Неверная

Глава 59

Неделю назад

Ида подтянула чёрный чулочек, довольно улыбнулось своему отражению в зеркале, провела ладонями по бёдрам до талии, затянутой в черное кружевное боди, сквозь чашечки которого чуть просвечивали её соски.

— Власть мужчины над женщиной велика, но власть женщины в чулках над мужчиной неизмерима! — усмехнулась она, придумывая новую, как ей показалось, женскую мудрость.

Ковалевская уложила детей спать пораньше, скоро должен был вернуться Влад со встречи с Севером. Она сделала укладку, подвела глаза потемнее, губы покраснее и порылась в ящике нижнего белья, чтобы найти что нибудь эдакое. Кружевное боди, чулки с широкими кружевными полосками, туфли на острой шпильке — то, что нужно, чтобы встретить мужа, когда он вернется домой. Ида сняла пока туфли, накинула черное кимоно и отправилась в гостиную, почитать, в ожидании звонка Влада, что он едет домой. Не дождалась…

Она увидела их в окно гостиной, куда выглянула потому что на улице резко погасли фонари. Черные фигуры двигались по направлению к дому, как призраки во тьме ночи. Ида схватила в руки телефон, на ходу набирая код блокировки, она бросилась в кабинет мужа, твердой рукой достала из сейфа пистолет и также твердо направила их на двух людей в черных масках, что вошли в дверь, не постучавшись. На её телефоне не было ни одного деления, звонки сбрасывались даже не начавшись…

— Стойте, где стоите и поднимите руки, а то пристрелю! — сказала Ида и надеялась, что звучало это очень грозно.

— Бляяять… Он не говорил, что у неё пистолет. — неожиданно раздался женский голос из-под черной маски. — Женщина, не тыкайте в нас пистолетом, пожалуйста, мы пришли с миром!

— Катя, заткнись! — процедил сквозь зубы мужской голос рядом.

— Ты зачем меня по имени назвал, дубина?! Когда приходят похищать, по именам не называют! Мы же преступление совершаем! От пяти до хреновой тучи лет строго режима!

— Простите её, она всегда много болтает, когда нервничает. — извиняющимся тоном сказал мужчина рядом с ней, с характерным кавказским акцентом.

Ида задумчиво переводила взгляд с одной фигуры на другую, если ее пришли похищать или убивать, то это были, кажется, начинающие дилетанты. Какой-то сюр… Со второго этажа прибежал Кузя, но вместо того, чтобы помочь хозяйке охранять жилище от врагов, он приветливо замахал хвостом и начал обнюхивать новых людей.

— Это кто у нас тут такой хороший мальчик или девочка? — потянула руку к собаке девушка.

— Руки! — вскрикнула Ида, уронив телефон на пол. — Чёрт!

— Если вы думаете, вызывать полицию, то дохлый номер. — пробурчала девушка в маске. — Мы глушилку с собой принесли.

— Я с тобой на дело больше не пойду. — зарычал кавказец в сторону подательницы. — Как её зовут? Я забыл…

— Имя такое маленькое… Ну, как её? Мия? Лия? — цокнула языком женщина.

— Ида. — подсказала она, крепче обхватывая пистолет. — Вы кто такие?

— Ида, нам надо отсюда уходить, сейчас придут очень плохие люди, а мы пока хорошие, вам нужно пойти с нами.

Позади похитителей открылась дверь и вошёл ещё один мужчина, высокий, крупный и тоже в маске. Он остановился за спинами своих подельников и за компанию поднял руки, заговорив на каком-то из кавказских диалектов. Другой мужчина ему ответил.

— Прекратите пиздеть по-дагестански, вы её пугаете! Она же нас убьёт! Не убивайте меня, пожалуйста, я ещё не нашла любовь всей своей жизни! Я не хочу тут умирать из-за этого придурка! Ну, на хера я его послушала и согласилась?! Друг, блять, закадычный! Подставил нас под пули!

— Заткнись, пожалуйста, Отбитая! — зарычал на неё один из дагестанцев помельче. — Уважаемая Ида…

— Отбитая? Та самая?

— Какая та самая? — напряжённо спросила девушка.

— Вас Филин послал?

— Да! — радостно закивала она.

— Бляя… Он сказал не говорить, а то она разозлится. — вздохнул один из похитителей. — Пчёлка Ида, всё, шутки кончились, у нас нет оружия, а у тех, кто сюда придёт, будет. Нам надо валить отсюда!

Ида, подчиняясь орущей во всю глотку интуиции, пошла у неё на поводу и опустила пистолет. Эти трое не казались ей опасными, а Влад сказал быть готовой ко всему, если вдруг что. Почему не к этому?

