Никто, кроме тебя 2

Глава 2

Луис Трехо открыл на себя тяжёлую дубовую дверь с полустёртой от многократных прикосновений стариной медной ручкой в виде львиной лапы и сразу же окунулся в густой табачный дым, пластами висевший в спёртом воздухе. Он с привычным удовольствием отметил про себя, что и теперь при его появлении в этом зале небольшого кафе на одной из главных авенид Акапулько, как и всегда в подобных случаях, смолк шум.

Улыбнувшись своим мыслям, Трехо двинулся в сторону стойки, за которой стоял сам хозяин, дон Куко.

Незаметные кивки, лёгкое перешёптывание, приглушённое оживление, короче – всеобщее внимание вот уже более полугода всегда сопровождали его появление. Так было тут, в кафе «Христофор Колумб»…

Луис, хотя вышел из тюрьмы сравнительно недавно, воспользовавшись очередной президентской амнистией, уже примирился со своей, мягко говоря, страной репутацией – подобно тому, как прокажённый со временем примиряется со своими неизбежными колокольчиками…

Теперь, после возвращения из тюрьмы, его боялись. Луис явно чувствовал, что многие, знакомые ещё до тюрьмы люди, ему уже не доверяли. А некоторые, наверное, отчасти даже завидовали…

«Да, наверняка многие завидуют мне, – с нескрываемым удовольствием подумал он, – прежде всего, наверное, моей силе, моему презрению к людям и полному равнодушию к опасности…»

Человек, который не побоялся подстроить другим людям две катастрофы – авиационную и на пароходе, человек, который не побоялся сделать ещё множество других рискованных поступков, не мог, по мнению самого Луиса Трехо, вызывать никаких иных эмоций.

Теперь его репутация опасного, на всё способного мужчины служила ему так же, как образование служит врачу, юристу или инженеру.

…После того громкого судебного процесса, где вина Луиса была целиком и полностью доказана – последнюю точку в изобличениях поставила Марта Саманьего, его возлюбленная, младшая сестра Ракель – Луис был приговорён к восьми годам тюрьмы.

И хотя он встретил приговор суда относительно спокойно, без лишних эмоций, тогда Луис твёрдо поклялся отомстить – сразу же после окончания процесса, ещё в судебном зале он так и крикнул Антонио Ломбардо. Однако тот не расслышал или сделал вид, что не расслышал реплики своего бывшего приятеля…

Время, проведённое Луисом Трехо в тюрьме, в обществе убийц, воров, грабителей, бандитов, налётчиков, фальшивомонетчиков, содержателей незаконных притонов разврата, наркодельцов, растлителей несовершеннолетних, продавцов краденого, и прочих уголовников не прошло бесследно – он окончательно понял, что честность, порядочность, совестливость и нравственность – очень условные категории, которые вряд ли нужны в повседневной жизни, и что от всего этого надо как можно скорее избавиться, как от ненужного хлама.

Многие, кто неплохо знал Луиса Трехо раньше, небезосновательно утверждали, что тот стал циничен до самой последней степени. Луис не скрывал своих убеждений, что в жизни самое главное – иметь хорошее здоровье и, очень много денег, а остальное всегда можно будет купить – было бы желание…

Характер его, в своё время привлекший Максимилиано, стал совершенно невыносимым. Ещё в тюрьме, делясь со старым бандитом Паскулио Гранадосом, с которым он отбывал срок в одной камере (их нары находились неподалёку), своими соображениями на этот счёт, Луис не считал нужным маскировать абсолютно ничего.

– Все люди хотят одного и того же, – с нехорошей усмешкой говаривал Луис старому бандиту, – все они хотят вкусно есть, сладко спать, притом – только за счёт других людей… Все люди сволочи – все, как один, без каких-нибудь исключений…

Однако старый бандит, слушая откровения своего молодого сокамерника, только качал головой да очень задумчиво приговаривал:

– Тяжело тебе будет в жизни… Попомнишь мои слова, Луис… Очень тяжело.

Паскулио Гранадос, профессиональный бандит, был осуждён к пожизненному заключению ещё в середине семидесятых годов за дерзкий налёт на банк. Правда, теперь, надеясь на пересмотр своего дела, он начинал заново переосмысливать прожитую жизнь…

Однако на предсказания и предостережения старого бандита Трехо было совершенно наплевать.

Более того, выйдя из ворот тюрьмы, Луис занялся бизнесом столь же необычным, сколь и опасным…

Не имея постоянного пристанища, не зная, какое найти себе применение, Луис посчитал за лучшее вернуться в Акапулько – тем более, что в этом городе у него ещё остались дела, о которых он предпочитал никому не распространяться… Там он и обосновался и, на удивление многих, у него сразу же начали водиться деньги, притом – немалые…

Дело в том, что в Акапулько было достаточно богатых людей – по латиноамериканским меркам, конечно. Этот район, с прекрасным климатом и дивными ландшафтами, охотно посещался туристами, в том числе и американскими, и те, кто владел хоть какой-нибудь недвижимостью, имели неплохую постоянную прибыль.

Однако, как и у многих богачей, у таких было немало врагов или просто недоброжелателей – людей, от которых было бы неплохо избавиться или хотя бы «наказать» за какие-нибудь прегрешения.

Конечно же, имея много денег и, соответственно – кандидатов, от которых бы ты хотел избавиться, вовсе необязательно рисковать самому – достаточно нанять какого-нибудь толкового, сильного и неустрашимого человека, которому нечего терять в жизни – хотя бы того же Луиса Трехо…

Тот, конечно же, иногда выполнял заказы клиентов, а иногда, случалось – и нет…

Да, люди, которым не хватало мужества самому разобраться со своими врагами, предлагали ему сделать эту работу за них. Разговор в подобных случаях всегда был очень коротким:

– Половина – теперь, остальное – после выполнения заказа, – говорили такие люди, давая ему пачку крупных банкнот.

