Неудобный наследник

Глава 5. Козлиный способ оторваться от погони

Вся эта спортивная ходьба меня знатно утомила. Но впереди уже показались Военные ворота. Вопреки названию, это были самые мирные ворота города. Самые низкие башни, не такие высокие, как с других сторон, стены. Дело в том, что с этой стороны протекала небольшая речка, питающая город питьевой водой, а заодно и наполняющая ров вокруг стен. И тут он был особенно широк. К тому же, дорога из Военных ворот выходила на заболоченные пустоши, лишь кое где разбавленные небольшими фермами на сухих участках. Дальше начинались почти сплошные болота по которым и шла дорога. Сама дорога была древней. Видимо, еще имперских времен. Здоровенные плиты из желтого камня, не встречавшегося в этих местах. Дорога прямой стрелой прорезала болота, соединяя Караэн с другими крупными городами и доходила до самого побережья. Это был долгий, но удобный путь — по древнему торговому тракту постоянно приходили караваны купцов. Но нападения отсюда не ждали — Военными эти городские ворота назывались за то, что за ними были расположены казармы наемников. Вынесенные за городские стены и подальше от селян. Как бы не были нужны городу специалисты по фигурной рубке людей, все же профессия накладывает свой отпечаток и те, кто легко продавал свой меч за серебро, всегда могли “продать” его за медь в кошельке случайного горожанина и благосклонность случайно встреченной горожанки. Очень трудно отказать гогочущей толпе головорезов. Поэтому наемникам было запрещено заходить за стены Караэна без особого разрешения. Под страхом смерти. Правда, это разрешение было довольно легко получить — достаточно было наняться не городу, а в уважаемую семью. В этом случае, если у приезжего специалиста возникнут культурные трения с населением, за это несла ответственность уже нанявшая его семья. Поэтому слишком уж буйных в личные армии старались не нанимать.

На воротах стояла стража. Похожая на наших провинциальных гаишников, только их брюхо распирало не форменные мундиры а стеганую суконную броню. Эта броня похожа на телогрейку из старых советских фильмов, только выглядит красивее, и немного потоньше. У меня тоже такая была. Снаружи из синего бархата и с золотым шитьем по краям. Надеюсь Лучано не забыл её захватить. Надо будет ехать по опасным землям, а трястись на лошади по жаре в латах — верный способ прожарить себя, как минимум, до степени “Medium Well”. А в стеганке я буду как максимум “Rare”.

Я с сочувствием глянул на стражу. Им тоже стоять в таких фуфайках в жару было потно. Поэтому бедолаги ютились в тени сторожевой башни, чуть поодаль от ворот. Для Магна такая картинка была привычной, но мне показалось, что так они несут службу с прохладцей. Наверняка скрашивая свой пост холодным пивом. Каждая из проезжающих мимо телег должна была внести в городскую казну плату за въезд. Для этого возницам приходилось останавливаться, слазить с телег, подходить к стражникам и демонстративно, на их глазах, кинуть в деревянный бочонок с прорезью медную монету-чент. Разумеется, если ты вез не персики с соседней фруктовой рощи а дорогие товары с побережья, то и цена была другой — рядом с бочонком стоял окованный толстыми железными полосами сундучок для серебряных сольдо. Пока я быстрым шагом приближался, я увидел множество запряженных волами явно купеческих телег с колесами чуть ли не в рост человека и высокими бортами. Но ни разу не видел, чтобы хоть кто-то подошел к сундуку и кинул туда сольдо.

Служба у городской стражи трудная. Видимо поэтому от проезжающих мимо купеческих телег к стражникам то и дело подходили улыбчивые и подобострастные мужички со свертками. Помогали, чем могли.

Но в бдительности страже было отказать нельзя — мне до ворот оставалось еще шагов триста, а начальник стражи, или как тут его называли, капо, уже вскочил с поставленного в тенек кресла, бросил на столик деревянную кружку, и нахлобучил на голову шлем. Я не разглядел, кто его предупредил о моем приближении. Но, когда я, наконец, подошел к воротам, все уже было строго — стражники сжимали грозными брюхами дорогу с обеих сторон от ворот. А купцы с кислыми рожами показывали капо серебряные монеты, прежде чем кинуть их в сундук. Капо увидел меня и расплылся в подозрительно радостной для такой жары улыбке. Его рожа была Магну очень знакома. И дело не в том, что городок маленьких и если тут живешь, то всех хоть раз в лицо видел. Этот тип, в отличии от своих подчиненных, был довольно подтянут. Явно не пренебрегает физическими упражнениями и верховой ездой. Последнее по походке видно. Из знати? Может даже родственник. Нет, он не местный — рожа слишком вытянутая, как у лошади, и волосы слишком светлые, хоть и не такие светлые как у меня. Наемник? Может, даже служил в доме Итвис. А вот он меня точно знает. Пошел на встречу, радостно помахав рукой.

