Неверная

Глава 7

Ида плакала, не стесняясь ни себя, ни Влада, который сидел где-то рядом, невидимый, в темноте палаты. Мать, не видевшая своего сына почти три года, всматривалась в каждую черточку на его безмятежно спящем личике, смахивая слезы, водопадом падающие из глаз, чтобы не мешали смотреть. Оказалось, что каждый день, глядя на себя в зеркало, она смотрела на своего мальчика, он ведь так был на неё похож. Темные прямые волосы разметались по белой подушке, его давно не водили к парикмахеру. Черные густые реснички прикрывали бледные веки с синими грозами вен на них. И она точно знала, что стоило ему открыть глазки она увидит серые бездонные глаза, как у себя самой. Ида осторожно гладила его по лицу, очерчивая каждую черточку, отпечатывая в памяти, как на бумаге через кальку, чтобы не забыть. Ведь им предстояло разлучиться опять. Сын так и не встретится с матерью, утром она уедет с его сестренкой на море.

Когда Ида робко попросила увидеть сына, Влад неожиданно согласился. Кинул ей ключи от машины через стол и расплатился по счету.

— Я давно не водила… — растерянно сказала она, крутя в руках ключи.

— Это как на велосипеде кататься, не разучишься, тем более у меня автомат. — успокоил он её и Ида села за руль.

Дрожь от волнения, что появилась сразу от всего, от того, что Влад сел рядом и пристально смотрел на неё, от того, что она увидит своего мальчика, от того, что с ним произошло, всё будто утонуло в успокаивающем гуле мотора черного Maybach, когда она нажала кнопку и завела двигатель. Автомобили были её страстью, которую её любимый муж всегда удовлетворял, не раздумывая, что ей купить в очередной праздник. Она меняла авто каждый год, иногда даже два, неизменным в её гараже оставался лишь черный двухместный Dodge Challenger, единственная спортивная машина, что завоевала её сердце. Ида грустно улыбнулась себе под нос, Влад, наверное, разбил машину бейсбольной битой, стоило ей выйти за порог. Он, наверняка, сжег также и все ее вещи, уничтожил в их доме все напоминания о ней. Именно поэтому Димка, лежащий сейчас на больничной койке после операции, думает, что она умерла, ведь папа стёр все следы пребывания Иды в их доме.

Вжимая педаль в пол, Ида чувствовала как её желудок ухает вниз, словно от возбуждения, и трепетное чувство свободы в моменте, которое давала ей скорость, разливалось по телу. Она на некоторое время забылась, слушая наставления навигатора, иногда врывающееся в её тесные отношения с гулом мотора. Очнувшись на парковке около больницы, она встрепенулась, в последний раз сжав руль и с сожалением отпустил кожаный обод.

Повернув голову, Ида встретилась с теплым взглядом Влада, который с грустью смотрел на неё, всё это время он попивал виски из фляжки, что держал в руке и рассматривал на свою жену. Как ямочки на её щеках становятся глубже от улыбки, что блуждала на её губах, как её дыхание учащается, как грудь, еле заметная под толстовкой вздымается чаще. Ему всегда казалось, что авто её фетиш, она возбуждается от того, что садится за руль, не счесть сколько раз он доводил её рукой до оргазма в пробках, когда она была за рулем. Секс в машине был их общей фишкой…

Ида сосредоточенно посмотрела на него, хмуря брови.

— Идем?

— Да, идем. — отгоняя пошлые мысли ответил он.

Был их фишкой. Больше между ними ничего не было. Ида неожиданно резко нагнулась к нему и вырвала из рук фляжку, засунув себе в карман толстовки.

— Потом отдам, не при сыне хоть бухай! — процедила она сквозь зубы и выскочила за дверь авто.

Её ноги подкосились, когда она вошла в палату и увидела худенькое тельце своего мальчика на больничной койке. Забинтованная рука, какие-то провода, идущие от тела к пищащим приборам, стоящим вокруг. Её сынок спал, тихо посапывая в медикаментозном сне. Она продолжала стоять в дверях, боясь оторвать взгляд от сына. Сиделка, что находилась в палате, вопросительно смотрела на Влада, который кивнул ей на выход.

— Ида, иди… — слегка подтолкнул её Влад по направлению к сыну, а сам сел в дальнем углу на двухместный диванчик.