Иногда Луис выполнял заказы клиентов только в том случае, если предложение не шло дальше, чем кого-нибудь искалечить. Например – по специальному заказу какого-нибудь по-латиноамерикански ревнивого мужа изуродовать подозрительного молодого человека, который слишком часто, по мнению первого, появляется по вечерам под балконом комнаты его жены…

В подобных случаях наёмник, дождавшись свою жертву где-нибудь за углом, долго избивал её; заказчик же мог лицезреть приятную для него картину где-нибудь с балкона, прячась…

Однако чаще всего Луис брал половину суммы, а затем отказывался от работы под каким-нибудь весьма благовидным предлогом – а их у него всегда находилось более чем достаточно…

В таких случаях он всегда говорил клиенту с мерзкой полу-улыбочкой:

– Я не могу выполнить эту работу. Это слишком сложно для меня. Разумеется, ни о каком возврате денег не может быть и речи. Если вам что-нибудь не нравится, вы всегда можете подать на меня в суд. Так сказать, за невыполнение договорных обязательств…

Удивительно, но этот рэкет продолжался довольно длительное время; почти полгода после того, как Луис пришёл из тюрьмы, никто не подал на него в суд; всё обходилось, как нельзя лучше…

Дело в том, что никто из его бывших клиентов не хотел подвергать себя двойной опасности – во-первых, со стороны полиции и судебной власти, а во-вторых – со стороны этого жестокого и чрезвычайно мстительного человека, о котором в городе ходили самые ужасные слухи…

Более того, абсолютно никто из его бывших заказчиков не хотел превращаться в настоящее посмешище в глазах горожан Акапулько.

Таким образом, Луис Трехо виртуозно пользовался этим обстоятельством.

Он никогда не искал своих клиентов – они всегда сами приходили к нему, принося свои страхи и горести, жадность и беспомощность увлечения и разочарования, сомнения и надежды…

Конечно же, среди них были люди умные, не очень умные и откровенно глупые, однако, попав в цепкие руки этого страшного человека, они уже не в силах были что-нибудь изменить…

Но такое положение дел не могло продолжаться слишком долго, и Луис, человек достаточно неглупый, прекрасно осознавал это.

Рано или поздно по Акапулько должны были начать циркулировать слухи. Достаточно было кому-нибудь из его бывших клиентов, потерявших половину денег за невыполненный заказ, рассказать «по большому секрету» об исключительной непорядочности дона Трехо другому клиенту, чтобы эта возможность оригинальной и необременительной добычи денег прекратились навсегда. Достаточно было одного только слова…

И, похоже на то, что слово в Акапулько уже было кем-то произнесено.

По крайней мере, за последние три недели к Луису не обращался никто. Обычно большая пачка денег, которую он всегда носил с собой в нагрудном кармане рубашки, становилась всё тоньше и тоньше. И вот сегодня вечером у него осталось всего только несколько крупных, как сам выражался Луис, «монет». Луис Трехо почувствовал себя настоящим нищим – таким бедным он не был после выхода из ворот тюрьмы никогда…

Однако Трехо не беспокоился. Он верил в свою судьбу. «Всегда есть начало и конец, – философски говорил он в подобных случаях, – а то, что находится между ними…» И Луис махал рукой, словно давая понять, что его это не интересует. Да, его не интересовало ничего, кроме больших денег…

Луис действительно верил в свою судьбу. Он предпочитал плыть по течению, и никогда – не против, тщательно следуя его поворотам, преодолевая неожиданные препятствия, и на короткое время сходясь с людьми, которые могли быть ему полезны…

Ему часто везло на подобных людей.

Так, в своё время судьба послала ему настоящий подарок в лице этого любвеобильного идиота Антонио Ломбардо, затем на какое-то короткое время свела его с Максимилианом…

Наверное, Максимилиан и был одним из немногих людей в жизни Луиса, к которому тот действительно испытывал что-то наподобие уважения – Трехо всегда обращался к этому человеку не иначе, как «хозяин»… Правда, была ещё и Марта, но к этой девушке он испытывал несколько иные чувства…

Сидя в тюрьме, Трехо все два года старался не вспоминать о ней. Он никак не мог простить Марте и того, что в своё время она ранила его в ногу выстрелом из револьвера, и того, что дала против него показания на том роковом суде…

Однако после возвращения из тюрьмы в родной Акапулько, воспоминания об этой прекрасной девушке нахлынули на него с утроенной силой…

В тот вечер Луис зашёл в кафе «Христофор Колумб» не скуки ради, а по делу – он хотел выяснить о Марте как можно больше… Кроме того, его в последнее время интересовала судьба «этого негодяя» Антонио Ломбардо и его молодой жены…

Хозяином «Христофора Колумба» был всем известный в городе дон Куко. В жилетке неопределённого цвета, лоснящейся на толстом обвисшем животе, в точно таких же брючках, с тщательно уложенными чёрными, как у негра, волосами, дон Куко стоял за высокой дубовой стойкой бара и толстыми волосатыми пальцами с золотыми перстнями выстукивал какой-то незатейливый ритм…

Луиса он заметил только тогда, когда тот вплотную подошёл к стойке.

– Привет!… – произнёс Луис довольно-таки развязно. Это была его обычная манера.

Перестав выстукивать ритм, дон Куко обернулся к посетителю и с заученной профессиональной улыбкой сказал:

– Добрый вечер…

Внимательно посмотрев на хозяина «Христофора Колумба», Луис поздоровался с ним за руку, а другой рукой полез в нагрудный карман за деньгами…

– Сделай мне большую порцию виски с содовой, – произнёс он.

Хозяин согласно кивнул.

– Хорошо…

Луис, вынув из кармана банкноту, положил её на стойку и, пригладив ногтём, произнёс:

– Нет, постой, я передумал…

Хозяин почтительно изогнулся.

– Что-нибудь не так?…

Луис, окинув взором ровные ряды бутылок с разноцветными этикетками, стоявших на длинных полках за спиной владельца «Христофора Колумба», почему-то внезапно изменил свое решение:

– Значит так: сделай мне две порции виски с содовой… Больших.

