Неверная

Глава 54

Маленькая Ида лежала на мужчине, обнажённая и чуть влажная после скачек на своём жеребце, она блаженно улыбалась, прижимаясь к его груди щекой и чувствуя, как он нежно гладит её по спинке жёсткими ладонями.

— Ты долго ещё будешь оставаться рыжей стервочкой, малышка?

Ида, смеясь, приподняла голову, подперев её рукой и смотрела в любимые глаза.

— Так и знала, что не за горами этот разговор. Не нравится тебе моя рыжая шевелюра?

— Мне больше нравились твои шоколадные волосы.

— Ладно, так уж и быть, сделаю тебе подарок на день рождения, покрашу обратно.

Через пару дней Ида вернулась из салона красоты, Влад смотрел на неё и не узнавал, какая-то девочка-подросток смотрела на него глазами жены.

— Оказывается мне идёт густая чёлка, представляешь? — довольно улыбнулась она, разглядывая в зеркало свой новый старый цвет волос и стрижку до плеч. — Чем колоть себе ботокс в лоб, я его лучше прикрою и морщин не видно!

Влад обнял её сзади, целуя в плечо, потом в шею, пока не добрался до губ.

— Ты моя красавица. — прошептал он. — Всегда будешь…

Ида счастливо улыбалась, зная, что так оно и будет, уже есть. Её последние недели были похожи на день сурка, но какого-то по-житейски счастливого сурка. Ида по-прежнему никуда не выходила без охраны, да она и не стремилась. Кроме свадьбы и салона красоты за три недели она нигде больше не была. Влад отвозил Димку в школу и забирал обратно, сводил его на первые занятия в конный клуб, которые вызвали у сына бурю восторга, ведь папа тоже сел на коня, вспоминая свою молодость. После каждого занятия Дима делился впечатлениями с мамой, убеждая её, что ей обязательно надо попробовать тоже. Ида отнекивалась, но очень радовалась, что отец с сыном нашли какое-то общее увлечение и могли побыть вдвоем без младших детей.

Котик делал прогресс в занятиях с логопедом, благодаря Соне, которая теперь тоже присутствовала на занятиях, она повторяла за логопедом, Котик за ней — схема оказалась рабочая. Мальчик больше стал говорить, а самое главное, наконец, начал тянуться к Владу, уж очень ему нравилось, когда он закидывал его себе на плечо и носил по дому, пока Котик счастливо жужжал, раскидывая руки в стороны и изображая самолетик. Соня ревновала, тоже просясь на плечо, и подъемный кран дядя Влад чаще всего носил их обоих, а потом требовал у жены массаж.

Их семья будто оказалась под колпаком в доме, отгороженная от остального мира, и здесь было очень даже хорошо — никого лишнего и даже близких друзей. Галина с мужем уехали в свадебное путешествие, да и Морозовы всё никак не возвращались из Италии. Кира прочно присела своему мужу на шею и упрашивала его раз за разом продлить поездку ещё на пару деньков, превратившихся в месяц. Она присылала Иде десятки фотографий из путешествия и та радовалась за неё, ставя смайлики под каждой.

Распорядок дня госпожи Ковалевской стал до ужаса простым — утром Ида провожала мужа на работу, которую он не мог больше игнорировать, ведь сделка шла к завершению, нужен был контроль, днем она занималась детьми и хозяйством, вечером они все вчетвером ждали возвращения главы семейства домой, ужинали, немного гуляли, если не было дождя, смотрели иногда мультики вместе, а потом укладывали детей спать. Кузя переехал жить в дом со строгим обещанием Димы мыть его раз в неделю. И теперь в доме постоянно было шумно и весело — коты бегали от Кузи, Кузя от детей, что не отставали от него ни на минуту, а за детьми Ида или Влад. Обычная семья. Но иногда Ида замечала, как муж смотрит на мальчика, и в его взгляде она видела тревогу, которой он не делился с ней, а она боялась спросить, о чем он думает. Не хотела больше ворошить прошлое, связанное с матерью и уж тем более отцом Котика. У него теперь есть только мама Ида и папа Влад, никакой Иры…

Влад стал звать жену на свидания, только они проходили всё равно только дома — либо в гостиной, где они приглушали свет, смотрели кино или просто разговаривали, а чаще всего целовались, либо в ванной при свечах, один раз в сауне. Муж боялся её выхода из дома, а она не хотела его покидать. Здесь было так тепло и уютно…

*****

Ида сегодня постаралась встать раньше мужа, чтобы приготовить праздничный завтрак, ведь ему день рождения. Чмокнув спящего мужа в щеку, она выскользнула из-под одеяла и, приняв душ, стала хлопотать на кухне. Когда дети проснулись и уже стали требовать завтрак, Ида в красивом платье, с прической и легким макияжем, хотела уже пойти будить мужа, как он возник в дверях кухни, уже одетый.