Когда она подошла ближе, ноги не выдержали, она просто рухнула рядом с ним на койку и упала рядом с его головой, сотрясаясь от рыданий и пряча их в подушку. Она держала в руках маленькую ладошку, судорожно сжимая её, три года назад она была совсем маленькая, а теперь принадлежала такому взрослому семилетнему мальчику. Раньше она могла ещё взять его на руки, а теперь у неё точно треснет позвоночник, если она попытается это сделать. Сколько она пропустила в его маленькой жизни и сколько пропустит ещё?

Влад сидел на диване широко расставив ноги и опустив голову, чтобы не видеть её слёзы и рыдания, это он виноват, что мать и сын разлучились на столько времени. Он позволил себя обмануть три года назад, приняв всё на веру, чего раньше никогда не делал, а теперь столько разгребать, концов не сыщешь…

Если бы он разобрался тогда, по горячим следам, отставив в сторону эмоции и чувства, не было бы этих трёх лет в разлуке с ней, хотя может и были, но он бы знал наверняка, что она изменила ему сама, а не с чьей-то помощью, или всё же её напоили и изнасиловали. Тогда хотя бы не было бы этой девочки, Ида бы сделала аборт, он бы её заставил. И последние три года она провела бы на терапии для жертв насилия, но была бы с ними, с мужем и сыном.

*****

Влад также как и она сейчас, пережил самые страшные мгновения ещё несколько часов назад, когда после ночи беспробудного пьянства до него, наконец, дозвонился Филин и сказал, что произошло. Влад в это время был на квартире, в соседней башне небоскребе рядом со своим офисом. Туда он последние три года водил баб, чтобы трахать.

Все они были как куклы Барби в магазине на полке, похожи на его жену, худые с длинными волосами цвета темного шоколада, большей похожести он не смог найти на сайте эскорта. То глаза не того цвета, то сиськи слишком большие и не настоящие, то лицо не двигается от уколов псевдокрасоты и продажная девка больше похожа на инопланетное существо, чем на человека. Не понимал Влад новой моды на женскую красоту, в его понимании это была сплошная штамповка бракованных деталей, которые годились как детали для кровати.

С тех пор, как Ида ушла из его жизни он стал предпочитать жесткий секс без прелюдий и разговоров, женщины перед ним либо стояли раком и он наматывал их волосы на кулак, хлестая ладонью задницу до красноты, либо стояли на коленях и он грубо имел их в рот, заливая спермой чужое лицо.

В прошлую ночь он был там один, пришел туда сразу, как поговорил с Идой, прихватил в магазине алкоголя. Влад сел в кресло рядом с окном, поставил бутылку и стакан на столик рядом и пил, пялясь в панорамное окно на город и самого себя в отражении стекла.

Кем он стал за всё то время, что жил без неё? Плохим человеком, как она и сказала. Таким же жестоким и беспринципным, как и его отец. Что в бизнесе, что в личной жизни. Ида будто делала его лучше. Или это он хотел для неё стараться быть лучше? Или просто выглядеть таким в её глазах? А кем она сейчас считает его?

Она считает, что он её изнасиловал, в их последнюю близость как мужа и жены. Влад попытался вспомнить тот вечер. Они были приглашены на какой-то званый вечер, он немного выпил, а может много, раз почти ничего не помнил. Помнил, как Иду пригласил танцевать какой-то мужчина, один из их общих знакомых, и от того, как он держал ее за талию у Влада сорвало крышу. Он буквально утащил её оттуда за руку, оставив синяк на запястье. Он помнил, как испуганно Ида смотрела на него, пока водитель отвозил их домой и они были вдвоем на заднем сиденье. Влад помнил, что приставал к ней, засовывая руку под платье, она отбивалась, и, кажется, даже плакала. А его это только больше злило, с тех пор, как его выписали из больницы после аварии, она отказывала ему в сексе, что было для неё не естественным поведением. Ида всегда принимала его ласки и быстро возбуждалась и где бы они ни были, секс у них всегда случался, даже посреди бела дня в офисе, несколько раз на званых приемах в гостях. Но теперь она отказывала ему даже дома, и голова у неё не болела, болело что-то другое…