Пока девушка в маске крушила зачем-то на первом этаже гостиную и коридор, двое мужчин забрали маленьких спящих детей из постелей, завернув малышей в одеяла, Диму пришлось разбудить. Мальчик круглыми от ужаса глазами смотрел, как люди в масках уносят его сестрёнку и братика вниз по лестницу, а мама идёт с ним рядом крепко держа руку и приговаривает.

— Всё хорошо, сынок, так надо…

— Так, дядя Ахмед, тебе женщина, Тимурыч, тебе мальчик и ещё один мальчик, я понесу девочку. Собака в кладовке, её с собой не берём. — раздала команды Отбитая. — Ида, Димон, сделайте оба вид, что без сознания, на всякий случай, может кто увидит из окна, всё понятно?

Ничего Диме не было решительно понятно. Соня с Котиком дрыхли на руках у каких-то непонятных людей, большой мужчина взвалил его маму на плечо, а его самого завернул в плед и взял на руки другой мужчина. Их всех донесли до машины и посадили в неё. Они куда-то ехали на чёрном микроавтобусе, Дима прижался к матери, которая беспрестанно гладила его по волосам, укутывая потуже в плед. Он был в пижаме и босиком, мама в халате и тонких колготках, без тапочек. Мальчик ничего не понимал и только шёпот и объятия мамы его успокаивали. Через какое-то время они пересели в другую машину, снова поехали, затем пересели ещё в одну машину, и в конечном итоге подъехали к большому дому, заехали в гараж, оттуда их привели в теплый большой дом, где их встретили несколько мужчин. У всех были пистолеты и страшные рожи.

— Добро пожаловать! Теперь мы живём тут, вы все на втором этаже. — кивнула Диме и маме девушка с седыми волосами. — Основное правило — не подходить к окнам и не открывать шторы. Кто нарушит — пристегну наручниками к батарее и не буду кормить. Спите, завтра расскажу другие правила.

Правила оказались простыми — не спускаться на первый этаж, не включать телевизор, не плакать и не спрашивать, когда всё это закончится. Ида выучила их за один день, почти за один день все и нарушила, только телевизора на втором этаже не оказалось.

Первый этаж просторного дома принадлежал мужчинам, второй — детям и женщинам. Ида познакомилась с Отбитой, зазнобой Филина, если бы не она, Ида бы, наверное, сошла с ума в закрытом пространстве с детьми и в полном отсутствии информации извне. Соня выедала маме ложечкой мозг своей кучей вопросов, Котик плакал и тёр глазки, потому что был без очков и плохо видел, отвык. На следующий день им всем выдали сменную новую одежду и гигиенические принадлежности, лекарства для Сони по списку от Иды, даже привезли к вечеру очки для Котика и немного игрушек.

Отбитая, которую звали Катя, притащила откуда-то гитару и занималась тем, что развлекала детей песнями и иногда плясками. Репертуар её был сильно ограничен, поэтому Соня через пару дней сыпала изо рта разными цитатами из песен Цоя, подвывая на весь дом, Котик её активно поддерживал. Дима изъявил желание научиться играть на гитаре и Отбитая учила его аккордам. Ида в эти часы бренчания и хорового пения зажимала ладошками уши и качалась вперёд-назад, как умалишенная.

Она каждую минуту думала о муже, боялась за него, почти не спала, на второй день ночью она нарушила правила и выглянула за шторку. Ида чуть не свалилась в обморок, увидев собственный дом со стороны. Похитители возили их кругами, запутывая следы, но в итоге привезли обратно, только через забор.

— Мой муж знает, что со мной и детьми всё хорошо? Он знает, где я? — осторожно спросила на следующий день Ида Отбитую, пока дети под её руководством делали новогодние снежинки из белых листов бумаги.

— Я же сказала, никаких вопросов. — процедила сквозь зубы Катя.

Ида получила ответы на третий день, в дом ворвался человек в форме курьера доставки, с бородой и кудрявыми чёрными волосами, он махнул рукой охране и ринулся на второй этаж. Ида с детьми были в большой комнате-гостиной второго этажа рисовали красками на больших рулонах обоев, что нашли в одной из комнат. Когда Отбитая увидела незнакомого ей мужчину в дверном проёме, она отреагировала как заправская наёмная убийца, подскочила с пола и в её руке блеснул нож.

— Катюх, это я, всё норм! — вскинул руки мужик со знакомым Иде голосом.

— Филин, ты дебил?! На фиг ты припёрся?! Ты сказал, это опасно! — зашипела она ему.

— Дядя Филин? Это ты? — спросила Сонечка, осматривая его, открыв рот.

— Я, принцесса София, иди сюда, так соскучился по тебе! Как ты выросла! — присел он на корточки и протянул руки, она тут же побежала к нему и обняла. — Пацаны идите сюда, по всем скучал! Все выросли, все молодцы!

