Неверная

Глава 55

— Пап, с мамой всё хорошо? — встревоженно спросил Дима.

Влад только что заложил в бутербродницу сэндвичи, которые они соорудили совместными усилиями вместе с сыном. Отец отвечал за сыр, хлеб и ветчину, сын за овощи. Они только что вернулись из конного клуба, Ида отдыхала вместе с младшими детьми на втором этаже. В доме было непривычно тихо, как всегда в промежуток между часом и тремя часами дня. Отец не успел придумать, что ответить, как сын спросил снова.

— Вы опять поругались?

— Нет, просто мама… она… — Влад никак не мог подобрать слова.

— … немного устала… — закончила за него Ида, проскользнув между мужем и сыном, обнимая их обоих. — … очень голодная, сделаете мне тоже?

— Конечно, я сейчас, мам! — тут же подорвался Дима к холодильнику.

Ида обняла мужа за широкую талию и уткнулась ему в грудь лбом. Последние два дня она мучалась мигренью и почти не вставала с постели. Но подкосило её не резко сменившаяся погода за окном, а поступок Веры. Каждое утро Ида рассматривала синяки на своей шее от её пальцев и надевала водолазку, чтобы не пугать детей и не пугаться самой этих фиолетовых следов насилия на коже.

Багдасаров, как рыцарь на белом коне, что взял на себя заботы о Вере и её детях, позвонил на следующий день Иде и долго извинялся за чужую ему, в общем-то, женщину. Руслан сообщил, что Вера теперь лежит в больнице, а Ида про себя его поправила «в психбольнице». Вот от этого ей стало не себе, казавшаяся монолитом семья Дементьевых развалилась на части, в то время, как почти потонувшая лодка Ковалевских сумела пережить десятибалльный шторм. Странные причуды судьбы…

— Не понимаю, Стас убил близкого человека Руслана, какого черта он так печется о Вере? — спрашивал потом у Иды муж.

— Потому что некоторым мужчинам нравится быть героями, спасать юных и не очень дев от драконов. — усмехнулась Ида, объясняя ему всю суть Руслана, которую она для себя уяснила из недолгого их общения. — Это тешит их самолюбие, они чувствуют себя значимыми, важными, защитниками слабых и угнетенных. Вот только, стоит деве оказаться в безопасности или, не дай Бог, решить проблемы самой, всё — тащите следующую несчастную, которую надо спасать. С этой больше не интересно.

Влад тогда посмеялся над её аллегориями, но принял к сведению, размышляя о себе. Быть героем его не очень то тянуло, он итак уже богатырь по мнению Сонечки, это гораздо ценнее, и всё же он передал через Руслана матери Веры деньги, чтобы четверо детей без отца и в отсутствии матери хотя бы ни в чем не нуждались. Бабушка забрала детей к себе, довольно четко указав Руслану, что он им чужой человек, с ним она четверых внуков не оставит, однако денежную помощь и от Багдасарова, и от Ковалевского всё же приняла.

Влад больше не хотел думать о Дементьевых, он сделал то, что должен был ради безопасности Иды — вывел Стаса на чистую воду, Багдасаров был ответственным за наказание. Жаль, что Вера обвинила в грехах своего мужа пострадавшую сторону, Влад списал это на помутнение рассудка — конец истории. У Ковалевских своя жизнь и свои заботы.

Влад поставил перед Идой горячий сэндвич и она ему улыбнулась, сверкая ямочками на щечках. Ида прикрыла глаза от удовольствия, когда откусила первый кусочек свежей горячей чиабатты с ароматным маслом, её муж из всех блюд умел готовить только гречку, сэндвичи да шашлык. В последнее время они с Димой стали экспериментировать в искусстве составления идеальных сэндвичей, пробуя разные ингредиенты и соусы. Иногда получалось не очень, но сейчас Ида была всем довольна. Она с улыбкой наблюдала, как сын с отцом начали говорить о скачках, на которых сын очень хотел побывать, Влад пообещал его сводить весной. Ида безмятежно улыбалась, слушая спокойные и счастливые голоса своих любимых мужчин.

— Сынок, вчера звонила твоя учительница, по итогам первой четверти…

Дима как-то напрягся, глядя на улыбающуюся маму.

— … она тебя очень хвалила, особенно твой громкий голос, и то, как ты хорошо читаешь и рассказываешь стихи. Ты же ещё получил главную роль в новогоднем представлении! — с гордость в каждом слове сказала Ида, гладя его по волосам. — Я сошью тебе такой классный костюм, все обзавидуются, у меня есть пара идей.

