Невеста вождя драконов

Глава 56. Истинные чувства

Время тянулось мучительно медленно, как будто хотело остановиться. В духоте, в полутьме дыхание Рейнарда становилось все тяжелее, прерывистее. И без того горячее лицо изредка обжигали тихие слезы, испарялись, не успевая коснуться уголков рта.

Он уже и не помнил, когда последний раз позволял им скатываться по щекам. Наверное, это было очень давно, в далеком детстве. За последний прошедший век детские воспоминания стерлись, остались только горечь и тоска по погибшим родителям, лиц и голосов которых он совсем не помнил.

Прошло столько времени, забылось многое, но залечить оставленные неизбежными событиями раны время так и не смогло. Потому Рей знал, что и в этот раз оно не спасет его от боли. В этот раз горе сломает его первым.

Теперь дракон понимал, что испытывал его брат, потеряв жену. Только никак не мог понять, как ему удалось вытерпеть боль утраты, как удалось смириться и жить дальше. Из-за неподвластных ему чувств Рейнард чувствовал себя слабым, невероятно слабым, ведь сами чувства вопреки всему оказались подлинными.

Должно быть, прошло не больше часа с ухода Лейва, дождь утих, с улицы доносились голоса проснувшихся жителей, но Рей не особо обращал на них внимание. Устав глядеть на мертвое лицо, он давно спустился с табурета на пол. Сидел, прислонившись спиной к койке, и сверлил невидящим взглядом потухшие дрова в камине.

В лачуге было темно и холодно, но дракон не чувствовал холода, а мрака, едва разгоняемого серыми проникающими через щели в стенах лучами, не боялся. Сейчас он предпочел бы ослепнуть, чтобы не видеть бледное лицо с закрытыми глазами — глазами, в которые он столь сильно желал посмотреть. Еще хотя бы раз.

В какой-то момент холод все же пробрал его до самых костей. Горячей влажной шеи чуть ощутимо коснулись ледяные пальцы, обессилено соскользнули к ключицам. Рей задержал дыхание, грудь тотчас сдавило чем-то тяжелым. Боясь, что это всего-навсего обманчивый сон, он резко выдохнул, поднялся, перехватив женскую руку, сжав бледные пальцы.

Она смотрела на него сквозь размытую пелену, привыкая к теплу, вначале показавшемуся ей жаром, прислушиваясь к собственному дыханию, неровному и свистящему. Видела, как светятся янтарным огнем его усталые неверящие глаза, и желала обнять его сейчас, были бы только силы.

— Рей… — шепнула глуховатым голосом, чем и согнала с него в одно мгновение морок.

Мужчина опустился на кровать, сжал обеими руками ее кисть, поднес к губам и обдал горячим дыханием, вызывая приятную волну дрожи.

— Я боюсь, что это наваждение. — Он не спускал с нее глаз, осматривал лицо, к которому медленно возвращался румянец. Стук яростно бьющегося сердца отдавался в висках, все клокотало внутри, как в котелке с кипятком.

Мика сглотнула подступивший к горлу ком слез, прикрыв глаза, слегка качнула головой.

— Не наваждение, — посмотрела на него вновь, перебарывая слабость, растекшуюся по всему телу, и превозмогая головную боль, приподнялась на локтях.

Тихие слова словно оживили его — Рейнард подался вперед, притянул девушку к себе, обнял нежно и крепко. Воздух потяжелел, каждый вдох давался им с трудом. Он гладил ее по спине и распущенным волосам, слегка сжимал пряди в кулаке, в то время как она пыталась накопить в кончиках пальцев силы, прогнать усталость, чтобы посильнее сжать его в объятиях. Но все что могла — это цепляться за ткань рубахи.

Уткнувшись носом в широкое плечо, Микаэлла закрыла глаза, прислушалась к тяжелому дыханию. Чего-то не хватало. Чего-то важного, сильного, того, что оседало глубоко внутри с их самой первой встречи. Она чувствовала его тепло, слышала, как бьется сердце, однако все это было таким далеким, будто они стояли на разных берегах реки, друг напротив друга. Пытались докричаться, дотянуться, взлететь, чтобы преодолеть расстояние, но все попытки терпели крах, а река становилась все шире и глубже.

