Никто, кроме тебя 2

Глава 9

Луис Трехо даже и не предполагал, сколь сильно ошибался, когда думал, будто бы свидетелей того, как он под видом частного поверенного звонил сеньору Сантильяне в «Золотой баран», не существует… Он также ошибался, считая, что никто не видел, как он убил несчастного сеньора Хуана Франциска Сантильяну, нанеся ему смертельный удар строительной арматурой по голове…

Нечаянным свидетелем и того, и другого стал Мигель Габриэль де ла Фронтера…

Дело в том, что после той беседы со своим давним приятелем, испаноязычным гринго Диего о превратностях, которые послала ему судьба в Монте-Карло, Мигель Габриэль отправился на улицу позвонить кому-то из друзей, насчёт вечерней партии в карты – игра по-прежнему оставалась единственным источником его существования…

Недалеко от телефона-автомата он остановился, ища по карманам записную книжку. И тут же услышал голос, который показался ему знакомым…

Мигель Габриэль, услыхав знакомое обращение «дон Хуан Франциск», невольно насторожился…

Трехо, стоя к де ла Фронтере спиной, разумеется, не мог его видеть, не мог также и подозревать, что его кто-нибудь, пусть даже невольно, подслушивает.

К тому же Трехо был чрезвычайно занят разговором, убеждая Сантильяну бросить всё и немедленно приехать в Гвадалахару…

То, что де ла Фронтера случайно подслушал, неприятно поразило его.

«Наверное, этот сеньор просто хочет подшутить, – решил он, – глядя в широкую спину Луиса, – но только не понимаю, какой же смысл в этой шутке?…»

Де ла Фронтера и сам не мог понять, почему он тогда проследовал за звонившим…

Луис, дойдя до особняка Ломбардо, подобрал с тротуара кусок какой-то строительной арматуры и, завернув его в газету, спрятал под куртку.

Вскоре, из двери траттории спешащей походкой вышел хозяин, дон Хуан Франциск, и, утирая батистовым платочком пот со лба, направился к стоянке такси… Видимо, Сантильяна очень спешил, и потому решил срезать угол, двигаясь по переулку, рядом с реставрируемым особняком.

Де ла Фронтера, двигаясь немного поодаль, отчётливо услыхал, как, нагнав дона Хуана Франциска, Луис Трехо коротко окликнул его:

– Сеньор!…

«Да наверное, пошутил, – пронеслось в голове де ла Фронтера. – Иначе бы для чего он стал окликать дона Хуана Франциска?…»

Всё, что произошло потом, Мигель Габриэль воспринял просто как какой-то кошмарный сон… Короткий, очень резкий удар арматурой – и хозяин «Золотого барана», только ойкнув, медленно осел на землю, обливаясь кровью… Спустя несколько минут Трехо за ноги оттащил его за дощатое строительное ограждение…

Де ла Фронтера бросился бежать. Он бежал, не разбирая дороги, он убегал, чтобы не видеть злобного взгляда убийцы…

И только добежав до подъезда своего дома в самом конце квартала, где он снимал небольшую трёхкомнатную квартиру, Мигель Габриэль остановился и немного отдышался…

Ему было страшно не только потому, что он испугался Луиса Трехо, которого, увидав несколько дней назад в траттории «Золотой баран», невзлюбил сразу же за злобность в глазах, но ещё и потому, что впервые в жизни стал свидетелем самого настоящего преступления…

…Всю ночь молодой граф не спал. Он ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть.

Однако этого ему так и не удалось.

Поднявшись в половине третьего, Мигель Габриэль за какой-то час в одиночку выпил целый галлон крепкого вина, чтобы хоть как-то заглушить видение убийства, не дававшее ему покоя… К сожалению для Мигеля Габриэля, и это испытанное средство не помогло…

Наутро де ла Фронтера, проснувшись в половине десятого с больной головой, отправился бесцельно бродить по родному кварталу Фуэнтэ Овехуано, пытаясь набраться новых впечатлений…

Там он и встретился с Антонио Ломбардо.

Мигель Габриэль и сам не мог сказать, почему он подсознательно доверял этому человеку, да и сам Ломбардо, судя по всему, испытывал к потомку некогда знатного, но обедневшего графского рода самые что ни на есть искренние симпатии…

«Сказать или не сказать?… – размышлял Мигель Габриэль, глядя на Антонио. – Может быть, всё-таки, стоит?… Но что это мне даст?… Дон Антонио скажет, чтобы я пошёл в полицию и во всём признался… Так-то, собственно, и должно быть… Не ему же идти за меня к полицейскому комиссару!… Ведь он благородный человек, он не будет рассказывать сеньору Анхелю Парре о том, что, мол, встретил меня, и…»

Однако и сам Антонио, судя по его отрешённому виду, был полон переживаний по поводу произошедшего. Подумав, де ла Фронтера посчитал за лучшее ещё раз всё как следует взвесить, чтобы решить, в какой же форме рассказать о преступлении, невольным свидетелем которого он стал, полицейскому комиссару…

«Нет, – подумал Мигель Габриэль, – надо решить, как бы это сделать… Время терпит: во всяком случае, у меня в запасе ещё есть несколько суток…»

Неизвестно, почему де ла Фронтера назначил себе именно такой срок, – во всяком случае, – он был просто убеждён, что Трехо никуда не скроется…

А Луис, отправившись домой, долго лежал на кровати одетым, заложив руки за голову и тупо смотрел на какую-то трещину в потолке…

«Ну, всё, с сегодняшнего дня приступаю к активным действиям, – подумал он, мысленно обращаясь к Ломбардо, – всё, теперь пощады вы от меня не дождётесь… Ни за что не дождётесь!… Вы, наверное, считаете, что я говорю это просто так… что запугиваю вас?… У вас будет ещё не один повод убедиться в том, что я говорю правду!…»

Трехо принялся перебирать в памяти все слабые, на его взгляд, места Антонио и Ракель, и наконец остановился на их дочери, маленькой Пресьосе…

«Это как раз, что мне надо, – с необыкновенным злорадством подумал Луис. – Правильно говорят: дети – цветы жизни… Когда у твоего врага есть такой маленький цветок, – ты можешь не волноваться в том, что выйдешь из борьбы победителем».