Ида наблюдала семейную встречу со стороны, как Филин собрал вокруг себя всех детей и по очереди поцеловал в макушки, крепко обнимая.

— Какой ты красивый, дядя Филин. Тебе так идёт! — сказала Сонечка, поглаживая его ненастоящую бороду. — А ты не знаешь, где наш папа дядя Влад? Мы тут в новом доме без него живём, а он где? На работе?

— Он скоро придёт, Соня. Обещаю. — поцеловал он её в щеку и достал из кармана горсть конфет. — Ешьте, дядя Филин разрешил.

Пока дети отвлеклись на братско-сестринскую делёжку конфет, Филин подошёл к Иде взял её за локоть, оттащив в сторону.

— Только попробуй что нибудь отмочить! — громким шепотом заговорил он. — Я жопу рву, чтобы всех вас спасти, а вы мне только мешаете!

— Кто это мы?

— Подружка, твоя долбанутая, кто ещё?! От меня сбежала и ринулась к своему мужу! Она чудом выжила и чуть всё не испортила! Если ты что-то подобное отмочишь, тебя просто убьют, а потом их! Поняла?

— Нет не поняла! — твёрдо сказала Ида. — Я вообще ничего не понимаю. Влад сказал мне быть готовой ко всему, и я собрала вещи, деньги и документы на случай, если нужно будет срочно уезжать, но к этому я не готовилась. Почему мы здесь?

— Признавайся, видела, что за окном?

— Да.

— Ты, надеюсь, достаточно умная, чтобы азбукой Морзе со своим любимым не перестукиваться?

— Он знает, что мы здесь? Он знает, что мы в безопасности? Знает, что мы живы и никто нас не похищал?

— Знает.

— Что будет дальше?

— Я не знаю, действуем по обстоятельствам.

— Ты же сказал, что он скоро придёт?

— Я на это очень надеюсь, просто сиди тихо и не высовывайся, ладно? Я прошу тебя, Ида, просто поверь мне хоть один раз!

Филин ушёл, оставив Иду в том же состоянии, что и была — близком к отчаянию от страха неизвестности. Вечерами, уложив сыновей спать в одной комнате, а Соню в свою кровать в соседней с мальчиками спальне, Ида садилась на пол, брала синюю пишущую ручку и дорисовывала себе звёздочки на запястье, чтобы их было ровно пять — две большие и три маленькие. Как и снежинок из бумаги, которые она прилепила на окно вчера ночью, чтобы тот, кто будет смотреть на них снаружи, точно знал, что они рядом…

Владу было уже нечем дышать, когда чёрный мешок открылся снаружи, и он увидел женщину в медицинской маске, которая воздела руки к потолку скорой и запричитала:

— Срочно звоните Папе в Ватикан, у нас тут чудо воскрешения!

Двое мужчин в салоне трясущейся скорой рассмеялись, помогая Владу освободиться от мешка.

— Ну, что дядя папа богатырь Влад, едем к твоим бандитам и бандиткам? — улыбнулась ему девушка, стягивая с себя маску. — Помнишь меня?

— Катя, которая не проститутка. — ответил Влад и она засмеялась звонким смехом.

— Как хорошо тебя загримировали для фоток, как будто реально себе мозги вышиб! — цокнула язычком Отбитая, осматривая кровавое месиво вместо лица Влада. — Пуля вошла под углом в подбородок и снесла поллица, не самый лучший способ самоубиться, конечно. Плохо в гробу смотреться будешь… Давай смывать, а то детей напугаешь.

Чистый Влад вошел в дом, там его встретили суровые мужчины на первом этаже, Отбитая проводила его на второй, где из-за одной из дверей был слышен шум воды.

— Твоя Ида, кажется, чистит перышки… Ну, и плачет, само собой. Такая она слезомойка, конечно, у тебя! — пожаловалась девушка, ткнув пальцем в другую закрытую дверь. — Тут пацаны спят, там Ида с Сонечкой. Если вы с женой надумаете пошалить, можете ко мне дочку переложить. Давно не виделись, такой стресс, всё понимаю.

Влад с тоской посмотрел на закрытую дверь ванной комнаты, куда хотел ворваться и обнять свою малышку уже, наконец, но прошел мимо. Заглянул в спальню к сыновьям, оба спали на одной кровати Влад поцеловал каждого, прикрывая одеялом, погладил обоих по волосам дрожащей рукой. Около младшего он задержался, нагнулся к нему и прошептал:

— Всё будет хорошо, Котик, он до тебя никогда не доберется. Ты наш с мамой, и точка.

