Никто, кроме тебя 2

Глава 6

Луис вышел из «Золотого барана» очень осторожно, стараясь, чтобы его ни в коем случае не заметили ни Антонио, ни Ракель.

Конечно, он не собирался действовать против них исподтишка – у Трехо был своего рода кодекс чести, своеобразные представления на этот счёт…

Однако открываться до поры до времени Луису казалось, как минимум, неразумно.

Дойдя до ближайшего телефона-автомата, Луис нащупал в кармане магнитную карточку и аккуратно вставил её в щель телефона. Вынув из кармана носовой платок, он сложил его вчетверо и набросил на мембрану телефонной трубки. Набрав нужный номер, Трехо, стараясь изменить интонацию собственного голоса, произнёс:

– Это траттория «Золотой баран»?…

С того конца провода Луис услыхал знакомый голос хозяина, сеньора Сантильяны:

– Да… Что вам угодно, сеньор?…

По тону, которым была произнесена эта фраза, Луис сделал вывод, что дон Хуан Франциск не узнал его. Однако на всякий случай Трехо решил подстраховаться, сложив платок, которым была накрыта мембрана телефонной трубки, ещё один раз…

– Я хотел бы поговорить с сеньором Сантильяной… Если я не ошибаюсь, его зовут Хуан Франциск…

Из мембраны послышалось:

– Это я, сеньор… Извините, но с кем я разговариваю? Потрудитесь назвать себя.

Луис улыбнулся.

– С вами разговаривает частный поверенный Мартин Транидад Санчес из Гвадалахары, – произнёс он, назвав имя и фамилию человека, который действительно был в Гвадалахаре частным поверенным. – Дело в том, что вам необходимо приехать к нам…

Сантильяна удивлённо спросил:

– Частный поверенный?

– Да.

– Из Гвадалахары?…

– Совершенно верно.

– А вы звоните оттуда?…

Луис поспешил заверить, что он действительно звонит из этого города.

– То-то я и думаю, что так плохо слышно, – задумчиво произнёс Сантильяна. – Хороший у вас город, дон Мартин Транидат… Я сам оттуда родом…

Луис улыбнулся.

– Могу вас обрадовать…

– Вот как?…

– Вас надо как можно быстрее наведаться в Гвадалахару, дон Хуан Франциск.

– Вот как?…

– Дело очень важное.

– А почему я должен к вам приехать?…

Сделав небольшую, но очень многозначительную паузу, Луис Трехо произнёс:

– Дело в том, что недавно в архиве найден старый документ, начала этого века, который подтверждает вашу, дон Хуан Франциск, собственность на кое-какую недвижимость в нашем городе…

Сеньора Сантильяну это сообщение удивило до чрезвычайности.

– Недвижимость?…

– Да…

– Но ведь я…

Стараясь вложить в свои интонации как можно более категоричности, мнимый частный поверенный быстро перебил собеседника:

– Вам надлежит сейчас же, ночным поездом выехать в Гвадалахару…

Дело в том, что Сантильяна как-то обмолвился, что он родом из Гвадалахары, и что когда-то его семье принадлежало в этом городе несколько домов. Правда, наследство это было, как говорят в подобных случаях частные поверенные, «вымороченным», потому что никто из потомков не мог представить в мэрию города соответствующие документы на этот счёт…

Луис напористо продолжал:

– Сеньор Сантильяна, надо ехать, дело не терпит отлагательств.

Несколько замявшись, дон Хуан Франциск задумчиво произнёс:

– Не знаю… Мне не на кого будет оставить мою тратторию…

Луис Трехо принялся за убеждения телефонного собеседника с ещё большим жаром.

– Сеньор, дело в том, что недвижимость, в права владения которой вам предстоит вступить в Гвадалахаре, стоит несоизмеримо дороже любой траттории… Решайтесь, сеньор. Я не понимаю, что вас сдерживает. Если вы не можете прибыть за тем, что принадлежит вам по праву – это целиком и полностью ваши проблемы.

По интонации голоса собеседника Луис понял, что сеньор Сантильяна колеблется.