Дима зарделся, как маков цвет, от похвалы мамы и одобряющей улыбки отца.

— На каникулах будем учить слова.

— Мам, Саня ходил с мамой на выставку Звёздных войн, там был Чубакка, представляешь? И штурмовики живые в костюмах, и мастер Йода! — загорелись глаза Димы. — Можно на каникулах сходим? Это там же, куда мы на выставку собак ходили. Можно?

Влад уже открыл рот, чтобы отказать, но Дима всё продолжал говорить.

— А ещё там океанариум есть, Санёк сказал, давайте сходим вместе? Сонька посмотрит свою рыбку Дорю, а ещё там касатка есть настоящая! Вот она визжать будет от огромной рыбины!

— Это млекопитающее, сынок…

— А? Кто? — нахмурился Дима.

Влад мотнул головой, собираясь разбить мечты и планы сына, но, увидев, как Ида погрустнела, плюнул на всё.

— Конечно, сходим, Дим. Все вместе. Я скажу, когда. — улыбнулся отец.

Димка подпрыгнул на стуле от счастья и побежал делиться радостью со своим другом Саньком по телефону. Ида робко взглянула на нахмурившегося мужа.

— Влад, может не надо? Когда вы вдвоём куда-то едете, у меня итак сердце не на месте, а тут мы все пойдём? А мы с тобой, куда в последнее время не выйдем, так скандал… Может тихо-спокойно дома каникулы посидим? Дима поймёт, я ему объясню.

— Нет, мы пойдём, малышка. — встал из-за стола Влад, приподнял за подбородок лицо своей жены и коснулся губами её губ. — Предоставь это мне, хорошо?

Ида робко кивнула, отчасти понимая, почему он согласился. Ему надоело будто прятаться самому и прятать жену и детей, перманентный стресс давил ему на плечи, как атланту весь мир. Влад устал чувствовать страх, каждый раз, как он выходил из дома за тех, кто остался там, или за сына, что ехал с ним рядом в машине по дороге в конный клуб, где они вдвоём отрывались от реальности хотя бы на полтора часа. Лошади всегда нравились Владу — умные и спокойные животные, даже уход за ними был отличным антистрессом.

Он хотел показать сыну Чубакку, дочери её любимую рыбку из мультика, которую она упорно называла Доря, а представляя, как Котик увидит на ВДНХ настоящий самолёт, да ещё и ракету, Влад невольно улыбался. Много ли детям надо для счастья? Чтобы взрослые просто делали свою работу по обеспечению безопасности и выполняли данные им обещания…

Но перед тем, как вывести свою семью на прогулку, Владу предстояло проверить обещание Сыча и его самого на прочность.

В назначенный день X через день в его переговорной собрались новые будущие собственники его бизнеса. Осматривая толстую тушку лоснящегося жиром будущего генерального директора, по совместительству сына генерального прокурора, Влад представлял его владельцем общепита, на худой конец стриптиз-клуба, но куда этому, явно не одарённому интеллектом, человеку сфера высоких технологий? Папка заставил?

Наследник семьи Быстровых явно надеялся управление бизнесом переложить на своих замов, что пришли вместе с ним, но Влад усмехался про себя, эти были ещё тупее, чем главный. Да, они хорошо разбирались в вопросах прибыли и убытков, видели высокодоходный бизнес на бумаге, но они понятия не имели, что там внутри и как, в конечном итоге, эта курица будет нести золотые яйца. Их не спасёт даже то, что фактически они присоединяли детище Влада к IT-гиганту, как значимый для государства актив. Партнёры Влада разбегутся, как только поймут, что их конфиденциальная информация о бизнес-процессах внутри компаний станет достоянием товарищей майоров. Только их всех ждёт сюрприз, Влад постарался, он никогда не кидал своих заказчиков, и даже после продажи бизнеса не собирался.

Ставрский опаздывал на встречу, где должно было состояться официальное подписание готовых договоров по сделке, всё сто раз проверено, задаток уже был на счету Влада.

— Ваш отец к нам присоединиться? — елейно улыбнулся Быстров, выставляя напоказ жёлтые неровные зубы.

— Вячеслав не мой отец. — покачал головой Влад.

— Я про Юрия, он ведь ваш отец, забыли?

— А вы до сих пор на важные сделки с папой приходите? Его тоже ждём? — усмехнулся Влад.

— Не стоит дерзить Владлен Юрьевич, я ведь могу и передумать, как и многоуважаемый Вячеслав, тоже может перестать быть сдерживающей силой вашего падения.