Когда они вошли в их дом, Ида сказала, что будет спать отдельно, а Влад должен проспаться, он слишком пьян. Ему это не понравилось, он грубо схватил её за шею и поцеловал, сминая грудь, ей было больно, о чем она сразу и сказала, как только поцелуй закончился. А у Влада сорвало тормоза — он затащил ее в свой кабинет, нагнул над столом и трахнул свою жену, потому что имел на это полное право. И пока он это делал в его голове, яркими вспышками горели воспоминания о безумной ночи с шлюхой в Питере, сейчас было также, ему было хорошо, но ей нет. Ида сбежала из дома той же ночью, когда он пьяный заснул на их кровати, держа в железных объятиях свою жену. Она из них вырвалась и ушла из дома, без вещей, отключив телефон, с одной сумочкой в руках.

Совесть мучала Влада лишь несколько часов после того, как утром он обнаружил пропажу по камерам вокруг дома. Дальше Влада мучала только жгучая ревность вперемешку с яростью — ему прислали несколько фото из клуба, где его жена сидела за столиком с мужчиной и он что-то шептал ей на ушко, а ближе к вечере он получил видео из отеля. Пока он изменял своей жене, она изменяла ему…

Три дня он искал свою не верную жену с помощью своей службы безопасности, но тщетно. Влада сильно удивил тот факт, что она сбежала от него, наплевав на сына, маленький Димка все эти дни постоянно спрашивал у всех домашних слуг и отца, где же мама, но никто не отвечал. На четвертый день Ида включила телефон, и Влад тут же ей позвонил.

— Если ты не вернешься через час домой, сына больше не увидишь. А пока будешь ехать, подумай над тем, что ты мне расскажешь, что ты делала в ночь перед моим приездом. — отчеканил Влад и скинул звонок.

Ида вошла в его кабинет, как на эшафот для казни, бледная, заплаканная, с темными кругами под глазами и виноватыми серыми глазами. Грязный поступок Влада был забыт его судом, а ей предъявили обвинения. Обвиняемая расплакалась, оправдываясь тем, что ничего не помнит. Влад не запомнил всё дословно, что говорил ей, как оскорблял, помнил, что разбил её телефон об пол, от чего Ида испуганно прижалась к стене, зажмурив глаза, думая, что придёт её черёд. Он запомнил лишь последнюю часть обвинительного приговора:

— Пошла вон, и чтобы я тебя больше не видел. Сына ты больше не увидишь, никогда! Такой твари, как ты рядом с ним не место! Я лишу тебя родительских прав после развода. И ты ничего не сможешь сделать, потому что ты никто, Ида! Ты была никем, когда я тебя из грязи вытащил, где ты барахталась, изображая сильную независимую личность, одел, обул, на человека хоть стала похожа. Но никем так и осталась, когда на член его присела! Такая же шалава, как твоя мамаша! Сделаю ДНК тест и если Димка не от меня, швырну тебе твоего щенка в будку на окраине, так уж и быть. И будешь ты всю свою жизнь никем! Жалкая присоска! Я тебя и на пушечный выстрел к сыну не подпущу, а если появишься где-то, о стенку размажу, как твой телефон! Пошла вон, мразь!

Влад замотал головой, вспоминая пламенную речь рогатого мужа. Он бил её словами и она их запомнила, каждое отпечаталось в её сердце, где ему больше места не осталось…

Ида не знала, сколько она просидела вот так вот рядом со своим мальчиком, тело затекло от неудобной позы, глаза опухли от ведра слёз, что она пролила на подушку, а в горле ужасно саднило от жажды. Пора было что-то предпринимать…

В своих раздумьях и самобичевании Влад не сразу заметил, что за окном забрезжил рассвет и Ида села рядом с ним, нервно сжимая колени маленькими ладошками.

— Ты не говори ему, что я приходила… Он только расстроится. После операции нельзя нервничать, большая нагрузка на сердце. — хриплым шёпотом сказала она.

Влад чертыхнулся про себя, откинувшись на спинку дивана и сжимая руки в кулаки и усмехнулся:

— До чего ж ты упрямая овечка, Ида, и совсем без тяги к жизни. Прешь на убой в одну сторону, хотя тебе чётко сказали идти в другую, чтобы не умереть.

— Я обдумала твои слова и решила, что буду действовать, как действовала. Уеду, а там будет видно.