Трехо, быстро поднявшись с кровати, стал ходить по комнате из угла в угол. В его голове уже складывался коварный план…»

В тот злосчастный день Ракель, занятая по дому, попросила, чтобы с маленькой Пресьосой погуляла горничная, Мария Торрес. Кстати говоря, эта женщина, не имевшая детей, очень привязалась к дочери Ломбардо, и та, в свою очередь, платила ей тем же…

Мария Торрес не без гордости рассказывала подругам, как маленькая Пресьоса однажды даже назвала её «бабушкой»… Услыхав такое к себе обращение, Торрес была просто на седьмом небе от счастья.

Усадив маленькую в открытую коляску, Мария Торрес, одев своё лучшее платье, отправилась на проулку по кварталу – во дворах многочисленных особняков Фуэнтэ Oвеxуано было много зелени, детских площадок – маленькой Пресьосе было где поиграть…

Антонио, поцеловав на прощание Ракель и Марту, кивнул Ортего Игнасио:

– Ну, что – поехали?…

Ещё со вчерашнего дня они собирались отправиться в офис, чтобы поскорее совместно разобраться с некоторыми неотложными делами, – с какими именно, ни Марта, ни Ракель, абсолютно не разбиравшиеся в строительном бизнесе, так и не запомнили…

Уже выходя из двери, Антонио обернулся и спросил у своей жены:

– А где Пресьоса?…

Ракель улыбнулась.

– Отправилась подышать свежим воздухом с сеньорой Торрес…

– Ну, тогда хорошо, – ответил Аитонио. – Этой сеньоре я доверяю так же, как и самому себе… Поехали, Ортего Игнасио…

К своему несчастью, Мария так и не заметила смуглого мужчину средних лет, со злобно сверкавшими глазами, который следовал за ними поодаль…

Отведя маленькую в песочницу, Мария, облюбовав старую садовую скамейку с изогнутой спинкой, уселась и, развернув любимый иллюстрированный журнал «Каса де лос Америкас», погрузилась в чтение, периодически одним глазом посматривая за девочкой, которая с видимым удовольствием возилась в песке…

Неожиданно Мария услышала детский плач.

Оторвав глаза от чтения, она заметила, как какой-то мужчина в надвинутой на самые брови широкополой шляпе-сомбреро, схватив Пресьосу, пытается увлечь её в автомобиль с раскрытой задней дверкой…

– Сеньор!… – в ужасе воскликнула Мария. – Вы что, с ума сошли?!… Что вы делаете?…

Неизвестный мужчина, не оборачиваясь, достал из кармана пистолет…

– Сеньор, что вы делаете?! – в неописуемом ужасе закричала Мария, – сейчас же оставьте в покое ребёнка!… Сеньор!… Вы что – с ума сошли?! Я сейчас же позову полицию!…

Похититель, ни слова не говоря, поднял руку и, не целясь, выстрелил в сторону Марии. На счастье Торрес, он промахнулся – пуля прошла всего в нескольких дюймах от её руки, ударившись о металлическую стойку скамейки и срикошетировав в сторону…

Хотя Мария была, как говорят, не из робкого десятка, однако, увидев протянутую руку с пистолетом, направленную в её сторону, услышав выстрел и, – через какую-то долю мгновения, – противный металлический звук пули, ударяющейся о стойку, она потеряла сознание.

Перед глазами поплыли фиолетовые круги, и Мария словно провалилась в глубокую чёрную яму…

Торрес с трудом открыла глаза…

Вокруг неё стояли люди, много людей… какой-то пожилой человек (видимо, это был врач), присев на корточки, держал перед лицом несчастной женщины ватку, смоченную нашатырным спиртом.

Приподнявшись на локте, Торрес простонала:

– Пресьоса!…

Человек с нашатырной ваткой в руках помог Марии подняться на ноги.

– Слава Пресвятой Деве!… – сказал он. – Она наконец-то пришла в себя…

Наконец-то, до Марии дошёл, весь трагизм произошедшего… Она зажмурилась, и вновь открыла глаза, посмотрев на то место, где всего несколько минут назад играла девочка… Марии казалось, что это – какое-то страшное наваждение, что это всего только кошмарный сон…

Девочки не было.

– Пресьоса!…

Встревоженный доктор спросил:

– Сеньора! Всё ли с вами в порядке?

Мария в ужасе воскликнула:

– Пресвятая Дева Мария!… Где же моя девочка?… Где же моя Пресьоса?!.

– Какая девочка?… Мы увидели, как вы лежали без сознания… Наверняка, очень долго… А никакой девочки мы тут не видели…

Торрес быстро подбежала к песочнице.

Девочки нигде не было…

Лишь в середине песочницы лежала маленькая целлулоидная кукла, любимая игрушка Пресьосы, одетая в яркий мексиканский костюм…

– Боже, – едва слышно простонала Мария. – Боже… Я никогда себе этого не прощу…

Спустя десять минут горничная уже давала показания в полицейском участке…

Дон Анхель послал дежурного полицейского к Антонио – будучи человеком, очень деликатным, он строго-настрого приказал ему, чтобы тот ничего не говорил ни Марте, ни, дай Бог, Ракель…

– Я сам должен сказать обо всём сеньору Ломбардо, – печально произнёс Парра.

Второй полицейский был послан в тратторию «Золотой баран» – Парра был уверен, что этот киднаппинг если и не дело рук самого Трехо, то, во всяком случае, показания вышибалы траттории могут быть полезны…

Полицейский комиссар заметно волновался – несмотря на то, что в полиции он был не новичком, случаев, подобных этому, в его богатейшей практике ещё не было…

Отпоив плачущую Марию Торрес валерьянкой, он попросил свою секретаршу заварить лечебного чая из лекарственных трав…

Дождавшись, пока Мария хоть немного придёт в себя и успокоится, полицейский комиссар Парра, закурив сигарету, начал свой допрос…

– Итак, – произнёс он, пристально, глядя Марии в лицо. – Итак, донна Мария… Расскажите мне как можно подробнее о произошедшем…

Торрес всхипнула.

– Я прогуливалась с маленькой по нашему кварталу, а потом пришла с ней в этот дворик… Тут хорошее место для отдыха… – Мария вновь всхлипнула.

Парра прищурился.

– Скажите, сеньора Торрес, – продолжил он, – скажите, а вы всегда приходили с маленькой Пресьосой именно в этот дворик?…

Торрес едва заметно кивнула.

– Да… Тут очень тихо, не шумно, совсем нету транспорта… Кроме того, тут песочница… А маленькая так любит поиграться в песочнице.

Мария говорила бессвязно, как будто в горячечном бреду, – так она была взволнована произошедшим…

– Донна Мария, – спросил Анхель, – скажите мне, а вы хорошо рассмотрели этого человека?…

Мария вздохнула.

