Неудобный наследник

Глава 15. Розы в огне

Пер бросился во двор. Я за ним, на ходу обнажая клинок. Кстати, а ведь меч у меня, перед аудиенцией, сегодня не забрали! Случись такое пораньше, я бы этому искренне порадовался. Жизнь забавная штука — постоянно мечтаешь о чем-то, а когда происходит так, как ты хотел, то уже совершенно не до этого. Прям даже обидно.

Во дворе было людно. И шумно. В ворота въезжал поток всадников, слышались крики и лязг металла. Впереди был всадник в хороших доспехах, который размахивал длинным кавалерийским мечом. Он напирал на наших стражников, а те, вместо того чтобы колоть и рубить, пятились от него назад.

— Бросьте оружие, ублюдки! Бросьте и уйдите в сторону! — истерично визжал им всадник, в котором я с удивлением узнал Гонората.

За спиной моего брата двор наполнялся непонятными людьми. И их было уже с пара десятков. Расклад был явно не в нау пользу — всего несколько воинов в цветах Итвис, ощетинившись остриями копий и алебард, отходили вверх по лестнице. У многих всадников были факелы, еще несколько факелов валялись на земле. В их неровном свете и мельтешении теней я заметил тело у ворот. Тело лежало в луже крови, его топтали копыта коней, но все ещё можно было разглядеть на нем цвета Итвис.

С рук одного из всадников сорвался огненный бич. Он давно уже готовил заклинание — я едва успел заметить как красноватое свечение вокруг его кистей сплетается вместе. Стремительно удлиняется, вспыхивает синим огнем, как газовая горелка, и бьет в одного из стражников на лестнице. Тот хладнокровно отмахивается копьем с широким наконечником. Огненный хлыст с гудением врезается в сталь и распадается на части, словно перерубленный. На плече стражника загорается гербовая накидка нашей семьи, но он быстро сбивает пламя рукой и поудобнее перехватывает копье. Я слышу сухие хлопки и гудение, немного похожие на выстрелы из лазерных винтовок из фантастических фильмов. Память Магна мне подсказывает — так звучат выстрелы из арбалетов. Один из стражников на лестнице молча падает лицом вниз, а другой кричит и заваливается на бок. Тот, который так хладнокровно противостоял магии, уцелел. И он продолжает действовать так же спокойно и решительно — хватает орущего раненого за шиворот и тащит вверх по ступеням. Оставшиеся двое медленно отступают за ними, прикрывая.

— Ах вы ублюдки, — орет рядом Пер. — Тревога! Поднять всех! Арбалеты!

Я с ужасом понимаю, что уже поздно поднимать тревогу. Они уже прорвались. Гонорат смотрит наверх, прямо на нас. Потом указывает на нас остальным. Тем, кто рядом с ним. По лестнице начинают взбираться всадники в черном и с факелами в руках. Прямо так, не слезая с коней. Лошадкам такие трюки не нравятся — они упираются и всхрапывают. Но идут. А потом рядом со мной раздается басовитое гудение. Я испуганно оглядываюсь. Звук не очень громкий, но ровный и глубокий. Я рассчитываю увидеть сопло двигателя истребителя. Ожидания меня не сильно обманули — рядом стоит отец. Он вытянул вперед руки и их окутало пламя. Оно разгорается все сильней и вдруг срывается вниз длинным огненным языком. Это было не похоже на выстрел из огнемета. Скорее, это выглядело, будто кто-то приоткрыл дверцу, за которой бушевал жуткий пожар — и через эту дверцу длинный огненный язык с воем вырвался на волю. И лизнул всадников на лестнице.

Заполненный людьми двор осветился красным светом, как будто его десять грузовиков подсветили фарами. Фарами с красными фильтрами. Глубокие тени залегли от фигур людей, в углах двора и на испуганных лицах. А потом раздались жуткие вопли. Люди кричали глухо и грустно, лошади — громко и страшно. На лестнице зацепило всего двух "гостей" — еще один, сбивая с одежды пламя, упал с поднявшегося на дыбы коня и откатился в сторону. Но двух оставшихся припекло хорошо. На них вспыхнуло сразу все — одежда, волосы. Кажется, лопнули глаза. Даже факел, который держал один из них, вспыхнул сразу по всей длине. Под ними горели седла и попоны. И даже конский волос — кони сразу превратились в пылающие статуи. К счастью, их агония длилась недолго — скрюченные, почерневшие фигуры людей и коней упали на лестницу и затихли, сочась сукровицей.