— Папа-дядя-Влад, с днем рождения! А мы тебе подарки приготовили и тортик будет вечером! И кексики сейчас! — кинулась к нему Соня, а следом все остальные.

— Спасибо, моя хорошая. — через силу улыбнулся Влад.

Улыбка Иды медленно сползла с её сияющего лица, что-то было не так, сразу поняла она. Влад не притронулся ни к завтраку, ни к кексам, что она испекла, лишь выпил чашку кофе и сказал, что уходит, будет поздно. Ида поймала его за рукав пиджака, когда он собирался уходить.

— Что случилось? — дрожащим от волнения голосом спросила она, вглядываясь в его уже с утра уставшие глаза.

— Дина покончила с собой, передоз. Её мать позвонила…

— И куда ты? Ты здесь при чем?

— Мне нужно быть там. — коротко сказал Влад и ушел, даже не поцеловав на прощание.

Он был готов крушить всё кругом, Дина даже с того света умудрилась им с Идой нагадить, одной своей фразой в предсмертной записке — «Прошу винить в моей смерти Иду Ковалевскую…». Этой записки никто из родственников Дины так и не увидел, Влад только позволил себе передать матери покойной её последнюю волю — кремировать и развеять прах в их старом особняке, где Дина провела детство, видимо, единственное счастливое время своей жизни.

Жене Влад решил ничего не говорить о записке, зачем ей об этом знать, они только начали друг. Ида понемногу вылезала из своей ядовитой скорлупы и всё больше тянулась к Владу, стала спокойнее, больше улыбалась. Но стоило ему вернуться домой в день своего рождения, как он заметил, что Ида опять ушла в себя. Влад опоздал на праздничный ужин, на торт со свечками, дети уже давно уснули, а Ида лежала в кровати в черной шелковой пижаме, будто траур надела, и стеклянными глазами пялилась в стенку напротив.

— Извини, мы наполовину съели торт, а Соня задула свечки, потом Котик, даже Димка потренировал лёгкие. — тихо сказала она, когда он присел рядом с ней на кровать. — Я выпила успокоительную таблетку, сейчас усну. С днем рождения.

Она закрыла тяжелые веки и тут же провалилась в сон, словно только и ждала его, чтобы это сказать. На следующий день Влад снова вернулся поздно, застав жену на кухне за великой чисткой всех имеющихся сковородок, которые она неистово терла губкой и какими-то химикатами.

— Ида, что ты делаешь? — устало вздохнул Влад, положив ей руки на напряженные плечи.

— Отмываю грязь.

— В полночь? Чтобы карета в тыкву не превратилась? — попытался пошутить он.

Ида дернулась всем телом, сняла перчатки и бросила их в мыльную воду, развернувшись к мужу, и он увидел её красные глаза, она сегодня плакала, много и долго.

— Она специально это сделала? Другой даты не нашлось, чтобы суициднуться? Чтобы каждый год в этот день ты вспоминал её? Что она написала в предсмертной записке? Она была? Где ты пропадаешь целыми днями, Влад? Чем ты занят? — закидала кучей вопросов Ида.

— Её мать попросила меня помочь с похоронами, Дину кремируют послезавтра, сразу после вскрытия. Записки не было.

— Тебя помочь попросила? — вытащила глаза Ида. — А что других близких у неё не нашлось?

— Её сыновья в СИЗО, все счета арестованы, муж в бегах, она позвонила мне.

— А ты почему за это взялся? — нахмурилась Ида. — После того, что Дина сделала, пусть осталась бы там, где с собой покончила. Тебе какое дело?!

— Ида, успокойся, пожалуйста, всё, её больше нет! Некого больше ненавидеть и винить! — сорвался на жену Влад. — Гуля хоронит единственную дочь, а ни один из друзей семьи не помог, все отвернулись.