– Увы, нет…

Парра, открыв записную книжку, что-то быстро-быстро записал, после чего вновь спросил:

– Вы никогда раньше не видели его?…

В этот момент в кабинет вошла секретарша, держа на небольшом подносе два стакана горячего чая – того самого, из лекарственных трав.

– Прошу вас, сеньор полицейский комиссар, прошу вас, уважаемая сеньора Торрес, – произнесла она, ставя стаканы на потускневшую полировку стола.

– Спасибо…

Анхель повторил свой вопрос:

– Вы никогда раньше не видели этого человека?…

Мария на какое-то время задумалась, после чего уверенно ответила:

– Я плохо его рассмотрела… Но мне всё-таки кажется, что нет…

– Это точно?…

Мария, взглянув Анхелю в глаза, ответила:

– Точнее не бывает…

Вытащив из выдвижного ящика письменного стола полицейский альбом со снимками преступников, Парра протянул его Торрес.

– Полистайте…

Просмотрев альбом, и внимательно просмотрев снимки, Мария осторожно протянула его обратно.

– Ну что?…

Отрицательно покачав головой, Мария ответила:

– Нет…

– Хорошо… А что вы скажете об этом человеке?…

С этими словами Парра вытащил из того же выдвижного ящика полицейскую фотографию Луиса Трехо – в профиль и в анфас.

Анхель, сразу же после утреннего разговора с доном Антонио, посчитал за лучшее запросить централизованную картотеку, откуда и получил досье на Луиса Трехо вместе с фотоснимком…

– Ну, так что же вы можете сказать, донна Мария?… – вновь спросил Анхель.

Мария, посмотрев на снимок, протянула его полицейскому комиссару.

– Ну что?…

Смахнув набежавшую слезу, Мария Торрес ответила срывающимся голосом:

– Не знаю… Мне трудно судить – может быть, это действительно он… А может быть, и нет… Я так перепугалась, сеньор Парра…

– Оно и понятно.

Торрес несмело продолжала:

– Я не могу вам сказать наверняка, сеньор полицейский комиссар… Дело в том, что мне не хочется оговаривать человека, пусть даже и закоренелого преступника – а вдруг он действительно не имеет к этому похищению никакого отношения?…

Прищурившись, Анхель спросил:

– Хорошо… То есть, насколько я понимаю, если бы была очная ставка, или опознание… сеньора Торрес, вы смогли бы со стопроцентной уверенностью сказать, что этот человек – тот самый похититель?…

Мария отрицательно покачала головой.

– Боюсь, что нет…

Сложив полицейский альбом и снимок Луиса в стол, Анхель поинтересовался:

– Может быть, он раньше следил за вами?… Может быть, вы этого не замечали?…

Торрес виновато посмотрела на полицейского комиссара.

– Может быть, сеньор Парра… Только я ведь такая невнимательная…

Тяжело вздохнув, Парра только и смог ответить:

– Мда-а-а-а… Даже я не знаю, что теперь предпринимать… Просто ума не приложу.

После этой фразы в кабинете зависла долгая, томительная пауза…

Неожиданно стало очень тихо – было слышно, как между двойными рамами бьётся какое-то насекомое да по авениде проезжают редкие в такое время автомобили…

– Мда-а-а-а… – повторил Анхель созвучно своим невесёлым мыслям.

Отпив глоток чая, Мария подумала: «И как это я могла упустить малышку?… Как это меня так угораздило?… Никогда себе этого не прощу – всю жизнь, сколько буду жить!… Пресвятая Дева Мария, что же я теперь скажу дону Антонио и донне Ракель?… Ведь они так любят меня, так хорошо ко мне относятся!… Такие замечательные сеньоры… Боже, как же я могла так опростоволоситься?!… И почему я не сидела с ней рядом… Ведь Ракель просила меня глаз с девочки не спускать!…»

Ни Ракель, ни Марта, ни Ортего Игнасио ещё ничего не знали…

Антонио вместе с женихом Марты отправился на какую-то деловую встречу, а Марта, после тягостной беседы с Луисом Трехо, решила, что лучший способ развлечься – просто побеседовать с сестрой… Тем более, что общих тем у них было немало…

Марта готовилась к семейной жизни, и потому всё, связанное с этой сферой, интересовало молодую девушку, как никогда…

А у кого же ещё спросить, кто ещё расскажет об этом лучше, как не родная замужняя сестра?…

Сидя напротив открытого окна, Марта старалась выпытать у Ракель какие-нибудь маленькие тайны её нового, теперь уже семейного положения…

– Знаешь что, – сказала Ракель, – когда-то, когда я ещё была девушкой, как и ты, и только-только собиралась замуж, я говорила об этом с нашим папой…

Марта удивилась.

– С папой?… А что – с нашим папой можно говорить на подобные темы?…

– А почему бы и нет?…

Растерянно пожав плечами, Марта промолвила:

– Я как-то не знала…

– Наш отец – замечательный человек, – не без гордости сказала Ракель, – просто с ним надо быть предельно откровенной, и он будет платить тебе той же монетой… У него можно спрашивать всё, что угодно.

– Даже о замужестве?…

Ракель кивнула.

– Даже и об этом… – Посмотрев на удивлённое выражение лица своей младшей сестры, Ракель спросила: – А почему, собственно, тебя это так удивляет?… Ведь это – наш отец, он желает нам только добра… Это естественно. Я думаю, когда наша Пресьоса подрастёт, когда она будет выходить замуж, то тоже будет советовать с моим любимым… С Антонио…

В глазах Марты засветилось ничем не скрываемое любопытство молоденькой девушки, собравшейся замуж… Она, поудобнее устроившись, спросила:

– Ну и что же говорил тебе папа о замужестве… – спросила она.

Ракель улыбнулась сестре.

– О, ты даже не поверишь… Как теперь помню, сидели мы с ним на веранде нашего старого дома, у отца было хорошее настроение… Он сказал мне: «Ракель, доченька, ты, наверное, хорошо знаешь старую, как мир, истину… Мужчины управляют миром, женщины управляют мужчинами… Что такое мужчина?… Говоря биологически, это – существо с совершенно иным набором хромосом, чем у женщин… И в великом деле продолжения рода человеческого – только, так сказать, обслуживающий персонал…»

Марта в ответ на эту реплику очень показательно удивилась.

– Он так и сказал?…

Согласно кивнув, Ракель поспешила убедить младшую сестру в правдивости своих слов.