– А это обязательно?…

– Что?…

– Ну, выехать ночным поездом в Гвадалахару именно сегодня?…

Мнимый частный поверенный был категоричен и совершенно непреклонен.

– Обязательно.

– Но почему такая спешка?…

– Потому что, если вы будете в городе завтра, вы сможете оформить все необходимые формальности всего за один день…

После непродолжительной паузы хозяин «Золотого барана» изрёк:

– Хорошо… Сейчас я решу все вопросы и постараюсь выехать ночным экспрессом.

– Буду вас ждать, – с улыбкой произнёс Луис. – Всего хорошего…

С этими словами он повесил трубку.

Выйдя из таксофона, Луис прошёл несколько десятков ярдов до стройки – небольшой старинный особняк на углу улицы Нимеброса был одет в строительные леса – его давно уже реставрировали. Подобрав увесистый кусок арматуры, Луис аккуратно завернул его в газету, которую, сложенную вчетверо, обнаружил у себя во внутреннем кармане куртки, после него, перейдя на другую сторону авениды, стал почти у самого особняка Ломбардо, под развесистым деревом, и принялся наблюдать за выходом из траттории.

Ждать пришлось недолго.

Спустя минут десять из дверей вышел, утирая пот со лба, сам хозяин, дон Хуан Франциск, и направился налево, в сторону стоянки такси. Трехо, стараясь казаться незамеченным, двинулся за ним…

Видимо, сеньор Сантильяна действительно очень спешил, и потому избрал самый короткий путь до стоянки таксомоторов – через переулок, на которой стоял тот самый реставрируемый особняк.

Луису только это и было нужно.

Подбежав сзади, Луис негромко окликнул дона Хуана Франциска:

– Сеньор!…

Тот едва обернулся…

В этот момент удар страшной силы обрушился на голову владельца «Золотого барана» – он только с тихим стоном осел на землю, обливаясь кровью…

Спустя несколько минут Луис, оттащив тело доверчивого дона Хуана Франциска на стройку, положил в какую-то канаву и, взяв валявшуюся неподалеку лопату, присыпал его строительным мусором, после чего, как ни в чём не бывало, отправился в тратторию…

Антонио со своей женой уже сидели за столиком. Луис обратил внимание, что голодранца-графа и его приятеля Диего нигде не было видно – видимо, до начала выступления гитаристов они перебрались в какое-то другое место.

«Это хорошо, – подумал Трехо, – во всяком случае, не будут раздражать меня своей идиотской болтовнёй о рулетке и казино …»

Луис сразу же направился в сторону столика Ломбардо. Ни Ракель, ни Антонио не заметили его сразу – они весело болтали о чём-то своём.

– Добрый вечер…

Ракель и Антонио подняли головы и посмотрели на подошедшего.

– Добрый вечер, – произнёс, было, Антонио, и тут же осёкся: – Это ты, Луис?…

Ракель, увидав рядом этого страшного человека, заметно побледнела.

«Боже!… – подумала она, – Боже, откуда он только тут взялся!…»

Это обстоятельство не укрылось от Трехо. Мерзко ухмыльнувшись, он произнёс:

– Добрый… Боюсь, для одних он действительно будет добрым, а для других – не очень…

В этой короткой реплике прозвучала ничем не прикрытая угроза.

Антонио, стараясь держаться как можно более спокойно и невозмутимо, после небольшой, но весьма выразительной паузы, только спросил:

– Чего ты хочешь?

Луис вновь ухмыльнулся.

– А ты не знаешь?…

Антонио медленно ответил:

– Нет…

– И не догадываешься?…

Взяв жену, перепуганную появлением Луиса, за руку, Антонио произнёс:

– Не беспокойся, Ракель… Всё будет в порядке. Всё будет хорошо…

Трехо, с вызовом глядя на супругов Ломбардо, только спросил:

– Ну, значит, ты не догадываешься?…

Прищурившись, Антонио изрёк:

– Догадываюсь…

Тогда Трехо, без приглашения подсев за столик, произнёс, обращаясь к Антонио:

– Может быть, тогда нам стоит поговорить?…

Ломбардо, напряжённо посмотрев на своего бывшего приятеля, только спросил:

– Поговорить?…

Трехо утвердительно кивнул.