Около кровати с Сонечкой Влад присел на колени и всматривался в её пухлое личико, длинные реснички слегка подрагивали от каждого её тяжелого вздоха через приоткрытый рот, насморк, похоже, так и не прошел за эти дни. Он потрогал ладонью её лобик и выдохнул, температуры нет. Дети живы и почти здоровы, всё хорошо…

Он тяжело поднялся во весь рост и стянул с себя толстовку и футболку, ему бы тоже не мешало помыться, смыть с себя весь этот кошмарный день, который хотелось выскоблить ножом из памяти навсегда. Влад сел на другую сторону кровать ближе к двери и ждал. Торопливые шаги в коридоре, скрип двери спальни мальчиков, снова шаги уже громче, Влад подскочил на ноги с замиранием сердца, ожидая пока дверь откроется. Ида впорхнула в комнату в длинной мужской футболке, придерживая спадающий на лицо тюрбан из полотенца на голове, сделала шаг, прикрывая за собой дверь и увидела его.

— Влад… — тихо прошептала она, опуская руки.

— Ида…

У него не было сил взять ее на руки, но он обнял её изо всех оставшихся сил, буквально вжимая её тело в себя, она привстала на носочки, потянулась к губам и жадно поцеловала мужа, что также жадно ответил на её поцелуй. Ноги перестали его держать и рухнул на кровать, притягивая её к себе. Влад уткнулся лбом ей в грудь и прикрыл глаза от удовольствия, чувствуя, как она перебирает пальчиками его волосы и целует в макушку, и, конечно, плачет. Ида вздрогнула, когда получила свой первый в жизни, пусть и легкий, но шлепок по заднице от мужа.

— Это в первый и в последний раз, Ида, за твою глупую выходку со снежинками… — глухо раздался голос мужа у её груди.

— Я не знала, знаешь ли ты, что я здесь… Мы здесь… — всхлипнула она, роняя слезки ему в волосы. — Я думала, этот Пернатый решил опять поиграть, из тебя то актер ещё более никудышный, чем из меня… Ты ведь знал, что с нами всё хорошо? Ты ведь знал?! Скажи честно…

— Знал, малышка… — соврал ей Влад.

Он только догадывался, а ещё больше надеялся на Филина, который клятвенно заверил его, что с их семьей ничего не случится, пока он будет где-то рядом, но эти клятвы были даны еще в начале осени, всё могло измениться. Хотя он и чувствовал будто чье-то незримое присутствие в своей жизни и его это успокаивало.

Четыре дня без своей жены и детей Влад слонялся по дому и время от времени смотрел в окна по ночам. Он заметил, что в доме через забор, что был под арестом с прошлого года, кто-то поселился. В окнах второго этажа то и дело загорался свет вечерами, но никого не было видно сквозь плотные занавески. За день, то того, как его навестила мать, он увидел нечто, что заставило его провести целый час, тупо пялясь на пять кружков белой бумаги, что ярко выделялись на фоне темного окна. Вчера их тут не было, точно знал он. И только через час он начал понимать, что когда Филин сказал ему, что будет рядом, это означает в прямом смысле рядом через забор. И, кажется, его семья из четырех человек тоже там, ждут только пятого.

Ида оттолкнула мужа от себя и уселась к нему на колени, широко расставив ноги, обняла ладошками за лицо и заглянула ему в глаза, Влад подумал, что сейчас будет пытать, всё таки не поверила.

— Я люблю тебя… — дрожащим голосом сказала она. — Я тебе ни разу этого не сказала, за всё это время. Я такая дура…

— Зато из нас получилась отличная пара — я идиот, ты маленькая дурочка. — счастливо улыбнулся он, — Может дети хотя бы будут умные? Минус на минус даст плюс.

Ида улыбнулась, потеревшись носом о свой любимый из всех носов нос.

— Всё закончилось, любимый?

— Почти, моя маленькая Ида, почти…

*****

Артемида Павловна Ковалевская, всё ещё в девичестве Покровская, огляделась вокруг, это была не свадьба, а будто чёрная месса. Дресс-код для гостей был чётко прописан в приглашении — джентельмены в смокингах, дамы только в чёрном. Юра на этом настоял. Уже тогда знал, к чему всё идёт — к завершению его грандиозных замыслов по уничтожению собственного сына и его семьи. Артемида судорожно вдохнула, сидя по правую руку от своего мужа, который запретил ей и дочерям сегодня плакать. У них ведь свадьба, такая радость…

Но больше это мероприятие походило на поминки, гости в чёрном тихо сидели за своими столами, тамада даже и не пытался их развеселить, просто вызывал по очереди желающих поздравить молодожёнов, те скомкано читали свои слова с открыток, дарили подарки и тут же садились на место. Они все были прекрасно осведомлены, что пока старшая сестра выходит замуж, её младший брат лежит в морге со всей своей семьёй.