– Конечно… Неужели я сама это придумала? Я на такое просто не способна!… И потом, Марта, посуди – стала бы я тебе врать!…

Девушка нетерпеливо заёрзала на стуле.

– Ну, и что с того?…

Молодая жена дона Антонио Ломбардо, едва заметно улыбнувшись, продолжала:

– Он говорил: «И, как всякий, кому предназначен быть исполнителем, он не успокаивается, пока не находит себе способа вообразить себя всемогущим творцом… Сколько глупых легенд и басен он сочинил, чтобы убедить самого себя в этом!… Он де и Бог, и первый человек, и мы, мол, женщины – только творения из ребра его… А всё потому, – говорил наш папа, – всё потому, что мужчина не рожает детей…»

Марта, поразмыслив, согласилась с подобным утверждением:

– Очень возможно, что наш дорогой папа по-своему и прав…

– Так вот, – улыбнулась Ракель, – каждый мужчина в глубине своей души – просто упрямый ребёнок, которому в глубине души очень хочется быть послушным… Конечно же, к моему Антонио это не относится ни в коей мере, – поспешно добавила она. – Мой муж – один из немногих настоящих мужчин, которых я знаю…

«Да, насчёт ребёнка это хорошо, – мысленно согласилась Марта, вспомнив последний разговор с Луисом Трехо в траттории «Золотой баран», – кто-кто, а он действительно вёл себя, как самый настоящий ребёнок… Как испорченный ребёнок, – мысленно добавила Марта»

Ракель тем временем продолжала:

– Помни, наш папа, смеясь, говорил, что управлять мужчиной – элементарно просто…

– Вот как?…

– Да… Просто все современные женщины сбиты с толку эмансипацией… Папа говорил, что существует великий рычаг управления мужчиной – его собственная самооценка. Ни наша внешность, ни интеллект, ни возраст, ни даже так называемая сексуальность…

После слова «сексуальность» Марта густо покраснела…

–…при всём их кажущиеся значении не играют никакой роли… Пока лёгкая, но твёрдая рука женщины пребывает на этом рычаге, женщина может быть совершенно спокойна, как богиня… Впрочем, – вновь оговорилась Ракель, – есть исключения – настоящие мужчины… Так вот: всякий рычаг имеет два плеча. И у рычага самооценки есть тоже свои концы – то, что многие называют кнутом и пряником… Иначе, как объяснил мне наш папа – одобрение или неодобрение, поощрение и наказание. «Никогда не забывай, доченька, – говорил он мне тогда, – никогда не забывай, что как бы щедро не подкреплялась уверенность мужчины в своих успехах, она, как правило, не очень устойчива, и потому требует постоянного подкрепления…»

– То есть… – не поняла Марта.

– Ну, насколько я понимаю слова отца – мужчины часто требуют, чтобы мы, женщины, разделяли эту уверенность…

– Иначе – чтобы через это мы ими управляли?

– Вот именно.

С сомнением покачав головой, Марта произнесла:

– Но, насколько мне кажется, мужчины не очень-то любят, когда ими командуют…

– Всякое поползновение мужчины освободиться от женской власти – знак того, что рычаг мужской самооценки не отрегулирован. Возможно, таким образом, такой мужчина ищет другую руку – более чуткую…

– Ты хочешь сказать, что женщины иногда злоупотребляют кнутом в ущерб прянику?… – с интересом спросила Марта. – Так ведь?…

Ракель согласно кивнула.

– Ну да… В результате, как говорил наш папа – полное пренебрежение семейными обязанностями, пьянство, гулянки, даже супружеские измены… Так что пусть мужчина играет в свои игры – надо только подсовывать ему его же любимые игрушки – бизнес, деньги, дорогие вещи, престижные автомашины и всё такое прочее… Марта, ты не смейся, – сказала Ракель, заметив улыбку на лице своей младшей сестры, – ты только не смейся, потому что это говорил наш папа… А жизненного опыта у него гораздо больше, чем у нас с тобой, вместе взятых… Так и сказал – «подсовывайте ему его любимые игрушки… Пусть, мол, распускает пёрышки – подсовывайте ему только зеркальце. Но знай, Ракель, – сказал он, – знай, что даже прирождённый подкаблучник, привыкший к режиму кнута, при случае может взбрыкнуться и сломать рычаг… И если ты уже решила, что этот мужчина – действительно твой, то не надо бояться передозировать ему пряник».

– Что же он имел в виду?…

– Потребность одобрения, – важно продолжила Ракель, – потребность одобрения – наркотическая потребность… Она растёт по мере удовлетворения и никогда не удовлетворяется. Даже косвенный намёк на то, что кто-то из представителей его пола хоть что-то может – защитить диссертацию, стать сенатором, миллионером, купить дом в Калифорнии – и вызывает, по крайней мере, реакцию напряжения…

– То есть, – уточнила Марта, – то есть, многие мужчины воспринимают такие реплики как удар по собственному самолюбию?…

– Вот-вот… Так что в подобных вещах надо быть очень осторожной… «Побольше похвалы в адрес мужчин, – говорил наш папа, – и это вскоре принесёт свои результаты…»

С сомнением покачав головой, Марта поинтересовалась:

– Хорошо… А если такой мужчина потом возомнит из себя невесть что?…

Ракель только улыбнулась в ответ.

– Отнюдь. «При хорошо отлаженном рычаге одно только уменьшение дозы пряника, – вновь процитировала она своего отца, – может оказаться своеобразным кнутом… Мужчина должен знать, за что вы его перехваливаете, но при этом не иметь ни малейшего представления, за что недохваливаете… Мимолётная сдержанность, лёгкий холодок, выжидательная пауза, – продолжала Ракель, – всё это может вызвать в душе такого мужчины-ребёнка настоящую панику…»

Выслушав эту фразу, Марта произнесла:

– Многие женщины, насколько я знаю, начинают упрекать своих мужей, плакаться…

– Этого делать не стоит, – продолжила Ракель, – это, как говорил отец – применяется только в аварийных случаях… Когда нет никакого иного выхода.

– А если мужчина раскусит подобную тактику?… – поинтересовалась Марта с некоторым недоверием в голосе. – Что же тогда?…

– Даже дойдя до понимания сути женской власти над ним, мужчина будет уже не в силах освободиться… Наоборот, – продолжала девушка, – наоборот, даже дойдя до понимания сути женской власти над собой, понимая всю безнадёжность этой затеи, он с гордостью осознанной необходимости бросится со своей высоты в первозданное лоно матриархата, озабоченный только тем, чтобы прыжок вышел лихим…

После недолгого размышления Maрта с улыбкой спросила старшую сестру:

– Скажи, а тебе самой подобные советы хоть раз в жизни пригодились?…

Ракель только улыбнулась в ответ.