По тону, которым была произнесена фраза, дон Куко сразу же понял, что вторая порция виски предназначена для него самого.

Он никогда не пил на рабочем месте – это был его принцип. Кроме того, хозяин «Христофора Колумба» не пил с посетителями – пусть даже и постоянными. Однако он прекрасно понимал, что этот самый Луис – не обычный посетитель, что он не из тех людей, которым можно так вот запросто отказать…

Поэтому дон Куко решил отказать на эту просьбу с максимальной осторожностью, всей предупредительностью, на какую только был способен…

Посмотрев на Трехо с натянутой полуулыбкой, хозяин «Христофора Колумба» произнёс:

– Я бы, конечно, выпил с таким уважаемым сеньором… Но, может быть, в другой раз?…

После этих слов он с надеждой посмотрел на своего собеседника. Однако тот был непреклонен.

– Нет, ты выпьешь виски со мной и прямо сейчас… Ты что – не доверяешь моему вкусу?

Дон Куко помялся.

– Нет, что вы, дон Луис, что вы, конечно же, конечно же, доверяю…

Прищурившись, Трехо коротко, с приказной интонацией в голосе произнёс:

– Тогда делай, что тебе велят… – После этих слов он панибратски похлопал хозяина кафе по плечу и сказал:

– Не бойся, я угощаю… Неужели ты не хочешь выпить со мной, дон Куко?…

Пока дон Куко выполнял распоряжение заказчика, Луис осмотрелся по сторонам.

В этот вечер в «Христофоре Колумбе» было, как и всегда, довольно многолюдно. Женщины со своими кавалерами (среди последних было много американских туристов) сидели на высоких табуретках у стойки, уединившись за столиками, на которых по-домашнему горели неяркие лампы в зелёных абажурах стояли в проходах, – пили очень хорошее вино местного производства, неспешно курили и весело болтали о чём-то своём.

Дон Куко осторожно поставил хрустальный стакан перед Луисом и произнёс:

– Прошу…

Тот, подняв стакан, неожиданно весело подмигнул хозяину кафе и произнёс:

– Ну, твоё здоровье…

Дон Куко, в свою очередь, тоже поднял стакан с виски и, поднёс его к губам, с благодарностью ответствовал собеседнику:

– Спасибо… Твоё тоже…

Обращение к Луису Трехо на «ты» было одной из тех немногих вольностей, которые иногда позволял себе хозяин этого кафе.

Когда спиртное было выпито, Луис, поставив пустой стакан на середину стойки, пристально, не мигая, посмотрел на дона Куко и произнёс:

– Послушай, дон Куко, ты ведь работаешь тут давно, очень давно… Я ведь не ошибаюсь, дон Куко? Я ведь помню тебя… Даже и сказать не могу, сколько именно…

Тот с готовностью ответил:

– Да, скоро уже будет пятнадцать лет, как я купил это кафе… – Дон Куко вздохнул. – Да, раньше всё было не так, всё было лучше… У людей было больше денег, и они чаще заходили ко мне… Не то, что сейчас, когда человек должен себе во всём отказывать.

Луис, словно не расслышав этой слишком уж долгой реплики своего не в меру словоохотливого собеседника, резко произнёс:

– Если ты давно тут работаешь, значит, ты должен всё на свете знать…

Хозяин, с явным интересом посмотрев на Луиса, подумал: «Наверное, сейчас будет спрашивать, нет ли у меня на примете людей, которым кто-нибудь мешает нормально жить… Наверняка, опять хочет кого-нибудь выставить из монет…»

Однако на этот раз дон Куко ошибся – Луиса интересовали совсем иные вопросы:

– Ты ведь наверняка знал Антонио Ломбардо?… И его молодую жену Ракель, которую тот отбил у своего брата, покойного уже Максимилиано?…

При этом вопросе дон Куко невольно вздрогнул.

Да, конечно же, он, как никто другой, был наслышан о той кошмарной истории. Как и всякий мужчина в подобной ситуации, хозяин «Христофора Колумба» подсознательно встал на сторону Максимилиано – как же, у него из-под носа увели молодую жену… Да ещё кто – брат! Пусть даже не родной, а сводный…

Дон Куко утвердительно покачал головой.

– Да, конечно же… Ведь из-за этого человека вы, уважаемый дон Луис… – Дон Куко вновь перешёл с собеседником на «вы».

С языка хозяина кафе едва не слетело «Из-за этого человека, вы, уважаемый дон Луис, целых два года провели в тюрьме», однако в самый последний момент он, прикусив язык, изменил начатую фразу:

– … из-за этого человека у вас в своё время были серьёзные неприятности…

После этой фразы дон Куко вопросительно посмотрел на Луиса, оценивая его реакцию.

В ответ Луис Трехо произнёс нарочито небрежным тоном – то ли соглашаясь, то ли не соглашаясь с этим высказыванием дона Куко:

– Да, верно… Так где он теперь?… Ведь, насколько мне известно, где-то, несколько месяцев назад он уехал из Акапулько в Гвадалахару?…

Хозяин заведения улыбнулся: мол, как бы то ни было, а владельцу такого заведения, как «Христофор Колумб» про обитателей города должно быть известно куда больше…

– Нет, уважаемый дон Луис, вы располагаете явно устаревшими сведениями…

Трехо несколько удивился.

– Вот как?…

Дон Куко всё с той же любезной улыбкой на обрюзгшем лице продолжал:

– Да, действительно, несколько месяцев назад они переехали из Гвадалахары в столицу.

– Откуда тебе это известно?

В ответ дон Куко нагнулся к самому уху собеседника и, словно говоря тому какую-то страшную тайну, очень осторожно произнёс свистящим полушёпотом:

– Вчера я видел дону Саманьего…

При упоминании этой очень хорошо знакомой фамилии Луис вздрогнул.

