Неудобный наследник

Глава 24. Слив защитан

— Деймо… — просипел Сперат выронил арбалет, скрючился и присел на колени. Рядом зашипела Гвена. Громко, как змея в ярости.

— Дерьмо, — согласился я со Сператом.

Меня охватил жуткий ужас. Не могу сказать, что прям ни с чем не сравнимый. Помню, как-то в школу девочка птицееда принесла. Размером с её ладошку. Наверное, я ей нравился, потому как она посадила мне его на плечо. Я поворачиваю голову и вижу птицееда. Нет, я никогда не был особо пугливый, да и пауков сравнительно не сильно баюсь. Но, вот тогда, да, напугался. Хотелось орать, бежать, стряхнуть эту тварь. Но я просто смотрел, как паук ползет к моему лицу. Пока девочка его не забрала, явно что-то поняв по моему лицу.

Вот и сейчас что-то очень похоже происходило. Внутри было жарко и почти больно, как будто кровь кипела. Зрение расфокусировалось. Сердце трепыхалось, как бабочка о лампочку. И при всем при этом — я был почти неподвижен. Только хватка пальцев на рукояти меча ослабела и ноги подогнулись.

Из-за пыльного, пожёванного временем и потерявшего прежние краски балдахина огромной кровати вынырнул толстячок в парадном одеянии высшего жреца Имперского культа. Руки он прятал в широких рукавах, а лицо неестественное, неподвижное. Он приближался к нам быстрым шагами. Прямо реально быстрыми. Семенил, как таракан.

— Гости. Снова гости. Теперь живые. Это хорошо…

Гвена в первый момент дернулась, бросила быстрый взгляд на меня и Сперата. А потом тоже скрючилась, припав на одно колено.

Деймос! Вот что хотел сказать Сперат. Пока Магн купался в ужасе, я, как игрок в РПГ, отслеживал происходящие со стороны. Не могу сказать, что на меня состояние тела не повлияло — мысли ворочались медленно и с трудом. Я прямо чувствовал, что туплю. Как после двухчасового трудного экзамена.

Деймос — красивое емкое слово, означающее парализующий ужас. Такой могут вызывать некоторые твари с Диких земель. И это почти всегда неотъемлемый атрибут высшей нежити. Или деймос, или фобос. Фобос это красивое емкое слово, означающее что-то вроде паники — бежишь не видя дороги, с неиллюзорных шансами врезаться в дерево, например.

Блин, а тут полно красивых емких слов. Видать, обстановочка обязывает — приходится давать название частым явлениям. Например, трудно говорить каждый раз “полубесплотный агрессивный призрак” — говорят “вендикат”. То же самое, но без склонностей к членовредительству — фантом. Тварина из костей — кадавр. Удобно, же, сразу понятно о чем речь. Что характерно — зомби тут есть, но в силу унылой бытовухи своего существование, они не объединены под одним названием, а представляют собой широкую палитру видов. От самого обычного “Жующего мертвеца”, до продвинутого “Золотого гуля”. Все плюс-минус в курсе свойств, сразу понятно, что это и чего от этого ждать. Очень удобно…

Так, стоп. О чем я думаю?

Толстячок уже стоял рядом, смотрел на нас через золотистую пелену и улыбался. Только глаз видно не было, на них как будто тень падала.

Я засучил рукава и полез в воспоминания Магна. Что там у нас по нежити? Полно всего! Благородным господам этого мира охотиться на нежить случается довольно часто. И всяких премудростей по этому увлекательному времяпрепровождению в голове Магна было напихано не меньше, чем в голове заядлого рыбака про рыбалку.

Как это часто бывает с сильными специалистами, знал он даже слишком много. Прежде всего следовало определить, что за тварь перед нами. Это влияло примерно на все. И с этим я затруднился.