– Я же говорю, что к настоящим мужчинам всё это не относится… Дело в том, дорогая сестра, что мой Антонио… Ну, как тебе сказать, – девушка запнулась на полуслове. – В общем… Просто я люблю его, и он любит меня… И поэтому нам…

Ракель так и не успела закончить сказанную фразу – в дверь постучали.

– Кто там?

С той стороны послышался незнакомый голос:

– Полиция!…

При слове «полиция» и Ракель, и Марта заметно заволновались.

Поднявшись со своего места, Марта подбежала к двери и повернула ключ.

На пороге стоял незнакомый ей полицейский с нашивками капрала.

У Марты упало сердце…

«Наверняка, это что-то связанное с Луисом Трехо, – пронеслось в её голове. – Да, наверняка… Ничего хорошего от этого человека ожидать нельзя…»

– Скажите, – поинтересовался он официально. – Скажите, это дом сеньора Антонио Ломбардо?…

Марта кивнула.

– Да…

Полицейский капрал продолжал всё тем же официальным тоном:

– Могу ли я видеть дона Антонио?…

В разговор вступила Ракель. Подойдя к капралу, она пристально посмотрела на него и произнесла:

– Дон Антонио теперь уехал…

Капрал вежливо поинтересовался:

– Простите, а с кем я теперь разговариваю?…

– Я – сеньора Ракель Ломбардо, – не без потаённой гордости сказал девушка. – Я его жена…

– А когда же он появится?…

Глядя на полицейского капрала во все глаза, Ракель негромко ответила:

– Думаю, где-то ближе к вечеру… А для чего он вам понадобился?…

Капрал замялся – он хорошо помнил наставление своего непосредственного шефа, полицейского комиссара Анхеле Парры о том, чтобы ни в коем случае не говорить никому в этом доме о произошедшем…

Ракель, глядя на серьёзное выражение лица полицейского, заметно заволновалась… Её напряжённое состояние передалось и Марте…

– Что-то случилось?…

Тяжело вздохнув, полицейский, пряча от девушки взгляд, произнёс:

– Боюсь, что да… Как только появится дон Антонио, скажите, что полицейский комиссар Анхель Парра просит его срочно зайти в участок…

– В участок?… – в один голос воскликнули сёстры Саманьего.

Натянуто улыбнувшись на прощанье, полицейский капрал неуверенно сказал:

– Ну, до свиданья… Мне кажется, всё обойдётся… Не забудьте сказать ему об этом, сеньоры…

Новости из траттории «Золотой баран» были неутешительными: полицейский, отправленный туда, сказал, что Луис Трехо сегодня не появлялся.

Теперь Анхель Парра был почти уверен, что похищение дочери дона Антонио и Ракель – дело его рук.

Расхаживая по своему кабинету, полицейский комиссар размышлял: «Интересно, куда же он её отвезёт?… Скорее всего, Трехо спрячется где-нибудь тут, в Мехико… В таком большом городе, как этот, очень легко затеряться… Это в том случае, если Трехо действительно похитил Пресьосу… А кто же ещё мог?…

Нервно закурив сигарету, Парра уселся на своё привычное место – за стол.

«И как он собирается управляться с этой маленькой девочкой?… – подумал он. – Ведь трёхлетний ребёнок – это не для такого человека, как Трехо… Явно не для вышибалы из траттории…»

Подойдя к окну, Парра открыл его и посмотрел на улицу… На той стороне он сразу же заметил дона Антонио Ломбардо – тот спешащей походкой направлялся в полицейский участок…

«Да, – подумал дон Анхель, – нелёгкий разговор мне предстоит… Никогда не думал, что мне придётся сообщать отцу о похищении его дочери каким-то мерзавцем… И как это мне сделать?…»

В тот день Антонио явился из своего офиса гораздо раньше обычного, минут через десять после визита полицейского капрала – он словно почувствовал беду, его словно что-то подталкивало…

А Ортего Игнасио, увлёкшись делами, так и остался в его офисе.

Узнав от Ракель о том, что его разыскивает полицейский комиссар, Антонио, бросив всё и даже не пообедав, отправился в участок.

Полицейский комиссар Анхеле Парра был суров и серьёзен, как никогда. Коротко кивнув в сторону кресла перед своим столом, Парра выложил пачку сигарет и поставил чистую пепельницу – зная, что разговор будет долгим и серьёзным.

Откашлявшись, полицейский комиссар тяжело вздохнул и, стараясь не встречаться взглядом с доном Антонио, начал следующим образом:

– Дон Антонио, я очень виноват перед вами… Да, не возражайте…

Ломбардо напряжённо посмотрел на своего собеседника и спросил:

– Дон Парра!… Что случилось?…

Парра вновь тяжело вздохнул.

– Случилось несчастье…

Антонио насторожился.

– Несчастье?…

– Увы… Дело в том, что я слишком поздно понял, какую опасность представляет Луис Трехо… Я не внял вашим просьбам проследить за этим человеком… и теперь мне придётся расхлёбывать плоды собственной невнимательности и легковерности…

Антонио непонимающе посмотрел на Анхеля.

– Я вас не понимаю…

– Дело в том… Короче говоря, ваша маленькая дочь, Пресьоса… Она похищена.

От этого сообщения Антонио едва не потерял сознание. Он расширенными от ужаса глазами посмотрел на своего собеседника и спросил:

– Похищена?… Как?… Неужели… это дело рук Луисо Трехо?…

Парра неопределённо передёрнул плечами.

– Судить не берусь… Во всяком случае, прямых улик у меня нет…

После того, как полицейский комиссар во всех подробностях пересказал Ломбардо историю похищения маленькой Пресьосы, услышанную им от Марии Торрес, Ломбардо выглядел постаревшим лет на десять.

– Боже… Да быть этого не может!… – воскликнул он. – Я не могу поверить!… Сеньор Парра, скажите… Скажите мне, что вы разыгрываете меня… это ведь шутка, не так ли?… – Антонио попытался улыбнуться, однако улыбка получилось какой-то жалкой и натянутой, словно гримаса у резиновой маски. – Скажите мне… что это всего-навсего шутка… Сеньор Парра!…

Анхель вновь тяжело вздохнул.