Артемида приложила ладонь к груди, где защемило сердце от своей боли и жестокости мужа. Юра запретил ей и дочерям заниматься похоронами:

— Пусть их хоронит кто-то другой, раз от нашей семьи он отказался.

Ковалевская взглянула по очереди на своих дочерей, они не блистали умом, красотой или яркими талантами, и всё же она ими гордилась. Её девочки были куда лучшими матерями, чем она сама. Каждая из них души не чаяла в своих детях, старались дать им хорошее образование и развить имеющиеся таланты. Сейчас взгляды всех троих сестриц были устремлены только на отдельный стол, где сидели все внуки четы Ковалевских. Девочки в чёрных платьях, мальчики в смокингах и бабочках, как и все взрослые. Старшему внуку было девятнадцать, младшей внучке девять. Они все будто чувствовали тревогу своих матерей и постоянно ёрзали на месте, поглядывая каждый на свою маму.

Артемида перевела взгляд в сторону невесты, Луиза в белом платье, в котором она была похожа на огромный кусок торта, даже не смотрела на своего мужа, что был одной ногой в могиле, а всё же пытался залезть на супружеское ложе с новой невестой. Луиза вдруг тепло улыбнулась и сделала жест рукой, её младший сын тринадцати лет повторил этот жест и расплылся в красивой улыбке, будто освещая ею черноту вокруг себя. Он был глухонемой с двух с половиной лет. Луиза не только выучила язык жестов сама, но и заставила сестёр и племянников сделать то же самое, чтобы её сын не рос в вакууме тишины среди родственников. Юра считал мальчика откровенным отбросом семьи и кривил лицо, когда замечал безмолвный разговор между внуками за столом. Артемида так и не выучила язык жестов, но точно знала, что Луиза сказала только что своему сыну самые важные слова — «я люблю тебя». Ковалевская так и не смогла их из себя выдавить в сторону сына, но его последние слова в её адрес всё ещё звучали у неё в голове…

Ковалевская взглянула в сторону мужа, по левую руку от него сидел самый страшный сбывшийся наяву кошмар её жизни — новый наследник состояния семьи Ковалевских. Он осматривался вокруг и хищно скалился похожей на отца ухмылкой, из-за этого мужчины участь её сына была предрешена. Артемида не справилась со своей задачей — пока Влад был единственным сыном и наследником, он был в безопасности.

Кощей осматривал по очереди гостей, ни один не решился отказаться от приглашения на свадьбу самого Ковалевского, его боялись, этим страхом был пропитан каждый взгляд, который он ловил то и дело на себе. Страх стал единственной валютой, которую он признавал в конце своей жизни, он питался им, и этот чужой страх будто давал ему ещё глоток живительного кислорода, чтобы прожить ещё один день. Больше всего страха он чувствовал от женщины, что сидела рядом с ним и была его женой сорок семь лет. Артемида была той постоянной величиной его жизни, на которую он, казалось, мог рассчитывать всегда. Что бы он ей не приказал, она бежала и делала. Как бы он с ней не поступал — она всё равно была рядом. Она вросла в него так сильно, что её было уже не оторвать. Это была не любовь, и даже не ненависть, а какая-то извращённая форма сосуществования двух людей, что готовы были идти по головам ради своих целей и шли, рука об руку.

Когда-то он её любил… Да, именно любил… Артемида была и осталась его единственной любовью. Недавно, рефлексируя над своей жизнью и подводя её итоги, он подобрал именно это слово к тому чувству, что испытывал к ней в начале брака. Волевая, пробивная девушка с гордым именем Артемида, длинной толстой косой густых волос смотрела на него с таким восхищением, что он был готов свернуть ради неё весь мир в бараний рог и преподнести ей в качестве подарка. Все его зарождающиеся чувства рассыпались, когда он понял, что любит она не его, а то, что он может ей дать. И он всё равно давал то, что она так хотела, забирая взамен гораздо больше.

День за днём он уничтожал в ней остатки той девушки, что встретил на комсомольском собрании и влюбился с первого взгляда, чтобы не было так мучительно больно испытывать эти чертовы невзаимные чувства. Всё это стёрлось со временем. Он перестал чувствовать, перестал любить, перестал жить… Всё, что имело для него смысл — власть. Над семьёй, детьми, людьми и их жизнями… Только это заставляю на краткий миг почувствовать себя живым. Отнимая чью-то жизнь, подчиняя себе чужую волю, он чувствовал себя богом. Артемида больше ему не поклонялась, она бросила его также, как сделал это сын. Почти в одно и то же время наследник и жена отказали от него. Впервые она пришла к нему с личным разговором по душам несколько лет назад. Она выпалила будто заранее выученную речь:

— Юра, ты победил рак, для тебя это второй шанс на жизнь. Живи как хочешь, с кем хочешь, я больше тебя беспокоить не буду, уеду за границу, никаких скандалов, никаких претензий с моей стороны больше не будет, за умеренную плату, естественно. На одном настаиваю — никакого развода, вместе до конца. Врач сказал, что детей у тебя больше быть не может, так что смысла в новой молодой жене и нет. Наш сын жену выгнал, а может убил, дерзай свою плоть и кровь, он твоя проблема. Мне дела до него нет.

