Невеста вождя драконов

Глава 38. Тайна прошлого

— Что ты здесь делаешь?

Спокойный голос Лейва ударил по сознанию, как молот о наковальню. Рваный вздох облегчения вырвался из груди Мики, она обернулась, поймав себя на мысли, что рада появлению этого дракона. Меньше всего она сейчас желала видеться с Рейнардом, особенно в этом месте — сокровенном, как тайны в глубине души.

— Микаэлла? — Мужчина в ожидании изогнул бровь и, сложив на груди руки, заметил, как блестят в свете единственной свечи слезы на смуглом лице. — Что ты здесь делаешь?

— Я... я просто...

Мика сцепила перед собой пальцы, старательно избегая пристального взгляда. Слова давались с трудом, голос дрожал, но вовсе не потому, что она оказалась поймана с поличным. Душа будто бы рвалась на части от непонятной жгучей боли, в груди засел сгусток невообразимой скорби и тоски. Тоски по незнакомке и скорби, которая затрагивала ее лишь пару раз за всю жизнь.

— Прости... — шепнула она, всхлипнув.

Лейв удивленно вскинул брови, меньше всего ожидая подобной реакции. Ее слезы — он впервые увидел их — напомнили ему совершенно о другой женщине. Той, что была изображена на холсте, — такой же красивой и юной, такой же смелой и сильной.

— Узнала ее?

— Что?

Мика подняла на дракона глаза, слезы застыли, лишь пару капель медленно заскользили по щекам. Ее недоумение вынудило Лейва поджать губы — он совершенно растерялся, понимая, что сказал не подумав. Сказал лишнее. От волнения мышцы вдруг показались застывшими.

— Я имел в виду... Кхм… Знаешь, кто она?

Мужское лицо расплылось у Мики перед глазами; она не заметила, что он хмурится, но видела, что он старается не смотреть на нее, и слышала, как колеблется его сильный голос.

— Нет, — мотнула головой и принялась старательно вытирать слезы. Руки дрожали, к горлу подкатил очередной колючий ком, который она с усилием проглотила. — Нет. Но она очень похожа… на меня.

— Да. — Взгляд мужчины застыл на до боли знакомом лице. Он почувствовал вдруг, как болезненно задрожало сердце. — Ты. Ты очень похожа на нее.

Эти слова, подобно лезвию, разрезали тоненькую нить, за которую держалась Мика, находясь на грани паники. Дурнота камнем осела в желудке, горечь впилась в горло, сдавила со всей силы, и девушка энергично замотала головой, вцепившись пальцами в ворот платья.

— Нет... Пожалуйста, не говори этого, — шепнула сдавленно, смотря на него размытым взором. — Мою маму зовут Элла. У нее были такие же рыжие локоны, как у Генри... Только глаза темные. Такие темные... Моя мама умерла. Умерла одиннадцать лет назад при родах.

— Она умерла задолго до этого, — резче, чем хотелось, сказал Лейв. Он скривился, желая в эту секунду отвернуться, не видеть больше этого лица, омраченного скорбью, но продолжал смотреть на нее. Через боль и гнев, какой ядовитыми щупальцами оплетал твердое сердце. — Твоя настоящая мать, Микаэлла, умерла ровно двадцать лет назад. Когда тебе было только три года.

Сутулясь, так, словно пытаясь проглотить рыдания, она глядела на него расширенными глазами, хмурилась, чувствуя, как холод его слов сливается с огнем, обжигающим все внутренности. Но эта холодность не остудила ее чувств, напротив — благодаря ей огонь стал сильнее.

— Откуда ты это знаешь? — спросила тихо. Ноги налились слабостью, и она оперлась одной рукой о стол. — Ты не можешь... не можешь знать этого...

— У тебя ее глаза. И сила. Ты плачешь, глядя на портрет. Знаешь почему? — Дракон шагнул к ней и сразу замер, заметив, как она вздрогнула и сильнее сжала дрожащими пальцами ворот. — Скорбь ждала все это время... Оттого так больно.

Мика накрыла лицо ладонями, будто это могло остановить боль, накатывающую, как волны в бушующем море. Воцарившуюся тишину разрезали тяжелые всхлипы.

Она не верила ему и потому чувствовала жуткую злость, но та душевная горечь, налетевшая точно порыв ветра, вынуждала принять слова ящера за истину. Ей совсем не хотелось плакать, она не помнила этой женщины, но слезы катились по щекам, не останавливаясь, сердце плакало вместе с ней, и Мике казалось, что она — двенадцатилетняя девчушка — снова стоит напротив могилы матери и сдерживается, чтобы не разрыдаться в голос. Тогда она не показывала слез. Клялась богам, отцу и матери, что больше никто их не увидит. Однако сдержать обещание так и не смогла.

— Очень больно... — сорвался с ее губ шепот.

Лейв смотрел на то, как она втягивает голову в плечи, как дрожит и заливается слезами. Ее разбитый вид рождал в укромных местах его души жалость, но он не мог поблагодарить судьбу за то, что сам не испытывает горя, внезапно свалившегося на голову девушки. Нет. Он чувствовал ее боль. Так же ясно, как и двадцать лет назад, когда держал на руках мертвое тело Эидис.

Мужчина подошел к Мике, осторожно коснулся ее плеч и едва слышно выдохнул:

— Уверен, он убьет меня, когда учует на тебе мой запах, но... иди сюда.

Внезапно оказавшись прижатой к теплой мужской груди, Мика замерла на миг и задержала дыхание. Шум крови в ушах вдруг стал неестественно громким. Кожу покалывало, и показалось вдруг, что боль ушла, испугавшись чего-то или кого-то. Но когда рука заскользила по ее волосам, медленно и мягко, она не выдержала — разрыдалась вновь, но уже в крепких объятиях дракона.