– Боюсь, сеньор Антонио Ломбардо, что это далеко не шутка… То, что я только что вам сообщил, к большому сожалению, – правда.

Заметно побледнев, Антонио сжал кулаки – так, что костяшки пальцев побелели.

– Сволочь!… – выругался он. – Так я и знал… Жаль, что я не убил тебя раньше!… Жаль, что я не убил тебя тогда, когда ты начал угрожать мне!… Мерзкая сволочь!… О, как я был глуп!… Подонок!…

Разумеется, это ругательство из его уст адресовывалось Луису Трехо.

Парра с надеждой произнёс:

– Может быть, это действительно не Трехо?!… Может быть, кто-нибудь из ваших знакомых…

Видимо, Анхель хотел сказать – «подшутил», однако в контексте последней фразы дона Антонио это предположение выглядело, по крайней мере, нелепо.

– Может быть, кто-нибудь из ваших друзей решил вас разыграть?

Парра говорил это лишь для того, чтобы успокоить дона Антонио…

Ещё бы – розыгрыш!… Особенно если вспомнить, что похититель стрелял по Марии Торрес из пулевого оружия!…

Вскочив, Антонио принялся быстро расхаживать по комнате…

– Я… я разыщу этого мерзавца, – внезапно закричал он так громко, что оконные стёкла задрожали, – я… Я убью его!… Боже, но почему никто не надоумил меня сделать это раньше?… – в отчаянии ломая руки, закричал Ломбардо. – Почему я не задушил этого подонка несколько дней назад, когда он со своей змеиной улыбочкой говорил мне всякие гнусности?…

Хотя Анхель никогда не имел своих детей, он прекрасно понимал теперешнее состояние сеньора Ломбардо… Он от всей души сочувствовал ему, он разделял его скорбь, его негодование…

Внимательно посмотрев на дона Антонио, полицейский комиссар просительно произнёс:

– Прошу вас… Сядьте на место, успокойтесь… Я думаю, всё будет хорошо… Что касается нас, полиции, то мы, заверяю вас, примем все необходимые меры… Только успокойтесь, дон Антонио, я вас умоляю, я вас очень прошу… Не надо так нервничать – этим всё равно не поможете разыскать свою дочь!…

Антонио, казалось, не замечал Парру, но слышал его увещеваний…

– Боже, ну почему я не застрелил его ещё два года назад?… Почему?…

На Антонио страшно было смотреть – казалось, ещё чуть-чуть, и он сойдёт с ума…

– Дон Антонио, – вновь начал было полицейский комиссар, – дон Антонио… Сядьте…

На удивление Парры, Ломбардо почему-то послушался его и уселся в кресло.

Стараясь держаться как можно более доброжелательно и понимающе, Анхель произнёс:

– Я отправил своих лучших ребят на поиски Луиса… Не думаю, что они увенчаются успехом, однако чем чёрт не шутит… Может быть, это всё-таки сделал не Трехо?… Может быть, тут просто начала орудовать какая-то банда похитителей детей?…

Антонио перебил Анхеля:

– Нет, я просто уверен, я просто уверен, сеньор Парра, что это он!… Больше некому…

Парра осознавал, что Антонио, скорее всего, прав, но ему надо было успокоиться самому и попытаться успокоить Антонио.

– Я знаю, что это он!… – продолжал неистовствовать Ломбардо. – Пресьоса… Боже мой, моя бедная доченька, моя бедная девочка! Где ты теперь?! Почему я не рядом с тобой?!…

Парра решил не останавливать этот поток слов, прекрасно понимая, что Антонио просто надо выговориться…

Так оно и случилось – вскоре сеньор Ломбардо замолчал – вздохнув, он опустил голову, охватив её руками, и, казалось, задумался…

В этот момент в кабинет зашёл дежурный капрал.

– Дон Анхель!…

Парра обернулся.

– Ну, что у тебя?…

– Только что я был в траттории «Золотой баран», – начал капрал, – Луиса Трехо сегодня там видели… Кстати, он пообещал зайти в тратторию под вечер…

Анхель напряжённо вслушивался в каждое слово.

– Под вечер?…

– Да…

– Ну, и что ты сделал?…

– Оставил там одного нашего человека, переодетого в цивильное платье… Как только Трехо появится, он сразу даст знать… До «Золотого барана» не более пяти минут ходьбы – думаю, мы сумеем задержать этого человека…

Кивнув, Анхель произнёс:

– Хорошо, Диего, можешь идти… Нет, постой, постой одну минуту…

Капрал, который уже было взялся за дверную ручку, выжидательно посмотрел на начальника.

– Слушаю…

– Во сколько времени видели Луиса Трехо?… – спросил Анхель.

Капрал на секунду задумался.

– Кажется, что-то около двенадцати дня… Через два часа после открытия «Золотого барана»…

На всякий случай сеньор Анхель Парра, который подозревал, что у предполагаемого похитителя был сообщник, поинтересовался:

– Он был один?…

Капрал на минуту задумался, после чего ответил:

– Кажется, да…

– Держите во внимании тратторию «Золотой баран», – приказал Анхель, – и как только Трехо появится, – сразу ко мне!…

Капрал произнёс:

– Хорошо, сеньор полицейский комиссар…

Когда полицейский ушёл, Антонио поинтересовался у дона Анхеля:

– А где Мария Торрес?…

Анхель тяжело вздохнул:

– Пошла домой… Она так напугана, что на грани нервного срыва…

Поднявшись со своего места, Ломбардо подошёл к окну и закурил.

– Она не виновата, – произнёс он, выпуская через нос сизоватую струйку дыма. – Мария Торрес – очень честная женщина…

Парра, который давно уже симпатизировал горничной Ломбардо, согласно кивнул.

– Да, я знаю… Сеньор Торрес – достойная женщина… Я ведь живу в Фуэнтэ Овехуано очень давно и знаю её не первый год…

После небольшой паузы Антонио вопросительно посмотрел на Анхеля:

– А что мне теперь делать…

– Не знаю… Ждите, сеньор Ломбардо. Может быть, объявится Трехо…

Антонио поморщился.