Кощей был так поражён словами жены, единственной формой проявления чувств от которой были её скандалы и драки, так спокойно сказала о том, что оставляет его в покое, что ему стало не по себе. Их оставшееся общее дело по возвращению сына в лоно семьи провалилось. Ничего между ними будто не осталось… Он отпустил её, Юра всегда умел ждать, подождёт ещё. Пока она, гонимая старой привычкой не вернётся обратно, а гнилые зёрна, что он посеял в жизни сына взойдут и дадут урожай.

Юра хотел уйти из жизни красиво, умереть от мстительной руки сына, казалось ему приемлемым вариантом, но этот слабак наложил на себя руки сам. Ковалевскому всегда было интересно, что думали люди в последние минуты своей жизни? Владлен, наверняка, о своей женушке и детях. А о чём думал Калдыр, когда увидел своего бывшего патрона над собой с пистолетом в руке? Наверное, о том, что зря он его предал. А что думали двое других его недавних жертв?

*****

Дина в свои последние часы упивалась от жалости к себе и водкой с тоником. Она несколько раз переписывала предсмертную записку, никак не достигая идеала своего писательского мастерства. Наконец, получилось что-то стоящее, где виновный в её смерти был разоблачён. Дина не видела для себя иного выхода, она была просто не приспособлена к жизни без папы и братьев, и даже без проклятого мужа. Она не знала, откуда теперь брать деньги, как решать проблемы, что взвалила на неё мать, у которой не осталось ничего и вот-вот заберут последнюю крышу над головой. Её предал самый близкий и родной человек, и она не знала, как теперь с этим жить. Так пусть её папа тоже помучается, без неё… Она устала жить в страхе…

Когда в ворота дома её мечты позвонили, и она увидела в экране домофона, что к ней пожаловал гость, больше похожий на смерть в мужском обличии, Дина решила поторопиться, выпила последнюю стопку водки, рассыпала порошок по столу и вдыхала его, пока не потеряла сознание. Последняя мысль её была — «я больше ничего не боюсь…». Даже о собственных детях она не вспомнила. Она так и не смогла полюбить дочерей от нелюбимого мужчины… Никто так и не смог полюбить её…

*****

Стас Дементьев растерянно перебирал в руках две таблетки, которые ему передал конвоир, проинструктировав, как ими пользоваться — растворить в воде и выпить. Он тоже устал бояться и испытывал невероятное облегчение от того, что всё скоро закончится. Последние свои минуты он посвятил мыслям о женщинах своей жизни. Он вспомнил Каролину, тихую и кроткую любовницу Багдасарова, у которого он тогда работал на побегушках. Руслан часто отправлял его к Каролине в качестве водителя. «Мальчик отвези-привези», как называл себя Стас.

Он влюбился в любовницу босса, она стала его мороком, который он никак не мог с себя сбросить. В итоге, пришлось сбросить её из окна квартиры, которую ей подарил Руслан. Слишком Стас увлёкся этой девкой и потерял контроль, когда однажды приехал к ней в квартиру и застал её спящей, в одной сорочке. Затем он проявил невиданные чудеса убеждения, рассказывая в подробностях, что сделает с ней Руслан, если узнает, что он больше не её единственный мужчина. Молоденькая дура кивала и соглашалась, более того, он смог убедить её продолжать порочную связь за спиной у Руслана. Так Стас понял, как легко держать женщину на крючке страха, если подобрать подходящий. Каролина попыталась соскочить, за что и поплатилась жизнью.

Потом была Вера, с которой Стас связался потому, что она была очень похожа на Каролину, только и всего. Не успел он оглянуться, как волевая Верочка загнала его под каблук и крепко прижала туфелькой к земле. При этом Вера упорно толкала его вперёд, заставляя взбираться на те вершины, о которых он и мечтать не мог. Вера, сама того не ведая, прокладывала дорогу мужу к выгодным контрактам, скидкам и кредитам от партнёров. Деньги на собственный бизнес Стас тоже получил благодаря ей. Дементьевы были желанные гостями на любом мероприятии, Вера могла расположить к себе любого, не переходя грани дозволенного, и Стас умело этим пользовался. Однако, влюблённость в неё уступила место раздражению, которое он тщательно скрывал, пряча за маской хорошего мужа. Дементьев застрял в рутине своего многодетного брака, с грустью поглядывая на окружающих женщин, чужая трава всегда зеленее…