«Вот и маски сорваны.» — усмехнулся Влад про себя. Позади него раздался скрип двери и все присутствующие втянули животы — Сыч всё таки пришел.

*****

Поставив подпись на приговоре своему бизнесу, Влад почувствовал лёгкий укол грусти и ничего более, лавина облегчения была в разы больше. Быстров пожал ему руку, улыбаясь мерзкой улыбкой победителя по жизни, не осознавая, что побеждённый выиграл от сделки намного больше.

— Ну, что, отметим в узком кругу богатых мужчин и красивых женщин? — предложил Быстров.

— У нас с господином Ковалевским есть более важные дела. — резко высказался Сыч и кивнул ему на дверь. — Вали на выход Петруша, девки продажные заждались.

Быстров дёрнулся всеми своими жировыми складками, но ответить на выпад Сыча в свою сторону не решился. Когда Ковалевский и Ставрский остались вдвоём, Вячеслав, который сидел на переговорах, гордо выпрямив спину резко сдулся, опуская голову.

— Я хотел извиниться за поведение моих детей перед Идой, это было недопустимо с их стороны. — тяжело вздохнул Сыч, не глядя на Влада. — Ты ей сказал обо мне?

— Да, пришлось рассказать, почему её выгнали.

— И что она? — будто с надеждой спросил Сыч.

— Ничего. — пожал плечами Влад. — Вы можете объяснить, что случилось? Какое нахрен письмо с признанием от Иды? Какое ещё наследство? Кто прислал?

— Лена, кто же ещё. Ни грамма совести не осталось, и страха, как оказалось, тоже.

— Она жива?

— Да. Убивать мать своего ребёнка это как-то не по-человечески. — сдавленно сказал Сыч и дрожащими старческими руками вытащил из внутреннего кармана листы бумаги. — Лена не сказала Лиде ничего, что она ещё не знала… Лида всё знала, всё про меня…

Взгляд Сыча остекленел, минута проходила за минутой, а он будто уснул с открытыми глазами, пока Влад откровенно не понимал, что происходит и зачем они здесь сидят.

— Мои сыновья со мной не разговаривают с самых похорон, внуков я больше не увижу, дочери со мной общаться запретил муж, она ведь беременна, постоянно плачет из-за меня… — загробным голосом всё таки заговорил Сыч. — Лида знала, всё знала, и про Иду, и про Лену, и про других, но ни разу меня этим не попрекнула, не устроила скандал, не выгнала из дома… Она просто приняла ситуацию, приняла меня, но не простила, очевидно. Я доверял ей на сто процентов, всегда, а она мне никогда. Я всю жизнь считал её покладистой, мягкой, но чтобы провернуть такое, надо иметь стальной стержень внутри. Я прожил с ней больше сорока лет, но совсем ее не знал… У моей жены в собственности было девяносто процентов моего состояния. Когда стало понятно, что она умирает, я попросил её написать завещание, по тому шаблону, что я ей дал. Она написала, я проверил, только она меня обманула, текст завещания теперь совсем другой. Всё от неё перешло моим детям.

— И что в этом такого? Это ведь ваши общие дети?

— Я сказал моим, не нашим. — кинул через стол бумаги Сыч. — Лида оставила Иде тридцать два миллиона долларов, по миллиону за каждый год её жизни.

Влад взглянул на завещание покойной, которого у Сыча по сути быть не должно было, оглашение воли покойных, как правило, происходят позже. Всё так и есть, увидел Влад, один из наследников Ида Ковалевская.

— Лиде всегда нравилась Ида… — грустно улыбнулся Сыч. — Это сейчас я понимаю, что когда она говорила о ней, то давала мне шанс признаться… Есть ещё письмо, которое зачитает нотариус всем наследникам, оно слишком личное, но там было написано, что раз я трус и не нашёл в себе смелости признать своего ребёнка, то это сделает она.

— Поэтому ваши дети накинулись на Иду? Она их как будто обокрала? — усмехнулся Влад.

— Они ещё не видели этого… — сдавленно сказал Сыч. — Они просто злятся за то, что последние дни матери были измазаны моей грязью. Я думал, что буду держать Лидочку за руку, когда она будет уходить, но она предпочла провести свои последние дни, гладя по холке нашего старого пса. Она сказала, что рада, что этот фарс в виде семьи заканчивается именно так, и что мы не венчаны, что она не проведёт вечность во вранье рядом со мной… Она всё знала…

Ставрский снова замолчал, глядя в одну точку, Владу сказать было нечего, даже слов сочувствия, как и его самого, у него не было. Старый Сыч получил знатного пинка от своей супруги, прямо с того света. Почему рассказывает это Владу? Потому что больше некому — сделал вывод Ковалевский.