– Какое там объявится!… Боюсь, что он уже где-нибудь далеко… – Нервным движением затушив окурок, дон Антонио тяжело вздохнул: – Боже, и как я расскажу обо всём этом Ракель?!…

Антонио вышел из полицейского участка, совершенно убитый… Он, спотыкаясь едва ли не при каждом шаге, отправился домой. Дойдя до ворот особняка, Ломбардо остановился и, закурив сигарету, с тоской посмотрел на небольшую лужайку перед домом. На этой лужайке ещё вчера резвилась его маленькая дочь…

– Боже, – прошептал он, – ну почему ты так немилостив ко мне?… Почему ты посылаешь мне такие испытания?…

Однако Ракель была совершенно права, говоря, что Антонио – действительно настоящий мужчина… Собравшись с мыслями, Ломбардо принялся размышлять, что теперь он скажет своей жене…

«Надо сказать всё, как есть, – решил он, – ведь всё равно это выплывет наружу… Если не сейчас, то вскоре… Бедная, бедная Ракель!…»

О себе Антонио уже и не думал…

Зайдя в дом, Ломбардо сразу же поднялся на второй этаж – в комнату к Ракель.

– Антонио!… – воскликнула она, едва заметив мужа, – ты, случайно, не видел Марию Торрес?… Вот уже три часа, как она пошла, гулять с нашей маленькой, и её до сих пор ещё нет… Да, ты в полицейском участке?… Что сказал тебе дон Анхель?…

Решительно посмотрев Ракель в глаза, Ломбардо произнёс твёрдым голосом:

– Мужайся, Ракель… Наша маленькая Пресьоса…

По этой фразе девушка сразу всё поняла…

Она побледнела, медленно опустившись в кресло, и тихо-тихо простонала:

– О Боже…

Луис, бросив автомобиль неподалёку от дома, в котором жил (автомобиль был угнан со стоянки специально для похищения), взял маленькую Пресьосу на руки и отправился в свою комнатку.

Девочка крепко спала – Трехо предварительно усыпил её при помощи хлороформа…

Теперь предстояло решить, что делать с ней дальше, – не оставлять же похищенного ребёнка тут, в нескольких шагах от особняка её родителей!…

Уложив девочку на кровать, Трехо взял телефон и быстро набрал номер дона Педро.

– Слушаю…

Луис, представив, как удивится теперь старик де Кастильего его сообщению, улыбнулся.

Из трубки послышалось весьма недовольное:

– А-а-а… Ну, и чем ты меня обрадуешь на этот раз, дон Луис?…

Обращение «дон Луис» дон Педро произнёс с нескрываемой издёвкой…

Улыбка зазмеилась на смуглом лице Трехо. Он несколько фамильярно произнёс:

– На этот раз у меня хорошие новости…

По голосу Педро Луис сразу же почувствовал, как тот насторожился.

– То есть…

Голос Трехо зазвучал ещё более самоуверенно:

– Могу вас заверить, дон Педро, – свадьбы вашего сына Ортего Игнасио и Марты не будет… Теперь уже не будет, – веско добавил он.

Старик недоверчиво спросил:

– То есть?…

Трехо развалился в кресле в своей любимой манере, развязно заложив ногу за ногу.

– Если я что-то говорю, то так оно и будет на самом деле, – произнёс Луис, – я никогда вас не обманывал… Вы ведь просили поколотить этого торгаша, который сох по вашей молодой жене Флоренции…

– Да, – согласился дон Педро.

Трехо продолжал:

– Я ведь честно выполнил ваш заказ, не так ли?…

Старому де Кастильего ничего более не оставалось, как согласиться и на этот раз.

– Ну, да, верно…

Трехо продолжал всё тем же тоном:

– И если я сказал, что свадьбы не будет, то её наверняка не будет… Это точно. Тем более, – подчёркнуто добавил Трехо после небольшой, но очень выразительной паузы, – тем более, дон Педро, что это также и не в моих интересах… Вы ведь знаете… Я ведь обо всём рассказал при нашей последней встрече…

Дон Педро очень настороженно перебил своего телефонного собеседника:

– Я только одного не могу понять – откуда у тебя такая уверенность?…

Луис только хмыкнул.

– Ну, как вы когда-то сказали – в подобных ситуациях все средства хороши… Не так ли?…

Старик де Кастильего согласился и с этим утверждением своего наймита.

– Ну, допустим…

– А раз так, – сказал Трехо, – то мне пришлось пойти на самое крайнее…

– То есть?…

Тогда Трехо безо всякого зазрения совести произнёс в ответ:

– Я выкрал дочь Антонио Ломбардо… Кстати, это не составило большого труда…

– Выкрал?… Вот как?…

Этот вопрос был задан как-то буднично – точно Трехо сообщил дону Педро не о похищении маленькой девочки, а о какой-то малозначительной краже…

Любой мало-мальски честный человек на месте дона Педро как минимум бы возмутился… Однако, судя по всему, у старика Педро де Кастильего были свои представления о чести и достоинстве…

Он только спросил:

– И как тебе это удалось?…

В голосе дона Педро, в его интонациях звучало только лишь здоровое любопытство заинтересованного человека – и ничего более.

Трехо удовлетворённо хмыкнул.

– Всё обошлось как нельзя лучше… Без крови и лишних жертв… Правда, кое-кого всё-таки пришлось немного припугнуть…

– Ну, допустим… Только никак не могу понять, какое отношение это может иметь к предполагаемому браку моего сына и Марты Саманьего?…

Луис жёстко оборвал старика:

– Это не телефонный разговор.

Де Кастильего неимоверно удивился такому повороту телефонной беседы.

– Не понимаю… Ты что, хочешь поговорить со мной не по телефону?…

Переложив трубку в другую руку, Луис Трехо произнёс тоном, не терпящим возражений:

– Обязательно. И притом – прямо сегодня. Это совершенно не терпит отлагательств. Мы ведь обе заинтересованы в успехе – не так ли?…

– Значит, тебя сегодня же следует ожидать у нас, в Гвадалахаре?…

– Нет.

– Не хочешь ли ты сказать, что я старый и больной человек, – съязвил старик де Кастильего, – что я должен всё бросить, и с наскипидаренной задницей мчаться к тебе в Мехико?… Неужели ты считаешь, что у меня в Гвадалахаре нет своих дел?…

Луис, после удачно проведённого похищения осмелев, взял куда более резкий тон, чем обычно. Развалившись в кресле, он произнёс:

– Разумеется!…

– Что – разумеется?… Я должен ехать?

– Именно это я и хотел сказать… И чем скорее вы, сеньор де Кастильего. примчитесь, как вы сами только что изволили выразиться, с наскипидаренной задницей сюда, в Мехико, тем будет лучше… Для вас же самих будет лучше… Поверьте мне.