— Артемида Павловна как же? Они ж подружки были не разлей вода?

— Я не знаю, Ида, что она и как, я просто хотел помочь.

— Ты что себя виноватым чувствуешь? — заглянула ему в глаза Ида, и да, увидела там вину. Она толкнула его в грудь и заплакала. — Не смей этого делать! Она же поэтому так поступила! Чтобы ты себя винил, что загнал её в угол, а она нашла единственный выход! Но ты же не виноват! Нет!

Влад схватил её за плечи и притянул к себе, Ида вырывалась, но он был слишком силён, сдавливая её в крепких объятиях. Когда женщина злится или у неё истерика, её нужно взять на ручки, не так давно уяснил для себя Влад, с Идой придется ограничиться объятиями, тяжеловата девочка для ручек.

— Всё, Ида, всё… — приговаривал он, гладя её по вздрагивающей от рыданий спине.

*****

На церемонии прощания с Диной было мало людей, после известий о побеге отца из страны, аресте братьев и всего состояния Юсуповых, водить с ними дружбу было больше не выгодно. Пришли только родственники, да и то не все, только христиане, как выяснилось. У мусульманской части семьи выбор кремации, как способа захоронения, вызвал горячее осуждение и они решили её кончину просто проигнорировать. Из чужих людей здесь был только Влад, и, неожиданно, Артемида, вместе с тремя дочерьми. Четыре Ковалевские даже не взглянули в сторону такого же Ковалевского, они сели рядом с безутешной матерью Дины в комнате для прощания с усопшей. Никто не говорил громких слов над гробом, никто не лил слёзы, всё прошло быстро и тихо, будто все присутствующие хотели как можно скорее закончить и отсюда убраться.

Влад преградил дорогу своей матери после того, как она высказала сухие соболезнования Юсуповой и собиралась уезжать вместе со старшей дочерью. Сын взял её под локоть и отвёл в сторону, удивительно, но Артемида даже не стала возмущаться, она выглядела замученной и даже постаревшей с их последней встречи. Неужели на самом деле скорбит по Дине?

— Что тебе нужно, Владлен? — устало вымолвила Ковалевская.

— Хочу кое-что знать. Зачем ты просила мать Иды её найти? Откуда ты вообще её знаешь?

— Я её не знаю, видела два раза, когда просила дочь поискать и деньги потом передала. — растерянно сказала Артемида, будто боясь взглянуть в глаза сыну.

— Зачем?

— Я думала, ты её убил. Думала, ты ещё хуже отца…

— И что? Хотела меня в полицию сдать?

— Нет, конечно, нет. — тяжело вздохнула Артемида. — Ты ведь мой сын.

— Был твоим сыном, мама, я напомню, вдруг забыла, а я не забыл, как ты поступила с Идой.

— Гуля сказала, ты очень ей помог. Зачем? Ты ведь Дину терпеть не мог.

— А ты её обожала, не пойму только почему. Тебе всегда она была роднее, чем я. Так вот, Артемида Павловна, я тут недавно выяснил, что это Диночка, твоя любимая, заказала изнасилование моей жены. Кроме того, по просьбе Дины, деньгами Динара, были убиты три человека. Эта паскуда отравила жизнь моей семье, и вот смотрел я, как её тело в печь задвигают и ничего кроме облегчения не чувствовал. Я оплатил её отправку в последний путь, чтобы точно удостовериться, что она оттуда не вернется, и в морге ее опознавал тоже я, так, на всякий случай. Если ты что-то знала, о том, что Дина планировала в отношении Иды, возьми, пожалуйста, билет в один конец и вали из страны, чтобы когда я узнал о твоей очередной подлости, ты была слишком далеко.

Артемида, в конце концов, взглянула в глаза своему сыну, что с твердой решимостью смотрел на неё свысока.

— Это тебе лучше уехать, Влад… — тихо сказала она. — Сегодня утром Лида отошла в мир иной, отмучилась, царствие ей небесное… Как на зло твоего отца костлявая всё никак к себе не приберет. В раю то его не ждут, естественно, но он, по-видимому, и в аду никому не нужен.

Ковалевская нервно рассмеялась и побрела к машине тяжелой поступью, сгорбив спину, которую гордо несла на протяжении почти пятидесяти лет своего брака, а теперь будто надломилась.