— Сеньор Магн, как я рад вас видеть! — и тут же, проницательно добавил. — Вы от кого-то убегаете?

Я остановился на несколько драгоценных секунд, чтобы отдышаться, и грозно рявкнул:

— В семье Итвис никто никогда не бежал! Просто за мной гонятся!

Есть большая разница, между тем, когда ты убегаешь, и тем, когда тебя не могут догнать. Я тебе не купец, а благородный человек, морда лошадиная. Последнее я добавил про себя. Впрочем, это было скорее эхо мыслей Магна. Он бы наверняка и в слух сказал. Я же хлопнул капо по плечу и сказал:

— Дружище, ты уж выручи меня, придержи погоню. За мной не заржавеет.

Он расплылся в улыбке, хоть и слегка ошалев от такого панибратства. Его левая рука — правая не отпускала эфес меча — машинально поднялась и выполняла жест, отработанный годами практики. Как будто щупая пальцами монету.

— Вернусь в город, дам дукат, — не стал спорить я. У лошадинномордого глаза алчно заблестели, и он бросил взгляд мне за плечо. И тут же резко отшагнул прочь.

— Это же сеньор Эмилий! — испуганно сообщил он мне. А то я не знаю. Я решительно зашагал дальше.

— Простите, молодой сеньор, — крикнул мне в след лошадинномордый капо — Но есть разница между храбростью и глупостью. Я не смогу остановить волну говна руками…

Кажется в его голосе послышалась издевка. Нет, не кажется — стражники угодливо захихикали, безошибочно учуяв в словах начальника юмор. Магн во мне аж на дыбы встал. Но я натянул удила, и молча рванул вперед, буквально протиснувшись между стеной прохода и очередной повозкой. Потом пробрался по узкому подъемному мосту без перил — пришлось придерживаться рукой за кстати подвернувшуюся повозку. Ещё несколько шагов и я за стенами города.

Я радостно улыбнулся, смахнув со лба мокрые волосы, огляделся вокруг… И не увидел своего оруженосца. И, соответственно, коней. А у меня гудели ноги и побаливала спина. В горле першило. Во рту сухо, как будто прокладки олвэйс пожевал. Ноющая боль в колене и дергающая в руке тоже начали возвращаться.

— Ну и где ты, Лучано, твою мать? — тихонько спросил я по-русски в пустоту. И вытянулся вверх, привстав на носки, надеясь что просто не разглядел его среди толпы.

Пространство за воротами было довольно многолюдным. Пахло животным и человеческим застарелым потом, навозом и злостью.

Купеческий караван явно влез в ворота без очереди, но стоящие вдоль дороги телеги со всякими персиками, торфом, курицами в деревянных клетках, и просто хмурые путники, молчали. Молча, но очень выразительно смотрели на возниц купеческих телег. А тех было много, еще десятка полтора. Настоящий поезд. Двигались они медленно. На самом деле задержка от силы на полчаса, но даже это создало внушительную пробку. И это еще Военные ворота не самые загруженные в Караэне.

Но ни всадников, ни лошадей, вокруг видно не было. Я немного растерянно пошел вперед, оглядываясь по сторонам. Потом посмотрел на холм Синего Камня. Он находился примерно в полукилометре впереди, и в ярких лучах солнца виднелись синие отсветы. Видимо, когда-то там было строение из лазурита, но оно уже давно пошло на строительство домов в Караэне, и сейчас там оставались только каменное крошево, перемешанное с глиной. На холме тоже не было видно не единого человека.

Засмотревшись, я едва не стал жертвой злобного зверя. Только моя непревзойденная реакция и долгие годы упорных тренировок Магна в фехтовании спасли мою икру от участи быть растерзанной. Отпрыгнув в сторону, я выругался. Хотел пнуть зверюгу. Но сдержался. Засмотревшись в даль, я не заметил, что чуть не влетел в отару тощих горных коз. Небольшая, чуть выше колена в холке, пастушья собака просто зарычала и обозначила укус, очерчивая границу дозволенного приближения к вверенным её заботам подопечным. Ко мне уже шел пастух-горец. Одетый в что-то похожее на очень плохо сшитую из козьих шкур бурку поверх очень простой суконной одежды, с широким, большим ножом на поясе и отполированным до блеска деревянным посохом в руке. Худой, высокий, с впалыми щеками и черной, косматой бородой. Позади с земли поднимались еще двое. Похожие на первого как братья, различаясь лишь незначительными деталями. Один постарше и со шрамом, второй помоложе и борода покороче. Скорее всего они и есть братья.