Мне в нос ударил запах горелого шашлыка и жженых волос.

— Ты привел убийц в мой дом? — с веселым изумлением сказал отец. Он сказал это негромко, и вряд ли его было слышно. Перепуганные лошади внизу ржали и толкались в тесном дворике, топча розы, пытались убежать прочь от огня. Но люди проявили куда меньше ума, чем животные — они не бежали. Спешивались, доставали щиты, прятались за так неудачно забытую повозку с едой в корзинах и пивом в бочках. Наверно, приготовлена на завтра. В отблесках огня я увидел стальные дуги нацеленных на нас арбалетов. Гонорат, смогший удержать своего коня в повиновении, оказался в середине пустого пространства. Он тоже смотрел на нас. Забрало поднято. Его лицо было перекошено, как будто ему стакан лимонного сока в рот влили. И не только в рот. Наверное, именно так и выглядит крайняя степень ненависти.

Отец перегнулся через каменные перила и, неожиданно громко, крикнул:

— Значит, теперь вы все тут сгорите!

Не уверен, что отец разглядел там, внизу Гонората. Но мешать ему, когда он снова простер руки в сторону двора, никто не стал. Я например, даже от каменных перил отодвинулся — похоже я теперь даже на шашлык смотреть не могу.

Снова зловещий, низкий, нарастающий гул и язык пламени рвущийся к новым жертвам. Но в этот раз, навстречу ему полыхнул такой же. Две стихии столкнулись и расплескались по всему внутреннему двору. Вот теперь это напоминало взрыв — пламя с ревом рвануло в стороны, лизнуло стены, перекинулось через каменные перила, со звоном выбило окна. Я упал на землю и отполз от края. Сильная, твёрдая рука поставила меня на ноги и я увидел перед собой Пера. Он уже был в шлеме с открытым забралом. В руках — здоровенный прямоугольный щит сложной формы. Таким пехотинцы прикрывают в бою магов и предводителей.

— Иди и защити сестру! — проорал мне в ухо Пер, развернул и подтолкнул меня в нужном направлении. Я, слегка ошалело пробежал пару шагов. Прежде чем чем начал переставлять ноги осмысленно. И тогда уже побежал целенаправленно. Поворот, в конце галереи дверь в мои покои. Я пробежал по направлению к ним несколько десятков шагов а потом не выдержал и остановился. Подошел к перилам, глянул во двор.

Все было затянуто дымом и… Это что, снег? Я поймал дымящиеся хлопья и разглядел на ладони два обгоревших розовых лепестка. Красный и белый. Бросив взгляд на цветочный садик я увидел только тлеющие пепелище. Сейчас я оказался сбоку, и смог рассмотреть происходящее чуть получше. Гонорат — вот кто пытался бросить вызов моему отцу. В отличии от него, Гонорат принял позу куда более зрелищную. Одна рука, с мечом, откинута назад, вторая вытянута вперед — смотрится хорошо. Поток огня исходящий от Гонората, если и уступал отцовскому, то не на много. Две стихии схлестнулись и пожирали друг друга. Прямо встречный пал. Поза у Гонората может и выглядела лучше, но оказалось не очень практичной — перепуганный конь под ним, не выдержал огненного ада вокруг, заржал, встал на дыбы и прыгнул в сторону. Гонорат свалился с него, потеряв концентрацию и перестав испускать огненный поток. Как будто с ленцой, пламя отца преодолело несколько метров и лизнула камни мостовой и самого Гонората. На моем брате вспыхнула одежда, но он не закричал, а перекатился в сторону, уходя из-под удара. Видимо, спасли доспехи. Ему уже спешили на помощь — пара человек схватили его под руки и потащили в сторону, а один встал перед ним, держа архаичный круглый бронзовый щит.

