зря. Оказалось парень в данный момент призван на службу в армию.

Дочь Миронова — Татьяну найти не удалось. Денис выяснил, что она работает в приёмном отделении одной из городских больниц, но девушки там не было. Сотрудники объяснили, что на дежурство она заступит теперь только через два дня, дали адрес съёмной квартиры, где Громов тоже никого не нашёл и номер телефона, который не отвечал.

Дозвониться до Татьяны получилось лишь ближе к вечеру, разговор не клеился. Услышав, что её собеседник следователь, девушка, судя по голосу, в восторг не пришла, а когда прозвучало имя отца, вообще ощетинилась и резко спросила:

— Что вам ещё нужно? Вы у меня и так всё отняли — родителей, репутацию — ничего не осталось!

— Татьяна Евгеньевна, нам нужно встретиться, это очень важно, — уговаривал Громов, раздумывая над услышанной фразой. Она вполне могла стать лозунгом для череды жестоких безумств.

— Я буду в городе послезавтра, раньше не могу. Когда приеду, позвоню.

— А где вы сейчас?

— Это вас не касается! — девушка явно собиралась бросить трубку, и Громов поспешил уточнить:

— Не знаете, ваш отец был знаком с Андреем и Верой Ремезовыми? Они тоже учителя.

— Издеваетесь? — возмутилась Татьяна. — Конечно, они были знакомы и даже считались лучшими друзьями, пока не начался весь этот кошмар. Деньги у нас без конца занимали, детей с мамой оставляли, когда те болели. Но как только отца обвинили во всех смертных грехах, Ремезов первым от него отвернулся, даже ни разу не зашёл, не поинтересовался как он там. А почему вы спрашиваете, что-то случилось?

— Да, Ульяна Ремезова погибла.

В трубке повисла неловкая тишина, через добрых полторы минуты её нарушил тяжёлый вздох, и Татьяна сказала:

— Ульяну жаль, но не могу сказать, что я им сочувствую…

Она отключилась и на звонки Громова, к досаде следователя, больше не отвечала. А он ещё о многом не успел расспросить.

Поздно вечером позвонил взволнованный Ворошилов и без предисловий сказал:

— Возможно, вы всё же правы, я нашёл связь Миронова с Файлем. Он снял не менее десятка скандальных передач, где буквально смешал с грязью и самого учителя, и его семью. На всю страну ославил.

Громов присвистнул. Как всё просто!

— Понял. Связь с Ремезовыми тоже есть. Андрей был другом Миронова, а после убийства Насти отвернулся от обвиняемого и все отношения с ним прекратил. Вот почему похитили Нину и Ульяну — чтобы наказать их родителей. Заставить мучиться. С Аликой тем более всё ясно — это удар по вам.

— Значит…

— Значит «Гаситель» мстит не за Настю, а за Миронова всем, кого он считает виновными в его мучениях. — вслух рассуждал капитан, намеренно умалчивая о наличии улик, указывающих на причастность Вавилова. — Нужно как можно скорее найти Татьяну — дочь Евгения. Она сейчас, похоже, где-то за городом и на мои звонки не отвечает.

— Я попробую, — вызвался Ворошилов. — У них вроде дача была где-то в Подмосковье, поищу адрес, вдруг Татьяна там. Думаете это она…

В усталом голосе бывшего следователя звучало сомнение. Громов его разделял:

— Вряд ли. Татьяна работает в больнице, только сегодня утром сменилась, а похититель почти постоянно изводит девочек. У него должна быть масса свободного времени. По этому критерию дочь Миронова точно не подходит. Но в любом случае только она может знать, кто был настолько предан её отцу, чтобы решиться за него отомстить.

— Вы не смотрели видео? — тяжело вздохнул Ворошилов. — Посмотрите запись ближе концу и поймёте, что этот критерий в расчёт брать не стоит…

Громов неохотно последовал его совету.

— Ты ведь и сама понимаешь, что никому не нужна, потому и играешь в благотворительность, чтобы казаться хорошей, чтобы хоть кому-то понравиться. А на самом деле ты только всех раздражаешь своей навязчивостью, — равнодушно вещал механический голос. — Над тобой все смеются и совсем никто не любит. Никто.

Расстроенная Алика на этот раз не отмалчивалась.

— А может это вас никто не любит? — тихо возразила она. — И поэтому вы такой? Моя мама работает в службе психологической помощи, ей часто звонят отчаявшиеся и несчастные люди, готовые совершить ужасные вещи, потому что им очень больно и страшно. Наверное, у вас тоже случилась беда. Мама говорит, только сломанный человек может захотеть сломать другого.

— Ты ошибаешься, я всего лишь исполнитель и просто следую инструкциям.

— Исполнитель чего? — переспросила побледневшая девочка.

— Скоро узнаешь, — последовал зловещий ответ.

Громов выключил запись. Смотреть на растерянную и поникшую «Зажигалку» было неприятно, да и то, что хотел он уже услышал. Вот только в исполнителя не поверил. Нужно иметь очень много бабла и полностью атрофированный инстинкт самосохранения, чтобы тягаться с Вавиловым. А в том, что главная цель «Гасителя» именно «колбасный король», Денис уже не сомневался.

Картинка, наконец, сложилась. Ульяна, Нина и Алика нужны, чтобы отомстить их близким, а Вавилова преступник, видимо, решил подставить также, как тот четыре года назад подставил Миронова. Око за око, как говорится.

Вот только улик почему-то пока маловато. Наверное, ждёт, когда девочки погибнут, чтобы помимо похищений повесить на миллионера три трупа и посадить уже наверняка. А значит, следующие улики будут уже напрямую указывать на Вавилова.