«Конечно же, он имеет в виду Марту, – подумал он. – Наверняка она заходила сюда…»

Словно угадав направление мыслей своего собеседника, дон Куко сказал:

– Я говорю о Марте…

Луис коротко кивнул.

– Я понял…

«Ещё бы, – подумал он, – ведь в Акапулько нет ни одной женщины с такой фамилией, которая бы меня заинтересовала… Которую бы я любил».

Оглядевшись по сторонам, словно его кто-нибудь мог подслушать, дон Куко произнёс:

– Они вчера заходили сюда…

В ответ Луис весьма удивлённо поднял брови и, метнув в собеседника острый, пронизывающий взгляд, довольно резким тоном спросил:

– Они?…

Дон Куко растеряно кивнул:

– Да…

Прищурившись, Луис продолжал свой допрос:

– Кто это – они?…

И дону Куко не оставалось ничего другого, как выложить всё начистоту:

– Марта Саманьего со своим женихом, доном Ортего Игнасио де Кастильего… Вчера вечером.

Это сообщение было для Луиса настоящей новостью, причём очень дурной.

Как, у Марты уже есть жених?

Луис с горечью подумал: «Эта девушка предпочла мне кого-то другого?…»

При этих мыслях ревность забурлила в Луисе Трехо. Однако он неимоверным усилием воли подавил её – и не только потому, что не хотел показаться в глазах этого обрюзгшего дона Куко смешным и нелепым, но ещё и потому, что хотел выведать у него как можно больше подробностей обо всём…

Стараясь казаться как можно более спокойным и непринуждённым, Луис нарочито равнодушно поинтересовался у хозяина «Христофора Колумба»:

– Вот как? А я и не знал, что Марта Саманьего собирается выйти замуж…

Дон Куко неплохо разбирался в людях – его вынуждала к этому профессия. Простояв пятнадцать лет за стойкой бара, действительно можно стать неплохим психологом… К тому же, он неплохо знал и Луиса Трехо – ещё в те времена, когда тот якшался с Максимилианом. Он знал и о том, что этот страшный человек безумно любил прекрасную сеньориту Марту… И по тому, как заметно побледнел тот, дон Куко сделал вывод, что Луис по-прежнему неравнодушен к этой девушке…

Взгляд дона Куко как-то померк.

«Не следовало бы мне говорить, что она собралась выйти замуж, – печально подумал хозяин «Христофора Колумба». – Теперь этот тип из меня всю душу вытрясет. Однако – что сказано, то сказано…»

Прищурившись, Луис вновь повторил свой вопрос – только на этот раз более резко:

– Значит, замуж собралась…

– Собралась… – эхом ответил дон Куко.

Лицо Трехо стало необычно серьёзным. Он очень внимательно посмотрел на хозяина кафе, словно прикидывая в уме, что тому ещё может быть известно о Марте и её новой пассии. После чего спросил:

– А кто это – её новый жених?…

Дон Куко едва заметно – одними только уголками губ – улыбнулся.

– Ты спрашиваешь об Ортего Игнасио де Кастильего, я не ошибся?

– Так его зовут?…

Дон Куко кивнул.

– Я же только что сказал… – Его голос прозвучал немного обиженно. – Я неплохо знаю его. У него в Акапулько неплохая репутация. Кстати, вы должны знать его отца, дон Трехо… Тем более, что в нашем городе это достаточно известная личность… У этого старого сеньора – я говорю об отце дона Ортего Игнасио, – очень молодая и красивая жена…

Луис на какое-то время задумался, а потом медленно произнёс:

– Постой, постой… А это случайно, не родственник Педро де Кастильего? Ревнивого мужа прекрасной Флоренции?

В ответ дон Куко радостно воскликнул:

– Я же говорил, что вы знаете его! Да, это его единственный сын. Он сравнительно недавно вернулся в Акапулько, до этого он учился в Йельском университете. Он вернулся месяца четыре назад магистром экономики…

«И за эти четыре месяца, всего только за четыре месяца! – он не только успел познакомиться с Мартой, не только сделал ей предложение, но и получил положительный ответ!… – с нескрываемой горечью подумал Трехо. – Чёрт бы его побрал!…»

– Значит, его отец – старик Педро?… – вновь уточнил Луис.

Дон Куко кинул.

– Он самый…

Внезапно улыбнувшись, Луис Трехо прищурился, словно от яркого света и потёр руки.

– Это хорошо…

Хозяин кафе так и не понял смысла последних слов собеседника. Он спросил:

– Что – хорошо?…

В ответ Луис, лишь поморщившись, произнёс с презрительной усмешкой:

– Не твоего ума дело…

Вынув из кармана ещё одну банкноту, Трехо протянул её дону Куко и сказал:

– Ну что, ещё по одной?…

Тому ничего не оставалось делать, как согласиться. Дон Куко, тяжело вздохнув, произнёс:

– Хорошо… Только на этот раз я бы предпочёл маленькую порцию… Я уже стар для обильных волнений, уважаемый дон Луис…

А Луис Трехо только неопределённо махнул рукой, словно не собеседнику, а каким-то своим мыслям, – и как бы вскользь заметил:

– Как хочешь… А я хочу большую…

Залпом, осушив стакан, Луис поморщился и, смахнув выступившие на глазах слезинки – они появились то ли от слишком сильного алкоголя, то ли от чего-то ещё – спросил у хозяина заведения:

– А где живёт этот Ортего Игнасио? У отца?

Дон Куко согласно покачал головой.

– Да, там… Авенида короля Педро ІІІ, дом 21. – Уточнил он на всякий случай.

– Это я и без тебя знаю, – ответил ему Луис. – Со стариком Педро я знаком очень даже хорошо… – После небольшой паузы он поинтересовался: – А Марта?…

Наверное, Луис хотел спросить, не живёт ли его возлюбленная в том же самом доме, на улице Педро ІІІ, но в последний момент почему-то решил не делать этого… Чрезвычайно ревнивый по своей натуре, он уже несколько раз представлял за время этого разговора, как его возлюбленная проводит всё своё время в объятиях этого новоиспечённого магистра из Соединённых Штатов… Он решил, что, вполне возможно, Марта Саманьего живёт в доме у дона де Кастильего…

– Что – Марта?… – Вновь не понял вопроса собеседника дон Куко.