Первый поставил палку перед продолжавшей рычать овчаркой. Та поняла его без слов, тут же вернувшись к отаре, не давая ей разбежаться. Горец перевел на меня взгляд непривычных для Караэна синих глаз. И сказал:

— Правильно, что не ударил.

Меня как за волосы на затылке дернули. Подбородок вверх, рожа кирпичом. Недостаточно уважительно этот бедняк со мной общается. И даже больше — его слова, сказанные ровным тоном, все же ощутимо несли в себе угрозу. Магн бы уже выхватил меч. Собственно, я тоже уже схватился за рукоять. Но вместо этого, природное воспитание и конформизм человека, выросшего в “цивилизованных” городах моего мира, заставило меня выдавить:

— Да я сам виноват. Засмотрелся…

Магна во мне было очень мало. Так, на уровне привычек и воспоминаний. Но даже этой толики хватило, чтобы буквально задушить попытку извиниться. Как будто глотку сжало удавкой и я буквально потерял голос. Горец смотрел спокойно и неподвижно. Кожа его казалась коричневой. От пыли и загара. Ну да, хоть предгорья гор Долгобородов от Караэна по прямой не далеко, от силы километров тридцать — вон, горы даже видны на горизонте — но чтобы пригнать оттуда отару коз… Надо найти места, где можно протащить их через речки, обойти поля, чтобы не нарваться на проблемы с крестьянами… Не удивлюсь, если они в пути дня два. А то и больше. Тощие холщовые сумки через плечо на вид были пустыми. Даже собака-трудяга и пара её коллег, непрестанно бегающих вокруг коз, выглядели голодными.

— Вы не возьмете тут хорошую цену, — сказал я. Мясо коз жесткое. Неудивительно, ведь горцы живут там, где трудно пахать землю. Их скот пасется среди скал и валунов. И их козы слишком хороши в скалолазании, чтобы быть еще и нежными в еде. А в городе сейчас вроде все нормально с продуктами. Хотя, наверняка есть бедняки… Горец стоял молча. Видимо, мне не стоит лезть в их дела. Наверняка у этих людей есть причина дойти аж до самого города, надеясь выручить лишний сольдо за свой скот. От ворот послышался мерзкий голос дядюшки. Или это был скрип телеги? Я испуганно обернулся и мне показалось, что я увидел бархат в тени ворот. Да нет, дядя Эмилий никогда не уронит себя настолько, чтобы протискиваться мимо телеги. Я снова растерянно оглянулся, в нелепой надежде, что не заметил Лучано в первый раз. Нет, его не было. Да твою ж… Мой взгляд остановился на двух козах, которые яростно сцепились между собой. В городе была поговорка, “драчливый, как горная коза”. И в самом деле, эти поджарые парнокопытные боялись только пастушьих собак. Периодически то одна, то другая, пытались атаковать меня, телеги, даже своих пастухов — но их неизменно перехватывали овчарки. И тут меня осенило.

— Слушай, друг, — сказал я, заглянув в глаза горца. — Как ты думаешь, может ли твое стадо задержать человека, который хочет выйти из города, на четверть часа?

Разумеется я сказал не "четверть часа", а использовал очередной эвфемизм про закипание воды в определенного вида посуде.

Горец внимательно посмотрел на меня. Его взгляд пробежался по моей одежде. По камзолу с завязанными рукавами. По штанам. И задержался на сапогах со шпорами и рукояти меча. Только сейчас он словно бы понял, с кем говорит.

— Я тебе не друг, — ответил он.

— Я дам тебе дукат, — сказал я. И полез за пазуху за кошельком. Ловко выудил оттуда монетку, и отработанным движением бросил её в горца. Между нами было шага три, я мог бы и так подойти отдать. Но Магн привык швырять деньги слугам.

Горец ловко поймал монетку, сжал её в кулаке. И сказал.

— Два.