— Как гордо стоишь, смертный. Кто ты, и зачем пришел? Можешь ответить и говори правду! — не сказал, а провозгласил толстячок внутри золотого купола. Я не сразу понял, что это он мне. А поняв, осознал, что уже отвечаю.

— Я человек в сложной жизненной ситуации. Все называют меня Магн. Сюда пришел… Хотел посмотреть, откуда вендикаты лезут. Ну и притырить может что, по возможности… — ответил я.

Не могу сказать, что я прям вынужден был отвечать правду, ничего кроме правды и так далее. Но для того, чтобы врать, приходилось прикладывать усилия, а у меня на них времени не было. Я лихорадочно соображал.

Что там у нас по нежити? Ничем другим этот толстяк быть не мог, я прямо нутром чуял. В воспоминаниях Магна было тяжко разобраться — запутанные взаимосвязи и ассоциации…

Конечно, написать инструкцию, а лучше устав для действий во время контакта с паранормальщиной, тут никто не додумался. Как и строем ходить. Тупые, примитивные, дикари. Обучение проходило посредством рассказов из жизни, легенд и даже песен. Так что мне приходилось все это переводить еще и в инструкцию.

Так, нежить. Если опустить некоторые отклонения, она тупая. Увы, но колдуны, которые превращают себя в “вечных” личей, надеясь на бесконечное время для повышения собственного мастерства, крупно ошибаются. Мозги то все равно мертвые. Сохнут. А их магический аналог явно уступает натуральному. Поэтому даже у самой продвинутой нежити целая коллекция когнитивных отклонений. И это не считая банальной запущенной деменции.

В голове мелькнули истории про то, как герой, стремясь выиграть время переворачивал сундук с сокровищами костяного дракона или рассыпал перед личом шкаф со свитками, и те бросали все и начинали это собирать. Причем, параллельно, пересчитывая. Можно было закрысить монетку, чтобы тварина её искала до утра, пока солнечные лучи её не ослабят.

Толстяк, тем временем, хохотал. Это было максимально неестественно и жутко — с таким же неподвижным лицом, он медленно сгибался и разгибался, произнося на одном тоне:

— Ха-ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха… — прямо как очень хреновый робот по озвучке текста. Наконец решив, что безудержное веселье оконченно, он сказал:

— Меня всегда хотят обокрасть. Я покажу, что за это…

— Сколько камней в стенах твоей темницы? — выпалил я.

Толстяк заткнулся. Удивленно оглянулся, поворачиваясь всем телом. Потом повернулся ко мне и сказал:

— Ты хотел отвлечь меня этой жалкой уловкой? Шесть тысяч двести три.

Ладно, план был всем хорош, но как припрятать камень из стены, на ум решительно не шло. Поэтому я выпалил следующий вопрос, который так и вертелся на уме:

— Кто те люди, которые лежат мертвыми у входа? — Нет, ну действительно, интересно же.

Толстяк слегка повернулся к входу. Потом повернулся ко мне.

— Неважно.

Очень не хватало ему языка тела. Хоть бы плечами пожал. А то морда гладкая и не двигается. Даже когда он говорит.

— Это ты поднял из них вендикатов? — продолжал сыпать вопросами я. Благо толстяк после каждого моего вопроса брал небольшую паузу на обработку запроса. Тем временем я лихорадочно "листал справочник” из воспоминаний Магна. Что там у нас еще боится нежить, кроме солнца? Советуют рассыпать соль, это мешает колдовать. Не только нежити, вообще всем. Держать между собой и колдущим острое железо — развеивает мороки и наваждение. То что нужно. Я глянул на Лозу. Клинок был немного опущен, но в принципе, под описание “между собой и колдуном” подходил. Так, это не работает, если колдун очень силен. Ладно, что там еще? Лучшие люди советуют разрубить и сжечь. Хороший совет, но хотелось бы понять, как это сделать, если руки не слушаются. Толстяк тем временем прогрузился и прогудел.