— Что тебе видно будет? Как холмик над могилой сына высоко подняли?

— Влад! — взмолилась Ида, взглянув на него красными глазами. — Хватит этих манипуляций ребёнком!

— Это не манипуляция, глупая ты, овечка-самоубийца! — рявкнул он громким шёпотом, наклоняясь к ней. — Ты забыла, как собственной кровью харкала, когда тебя Виктор в больницу вёз?! А теперь на сына посмотри! Это всё сделали они! И продолжат, пока ты в земельку не приляжешь навсегда!

— Да кто «они», Влад?! Они это миф, который ты себе придумал!

— Ты головой что ли ударилась, как из больницы вышла? Артиста этого с его шалавой тоже я выдумал? — раздраженно бросил он ей. — Она говорит правду, наркоту из неё вычистили, голова в порядке, говорит всё то же самое, от своих слов не отказывается и трясётся, как член девственника перед первым разом. Яна их боится, потому что дружка её сразу грохнули, как он рот открыл. Потому что то, что он может сказать, для кого-то очень опасно. А то, что скажешь ты, ещё опаснее! И тебя в туалете кафешки на побережье грохнут, не переживай!

— Влад, хватит меня пугать! — зажмурилась Ида и замотала головой.

— Я тебя, блять, не пугаю, а говорю реальное развитие событий, глупая! — ничуть не мягче сказал он, но останавливаться не собирался. — С тобой ничего не случится, я обещаю тебе! Я могу вас обоих защитить!

— Его ты не защитил! — легко парировала Ида, кивнув на лежащего рядом сына.

— Потому что он хотел быть с мамой! И хоть огнём гори все твои и мои наставления, что с чужими уходить нельзя! Он три года тебя не видел!

— Потому что ты так решил! — со злостью глядя на мужа, ответила Ида, сжимая челюсть до хруста.

— Я не думал, что ты так легко сдашься! Я не думал, что ты воспримешь всерьёз всё, что я сказал! Думал прибежишь через месяц, покаешься и ни за что не оставишь сына!

Глаза его жены напротив расширились от удивления, слишком много лишнего Влад сболтнул в похмелье.

— Легко сдамся? Прибегу через месяц? — пробормотала она. — А дальше что по твоей задумке должно было случиться?

— Я бы остыл, всё взвесил, а потом всё выяснил. — не выдержал её взгляда на себе Влад и уставился на сына, только чтобы на неё не смотреть. — Разобрались бы и жили дальше, как семья, мы бы это пережили, всё у нас было бы по-прежнему.

— По-прежнему? А Соню мы куда бы дели? В детский дом? — нервно хихикнула Ида.

— Её бы вообще не было. — снова не подумав, ляпнул Влад.

— Аборт бы мне сделал? Сам или попросил кого? — хмыкнула Ида. — Сам себе, блять, аборт сделай, раз умный такой!

Теперь пришла очередь Влада удивленно смотреть на жену, которая себе никогда не позволяла не то, что ругаться матерными словами, а даже намёк на оскорбление кого бы то ни было произносить.

— Что вылупился, Владичка? — продолжала удивлять его Ида, сверкая прищуренными глазами. — Никогда не слышал, как женщины матом ругаются? Так я в своей дыре три года жила, набралась от люмпенов и маргиналов, которые, судя по словам твоей дорогой мамочки, живут везде кроме Москвы. А сама она откуда? Из Рязани, кажется? Нет?

— Ида, успокойся, и послушай меня…

— Не буду я тебя больше слушать, я уже наслушалась, что ты предлагал. Все твои слова, как показало время, ложь через слово! — прошипела она в ответ, вскакивая со своего места. — А может и каждое!

— Я тебе не лгал никогда! — встал он на ноги, слегка пошатываясь. — Тогда я просто сорвался, наговорил то, о чём жалею! Ты мне солгала, чего ты ожидала? Я ведь спрашивал тебя, где ты была в ту ночь и ты что говорила? Дома! Сказала бы правду и всё было бы иначе!

— То есть я во всём виновата? А в том, что меня якобы изнасиловали тоже я виновата? — сверкнули глаза жены яростью прямо около его носа. — А ты случайно ни в чём не виноват, святой человек? Никогда не лгал мне, говоришь? Ты мне никакую правду сказать не хочешь?