Вот к ведьме не ходи — артефактная штука. Слишком красивый, покрытый узорами и изящными барельефами. И я оказался прав — воздух перед щитовиком сгустился, по земле застелился иней вскипая и испаряясь рядом с огненным штормом. Огонь разбивался о невидимую стену перед бронзовым щитом, с низким гулом. С таким звуком, как будто недовольно рычал. Похоже на магию воздуха, артефакт создал какой-то воздушный щит. Щитовик покачнулся под напором огня. И упрямо пошел вперед. Пламя бессильно билось вокруг, очерчивая правильную полусферу.

Я услышал отрывистый приказ на железном наречии. Неприятный язык, лают как собаки. Щитовик медленно двигался вперед, преодолевая огненный шквал. И за ним потянулись его дружки. Все еще осторожно, не стремясь стать ему за спину — похоже никто не был уверен, что щит передюжит огонь Старого Змея.

Многие делали вид что очень заняты — демонстративно разряжали арбалеты в сторону отца и прятались в нише ворот, их перезаряжая. Послышались новый лай команд. Я посмотрел на отца. Тот выглядел… Уставшим. Пер и еще один из наших стражей стояли рядом, по возможности прикрывая его щитами — но им мешал жар от огня его рук. И тут, прямо на моих глазах, в левую сторону груди отца воткнулся арбалетный болт. Огонь испускаемый им стал уменьшаться. Внизу раздались радостные крики. Я машинально перевел взгляд вниз, увидел как довольный щитник радостно машет рукой, зовя остальных за собой, и идет вперед, к лестнице. Все еще осторожно, не переставая прятаться за щитом. И за его спиной, из темноты, выступает фигура в длинном плаще и уродливой маске. Это Пёс, а в его руке длинный изогнутый нож. В отблеске от огня лезвие кажется оранжевым. Пес подбегает к недоуменно обернувшемуся на него мечнику и ловко взмахивает своим странным оружием. И разрезает ему шею, начиная от левого уха и заканчивая правым. Рана раскрывается, как будто у щитовика появился на шее еще один рот, блюющий кровью. Пожалуй, я бы еще мог его спасти, но не уверен. Северянин начинает падать, но в последнем, отчаянном усилии разворачивает щит, так хорошо послуживший против огня, но не спасший его от стали — и Пса, который почти успел ускользнуть, словно великан пинает в бок. Пес отлетает в сторону, живым снарядом ударяется в охваченную пламенем телегу со снедью. Неуклюже там ворочается — похоже что-то повредил при падении. К нему подбегает темная фигура, замахивается топором — и падает на спину. Я вижу рукоять метательного ножа в глазнице нападавшего. Пес наконец поднимается, чтобы тут же получить два арбалетных болта в ногу и бок. Он все равно упорно ковыляет прочь, но его нагоняют. Короткая схватка и на земле лежит отрубленная рука, все еще сжимающая топор, а её хозяин вопит, скрючившись рядом. Но и Пёс тоже на земле — его, снова и снова, тыкают копьем, рубят топором. Он на секунду затихает, а потом делает неожиданный взмах и еще один из нападавших кричит и падает, держась за ногу. Похоже, перерезано сухожилие над пяткой. Калека.

Остальные удваивают усилия, с остервенением кромсая Пса. Кто-то срывает уродливую кожаную маску и я вижу залитое кровью лицо слуги, который ходил с винным кувшином за мной на пиру. Это было… Сегодня?

Он тоже видит меня. Смотрит прямо мне в глаза и пытается что-то сказать. Из его рта вылетает только кровь, но я читаю по губам — “Беги!”.

Этот безмолвный приказ, словно пощечина, приводит меня в себя. Я вздрагиваю, бросаю взгляд в сторону отца — Пер и остальные тащат его прочь, за спасительные двери Большой гостиной. А прямо ко мне бежит Лучано. На нем шлем, в руке молот, в другой щит. Я разворачиваюсь и бегу к двери в свои покои. До них совсем немного, но я наталкиваюсь на стражников, которые должны их охранять. Почему они покинули пост? Не удержались и решили посмотреть, что происходит?