*****

— Думаешь, нам стоит идти? — осторожно спросил Влад, наблюдая как Ида надевает строгое черное платье на похороны Ставрской.

— Конечно, мы же были знакомы. Мы были на свадьбе её дочери, у их семьи горе, надо поддержать. Помоги, пожалуйста.

Влад подошел к ней сзади, поправил платье, убрал волосы со спины и застегнул молнию. Он сгреб в охапку Иду и начал целовать её в шею.

С тех пор, как Дина покинула этот мир, их с Идой постель покинул секс. Ида не отказывала ему напрямую, но рвения к близости больше не проявляла, рано ложилась спать и снова начала пить успокоительные таблетки. Влад от этого было даже спокойнее, лучше так, чем она будет задавать лишние вопросы и переживать.

— Всё, нам пора. — вырвалась из его объятий жена и торопливо покинула свою спальню.

Они не поехали на отпевание в церковь, а сразу на кладбище, Влад был за рулем сам, охрана чуть позади. Ида купила красные гвоздики для прощания. Когда они вмести вышли из авто, люди уже собирались, чтобы сопроводить Лидию в место последнего упокоения. Влад хотел подойти к Сычу потом, на поминках, чтобы выразить соболезнования. Сейчас, глядя на него, казалось, будто Ставрский вообще не здесь, а где-то далеко. Потерянный и измотанный, он смотрел, как гроб его жены выносят из катафалка четверо крепких мужчин. Он качал головой, словно отрицая, что то, что он видит прямо сейчас перед собой реально.

— Владлен Юрьевич? — окликнул Влада старший сын Сыча, который незаметно подошёл к Ковалевским, проигнорировав присутствие и робкое приветствие Иды. — Можно вас на минутку?

— Ида, будь с охраной, я сейчас. — кивнул он жене.

Стоило мужчинам отойти подальше, как Ставрский внезапно накинулся на Ковалевского с претензиями.

— Совести совсем никакой нет?! Ваша жена пришла на похороны моей матери?! Зачем? Чтобы прилюдно объявить о своем происхождении?

— Что? — опешил Влад от наглости и ярости молодого мужчины напротив.

— Я прошу вас уйти, за ворота кладбища вас не пустят. — сквозь зубы процедил Ставрский.

— Ваш отец что же, решил на смертном одре жене во всех прегрешениях признаться? — вдруг догадался Влад в причинах ненависти в глазах брата жены. — Ида здесь при чем? Коза отпущения?

— Не при чем?! — чуть ли не заорал Ставрский, что до этого говорил полушёпотом. — Ваша жена прислала письмо на имя моей матери, а сиделка его зачитала. Рассказала о том, что она дочь моего отца, рассказала про свою мать, что отец обеспечивал их восемнадцать лет, потом познакомил с вами и выдал за замуж. Но ей всё мало, да?! Она потребовала справедливости для себя! Потребовала доли в наследстве! Передайте своей жене, что пусть просит у своего папаши! Вот прямо сейчас самое время, да?! На чужих костях пришла потанцевать?

У Влада не сразу нашлись слова, чтобы ответить на совершенно дикие обвинения в сторону жены. Он взглянул на Иду, что стояла рядом со их охраной и смотрела в сторону своих братьев по отцу и плачущей сестры. Она сделала шаг навстречу, чтобы выразить соболезнования, но те махнули рукой своей охране и между ними и Идой выросла стена из людей. Ида растерянно смотрела, как к ней подошел распорядитель церемонии и что-то сказал.

— Ида не присылала это письмо, ты не в ту сторону воюешь. Она не знает, кто её отец, а он предпочитал все эти годы об этом не помнить. — всё таки высказался Влад. — Иди отцу своему скажи, чтобы ни ногой за ворота места, где похоронят его жену, которую он предавал долгие годы, не заходил. Вот это будет по справедливости, а Ида не при чем, и ей тем более побоку ваше наследство, я хорошо обеспечиваю свою жену.

Влад быстро подошел к Иде, которая только что услышала от распорядителя похорон, что ей сюда вход заказан. Муж взял её за руку и молча повел к машине, выбросив из её рук цветы прямо на землю. Он заметил, что Сыч наблюдал весь мини-скандал от начала и до конца, но ничего не сделал, чтобы защитить свою дочь от своего же сына. Как он и сказал когда-то, Ида сама по себе…

— Влад. — тихо раздался тоненький голосок в тишине салона авто. — Меня что, только что с похорон выгнали, я правильно поняла? За что?