Стас завидовал не только чужим женщинам, но и успеху других мужчин, особенно его раздражал армейский товарищ Владлен Ковалевский, которого он всегда считал зажравшимся мажором. Он будто играючи делал миллионы из воздуха, бабы на него вешались пачками, сам он был довольно приятный человек. Однако, этот мажор, кажется тоже нащупал простую истину — быть хорошим мужем в глазах общественности бывает очень полезно. Создавая флёр ответственного семейного человека вокруг себя, можно легко пускать пыль в глаза, пользуясь доверием бизнеспартнёров, ну, и своей женщиной, что преданно смотрит тебе в рот и верит каждому слову.

Вера была не такой, она вечно бежала впереди паровоза, у неё на всё было свое мнение, она могла закатить такой скандал, если её задевали, что ему иногда было за неё стыдно. Стас признавался себе порой, что побаивается эту женщину, а особенно развода с ней, и всё же, он нет-нет позволял себе снимать стресс на стороне. Он искал в шлюхах покорность, такую, кака была у Иды Ковалевской.

Стас часто думал, вот бы ему такую жену — она молчит, если ее не спрашивают, всегда улыбается, смотрит на мужа влюбленными глазами. Идеальная жена. Рядом с такой женщиной любой мужчина чувствует себя ещё большим мужчиной. Но эти взгляды, что он кидал на Иду были только в теории, Стас не пытался к ней подкатить ни с какой стороны. До одного случая…

Дементьевых пригласили на юбилей какого-то бизнесмена, Вера не смогла пойти, Стас пришел один и наслаждался редкими минутами одиночества без жены и детей. Он нашел пустую комнату особняка, заваленную старой мебелью и хламом, присел на открытом балконе, закрыв за собой стеклянные двери и выкурил сигарету, которые запрещала ему курить Вера. В комнату позади него кто-то вошел, в темноте он различил двоих — мужчина и женщина. Мужчину он узнал, это был Владлен, а вот девушку, что рухнула перед ним на колени прямо на пыльный он не смог разглядеть.

Стаса, что сидел в большом кресле снаружи они не заметили, а он решил понаблюдать бесплатное порно в прямом эфире, усмехаясь про себя, а Ковалевский тоже хороший притворщик, втирал как-то Стасу, что жене не изменяет, ага, щас… Он сюда без жены пришёл. Влад собрал в кулак темные волосы девушки, что стояла на коленях спиной к Стасу, и направлял её движения головой. Стас даже позавидовал, он от Веры минет получал только по праздникам.

Влад поднял девушку с колен, огляделся вокруг и нашел деревянный стол, накрытый простыней, он подсадил молчаливую девушку на него, снял с себя пиджак и белую сорочку и приспустил с девушки черное платье до талии и они горячо начали целоваться, обнимая друг друга. Стас продолжал исподтишка наблюдать, как Влад уложил девушку на спину, обхватил её груди ладонями и начал трахать на столе, девушка тихо постанывала, закинув ему стройные ножки на плечи. Через какое-то время Влад перевернул её на живот, и она уткнулась лбом в простыню вытянув руки. Ковалевский долбил её сзади, а она глухо стонала, не поднимая головы. Влад намотал на кулак её длинные волосы и потянул на себя, заставляя поднять туловище, и Стас, наконец смог разглядеть лицо этой шлюшки — Ида Ковалевская. Никогда бы Стас не подумал про это скромную тихоню, что она так страстно может отдаваться мужчине. Он считал её красивой, но ни разу не сексуальной. Кажется, ошибся…

Влад обхватил тонкую шейку своей жены ладонью и уткнулся носом в щеку, Ида хваталась за его руки, прикрыв глаза от удовольствия. Кончающая Ида, с сильной мужской рукой вокруг её шеи стала наваждением Стаса на все последующие годы.

Ковалевский обнял жену сзади обеими руками и нежно целовал её в шейку, позволяя невидимому зрителю тем временем любоваться её аккуратной красивой грудью с маленькими сосками.

— Ты, кажется, мне трусики порвал… — блаженно улыбнулась Ида, перемещая ладони мужа с талии на свою грудь.

— Я тебя почти три недели не видел. Чёрт бы побрал эту ветрянку… — прорычал Влад, зарываясь лицом в волосы жены. — Теперь уж точно будешь без белья весь вечер ходить, врушка.

— Но лифчика то на мне не было, соврала только наполовину. — тихо рассмеялась она.