— Пьеро! Назад! — кричу я старшему.

— Простите молодой сеньор, но теперь я слушаю не вас, — ответил он и ударил меня копьем.

Короткое, тяжелое копье — хороший инструмент в узких коридорах против одоспешенного противника. Прекрасное оружие, в данной ситуации. К несчастью для Пьеро, я молод, гибок и без доспехов. И поэтому легко уклоняюсь. Отвожу второй удар лезвием меча и достаю кинжал. Пьеро не такой быстрый противник, к каким я привык на тренировочных поединках. К тому же, второй стражник мешкает — старается меня обойти. Кажется, я очень растерян — иначе я не могу объяснить, почему я пытаюсь протиснуться мимо двух предателей дальше к своей двери. Видимо, по инерции. В результате, оказываюсь перед двумя одоспешенными противниками с длинным оружием, да еще и прижатым к стене. Очень опасная ситуация.

Они, может, не так хорошо натренированы, но не глупы и опытны. Они не торопятся, ждут удобного момента. Я пытаюсь придумать, что сказать, но в голове бьется только острое сожаление, что я не могу выпустить огонь и сжечь этих гадов на месте.

Внезапно один из стражников оборачивается, пытается поднять копье, но не успевает — из темноты выбегает Лучано, и бьет его шипом на конце своего молота в лицо, заставляя сделать шаг назад. Стражник успевает отбить выпад, но слегка растерян. Видно, что он пытается понять, что произошло и восстановить равновесие. Это занимает не дольше секунды, но и этого слишком много — боевой молот Лучано врезается ему в колено и с хрустом его ломает. Стражник страшно визжит и падает.

Пьеро пытается воспользоваться тем, что я отвлекся, и сократить своих противников на одного. Он делает обманный выпад мне в горло и тут же, в ноги. Я отклоняюсь от первого и отвожу клинком меча второй. Резко сокращаю дистанцию, скользя мимо копья, как учили, и втыкаю Пьеро свой кинжал чуть ниже носа, прямо в центр роскошных усов. Обожаю открытые шлемы. На врагах.

Это болезненная, но не смертельная рана — в последний момент Пьеро попытался разорвать дистанцию, и отойти назад, поэтому мой кинжал вошел сантиметра на два, не больше. Я слышу сухой треск ломающейся кости. Пьеро роняет копье, хватается руками за лицо и бежит прочь. Уворачивается от боевого молота Лучано, подбегает к каменным перилам и переваливается через них. Оказывается, я все это время преследую его и тыкаю мечом в защищенную кольчугой спину. Нет бы по ногам рубануть. Чот я сегодня туплю. Не выспался, наверно.

Тяжело дыша я заглядываю за перила. Рядом появляется Лучано. Мы смотрим вниз. Внизу Пьеро ползет прочь. Одна нога у него согнута в колене назад. Очень неприятный перелом, как мне кажется.

— Никаких тебе больше приключений, сука, — говорю я ему в спину, по-русски. Блин, кажется у меня акцент.

Лучано смотрит на меня, хмурится, но тут его отвлекают крики и свет факелов — по галерее к нам приближаются темные фигуры.

Мы бросаемся к дверям в мою комнату. Тарабаним в неё. Потом я догадываюсь потянуть её на себя — она не заперта. Мы заскакиваем внутрь. В открытую дверь вонзается арбалетный болт. Но мы с Лучано успеваем закрыть её и накинуть засов до того, как до неё добираются нападающие. Тяжело дыша, опускаемся на пол, привалившись к стенам по бокам от двери, глядя друг на друга.

— Что происходит, Магн? — слышу я звенящий от напряжения, как перетянутая струна, голосок сестры. Я поворачиваюсь к ней и пытаюсь улыбнуться. Надо сказать что-то успокаивающее, одобряющее…

— Поместье захвачено, вас всех хотят убить, — говорит Лучано.

Я собрался было пнуть его со всей злости по ноге, но меня отвлекают глухие удары — кто-то рубит мою дверь. Кажется, топорами.