— Значит, сила осколка подействовала… — с каким-то неведомым Мике облегчением выдохнул Рей. Она оторвалась от его плеча, заглянула в глаза, скрывая в глубине своих немой вопрос, и мужчина пояснил: — Осколок камня душ. Лейв позволил… Пожертвовал своим желанием, чтобы попытаться спасти тебя.

Он легонько коснулся ключиц девушки, провел пальцами по ожогам, и Мика запоздало почувствовала жжение на коже, точно от нагретого металла. Но зудящая боль не смогла затмить внезапно поднявшуюся откуда-то из глубины боль душевную — режущую ножом по сердцу, жгучую и тяжелую, как валун.

Дрожь пронзила тело, легкие сжались, выдавливая из груди остатки воздуха. Микаэлла задышала тяжело, с надрывами, чувствуя, как кипят на глазах слезы, и вспоминая, как предательски дрожала ее рука, сжимающая золотое перо над невесомым листом бумаги. Содержание договора страшным клеймом отпечаталось в сердце.

— Да… — Мика рьяно закивала, судорожно хватая ртом воздух под недоумевающим и одновременно тревожным взглядом янтарных глаз. — Да, похоже, это сработало…

Зажав рот рукой, девушка пыталась сдержать рыдания, но у нее не получалось, и она разревелась в полную силу. Слезы текли ручьем, все внутри металось и рвалось в клочья. Не вынеся ее скорбного вида, дракон вновь сжал ее в объятиях, полагая, что лишающие ее дыхания слезы вызваны внезапно свалившимся потрясением.

То, что он не мог прочесть ее мысли, почувствовать ее боль, сильно угнетало его. Но, несмотря на это, его не покидало ощущение, что плачет она вовсе не от изумления и не из-за радости пробуждения. Спросить истинную причину горя не решался. Молчал, сжимал крепко-крепко, будто желая слиться воедино, и боролся с неуместной слабостью. Слабостью перед женщиной, ставшей для него вдруг таинственной, непонятной и недосягаемой.

Медленно пробегали секунды, не спеша складываясь в минуты, и Микаэлла постепенно переставала чувствовать боль. Равнодушие на какое-то время смогло притупить ее, образовав внутри пустоту, в которую безостановочно утекали все чувства. Слезы высохли, только горящее лицо и что-то скребущее внутри продолжали напоминать о принятом решении. Мика нехотя отодвинулась от мужчины и прижала руки к животу, страшась поднять глаза, поймать взгляд, который, казалось, мог пронзить ее насквозь и с легкостью вскрыть ларец тайн.

Неторопливо зашелестел тихий, как будто отрешенно-потухший, голос, заставляя волоски на коже дракона вставать дыбом:

— Связь исчезла, да? — Мика потянулась к его груди, желая своими глазами увидеть угли, оставшиеся от метки, но так и не коснулась, не решилась — опустила руку и сцепила пальцы в замок. По лицу пробежала легкая тень усмешки. — С самой первой секунды связывания я так мечтала избавиться от твоего общества и вязи, однако не заметила, как это желание угасло. Забыла и, кажется, смирилась… А теперь я всей душой ненавижу себя прежнюю, подзабытое желание которой всплыло, когда я этого уже не хотела. Прости… за то, что больше не сможешь связать себя с женщиной. Было бы лучше, не прояви ты тогда ко мне жалости.

— Лучше для кого? — резче, чем хотелось, спросил Рей. — Ты бы погибла от рук вождя, а я, получив камень, улетел бы из фьорда, оживил бы Эидис… Да, возможно, так было бы лучше.

Мика, тая в сердце неуверенность, посмотрела ему прямо в лицо, поймала холодный взгляд блестящих в темноте, как лед на озере, глаз. Она не верила в свою способность прочесть что-либо в его глазах, тем не менее ей показалось, что он произнес вовсе не то, что хотел.

Рейнард почесал щетинистый подбородок, отвел взгляд, не выдержав того давления, которое она неосознанно на него оказывала.