— Мстительные призраки? Нет, это сделал тот, кто привел их. Не думаю, что этот глупец понимал, что делает. Заносчивый молокосос. Надеялся получить от меня благосклонность. Ха-ха-ха-ха.

— Его звали Гонорат? — тут же спросил я, как только монотонное “ха” стихло.

— Да, — толстяк ответил неожиданно быстро. И без паузы продолжил. — Подойди ко мне поближе, смертный. Хочу, чтобы ты задрожал от моего величия!

Я воспротивился приказу как только мог. Ноги еще сильнее подогнулись но, несмотря на все мои усилия, я все равно, прямо так, на полусогнутых, поковылял к границе, очерченной золотым куполом. Я знал, это граница между жизнью и смертью. И я шел прямо навстречу своей смерти.

— Вот же сука! — заорал я. — Сколько у меня волос? Посчитай мои волосы, гнида!

Согласен, довольно странное предложение. Но если вы встретитесь с жизни с такой бочкой дерьма, я посмотрю как вы будете соображать.

Толстяк не повелся. Даже не ответил. Только отодвинулся немного назад, давая мне место внутри круга. Так, ладно, что я пропустил? C yежить, в общем, понятно. Сейчас мне нужно вернуть контроль тела. Что это у нас — наваждение? Нет. Гламур? Ух, и такое есть? Один из видов морока. Прикольно. Но не до него сейчас. Ага, вот — контроль разума. Как уберечься? Дисциплина ума. Опытные герои советуют во время боя с существами, способными к такому, петь песни и гимны. Рыцари королевства Фрей специально для таких случаев наносят первые строки своих обетов на наручах и зачитывают "в трудный час". У них поэтому все обеты в стихах. Однажды кто-то за ужином рассказывал, что мой далекий предок избежал стать завтраком случайного вампира благодаря тому, что в отличии от спутников, считал в уме деньги.

Прямо сейчас к песням душа не лежала, но вот последнее воспоминание Магна подало мне идею. Так, что там у нас сейчас, доллар по семьдесят? Значит, если мне платят тысячу баксов, то это нормальная зарплата. Хотя, это смотря где живешь. А если хату снимать, например в Москве, то это минимум тыщ пятьдесят… А если с налогами?

Через три мучительно долгих шага, я перешагнул границу золотого круга с твердой уверенностью, что меньше чем за три штуки баксов на руки в Москву смысла переезжать нет. И полным провалом в попытках управлять своим телом.

Сейчас я мог рассмотреть толстяка получше. Странно, как я сразу не понял, что на нем маска. Действительно туплю. Сделанная очень тщательно и правдоподобно, как у восковых фигур. Красивое, хоть и полноватое лицо молодого мужчины с ярким румянцем. Все портили глаза. Вернее, их отсутствие. Глазницы были затянуты паутиной. Или, вернее, плесенью, как на забытой в холодильнике клубники.

И тут меня накрыл дикий визг. Это была Гвена. И я почувствовал, как невидимые оковы, наконец, лопнули. Тело рывком вернуло управляемость, я как будто в него обратно запрыгнул — ноги слегка выпрямились и напружинились, Лоза в руке перестала быть скособоченной, а хищно потянулась в сторону врага. Я, не раздумывая, сделал выпад с быстрым, секущим ударом, целя прямо в жутковатую маску толстяка.