Денис сжал виски ладонями и попытался представить, чтобы он сделал на месте преступника, если бы потребовалось сфабриковать неопровержимое доказательство вины Макса. Ответ пришёл мгновенно — Нину и Алику должны найти в одном из принадлежащих Вавилову домовладений. Может быть, они и сейчас там — в каком-нибудь пустующем загородном коттедже, например.

Вот только полный список недвижимости «колбасного короля» так просто не достать. Да и действовать за его спиной — себе дороже. А если просто позвонить и поделиться с ним соображениями? Пусть проверит все свои дома и квартиры, где давно не бывал.

Громов потянулся к телефону, но вдруг замер, представив, к чему в итоге приведёт этот звонок. Если Вавилов действительно обнаружит девчонок на своей территории, вряд ли он вызовет полицию или отправит их домой. Ведь такая находка сулит ему серьёзные неприятности с законом, огласку и подмоченную, если не полностью испорченную репутацию. Чтобы избежать всего этого Макс вполне может избавиться от Нины и Алики, также как от Насти Чайкиной.

Громов громко выругался и закурил прямо в квартире. На балкон тащиться не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Угрозы Вавилова не позволяли расслабиться и отвлечься ни на минуту. Деньги на его счёт уже поступили, так что партнёр отца точно не шутил, обещая капитану большие неприятности в случае возникновения проблем. Даже если удастся избежать обвинения в получении взятки (счёт левый, его очень непросто вычислить), Вавилов всё равно найдёт способ испортить ему жизнь. Что же делать?

Громов снова посмотрел на телефон, лихорадочно просчитывая варианты. Что будет, если Макс всё же избавится от девочек? Возможно, их тела никогда не найдут, но остановит ли это «Гасителя»? Вряд ли, тот уже переступил запретную грань, отступать теперь просто некуда, а значит, своего он, так или иначе, добьётся. Вавилова осудят, а тот обещал утянуть его, Громова, за собой на дно.

Плохо, но ситуация станет ещё хуже, если к тому моменту девочки будут мертвы. Соучастие в убийстве детей — это очень и очень серьёзно. Тут никто не отмажет. Даже отцу, при всех его деньгах, проще будет отречься от непутёвого сына, чем вытащить из такой грязи.

Подумав, Денис не стал звонить Вавилову, но как лучше поступить так и не решил.

От массированной атаки сомнений у него разболелась голова, таблетки не помогали, и следователь наполнил бокал дорогим коньяком. Пить он не любил, хотя всегда старался присутствовать на массовых возлияниях коллег — наблюдал, кто и как ведёт себя в состоянии опьянении, собирал информацию и компромат. Но больше всего ему нравилось ощущение собственного превосходства — нравилось чувствовать себя человеком, сохранившим трезвость мысли там, где остальные этого не смогли. Такое же ощущение только в десятки раз острее давало казино — Громов гордился тем, что мог остановиться в любой момент, даже когда безумно хотелось продолжить и отыграться, тогда как другие за вечер умудрялись спустить целое состояние и влезть в пожизненные долги.

Но сейчас нервы сдавали, хотелось банально напиться и забыться хотя бы ненадолго. Промаявшись так пару часов, Денис, наконец, провалился в тревожный сон. Ему снилось, что по ночному лесу, взявшись за руки, бегут рыжая соседка и темноволосый мальчик очень похожий на него — десятилетнего, брошенного отцом на милость похитителей.

Они убегают от кого-то, кто прячется в темноте, а вслед им несётся зловещий смех и обидное: «Подкидыш! Подкидыш! Подкидыш!»

Головная боль, атаковавшая с самого вечера, утром не отступила и продолжала терзать, а при появлении негодующего Аркадия Файля только усилилась. Бледного, растрёпанного телеведущего буквально трясло, а запах перегара стал, видимо, его постоянным спутником.

Громов презрительно поморщился и пообещал себе больше не увлекаться коньяком, чтобы не стать похожим на такое вот чучело.

— Стакан! — не тратя времени на долгие вступления закричал Аркадий, едва войдя в кабинет. — Он принёс чёртов стакан! Моя дочь со дня на день умрёт, а вы ни черта не делаете!

Денис нахмурился, так рано? Даже Ульяна продержалась дольше.

— Успокойтесь, она ведь пока ничего не выпила? — в противном случае телеведущий вёл бы себя иначе.

— Откуда я знаю, это ведь вчерашняя запись! А сегодня её, возможно, уже нет в живых! — громко и отчаянно кричал Файль, а по его заросшим щетиной щекам катились слёзы.

Денис отвернулся, чувствуя непривычную неловкость. За время работы в полиции он неоднократно видел, как плачут родители, потерявшие детей, но такой явный дискомфорт ощущал впервые. Наверное, потому что понимал — в некоторой степени он теперь тоже будет причастен к смерти Нины. Тревожное предчувствие, шедшее в тандеме с головной болью, подсказывало — ждать осталось недолго.

А через два часа позвонил растерянный Игорь Оболенский и сообщил, что видео им до сих пор не прислали. Через несколько часов ситуация не изменилась: ни родители, ни дедушка Алики не получили ни файл, ни диск с записью её прошлого дня, и тревога сменилась паникой. Громов понял — что-то пошло не так. Возможно, Вавилов всё же сделал какие-то выводы из их вчерашней беседы и нашёл девочек в одном из своих пустующих домов? Но тогда почему отправлено видео с Ниной?

Устав гадать, что могло случиться с «Зажигалкой» и жива ли ещё Нина, Денис неохотно набрал номер, по которому звонил лишь в самых крайних случаях и болезненно поморщился, услышав холодный, сухой голос Владилена Громова:

— Ну привет, и во что ты на этот раз вляпался?