Они уже полчаса ехали в сторону дома, а Влад всё никак не мог подобрать слова, чтобы ей объяснить произошедшее, но это нужно было сделать, иначе никак. Он припарковал машину у обочины, не доезжая до дома, мысленно перекрестился, хотя никогда этого раньше не делал, и всё ей рассказал. Ида молча слушала, глядя в одну точку, не проявляя ни одной эмоции. Когда Влад закончил свой рассказ, Ида, помолчав с минуту, высказала своё мнение.

— Это моя мать прислала письмо.

— Я уж понял. Кто мог ещё кроме неё?

— Зачем просила у неё наследства для меня? Мозги последние пропила?

— Затем, чтобы тебя грязью облить, очевидно.

Влад промолчал о том, что на самом деле крылось за тупым поступком её матери — возможно, кто-то нанял её, чтобы Сыч из обиды на дочь, что якобы прислала письмо, не стал помогать её мужу. Дело было шито белыми нитками, но сможет ли мужчина, убитый горем, рассмотреть стежки? Вряд ли… Сделка накрылась медным тазом, начал осознавать Влад. Кто науськал Лену, вопрос интересный, об этом ему нужно было разузнать подробнее, а пока его интересовало только одно:

— Ида, ты на меня сердишься, что я тебе не сказал про твоего отца?

— Какого отца? Нет у меня никакого отца, говорить не о чем. — замотала головой Ида и чуть улыбнулась. — Хрен с ним, с этим Сычом. Что-то многовато развелось вокруг нас пернатых особей, хоть отстреливай. Поехали домой, есть хочу.

Оставшуюся дорогу до дома, Влад поглядывал на безмятежную жену, что сидела рядом и листала фотографии от своей подруги из Италии, улыбаясь и печатая ответы на сообщения. Что есть отец, что нет, ей было будто всё равно, или она притворялась?

*****

Ида урвала для себя минутку покоя, рано утром она стояла перед окном гостиной, грея ладошки о чашку какао в руках, и улыбалась первому очень раннему снегу. Крупные хлопья летали за окном по только им одной ведомой траектории и ложились на землю, куда вчера легла Лидия Ставрская, законная жена её отца. Ида и вправду не испытывала по его поводу каких-то эмоций, для неё он как был чужим человеком, так и остался, и даже ненависть со стороны его детей была ей понятна. Также как и то, почему Влад от неё скрыл наличие её биологического отца в их окружении. Ни к чему было больше размышлять на эту тему, решила она.

Ковалевская улыбнулась себе под нос, представляя как сейчас проснуться дети и увидят, что на улице такая красота. Тёплые ладони обвили её талию, Ида улыбнулась и откинулась назад.

— Доброе утро, малышка.

— Доброе. — промурлыкала она, потянувшись к его губам.

Их долгий нежный поцелуй был прерван настойчивым звонком на телефон Влада, звонил Багдасаров. Глядя на побледневшее лицо мужа, Ида нервно хохотнула:

— Что, опять кто-то умер?

— Стас… — тихо ответил Влад.

*****

Влад долго думал, стоит ли идти и провожать этого подонка в последний путь, Ида, неожиданно, настояла, сказала, что надо поддержать Веру. Её личная драма с предательством мужа закончилась его побегом на тот свет. Багдасаров заставил Стаса написать чистосердечное признание в убийстве Каролины, а, как известно, у убийств нет срока давности, к нему добавилось убийство проститутки, мошенничество, подлог документов, также на него накинули пару висяков, которые нужно было замять Филину. Сделанное с Идой осталось вне протокола. Как итог всё признанное тянуло на двадцать пять лет, Стас провёл в камере семь дней, а потом его сердце остановилось. «Криминального характера в смерти заключенного после вскрытия не обнаружено. Смерть наступила в результате естественных причин.» — гласила сухая фраза о смерти Стаса на сайте ФСИН.

Череда смертей и похорон порядком измотала обоих Ковалевских, но они старались крепче держаться друг за друга, чтобы не потеряться снова. Надевая чёрное платье, Ида искренне надеялась, что это в последний раз в этом году, а платье надо бы сжечь.