За следующие мгновения произошло сразу много — не переставая визжать, Гвена перешагнула через золотистую границу, взмахнула мечом Хуго, стараясь не столько достать, сколько шугануть толстяка в маске, и потянулась рукой ко мне. Видимо, чтобы выдернуть меня обратно за границу очерченную золотым светом. Толстяк неожиданно быстро повернул свою голову в её сторону. Потом, дождавшись, пока меч Хуго окажется у самого его лица, он выпростал из рукава то, что можно было назвать рукой с большой натяжкой. Похожая на ногу велоцираптора конечность с огромными когтями. Одной лапой он отбил тяжеленный меч в сторону — причем удар был так силен, что выбил меч из руки Гвены, отправив его в полет куда-то за границы видимости. А потом, сделав быстрый шаг, вторую руку он буквально воткнул в левую сторону грудной клетки Гвены. Схватил ееё огромными когтями, как сова мышку. И сделал шаг назад, возвращаясь на свое место, вместе с Гвеной в вытянутой лапе. И именно в этот самый момент я закончил свой выпад, рубанул по нему со всей дури. Мне повезло — отчаянно храбрая выходка Гвены отвлекла эту тварь. Что бы это такое не было. Но толстяк все же успел повернуть ко мне свою бошку и сделать шаг назад, уходя из под моего удара. Мой клинок со свистом рассек воздух в том месте, где была его башка и… И отсек ему кисть, которой он держал Гвену.

В мозгах раздался беззвучный вопль. Примерно как с вендикатами. В ушах всхлип Гвены и мое тяжелое дыхание, в мозгах вопль, полный ярости и удивления. Да такой громкий, что аж мысли мои заглушил.

Потеряв конечность, тварина с громким хлопком исчезла, тут же появилась метрах в тридцати в стороне. Видимо система безопасности у него такая.

Я не успел рассмотреть в подробностях, что произошло, поэтому секунду тупил на торчащий из Гвены обрубок. Это потом мне удалось восстановить ход событий по воспоминаниям. Слишком уж быстро все происходило, и слишком быстро двигался толстяк. Из легкого ступора меня вывели две вещи — отрубленная кочепатка подала признаки жизни, устраиваясь поудобнее и погружая в Гвену когти поглубже. А толстяк стремительно засеменил к нам, вытянув уцелевшую лапу вперед.

Херасе он стремительный. К нему бы тачку прицепить — в пробках цены бы не было. Мегарикша бы получился.

Но выказывать восхищение было некогда — я рванул тихонько падающую лицом вперед Гвену за волосы и потащил её назад. Вместе с ней мы вывалились за золотистый барьер. Рядом дрожащий Сперат поднял арбалет и выстрелил. Куда-то. Я даже смотреть не стал — нутром почуял, не попал он никуда.

Во время прохождения через барьер обрубок лапы, торчащий из Гвены, обуглился и почернел. От него повалил тягучий черный дым, как от горящей пластмассы — зрелище было занимательное, но мне всё ещё было некогда. В темечке, где-то под костью засвербело — я понял, что этот однорукий живчик снова решил с нами пообщаться. И деймос свой долбаный наслать.

Вспомнив свои научные изыскания, я немедленно начал вспоминать подходящую молитву. Или гимн. Или боевую литанию.

— Вы, жалкие смертные! Пытаетесь превозмочь мою власть?! — раздался в голове голос толстяка в маске.

— Если б мишки, твою мать, были пчелами! — одновременно заорал я. После секундного замешательства, я понял, что тело меня по прежнему слушается. А я перестал прислушиваться к голосу в своей голове, который требовал замереть и не двигаться — я ж не шизофреник какой — ухватился второй рукой за надежно принайтованный к Сперату футляр с лютней и попер прямо. Куда глаза глядят. Учитывая, что я волок за собой сразу двух, пер я как бизон. Сперат опять скрючился и заскулил. Зато тащить его было сравнительно легко, в отличии от Гвены, которая орала и дергалась, пытаясь вырвать из себя чужую дымящуюся конечность. На строчке “Никогда б и не подумали, так высоко строить дом!” я добрался до края площадки.

Продолжение своей боевой литании я не помнил, а учитывая, что я и так пару строчек добавил из отборнейшего мата, времени было терять нельзя. Поэтому я, подтянув Гвену и Сперата поближе, прыгнул вместе с ними в воду.