– Ну, она там часто бывает?…

Хозяин «Христофора Колумба», только передёрнул плечами – мол, откуда мне это может быть известно, что я, частный детектив, что ли?…

– Во всяком случае, я часто вижу их вместе… Вот и вчера они ко мне сюда заходили…

Сделав минутную паузу, словно что-то обдумывая, Луис наконец, произнёс:

– Хорошо, очень хорошо…

Конечно, сообщение дона Куко стало для Луиса Трехо настоящим ударом, но не таким, однако, чтобы он совершенно отчаялся…

По натуре очень расчётливый и мстительный, он ещё при беседе с доном Куко в «Христофоре Колумбе» набросил приблизительный план первоначальных действий…

Узнав, что его соперник дон Ортего Игнасио де Кастильего действительно сын известного в Акапулько старика Педро, Луис заметно повеселел. Он не зря довольно потирал руки, он прекрасно знал, чему радуется…

Дело в том, что старик Педро был одним из первых клиентов Луиса. Более того, в отличие от остальных своих заказчиков, у старика Педро не было никаких оснований жаловаться на непорядочность «подрядчика» – дона Луиса… Заказ старого де Кастильего был выполнен Луисом, в самом что ни на есть лучшем виде…

…У шестидесятилетнего дона Педро, хозяина нескольких очень прибыльных гостинец в самом центре Акапулько, человека богатого, тщеславного и амбициозного, была очень молодая жена Флоренция – эту сеньору, все находили весьма привлекательной.

Флоренция, вышедшая из семьи очень и очень бедной, вышла замуж за старика де Кастильего только потому, чтобы хоть как-то помочь родным – у неё не было родителей, они в своё время погибли в автомобильной катастрофе, зато было двое маленьких братьев.

Конечно, Флоренция не была для молодого Ортего Игнасио матерью – первая супруга старого Педро, достойная дона Франциска скончалась лет пять назад на операционном столе. Флоренция было всего на несколько лет старше пасынка – ей не исполнилось и тридцати.

Брак этот стал в Акапулько притчей во языцех, все пророчили старому дону Педро рога, однако он не прислушался к голосу разума.

Прогнозы друзей и знакомых старого де Кастильего полностью оправдались: разумеется, имея в мужьях дряхлого перестарка, его жена обратила свои взоры к более молодому человеку – а поклонников, при её красоте, у девушки было в Акапулько хоть отбавляй.

Молодой Виктор, владелец небольшого магазинчика по продаже туристических товаров на окраине Акапулько, был счастливее других. Все вокруг видели, что жена дона Педро страстно любит его; все, кроме самого дона Педро. Однако, когда тот узнал о новой симпатии своей жены, о том, что он очевидно рогат – мир не без добрых людей!… – то пришёл в неописуемое негодование, а несколько успокоившись, не нашёл ничего лучшего, чем по чьему-то совету обратиться к высококвалифицированным услугам Луиса Трехо…

Трехо постарался в тот раз на совесть. Подловив несчастного любовника дона Педро поздно вечером, он с упоением избивал его почти полчаса – Виктор с сотрясением мозга, переломом ключицы и нескольких рёбер надолго попал в больницу…

Однако этот факт малоприятный теперь мог сыграть злую шутку с самим заказчиком той экзекуции, старым доном Педро де Кастильего…

Авенида короля Педро ІІІ находилась совсем рядом с заведением дона Куко – в каких-то десяти минутах неспешной ходьбы. Ага, вот и табличка с цифрой «21»… Подойдя к дому, Луис обошёл вокруг него, словно желая убедиться, что никто из посторонних не помешает предстоящему разговору…

План предстоящего разговора созрел у него ещё в «Христофоре Колумбе», во время беседы с доном Куко и окончательно дозрел по дороге. Теперь Луис прекрасно знал, как именно следует ему поступить…

Дверь открыл сам престарелый сеньор де Кастельего. Видимо, после той скандальной истории с Флоренцией он никому не доверял, даже немногочисленной прислуге, и к дверям всегда подходил сам. Увидев на пороге Луиса, он несколько удивился.

– У вас ко мне какое-то дело?…

Едва сдерживая брезгливую полуулыбку, Трехо коротко кивнул и тихо произнёс, стараясь казаться как можно более серьёзным:

– Да, сеньор… И притом – очень и очень важное… – Пройдя в прихожую, он вежливо поинтересовался: – Вы позволите? Уделите мне несколько минут?…

Старик засуетился.

– Конечно, конечно…

Поднявшись вслед за хозяином по винтовой скрипучей лестнице на второй этаж, в гостиную, Луис без приглашения уселся в продавленное, очень глубокое кожаное кресло перед камином и осмотрелся по сторонам.

Да, по всему было заметно, что это был, некогда, богатый дом, но теперь он пришёл в полную негодность. Это была настоящая мерзость запустения: шпалеры кое-где были тронуты плесенью, кожаная обивка мебели порыжела, протёрлась; из дивана вылезла тонкая пружина, окна давно не мылись, а из скрипучих половиц там и сям виднелись головки полуржавых гвоздей…

«Очень даже понимаю бедняжку Флоренцию, – подумал Луис, которому иногда не было чуждо и сострадание к женщинам. – Живя с такой старой развалюхой, как этот де Кастильего, да ещё в таком мерзком запущенном доме, можно отдаться первому попавшемуся типу. Да, он сам виноват. А ведь этот дон Педро очень богат – неужели не может хоть немного потратиться на то, чтобы привести в порядок обстановку? Да и его молодая жена ходит в городе в каких-то неимоверных лохмотьях… Неужели этому старику не стыдно?… Если такой мерзкий старик берёт в жёны молодую хорошенькую женщину, он должен заботиться о ней. А это – первосортный скупердяй… Бр-р-р…»

Тем временем хозяин, усевшись напротив нежданного гостя в продавленное кресло, внимательно посмотрел на него и сказал:

– Я внимательно слушаю, сеньор Трехо… Вы хотели мне сообщить нечто важное?…

«Ещё бы!… – злорадно подумал Луис, – сейчас ты у меня попляшешь, старый козёл. Сейчас ты у меня будешь изворачиваться, как вьюн на сковородке…»

Изобразив нескрываемую горесть на лице, Луис Трехо только тихо произнёс:

– Да… У меня будет к вам весьма и весьма серьёзный разговор… Очень серьёзный…

Лицо старого дона Педро при этих словах несколько вытянулось.