С тех пор Стас посмотрел на Иду другими глазами, а она продолжала смотреть сквозь него, видя перед собой только своего мужа. Ида любила его искренне, даже Стас, который никогда никого не любил, а лишь испытывал мимолётную страсть, это понимал и завидовал другу черной завистью. Зависть и похоть заставили его привезти объект своего вожделения прямо домой, страх заставил его связаться с Калдыром и попытаться прибрать грязь за собой. Еще более сильный страх перед Ковалевским старшим заставил Стаса молчать до самого конца, выпить таблетки и умереть от сердечного приступа.

Со высоты дна, на которое он упал, Стас так и не смог оценить ни свою жену, что также как и недоступная Ида по-настоящему любила своего несуществующего мужа. Ни детей, для которых он всегда был эталоном отца, ни своего возможного счастья. Он всегда гнался за призраками, а теперь стал им самим в жизнях когда-то близких и родных ему людей. Стас до последнего винил в своих бедах Руслана, который всегда смотрел на него свысока. Каролину, что его околдовала своими девичьими прелестями, Веру, что заставляла его жить по её правилам и принципам, рожая ненужных ему детей, Иду, что стала причиной того, что Ковалевский старший велел ему убраться на тот свет, чтобы не отсвечивал. Стас так и не смог взять ответственность за свою жизнь, бездарно спустив её в унитаз…

*****

Только один гость на свадьбе понимал, что на самом деле здесь происходит — они все на чаепитии у Безумного шляпника, надо просто поддакивать, кивать и смеяться его шуткам. Это всё, что Филин уяснил для себя из общения с человеком, что потерял связь с реальностью и чем-то напоминал Стаса Дементьева, сидящего в камере и несущего бред сивого кобеля, в который он ещё и свято верил. Все кругом виноваты, а он в белой манишке…

Кощею было бесполезно что-то доказывать, переубеждать, взывать к совести, которой у него не было никогда, он жил в своей собственной Вселенной, которую строил на протяжении всей своей жизни. Поэтому Филин просто поддакивал всему, что говорит сумасшедший старый дед Юра. Оказалось, тот пристально следил за успехами Филина, не зная, что тот его сын по крови. В отсутствии других альтернатив, Юра костлявой рукой ухватился за этого отпрыска. Его даже учить ничему не надо было, Филин слыл жестоким и беспринципным чистильщиком. Подходил под фамилию Ковалевский почти чётко.

Впрочем Юре было уже далеко всё равно до того, что будет с его состоянием и фамилией после смерти. Он только не желал, чтобы его смерть принесла кому бы то ни было в его окружении облегчении. Филин, как единственный фигурант завещания это обеспечивал. Многочисленные доли в разных предприятиях останутся зажатой в твёрдой руке наследника Ковалевских, уж этот то франт своего не упустит, сделал вывод Юра после первой их встречи, когда Филин нагрянул к нему сам и признался в родстве. Первый вопрос, что он задал был:

— Кого мне надо убить, чтобы стать единственным наследником семьи Ковалевских? Вы же, отец, подыхаете, если не ошибаюсь. Если что и с этим могу помочь.

Наглость внебрачного сына и его вопрос отцу понравился, ответ Юры Филина не удивил.

Дочери и жена должны были остаться без богатства и положения семьи. Да, со своими копейками, что сумели отжать у мужей, а Артемида у него самого. Но тратить они привыкли в разы больше, пусть привыкают экономить. Про Владлена он думал, что либо уберет его раньше, чем подохнет сам, либо его плоть и кровь убьет отца и проведёт остаток дней в тюрьме или, лучше всего, в психушке. С Филином он обсудил оба варианта. Владлен умудрился соскочить с обоих. Так и остался трусом неспособным пойти против отца по-мужски и в лоб. Впрочем Юра совсем забыл, что сам так никогда не делал. Святослав усмехнулся про себя, больно же будет Юре падать с высоты своих построенных воздушных замков.

Кощей всегда был очень скрытным, поэтому о бойне в благотворительном обществе Филин узнал по факту в тот же вечер, когда всё было кончено.

— Съезди туда, проверь как справились эти болваны, и убери их на всякий случай, чтобы никто ничего… — приказал Филину отец, который вводил его в курс своих дел последние пару месяцев.

Филин сделал всё как надо, с маленькой пометкой на полях — «как ему надо, а не старому маразматику». Святослав чуял всеми фибрами души, что и участь Иды вместе с детьми предрешена, их едут либо убивать либо похищать и прямо сейчас. Пришлось импровизировать на ходу, доверяя похищение Иды и детей буквально случайным, но самым проверенным людям. Чистое и безопасное место было давно готово. Всё прошло, как по маслу. Все живы, Юра и дальше пребывает в своих иллюзиях…

«Потерпи, папаша, осталось недолго…» — усмехнулся Филин, поднимая бокал в его честь.