Плач заполнил каморку, рыдания рвались откуда-то из глубины, из самых мрачных, потаенных мест. Микаэлле хотелось убежать — подальше от боли, вызванной одной улыбкой женщины, от правды, что казалась бредом. Тайна прошлого — как и предвещал Ингви — оказалась горькой и болезненной.

Вскоре плач стих. Мика смогла придавить боль неожиданным равнодушием и успокоиться. Отстранившись от мужчины, утерла слезы, чувствуя на себе его внимательный взгляд.

— Как она умерла? — спросила осторожно, еле слышно.

Лейв не был готов к этому вопросу. Нервно сглотнув, он посмотрел в заплаканные глаза девушки и прокашлялся.

— Я не знаю. Мне сообщили только о ее смерти.

— Кто?

Голос больше не дрожал. Он был спокойным, холодным; каждое слово пронзало Лейва как кинжал.

— Я не уверен, что тебе можно об этом знать.

— Почему?

— Я и так наговорил много лишнего. Рей расскажет тебе сам, как только будет готов. Дай ему время.

Микаэлла обиженно поджала губы, несильно сжала пальцами юбку платья, пригвоздив ящера хмурым взглядом. Однако тот стойко выдержал его — оказался непоколебим — и ей пришлось сдаться первой.

— Могу я хотя бы узнать, кто мой настоящий отец? Как вы... как вы с Рейнардом были связаны с ней?..

Дракон попросту не мог не почувствовать ее легкого смущения. Полутьма не скрыла зардевшихся щек, под мягким подрагивающим светом свечи было ясно видно, как горит девичье лицо.

Его губы дрогнули в легкой улыбке, но Мика этого не заметила — глаза ее сверлили пол.

— Думаешь, один из нас был настолько близок с ней? — Он сделал короткую паузу, ожидая, когда невестка осмелится взглянуть на него, но она, едва дыша, продолжала стоять с опущенной головой. Вздохнув, Лейв продолжил: — Я не знаю, кто твой настоящий отец, Микаэлла. Мы были с ней хорошими друзьями. Я и Рей любили ее. Но так, как любили бы сестру, как подругу, готовую отдать за нас жизнь и за которую мы тоже были готовы отдать свои жизни. Эидис — так ее звали — оборвала с нами общение по неизвестным нам причинам. Она ушла незадолго до…

Он внезапно замолчал, ощутив, как что-то шевельнулось в груди в ответ на нежданные воспоминания.

— Незадолго до чего?

Ожидающий взгляд впился в помрачневшее лицо, но отвечать Лейв не спешил. Он коснулся шкатулки, провел пальцами по гладкому дереву, а затем резко схватил со стола книгу.

Зашелестели страницы, заполняя тишину во время молчания.

— Незадолго до смерти моей жены, — выпалил на одном дыхании.

Мика медленно выдохнула, следя за тем, как мужчина пролистывает книгу, особо не вчитываясь в написанные строки. Она не знала, что сказать ему, но казалось, что в этом не было нужды. Вопросы и интерес завели ее слишком далеко, и неосознанно она затронула моменты в памяти дракона, которые, как она заметила, принесли ему немалую боль.

Совсем неожиданно тишину в подвале разрезал слабый смех — губы Лейва исказились в усмешке.

— Этим ты похожа на Эидис. Она умела вытащить из нас нужную ей информацию. С легкостью развязывала нам языки, как наловчившийся моряк распутывает морские узлы.

Он захлопнул книгу, так громко, что Микаэлла вздрогнула. Провел пальцами по корешку и с особым интересом взглянул на девушку. Она внимательно следила за каждым движением, пока фолиант вдруг не вспыхнул в его руках. Брови ее дернулись вверх, но ящер в ответ на ее изумление лишь улыбнулся, а после сжег книгу до пепла и как ни в чем не бывало стряхнул его с ладони.

— Что ты делаешь? — Мика постаралась придать голосу уверенность, на самом деле не испытывая ее.

Страх, который вызывал в ней Лейв своими словами, действиями, а порой и взглядом, был отличным от страха, внушаемым Рейнардом. Возможно, потому, что она знала: Рей не причинит ей вреда. Но и эта мысль иногда становилась предательски глупой и шаткой.

— Брат попросил меня избавиться от всех этих вещей перед отъездом, — беззаботно ответил тот и быстро набросил на картину бордовую ткань. Мике даже полегчало, когда портрет женщины пропал за полотном.

— А почему он сам от них не избавится?

— Он уже давно не заходит в эту комнату.

— Почему? — не унималась Мика.

Взяв со стола свечу, она неуверенно шагнула назад под пристальным взглядом мужчины.

— Я бы и рад поболтать, невестка, но Рею это точно не понравится.

К нему быстро вернулась прежняя веселость, хотя Микаэлла догадывалась, что это притворство, а его улыбка — всего лишь искусно надетая маска. Когда Лейв вновь сосредоточил свое внимание на фолиантах, она осторожно шепнула:

— Я ему ничего не скажу...

— Знаю. Но это не значит, что он ни о чем не узнает. — Его улыбка приобрела чистейший оттенок грусти. — Мы — женихи и мужья — можем открыть ваши мысли с такой же легкостью, как и книги. — Он взял одну из маленьких книжек, но не открыл ее. Только погладил красный переплет, который тут же укрыли яркие языки пламени. — И с такой же легкостью можем сжечь ваши прекрасные доверчивые сердца.