«Ещё не хватало разговаривать с этим наёмным убийцей!…» – подумал старик.

Он не сомневался, что предстоящий разговор будет иметь прямое отношение к их давнишней конфиденциальной сделке – других точек соприкосновения с Луисом у него никогда не было…

Помолчав несколько минут то ли для приличия, то ли по каким-то совершенно иным причинам, дон Педро весьма недовольным тоном спросил:

– Вы хотите что-то сказать о…

При этих словах он внезапно запнулся, подыскивая нужное, наиболее подходящее для этой более чем щекотливой ситуации выражение. Ведь не скажешь этому страшному собеседнику: «о том нашем договоре полугодичной давности, когда я попросил вас как следует проучить того жалкого торгаша, прощалыгу Виктора!…»

– … о той моей просьбе, которую вы столь блестяще выполнили?… – нашёлся дон Педро.

Луис коротко кивнул в ответ.

– Вот именно…

Старик тяжело вздохнул – ему очень не хотелось вновь и вновь возвращаться к той ситуации…

– Что-нибудь не так?…

Луис промолчал и, как показалось собеседнику, с неприкрытой издёвкой посмотрел на него.

– Вы чем-то недовольны?…

Поморщившись, Луис Трехо, очень удачно изобразил большое смущение и вновь не удостоил старика Педро де Кастильего ответом. Он отвернулся к окну, за которым виднелись развесистые листья каштана.

Тот начал медленно выходить из себя – это было видно по его выражению лица.

– Дон Трехо, скажите же, наконец, что случилось?… Я не понимаю вас: вы пришли ко мне, в мой дом с каким-то очень важным делом, с каким-то разговором, а теперь сидите напротив, улыбаетесь и молчите… Что же происходит, потрудитесь объяснить!…

«Спокойно, Луис, – сказал сам себе Трехо. – Ещё не время… эта старая вонючая развалина совершенно деморализована и подавлена. Старику Педро очень неприятно видеть и слышать меня теперь – тут, в своём доме. Ещё бы!… Это совершенно очевидно. И это совершенно естественно… Не исключено, что и я бы на его месте вёл себя точно так же… О, как он волнуется, посмотрите на него!… Ещё несколько минут молчания – и он совершенно выйдет из себя и наделает глупостей…»

Так оно и произошло.

Внезапно дон Педро заорал:

– Чего же вам от меня надо?…

«А вот теперь – в самый раз», – решил про себя Луис Трехо и произнёс: 36

– Мне необходимо с вами поговорить…

Старик коротко ответил:

– Это я уже слышал…

Луис продолжал всё тем же тоном:

– Я вам с самого начала об этом сказал… Как только появился на пороге дома.

Дон Педро скривился.

– Неправда…

В ответ Трехо, деланно удивившись, воскликнул:

– Что – неправда?

Выражение лица у дона Педро было очень обиженным – не зря в Акапулько считали, что более тщеславного человека в этом городе и не сыскать.

– С самого начала вы молчали…

Тяжело вздохнув, Луис сказал:

– Да, я молчал… Я вот, всё время думал, дон де Кастильего, как бы лучше начать, чтобы рассказать вам о цели своего визита… Вы ведь понимаете, у нас с вами получится не очень обычный разговор…

У дона Педро давно уже чесались руки показать этому зарвавшемуся наглецу на дверь – он всё больше и больше начинал раздражать его. Однако по целиком понятным причинам он решил этого не делать…

Старик наморщил лоб.

– Я вас решительно не понимаю…

Луис вновь заулыбался.

– А, тем не менее, понять меня – проще простого. Совсем нетрудно понять меня, дон Педро…

– Вы… насчёт той истории с Виктором? – спросил де Кастильего упавшим голосом.

Луис коротко кивнул.

– Да, именно о ней… Вы знаете, почтенный де Кастильего, мне нелегко было решиться на этот разговор с вами… Очень нелегко. Но разговор этот попросту необходим. Да, дон Педро, в последнее время я начал переосмысливать прожитую жизнь. Я понял, что встав на стезю порока, совершил роковую ошибку.

«Куда это он, интересно клонит?… – подумал де Кастильего. – Что он хочет мне сказать?… Что исправился, и больше не будет совершать заказные убийства и избиения?… Или что-то другое?…»

Тем временем Луис продолжал, с большим трудом сдерживал ухмылку:

– Я решил пойти в полицию и обо всём честно признаться…

Старик невольно воскликнул:

– В полицию?…

Луис кивнул.

– Да.

– Признаться?…

– Совершенно верно… А почему это вас так удивляет?… Да, – со вздохом продолжил он. – Я понимаю, что все вы в этом городе считаете Луиса Трехо законченным подонком… Да, подонком. Но я хочу доказать вам, что это не совсем так. Точнее, что это совсем не так…

Старик в полном недоумении посмотрел на своего собеседника и вымолвил:

– Я не понимаю, для чего вам, дон Луис, это понадобилось?… Только для того, чтобы доказать, что вы – не под… – Дон Педро тут же поправился: – Не такой, каким вас привыкли воспринимать горожане нашего города?… Или, – он понизил голос, – или же на это есть какие-то другие причины?… Вы хоть понимаете, что если вы пойдёте в полицию, многие почтенные граждане Акапулько, которые в своё время были вынуждены обращаться к вам за помощью, мягко говоря…, пострадают?…

Разумеется, говоря о «многих почетных гражданах Акапулько», старый дон Педро имел в виду только себя, и никого иного – хотя он, конечно же, подозревал, что к Луису обращались и иные люди…

Трехо заулыбался.