— Я бы хотел встретиться с Идой. — неожиданно выдал Сыч.

— Нет, делать из неё запасного ребёнка на случай ядерной войны я вам не дам. — покачал головой Влад. — Если вы за деньги переживаете, Ида вряд ли их примет, не беспокойтесь, а если и примет, то это уже не ваше дело, а последняя воля вашей жены. Она её очень чётко изложила, ещё полгода назад, судя по датам, сразу после свадьбы вашей младшей дочери, куда пригласила старшую. Я представляю, что скажет мой отец, когда узнает, что ваша жена вас так кинула. Выпьет весь свой запас коллекционного виски, да ещё на пару с моей матерью.

В глазах Ставрского мелькнула злость, он сжал зубы и дёрнул головой.

— Когда-то давно твоя мать была моей любовницей, где-то между младшей и средней твоей сестрой.

— И как я, сука, жил без этой важной информации? — усмехнулся Влад, он даже не удивился этому, скорее больше его удивило, что святая мать Артемида об этом помалкивала. — И ваша жена, очевидно, тоже об этом знала, а мой папаша нет, раз вы и она ещё живы.

— Она была совсем другой раньше, молодая, заводная, яркая… — слегка улыбнулся Сыч. — Но она всегда была предана только твоему отцу и останется ему верной до самого конца. Юру она никогда не предаст.

— Вы что ему завидуете? Я всё никак не понимал, почему вы когда-то друзьями были? Теперь понял, одного посола огурчики горькие, а поругались не из-за матери моей случайно?

— Нет, власть и деньги встали между нами…

— Всё, Вячеслав, давайте уже закончим эти семейные тряски грязным бельём, ни к чему это. Спасибо за помощь, что бы я без вас делал.

Влад протянул несостоявшемуся тестю ладонь, тот пожал её и молча вышел за дверь переговорной. Только тогда у Ковалевского упала часть груза с плеч — он почти свободен…

*****

Ида разминала мужу забитые до нельзя плечи, пока он млел от её прикосновений к влажной распаренной коже. Они вместе принимали ванну, в окружении ароматических свечей и пары бокалов вина. Время с десяти до двенадцати вечера всегда теперь принадлежал им, только двоим. Это единственное время, когда они могли поговорить наедине, без вмешательства любимых детей. Ковалевские сегодня отмечали закрытие сделки. Влад в подробностях рассказал про Сыча, его жену, завещание, Иде, казалось, вообще всё побоку, что отец, что миллионы, свалившиеся ей на голову.

— Знаешь, Стас и Сыч ведь в одной весовой категории оказались. — усмехнулся Влад, поглаживая её гладкие бёдра под водой, пока Ида запустила ему пальчики в волосы и начала массировать голову. — Оба потеряли маски хороших отцов и мужей, и под ними ничего не осталось. Даже жалко Сыча, ещё и обеднел почти на всё состояние, а самое страшное, ничего уже не исправить и прощения не попросить, да его и не простят. Один остался под старость лет.

— Не жалей его, милый, он и не хотел ничего исправлять. — тихо сказала Ида. — Он мог исправиться в тридцать лет, сорок, да даже в пятьдесят, но не захотел. Именно, не захотел, потому что и так нормально. Жена умница-красавица верная декабристка, а выводок шлюх надежно под половицей в коридоре спрятан, а я, похоже, в подвале. И знаешь что? Он даже сейчас так ничего и не поймёт, ему пофиг. Спорим, что не пройдёт и года, как у него появится двадцатилетняя жена и нарожает ему ещё четверо детей взамен старых? Вячеслав будет жить и не тужить в свое удовольствие, ведь десять процентов его состояния это всё равно много?

— Намного меньше, чем у тебя теперь. — усмехнулся Влад. — Что думаешь насчет денег?

— Не знаю, не хочу об этом думать. — вздохнула Ида, обнимая мужа сзади за плечи. — Хочу думать только о нас…

Ида ошиблась лишь в одном насчет своего отца, его новой жене было девятнадцать, до его смерти она успела родить ему двоих детей, остальные с ним больше никогда не общались, как и внуки. Сыч до самого своего последнего дня судился с собственными детьми и Идой из-за завещание покойной, далеко не любимой жены…