Вера выбрала для мужа маленькое кладбище далеко за МКАДом, похоже, она не собиралась его навещать. Похоронить и забыть — так было бы правильно.

Ида хотела подойти к Вере после всех церемоний прощания, тихо выразить свои соболезнования, отдать конверт с деньгами, как помощь семье в этот тяжёлый период, и уйти. Смотреть, как тело Стаса предают земле, она не хотела, думала отсидеться в машине, пока Влад вышел переговорить с Багдасаровым.

Всё пошло наперекосяк, стоило Вере увидеть Иду на парковке кладбища, как она тут же подошла к ней, попросила выйти из машины, схватила за локоть, потащив к багажнику авто, чтобы скрыться от глаз немногочисленных присутствующих.

Ида не ожидала от неё такой грубости, но то, что произошло дальше, сломало все шаблоны её представления о Вере, как человеке, психически стабильном и адекватном. В черном платке, с красными воспаленными глазами, она злобно смотрела на женщину, которую чуть ли не прижала к багажнику своим телом.

— Вера, тебе плохо? — тихо спросила Ида, пытаясь дотронуться до её плеча.

Она же в ответ ударила её по руке и Ида прижала руку к груди.

— Ты зачем пришла? На могилу ему плюнуть? — прошипела безутешная вдова.

— Нет, я… хотела… тебя поддержать… — пробормотала Ида, оглядываясь вокруг. Где эта чертова охрана, когда она так нужна?

— Меня поддержать? И чем же? Лживыми словами соболезнований? Ты же только радуешься, что его больше нет, так?

— Нет…

— Ты, грязная тихоня, что ты строишь из себя вечно саму невинность, а? — вдруг резко толкнула Иду в грудь Вера, прижимая спиной к машине. — Ты же не такая на самом деле, ты же та ещё стерва! Это ты его соблазнила, так ведь?

— Ты в своем уме, Вера?! — срывающимся на крик голосом сказала Ида. — Он же сказал, что было на самом деле, а ты рассказала нам.

— Он сказал, много чего сказал, что это ты виновата во всём!

— Каролина тоже сама виновата? — прищурила глаза Ида. — А в том, что он тебя избил, тоже ты виновата? Плохо себя вела?

Ида не сразу осознала, что на её шее сомкнулись холодные руки бывшей подруги, от шока и абсурда происходящего, её будто парализовало. Она схватилась за запястья рук, что сдавили ей горло, и с ужасом смотрела в перекошенное лицо Веры, которая будто потеряла разум, как и её муж, когда творил все эти ужасные вещи в последнее время. Ида начала сопротивляться активнее, когда поняла, что Вера не шутит и не просто пугает, а сжимает ей горло всё сильнее и сильнее, пытаясь удушить. На глазах выступили слезы и образ подруги начал размываться перед ней.

— Убери от неё руки или я тебе глотку перережу! — раздался громкий знакомый голос рядом с ними.

Руки перестали душить Иду и вокруг посветлело, она глубоко вдохнула воздух в легкие и закашлялась. Когда первый шок прошел, тут же наступил второй — Морозова стояла позади Веры, взяв её в крепкий захват, и держала нож у её шеи, пристально глядя на Иду.

— Тебя вообще что ли одну оставлять нельзя? Сразу в какие-то драки влипаешь? — усмехнулась она. — Где нож, который я тебе подарила?

— Дома… — прохрипела Ида.

— Да что ты говоришь? Я тебе что сказала? Чтобы ты его всегда в кармане носила для таких случаев! Он для этого и нужен! Вот сейчас он бы пригодился. — покачала головой она и перевела свой пристальный взгляд на вдову, чьего мужа ещё даже не похоронили. — Вера, ты зачем её душила? С ума сошла?

— Да пошла ты!

— Ты бы поуважительней говорила с тем, в чьих руках твоя жалкая жизнь. — спокойно сказала девушка с ножом.

— Кира, твою мать! Отойди от неё! — загремел рядом ледяной голос её мужа.

Морозова, как собака по команде, резко отдернула руки от своей жертвы и оттолкнула Веру в сторону, быстро пряча нож в складках черного пальто. Север схватил её за руку и притянул к себе.

— Какого черта тут происходит? — тихо зарычал он, переводя взгляд с Ковалевской на Дементьеву.