— Я лгать не буду: я жалел о своем поступке. И не раз. Так было вначале, когда я полагал, что это ненадолго и что появившиеся чувства — результат связи. Но чем дольше находился рядом, тем яснее понимал, что связь тут ни при чем. Я сам позволил себе привязаться, сам терзал себя, недоумевая, для чего это делаю… — глубоко вздохнув, он посмотрел на Мику, взял ее руки в свои. Ладони оказались такими же холодными и сухими, как раньше. — Неважно, связаны ли мы силами или нет. Связь умерла, и думаю, что навсегда. Но чувства — настоящие чувства — остались при мне.

Дракон облизнул пересохшие губы, нервно сглотнул, больше считая себя не вправе избегать взгляда девушки. Волнующий трепет поднялся в груди, Рей не стал сдерживать себя — коснулся ее щеки, погладил. Затем спустил ладонь на плечо, сжал и прикоснулся лбом к ее лбу.

— Я люблю тебя, Мика, — выдохнул, прикрыв глаза. Он уловил, как она вздрогнула, и услышал, как затаила дыхание, словно ожидая дальнейших слов. — Теперь я знаю наверняка, что люблю тебя. Связь не затуманивает мне разум, не ослепляет чувствами… Покинешь не по своей воле — я пойду следом. Не из-за силы связывания, а по своему желанию. — Переплетя пальцы одной руки с ее дрожащими пальцами, Рей замолчал на миг и, не видя, скорее, почувствовав, утер большим пальцем сбежавшие по ее щекам слезы. — Сейчас ты вольна выбирать, и я приму любое твое решение. Отпущу, если захочешь уйти… Но избавиться от чувств не смогу. Даже если попросишь.

Мужчина замолчал, а Микаэлла почувствовала вдруг, как тело наполняется теплом, мгновенно согнавшим волнение, как снег в поле. Его близость дарила ощущение комфорта, которое доселе она не испытывала. Должно быть, подумала Мика, это и есть настоящее чувство, вызванное не связью, рожденное истинными желаниями.

— Я не уйду, — шепнула она и улыбнулась, заглянув дракону в глаза. — Пусть я и человек, но мои чувства не изменятся. Теперь я тоже знаю это наверняка…

В образовавшейся тишине было слышно, как капает вода с крыши лачуги, как подвывает снаружи ветер. Утренняя свежесть после дождя проникла в дом через узкие щели, дышать стало легче.

Не дожидаясь ответных слов, Мика потянулась к мужским губам, смогла коснуться, легко, почти невесомо. Подалась вперед, обвила его шею руками, позволяя стать ближе. Рей не спешил, лишь прижал теснее и ощутил на щеке ее слезы.

Другой поцелуй. Новый, совсем иной. Она целовала сквозь слезы, улыбаясь и наслаждаясь. Ее слезы пугали его, он их не понимал. Или же не хотел понимать. Он и сам не разобрался, что в эту секунду оказалось сильнее: желание утешить ее, спрятать в объятиях или оставить одну, решив, что она именно этого может вскоре попросить.

Но Мика сама дала ответ: чуть отстранилась, утерла глаза и молча спрятала лицо у него на груди. Сквозь рубаху он чувствовал ее дыхание, ощущал, как шевелятся губы, шепча:

— Хочу уйти отсюда… Туда, где наш ребенок будет в безопасности. Где ничто и никто не сможет навредить ни ему, ни Генри.

Рейнард кивнул в ответ, пригладил ее волосы, тихо говоря что-то ласковое, предназначенное ей одной. Шепот сливался с ровным, чуть приглушенным стуком его сердца до тех пор, пока слова не оборвались из-за внезапно раздавшегося где-то вдалеке пронзительного и протяжного звука.

Микаэлла узнала бы его даже спустя сотню лет. Призывной, тягучий. Нагоняющий тревогу.

— Кто-то трубит в рог, — сказала она испуганно. Затрубили еще два раза, и Мику сотрясла колкая, неприятная дрожь. — Захватчики и сигнал к бою…