– Именно поэтому я и пришел к вам…

– Вот как?…

Луис продолжал:

– Потому, что перед тем, как сдаться властям, я хотел бы посоветоваться с вами, сеньор… Вы ведь тоже обращались ко мне за помощью, не так ли?…

И Трехо испытывающе посмотрел на старика, ожидая, какая у того будет реакция.

Разумеется, дон Педро испугался – такой поворот событий явно пришёлся ему не по душе… У де Кастильего был ещё один мотив, скрытый: его молодая жена Флоренция даже ни сном, ни духом не подозревала, что то заказное избиение её возлюбленного было подстроено ревнивым мужем… И, конечно же, узнай она об этом, сразу бы ушла от него. Флоренция, несмотря на свою вопиющую бедность, была очень гордой женщиной…

Дон Педро был настолько растерян и обескуражен, что не нашёл ничего лучшего, как сказать:

– А как же я?…

Луис безразлично передёрнул плечами и всем своим видом изобразил, что судьба этого пожилого сеньора его абсолютно не волнует.

– Не знаю…

Дон Педро окончательно сник и произнёс, совершенно упавшим голосом:

– Но ведь… Будет большой скандал… Вполне возможно, дело может дойти и до суда… Нет, дон Луис, вы даже не представляете, как это может повредить моей репутации в городе… После этого со мной никто не захочет иметь ничего общего!…

Улыбнувшись, Трехо сказал:

– Не сомневаюсь…

После этой фразы в каминной комнате зависла долгая, гнетущая тишина.

Трехо, сидел, положив руки на колени и, исподтишка поглядывая на дона Педро, ожидал, когда он окончательно придёт в себя после услышанного.

«Я думаю, сейчас он начнёт предлагать мне деньги за то, что я не назову в полиции его имени, – с удовольствием подумал Трехо. – Да, деньги, конечно, теперь бы мне не помешали… Но, я хочу от него совершенно иную услугу… Думаю, что если хорошенько надавить на этого старого хрыча, он не откажет… Он так боится за свою репутацию, что за неё маму родную бы продал, не то, что счастье сына…»

Луис очень точно угадал ход мыслей своего собеседника. Сидя напротив Луиса, старик де Кастильего действительно думал: «Наверное, этот мерзавец просто меня запугивает… Просто хочет сорвать ещё немного денег. Что ж, придётся их ему дать – по крайней мере, если так пойдёт и дальше, я рискую превратиться в самую настоящую дойную корову: он постоянно будет заниматься вымогательством под поводом того, что пойдёт в полицию и всё расскажет… Проклятый шантажист!… Чёрт бы побрал этого Трехо… Однако ничего не поделаешь…»

Изобразив на лице некоторое подобие любезной улыбки, дон Педро произнёс:

– Что ж, я понимаю вас, дон Луис… Жить в нашем городе с такой тяжестью – имею в виду вашу репутацию, – не очень-то просто… Вы, наверное, правильно поступили, что решили сдаться властям…

Улыбнувшись такой длительной дипломатической прелюдии собеседника, Луис подумал: «Ну, давай, давай… Только поторапливайся…»

Наконец, дон Педро несмело предложил:

– Может быть, мы сможем договориться?…

Лицо Луиса растянулось в улыбке.

«Ну, наконец-то клюнул», – подумал он.

– Договориться?…

Дон Педро согласно кивнул.

– Да…

Трехо с деланным сомнением пожал плечами.

– И о чём же?…

Несколько замешкавшись, старик де Кастильего несмело предложил собеседнику:

– Ну, может быть я смогу быть вам чем-нибудь полезен?… Всё-таки, Педро де Кастильего не последний человек в Акапулько… И я смог бы вам помочь.

– Помочь?…

– Ну да… Например… Может быть, у вас какие-то проблемы с деньгами?… Я хочу предложить вам денег, но при одном условии, если вы навсегда покинете наш город, сеньор Трехо…

«И он ещё будет диктовать мне условия, – с некоторым раздражением подумал Луис. – Он, наверное, совсем не понимает, с кем имеет дело…»

Отрицательно покачав головой, Луис тихо-тихо, но патетически сказал:

– Дон Педро! Неужели вы мою честность и порядочность оцениваете в денежном выражении?… Нет, я никогда не возьму ваших денег, сеньор, как бы вы меня об этом не просили… Это было бы слишком, слишком безнравственно…»

«Пресвятая Мария, – подумал де Кастильего, – неужели он действительно не возьмёт денег?… Что же тогда ему от меня надо?… А может…, может быть, он на самом деле сошёл с ума и теперь хочет обратиться в полицию и погубить старого дона Педро?…»

После этого старик де Кастильего спросил совершено убитым голосом:

– Значит, я ничем не могу быть вам полезен?

Пристально посмотрев в глаза старому дону Педро, Луис промолвил:

– Я этого не говорил…

Де Кастильего оживился:

– Значит, мы всё-таки можем договориться между собой, не правда ли?…

Коротко кивнув в ответ, Луис сказал:

– Не исключено… Ведь я должен получить не только материальную, но и моральную компенсацию за полученный урон… Я решаю все ваши проблемы, почтенные сеньоры, и поэтому вправе рассчитывать не только на деньги, но ещё на нечто большее…

Де Костильего, с интересом посмотрев на собеседника, впервые за всё время беседы улыбнулся и подумал: «Интересно, неужели он действительно откажется от денег?… Что-то не очень похоже на этого грязного проходимца… Что же тогда ему надо?… Для чего же он держит в напряжении меня вот уже битый час?…»

А Луис тем временем продолжал:

– В своё время я помог вам, и теперь вправе рассчитывать и на вашу помощь… Конечно, если вы не хотите, чтобы я пошёл в полицию и всё рассказал о том избиении бедняги Виктора… – Понизив голос, Луис веско добавил после непродолжительной паузы: – И чтобы обо всём узнала ваша прекрасная Флоренция…

Дон Педро кивнул.