Вера вместо ответа со всего размаха дала Иде пощечину по правой щеке. Морозов даже чуть приоткрыл рот от удивления.

— Убирайся отсюда, шваль семьи Ковалевских! Глумиться над отцом своих детей я тебе не позволю! — закричала Вера, сжимая кулаки.

Ида её слов не слышала, в её ушах звенел оглушительный звук затрещины, что будто отдавался эхом по всему её телу. Никто никогда её не бил, ни женщина, ни тем более мужчина. Ида вдруг ощутила себя на месте покойной Дины, когда та получала пощечины от неё самой. Было даже не больно, скорее обидно.

Для Иды всё происходящее было словно в замедленной съёмке, а тем временем вокруг события происходили стремительно. Кира, как дикая кошка бросилась на Веру, и если бы не реакция её мужа, что успел обхватить её за талию и оттащить в сторону, лицо вдовы превратилось бы в кровавую кашу. Откуда-то взялся Багдасаров и встал перед Верой, которая замахивалась на Иду ещё раз. Ковалевская растерянно смотрела на свою руку, куда капала кровь с лица, Вера, кажется задела её нос.

Безутешная вдова разрыдалась, отталкивая от себя Руслана, а тот молча сносил удары от неё, с тревогой глядя на Иду, что молча истекала кровью. Морозовы застыли рядом в объятиях друг друга.

— Что за…? Ида?! — закричал рядом Влад, поднимая её личико за подбородок.

Он сорвал с себя шарф и приложил к носу, пытаясь остановить кровь.

— Убирайтесь отсюда! — прокричала Вера в сторону Ковалевских. — Это ведь ты его убил, ради своей драгоценной Идочки-шлюхи! А что её не прибил, когда она тебе в подоле ребенка принесла, от моего мужа, а?!

— А ты прям свечку держала, когда твой муж её оплодотворял? — процедила сквозь зубы Морозова и попыталась вырваться в сторону Веры, да только Север был на чеку, крепко держа свою Демоницу обеими руками. — Сама же сказала, что ничего не было! Или соврала, чтобы жопу его прикрыть?! У тебя стокгольмский синдром что ли, жертва абьюза?

Дальнейшую перепалку в свою честь Ида уже не слышала, Влад отвел её в машину и захлопнул дверь, отсекая от внешнего враждебного мира. В зеркало заднего вида ей оставалось только наблюдать, как Вера бросается то на Руслана, который всё пытался её успокоить, то на Влада, который требовал от неё объяснений. Ида откинула голову на подголовник и закрыла глаза, ей уже не надо было ничего…

— И никого не стало… — тихо сказала она самой себе.

Она слишком устала от какой-то бесконечной борьбы за себя, в неё кто-то да норовил постоянно плюнуть. Ида подумала, что может со смертью Дины и Стаса, всё закончится, но нет. Теперь Вера её ненавидит. За что?

В окно постучали, Ида открыла глаза, улыбающаяся Морозова махала ей ручкой. Ковалевская опустила стекло.

— Я с корабля сразу на похороны и скандал! Обожаю и то и другое! — закатила глазки Кира. — Ну, я прям вовремя появилась, у Веры по-моему крыша протекла, какую-то кринжатину порет, то Влада, то Руслана в убийстве мужа обвиняет, он же сам умер, разве нет?

— Да, вроде бы… — уже не так уверенно сказала Ида.

— Я слышала, что Дина прекратила свои страдания забористой порцией счастья, ты почему мне не написала даже? — насупила губки Кира.

— Не хотела портить отдых.

— Ладненько, я к тебе загляну на следующей неделе, обсудим последние сплетни и мертвецов. — потерла ладошки Кира. — Давай, пока, не переживай, нос не сломан, ты жива, это уже неплохо!

Иду вымученно улыбнулась и попрощалась с единственной оставшейся подругой, которая не пыталась пока ей нагадить. Уставшая женщина прикрыла веки и тут же провалилась в сон посреди беда дня, слишком много она сегодня пережила.

Как и Вера, пережила и вытерпела столько, что её психика не выдержала. Сразу после похорон её собственная мать с помощью Багдасарова уложила дочь в клинику для лечения душевных болезней, оттуда она вышла только через полгода, не совсем здоровая и почти без души…