Видимо, дон Педро был довольно сильно обескуражен тоном своего наймита – настолько сильно, что сразу же замолчал… Пауза длилась довольно долго – Луис отчётливо слышал тяжёлое сопение с той стороны провода…

Наконец, после продолжительного молчания дон Педро спросил:

– Послушай… Ведь когда ты отправлялся в Мехико, ты не просил у меня ничего… Кажется, мы договорились с тобой только на то, что я буду финансировать твою поездку – и не на что другое больше… А ты обещал мне расстроить брак моего сына и этой плебейки, которая, наверняка, только спит и видит, чтобы породниться с нашей фамилией… Чтобы завладеть всеми моими богатствами.

Луис быстро перебил старика:

– Дон Педро! Дело в том, что я, как правило, не берусь за подобные дела…

– За похищение детей? – издевательски произнёс де Кастильего. – Да, Луис, в нашем городе о тебе давно идёт дурная слава… Я не сомневаюсь, что для достижения своих дел ты похитил бы, не только ребёнка, ты бы выкопал из могилы родную мать! – Старик закашлялся, после чего вновь переспросил: – Значит, сеньор Трехо, за похищение детей ты не берёшься?…

– Нет…

– А за что же тогда?…

– Я никогда не берусь расстроить чью-нибудь помолвку, расстроить чей-нибудь брак…

– Послушай, но ведь ты сам только что сказал, что расстроить этот брак, прежде всего в твоих интересах, – начал, было, дон Педро. – Ты сказал, что наши интересы в этом деле целиком и полностью совпадают… Более того, Луис, я предложил тебе денег, и ты не постеснялся их взять… Неужели ты думаешь, что я должен финансировать твой брак с этой Мартой?…

Однако Луис быстро парировал и этот выпад:

– Действительно… Мне тоже кажется, что это как раз тот случай, когда наши интересы совпали… А потом, уважаемый сеньор Педро де Кастильего, насколько я вижу, вы заинтересованы в том, чтобы брак вашего любимого сынка Ортего Игнасио и Марты Саманьего не состоялся, гораздо больше, чем я…

– Ну, а ты думаешь, что…

Луис и на этот раз не дал старому де Кастильего договорить:

– Дело в том, что вы в случае этого брака потеряете гораздо больше…

Старик вновь насторожился.

– Не понимаю тебя, Луис…

– Хотя понять немудрено… Я хотел сказать, что мне терять нечего… У меня нет ни дорогой недвижимости в центре города, ни системы дорогих отелей… Я ведь нищий, дон Педро… У меня есть только голова, только руки и свободное время, которое я иногда продаю таким… – Сделав паузу, Луис явно дал понять, каким эпитетом хочет охарактеризовать собеседника, однако в самый последний момент употребил слово, более нейтральное: – Таким людям, как вы…

В трубке послышалось характерное сопение – Луис знал, что де Кастильего всегда так сопит, когда хочет скрыть свой гнев…

– Ну, и что?…

Трехо отлично изучил характер и психику старого дона Педро – он знал, на какой именно рычаг следует теперь надавить…

Трехо начал издали:

– Я не хочу злопророчить, – произнёс он, – но ведь люди смертны… А многие ещё – и внезапно смертны… Особенно старые люди…

Намёк был достаточно прозрачным, однако дон Педро тем не менее сделал вид, что не понял, что же имел в виду его телефонный собеседник.

– Что ты имеешь в виду?…

Трехо пришлось объясниться более подробно:

– Ведь и вы, дон Педро, можете умереть… Притом – умереть внезапно…

– Де Кастильего и на этот раз сделал вид, будто бы не понимает, куда клонит абонент.

– Ну, и что с того?…

Луис ухмыльнулся.

– Представляете, как будут рады ваши недоброжелатели, когда узнают, что ваше наследство перейдёт к простолюдинке Саманьего…

Дон Педро неуверенно начал:

– Но ведь в своём завещании… Я ведь ясно написал, что всё моё имущество может перейти к Ортего Игнасио только в том случае, если приданое невесты окажется оценено в сумму не меньшую, чем оценивается всё моё состояние, – как движимое, так и недвижимое. В противном случае всё моё состояние пойдёт в собственность монастыря… Завещание, как и положено, заверено нотариусом…

Трехо в своей развязной манере перебил старика и на этот раз:

– А-а-а, бросьте!… После смерти вас могут объявить выжившим из ума, а завещание наверняка будет опротестовано… Марта очень сметлива, и ей наверняка, будет помогать, этот проходимец Антонио Ламбардо… Он подучит её и на этот раз, скажет, что ей следует сделать… – на всякий случай запугал Трехо своего собеседника. – А ваш сынок наверняка будет плясать под её дудку – в этом у меня нет никаких сомнений… Ведь он так молод… Сколько таких случаев уже бывало!…

Сказав это, Луис сразу же замолчал. Он вслушивался в трубку, стараясь по сопению дона Педро определить его реакцию…

Наконец, де Кастильего произнёс:

– Так чего же ты от меня хочешь?…

– Чтобы вы, дон Педро, немедленно взяли кого-нибудь из доверенных людей, желательно – какую-нибудь старую горничную, и приехали в Мехико… Мой адрес – авенида епископа Барталамео де Лас-Каса, дом 37, второй этаж… Запишите… И постарайтесь, чтобы вас, упаси, Пресвятая Дева Мария, никто не видел.

– А для чего я должен приехать со своей горничной?… – не понял де Кастильего.

– Я же говорю – это не по телефону… Если вы действительно хотите, чтобы этот брак не состоялся, то слушайте меня…

Тяжело вздохнув, дон Педро вымолвил:

– Хорошо… Я подумаю…

– Думайте, думайте, – полупрезрительно произнёс Трехо. – Только побыстрее… Посмотрите на часы, – он добавил: – Через сорок минут выходит скорый поезд сюда, в Мехико… Если вы на него не успеете, то сегодня вечером не приедете в Мехико и я не смогу с вами обо всём договориться… Кроме того, мы не сможем решить судьбу несчастного ребёнка, которого мне, почтенный сеньор, пришлось похитить для вашей же пользы… Так что думайте – только побыстрее.

После этих слов Луис бросил трубку на рычаг и отключил телефон.

Переложив маленькую девочку, которая всё ещё спала тяжёлым сном, на диван, Трехо улёгся на койку и улыбнулся своим мыслям.

Первая часть задуманного им плана была уже выполнена. Он не сомневался, что, будет выполнена и следующая – Трехо был просто уверен, что дон Педро приедет в Мехико прямо сегодня…