Она даже поднялась на носочки, чтобы быть как можно ближе к его глазам и смотреть в них, выискивая правду.

— Правду о чем? — слегка напрягся он.

— О том, что ты делал в Питере на самом деле. Скажешь? Ну? Лживая ты, сволочь! — Ида неожиданно для себя самой сильно толкнула его в грудь, сотрясаясь от истеричной дрожи. Пол под Владом пошатнулся, но он устоял. — Твой папаша хотя бы не кроется, когда твоя мамаша полоумная его на горячем ловит. Да, трахал. Да, было. Да, Мазду ей подарил! Брать на себя ответственность за свои поступки вот удел мужчин, папа тебя не учил?

— О чём ты, Ида?

«Зачем спросил? Я ведь знаю ответ. Отец учил меня отпираться до последнего…» — с тяжестью на сердце думал Влад, понимая что тонет, и это самое сердце ко дну его и тянет.

— О том, что две недели в Питере ты трахал брюнетку с силиконовыми сиськами! Пока я тебя дома ждала, дура тупая! — процедила сквозь зубы Ида и снова толкнула его в грудь. — А сколько раз до этого ты меня предавал, а? Но вот это предательство стоило мне трёх лет в разлуке с сыном, а тебе всё сошло с рук! Я тебя слишком любила, чтобы претензии свои предъявить. Говорю же — дура тупая! Овца! А ты козёл, самый настоящий! Козел овце не товарищ! Там и оставался бы, козёл, чужую травку щипать! Но нет, надо было домой приехать, меня потоптать напоследок!

— Всё было не так, Ида. — жалкие оправдания вырвались из его уст.

— Не так было? А как? — усмехнулась Ида, глядя на него сумасшедшими глазами. — Тебя тоже напоили и изнасиловали? Ты, жертва, блять, насилия? Что-то непохоже было, когда ты её на член насаживал, а слова то какие ей говорил, соблазнитель хренов! Не похоже было, что тебя насилуют, ты же сверху то был, в добром уме и здравии. Я много раз посмотрела, чтоб удостовериться. Не разбил бы мой телефон, сам бы глянул, на вас двоих со стороны! У меня до сих пор эти обои из отеля перед глазами стоят, блевотного бордового оттенка, как будто алкаша на них портвейном стошнило!

— Тебе прислали видео? — не своим голосом спросил Влад.

— Да, спасибо, что только одно! — хохотнула Ида. — Трус, какой же ты жалкий трус, Ковалевский! Даже признаться не можешь, всё блеешь свои уточняющие вопросики, как будто из нас двоих овца это ты! Но знаешь, что, спасибо тебе, и тому, кто это прислал тоже. Может никто и меня не насиловал? Может я просто напилась и тебе отомстила? Пошла и отомстила с первым встречным. Может и хорошо, что ты меня выгнал? Я тебя поначалу ещё очень сильно любила, как жертва стокгольмского синдрома своего насильника, а потом посмотрела в глаза своей дочки и решила, что любить буду лучше её. У Димки есть ты, какой никакой отец, а у неё только я. Всё, что произошло за последние недели случилось только потому, что ты приехал меня с дерьмом опять смешать, про своё забыв! Сидел бы дальше на своём троне, упиваясь собственным мужским величием, и ничего бы не случилось! Но знаешь, что, спасибо тебе ещё раз, что воду в моём аквариуме взабаламутил и хорошенько плюнул туда! Я больше молчать не стану, и за сына я буду бороться, лучше ему со мной, чем с таким как ты. Третьего Ковалевского-сволочи этот мир не потянет! Встретимся через два месяца, в суде, будем разводиться, и только попробуй его куда-то увезти! Я тебя найду и отравлю, ещё и бабки все твои себе заберу, как чёрная, мать её, вдова! Я же всё ещё твоя, блять, жена по паспорту! На хер иди, муж поганый!

Напоследок Ида ещё разок толкнула Влада в грудь и выбежала из палаты, где их сын, ставший свидетелем скандала родителей, так и не проснулся. Жалкий трус так и остался стоять на том же месте, куда его пригвоздила жена своими словами. Она всё знала, всё это время, знала, что первым их обоих предал он, на нём лежит вся вина…