– Понимаю…

– Не сомневаюсь…

Де Костильего спросил напрямую:

– Так что же я могу сделать?…

И Трехо, тяжело вздохнув, наконец, произнёс:

– Ваш сын, сеньор де Кастильего…

Дон Педро не преминул вставить:

– Да, мой Ортего Игнасио недавно блестяще закончил Йельский университет… Вам о чём-нибудь говорит это название?…

Сделав вид, что не расслышал хвастливого замечания собеседника, Луис продолжал:

– … он помолвлен с одной девушкой… С Мартой Саманьего…

Испустив тяжёлый вздох, дон Педро произнёс очень опечаленным голосом:

– Да, не нашёл ничего лучшего… Она ведь из семьи каких-то голодранцев из Гвадалахары… Правда, её старшая сестра Ракель замужем за очень уважаемым сеньором Антонио Ломбардо… Но ведь сама Марта… То есть, я не скрываю своего мнения: она не пара моему сыну.

«Ага, – подумал Луис, – значит, он тоже против этого брака…»

То, что в лице дона Педро Трехо обрёл неожиданного союзника, чрезвычайно обрадовало последнего.

– Вашему сыну она действительно не пара, – в тон де Кастильего произнёс Луис, – а мне, очень может быть, и пара… Так вот, – голос его стал неожиданно жестоким. – Я не хочу, чтобы этот брак состоялся. И вы, если вы не хотите давать объяснения полиции нашего города, должны мне помочь… Да, дон Педро, таковы мои условия.

Де Кастильего после этих слов собеседника почувствовал неожиданное облегчение.

«И деньги давать не надо, – с удовольствием подумал он, – и мой единственный сын откажется от этой бредовой затеи… очень недурно».

– Так что же я могу сделать?…

Луис произнёс приказным тоном:

– Повлиять на своего сына…

В ответ на это дон Педро со всей свойственной ему горячностью воскликнул:

– Но я уже пробовал это делать!… Вы думаете, что теперь дети хоть на йоту уважают родителей?… Да ничего подобного!… Я пробовал убедить его не делать опрометчивых поступков, а мой Ортего Игнасио только и говорит: «Папа, у тебя своя личная жизнь, а у меня – своя…» Он, наверное, научился таким разговорам в Соединённых Штатах. А Флоренцию он и слушать не захотел: ведь он относится к ней не как к мачехе, а как к какой-то подружке…

Выслушав это заявление дона Педро, Луис на какое-то время замолчал, а потом задумчиво произнёс:

– Может быть, я попытаюсь поговорить с Мартой… Ведь она когда-то любила меня…

Дон Педро только горестно махнул рукой.

– Боюсь, сеньор, у вас ничего не получится… Эта сучка влюбилась в него страшно… Глаз с него не сводит… И он, к сожалению, тоже не равнодушен к ней…

– А где Марта сейчас?… – спросил Луис. – Мне сказали, что вчера вечером их видели в кафе «Христофор Колумб»…

– А сегодня утром они уехали в Мехико, – махнул рукой дон Педро, – муж сестры Марты, дон Антонио, расширяет какой-то строительный бизнес в столице и предложил моему сыну войти в долю… Ему ведь нужен хороший экономист…

Немного поразмыслив, Луис Трехо сказал своему неожиданному союзнику следующее:

– Вот что: наши интересы на каком-то промежутке совпадают… Мне самому очень удивительно иметь вас в союзниках, однако это действительно так…

– То есть?…

Луис продолжал:

– Вы не хотите, чтобы ваш сын, дон Ортего Игнасио де Кастильего женился на Марте, я не хочу, чтобы Марта вышла замуж за вашего сына… Или я не прав, дон Педро?…

Тот поспешил заверить:

– Да, всё верно…

– Так вот: завтра я отправляюсь в Мехико… Я думаю, что мне удастся расстроить этот брак и вернуть Марту. А ваш сын, надеюсь, найдёт более достойную кандидатуру себе в жёны – не так ли?… Мне тоже очень хочется в это верить… Думаю, при правильном подходе к проблеме так оно и случиться…

– Я тоже на это надеюсь…

Вопросительно глянув на де Кастильего, Луис Трехо с улыбкой поинтересовался:

– Значит – по рукам?…

В этот момент он был сама любезность…

Дон Педро, разумеется, с радостью согласился:

– Конечно!…

Поднявшись со своего места, дон Педро Кастильего прошёл в одну из соседних комнат и спустя несколько минут вернулся с пачкой банкнот в руках – Луис Трехо успел краем глаза только заметить, что деньги были очень крупного достоинства.

Протянув деньги Трехо, дон Педро де Кастильего с полуулыбкой произнёс:

– Это вам…

У Луиса при виде денег в глазах зажглись жадные огоньки. Однако, как истинный латиноамериканец, склонный к театральным эффектам, он решил сперва сделать вид, что деньги ему совершенно не нужны…

– Может быть, не надо?…

Однако дон Педро и слушать ничего не захотел.

– Возьмите, возьмите…

И тому ничего больше не оставалось, как принять эти деньги у де Кастильего.

– Спасибо… Но зачем мне так много?…

– Денег никогда не бывает много, – улыбнулся дон Педро, – их бывает только мало или очень мало. Так вот – тут их просто мало. Берите, дон Луис, и выбросите из головы мрачные мысли… насчёт полиции. Такие люди, как мы, ещё сможем пригодиться друг другу…

Положив деньги в нагрудный карман рубашки, Луис заметно повеселел.

– Завтра же отправляюсь в Мехико, – произнёс он. – Надеюсь, вы дадите мне адрес этого дона Антонио?…

На лице старика зазмеилась гаденькая улыбка.

– Конечно, конечно.