Вода оказалась прохладной и приятной. Вроде даже не пахла ничем. Мои лихие высокие кавалерийские сапоги тут же набрали влаги и потянули меня на дно, но к счастью тут пригодился Сперат. Едва попав в воду его видимо отпустило — он вышел из стазиса и отчаянно забил в воде руками и ногами, крича:

— Я не умею плавать!

— Тебе и не надо! Успокойся! — заорал я на него. Вместо Сперата отлично плавал его футляр с лютней. Здоровый, как чемодан, пустой внутри и с кучей шнурков, футляр вполне справлялся с функцией спасательного круга. Я подтянул Гвену поближе, потом попереворачивал обоих так, чтобы у обоих тыковки были скорее над водой, чем под. Пришлось повозиться. Гвена вдруг затихла. Может, потеряла сознание. А может и померла. Рассмотреть подробнее мне было трудно — обе руки заняты, ноги вниз тянут, за этот саквояж долбанный разве что зубами не держу. Надо бы из воды выбираться. Я начал осматриваться.

— Ищи удобную бухту! — крикнул я Сперату, почему-то с Отвинским акцентом.

— Что? — заорал он.

А чо орать то так? А, вот в чем дело. Течение убыстряется, и вода шумит вокруг все сильней. А потом мы вылетели в трубу.

Ладно, все было не так страшно. Да, нас затянуло в нечто, вроде крытого арыка. Но заполнен водой он был не до конца. У потолка оставалось сантиметров тридцать пространства, полного воздуха, поэтому задохнуться нам не грозило. Но было темно. И непонятно, куда нас несет. Да и мокро, в конце концов.

Первое время мы со Сператом то и дело орали друг на друга пытались зацепиться за стены, но потом немного устали бороться и стали просто плыть по течению.

— Утянет нас в подземелья, к корням гор, — грустно сказал Сперат. — Там и сгинем. Если не утонем раньше.

— Уныние это грех, — ответил я.

— Это в каком храме такая дурь? — заинтересовался Сперат.

— В моем! — отрезал я. — На лучше. Гвену подержи.

Давно замечено, когда человеку есть о ком заботиться, он и сам лучше держится.

Тем временем я начал дрожать. Что хуже, кажется футляр с лютней дал течь и теперь мы медленно теряли плавучесть. Надо было сбросить балласт. Я машинально потянулся к мечу на поясе, но нащупал только пустые ножны. А где Лоза? Потеря меча меня настолько обескуражила, что я едва от Сперата не отцепился. Где именно я выронил меч, я так и не вспомнил. Зато вспомнил, что есть еще подозрительный шлем, который на дно тянет. Я попытался нащупать его под водой, чтобы отвязать.

— Слушай, а она живая! — отвлек меня радостный голос Сперата.

— А ты думал, я тебя труп попросил подержать? — зло спросил я.

Да, Гвена была теплой, дышала, изредка стонала. Я пытался её полечить, но в кромешной темноте было решительно непонятно, что у меня из этого вышло. В себя она не пришла.

— Она что-то сказать пытается! — сообщил мне Сперат.

Хотя нет, пришла. Но не у мен на руках, а у Сперата.

— Что? — спросил я.

— Что руку? Куда? Что в последний раз? — забеспокоился Сперат. Говорил он с Гвеной. — Я не понимаю! Говори громче!

И тут вдруг неожиданный рывок развернул нас, прижал к стенке и мы остановились. Очень хорошо, что течение все же было не сильное, иначе меня бы унесло — руки окоченели и скользили.

— Она за что-то зацепилась! — заорал Сперат.

— Кто? — не понял я.

— Гвена! — орал Сперат.

— Чем? — удивился я. И тут же понял, что не это главное. — За что?

— Руками! — ответил Сперат. — За какую-то… Тут лестница! Магн, тут лестница!

На ощупь я пробрался вперед. Нащупал что мягкое и приятное на ощупь. Наверняка Гвена. Протянул руку дальше и нашарил что-то, что не могло быть ничем иным как каменными ступенями частично затопленной лестницы.