Это, конечно грабеж, но золото все равно не мое, а Магна. Я только что быстрым шагом преодолел километра полтора по жаре, в высоких и не очень удобных для пеших прогулок сапогах, таща вес примерно с пятилитровую баклажку воды. Хотелось пить, есть, прилечь и главное, чтобы перестало все болеть. И мне надо было, чтобы от меня хотя бы отвязался дядя. Кроме того, мне постоянно мерещился стук копыт — я подспудно ожидал, что меня вот-вот хватятся и отправят погоню. Возможно, я находился в состоянии близком к отчаянию. Я выудил из кошеля вторую золотую монету, и бросил горцу. Кошель я тут же сунул за пазуху, как бы давая понять, что это окончательная цена. Горец небрежно поймал дукат и тут же бросил назад. Я поймал золотой не менее ловко. Чисто машинально, правой рукой, которой я обычно полирую меч. Не только в этом смысле — просто она постоянно на рукояти. Магна так учили. Он как самурай, всегда готов выхватить клинок. Из-за этого движения мой камзол упал, предательски звякнув золотом в рукавах.

— Я сказал два четверть часа, — пояснил горец, видя моё недоумение. Это меня разозлило. Я все равно уже достал монету. Поэтому я бросил её обратно.

— Тогда купи собаке еды, — сказал я. Серьезно, чего он ломается.

— Я могу купить своей собаке еды и без твоих денег! — злобно выкрикнул горец, и швырнул дукат мне в грудь. Я снова поймал монету, даже удивившись своей ловкости. Магн за собой тоже такого не замечал. Но удивление было где-то на заднем плане. Я вдруг разозлился. Чувствуя, как лицо как будто горит, я небрежно щелкнул пальцами, отправив дукат обратно в полет к горцу по высокой дуге.

— Тогда… Купи… — от злости я соображал плохо. Магн подсказывал “новую рожу”, “нормальную одежду”, хорошую жену а не козу”. Но это было как-то чересчур.

Монетку перехватил в воздухе подошедший к нам старший из горцев. Который со шрамом. Он секунду разглядывал её. Потом прикусил. Верный способ проверки — золото мягкий металл и легко поддается зубам. А потом спрятал монету и сказал:

— Я Лардо. И я возьму твой дукат, чтобы узнать твоё имя.

Ну ни хрена у вас расценки. Я глянул в сторону шума. Из ворот, задом выезжала телега. И я, совершенно точно услышал вопли дяди Эмилия. Интересно, как он смог заставить волов пятиться? И как мне теперь надеяться на коз?

— Магн. Магн Итвис, — ответил я. С кряхтением, по-стариковски, поднял с земли свой камзол с золотом. Развернулся и зашагал прочь, превозмогая боль и усталость. И опять, врожденное воспитание заставило обернуться и сказать:

— Мне надо торопиться!

Ну надо же хоть "до свидания" сказать, а то неприятное чувство на душе.

Успел сказать раньше, чем гонор Магна включился. Вообще общаться с людьми ниже себя это настоящее искусство. Надо держать лицо и положение. Никакого панибратства. И этому Магну буквально учили с раннего детва. Поэтому меня так и корежит, когда я просто пытаюсь быть вежливым.

Я успел сделать не больше полусотни мучительных шагов, прежде чем за моей спиной тихий ропот и отдельные выкрики возниц вдруг сменились на дикие крики и громкие вопли людей и животных. Я обернулся и обнаружил настоящее побоище. Такое ощущение, что горцы повели своих коз в бой, словно те были обученными рыцарями. К тому же, кажется, к ним присоединились еще пара стад, которые я не заметил. Козы с разбегу таранили телеги, заставляя дерево грохотать, бодали быков, заставляя тех мычать, и врезались в людей, заставляя их орать. Серая масса отар запрудила дорогу, в разные стороны разбегались люди. Купеческие телеги встали, возницы на них вскочили на ноги на козлах и орали, то и дело хлестали кнутами по особо наглым козам. Горцы, стоя поодаль, грозно окликали их, угрожающе замахиваясь своими посохами. Но бородатые рожи были слишком уж довольные. И, разумеется, всем уже не было дела, до того, что подпертая козами телега в ворота встала намертво.

Я тоже улыбнулся. Сил как будто прибавилось. Я развернулся и бодро зашагал дальше. Дорога в этом месте раздваивалась. Древняя, каменная, шла дальше, к Холму Синего Камня. А натоптанная тропа с едва заметной колеёй, уходила налево, к казармам наемников. Я в последний раз обшарил глазами склон холма, но так и не увидел Лучано. Я вздохнул и свернул с дороги к казармам. Увы, но бродить одному, а тем более пешком, мне не по статусу.

К тому же, у меня есть пара вопросов к наемникам, которые сопровождали меня позавчера. Хочу спросить, как так получилось, что у меня все болит, а Магн вообще умер?