– Да.

Антонио, глядя на этого человека, который несколько раз едва не отправил его на тот свет, напряжённо думал: «Чего же он от меня хочет?… И как он оказался тут, в Мехико, в Фуэнтэ Овехуано?… Он ведь наверняка выслеживал меня и Ракель, а, возможно, даже и Марту!… Чего же ему надо от нас?…

– Для чего же нам надо поговорить?…

– Я хотел бы кое-что выяснить, – улыбнулся Трехо всё той же гадкой усмешкой, – и кое-что рассказать тебе…

Антонио, испытывающе посмотрев на Луиса, холодно спросил:

– Выяснить?…

Тот едва заметно кивнул.

– Совершенно верно…

– Ну, и что же?…

– Ну, например, наши отношения…

Помедлив, Антонио изрёк в ответ:

– Знаешь что, хорошие отношения не выясняют, а плохие – не стоит… Я не держу на тебя зла за прошлое, но и говорить с тобой не желаю…

Развязно заложив ногу за ногу, Трехо вытащил из кармана зубочистку и принялся ковыряться в зубах. Его вид, его ухмылочка, манера вести себя были совершенно отвратительными…

– Мне не о чем с тобой говорить, – произнёс Антонио. – Так что, Луис, прошу тебя – уйди.

Трехо продолжал ковыряться зубочисткой в зубах с таким видом, будто бы эта фраза относилась не к нему, а к кому-то совершенно другому.

Антонио произнес более раздраженно:

– Луис, прошу тебя – уйди отсюда!…

Трехо, сплюнув на пол какую-то крошку, улыбнулся и лениво спросил:

– А почему я должен отсюда уйти?…

Неожиданно в разговор вступила Ракель.

– Сейчас сюда придут наши друзья, – сказала она, стараясь не смотреть на Луиса. – Моя сестра и её жених… И этот столик целиком и полностью заказан для нас…

В ответ Луис Трехо, наконец-то отложив свою зубочистку, поинтересовался с нескрываемым вызовом:

– А если я не уйду?…

Антонио жёстко произнёс в ответ:

– Ну, тогда мне придётся принять самые решительные меры, чтобы выдворить тебя отсюда…

Издевательски изогнувшись, Луис Трехо посмотрел на собеседника и спросил:

– Меры?…

Антонио был настроен очень серьёзно – это было заметно по его интонациям.

– Да, Луис.

– Решительные?… – с неприкрытой издёвкой переспросил Трехо.

– Антонио кивнул.

– Да…

Издевательски посмотрев на собеседника, Трехо всё в той же развязной манере поинтересовался:

– Ну, и какие же, например?…

– Я попрошу хозяина, дона Хуана Франциска, чтобы он выдворил тебя отсюда.

Улыбнувшись, Луис подумал: «Ваш почтенный друг, дон Хуан Франциск, наверное, уже стоит пред вратами ада… Ну-ну, зови, зови…»

Трехо с показным равнодушием ответил на это предостережение:

– Боюсь, что он вам не поможет… Впрочем, если хочешь – иди, зови…

Не отвечая, Антонио поднял голову и поискал глазами хозяина траттории. Сеньора Сантильяны действительно нигде не было видно.

Обернувшись к Ракель, Антонио негромко, но решительно произнёс:

– Обожди несколько минут. Я сейчас схожу и позову Хуана Франциска…

Ракель умоляюще подняла глаза на своего мужа, тихо попросила:

– Антонио, побудь со мной…

Конечно, она не хотела оставаться рядом с этим страшным человеком, Луисом Трехо.

Ламбардо успокоительно улыбнулся.

– Ничего, дорогая, я только на секунду… Надо же объяснить этому сеньору, чтобы он как можно быстрее покинул наши места… А без нашего друга Хуана Франциска, боюсь, мы не управимся…

Поднявшись из-за стола, Антонио, стараясь держать в поле зрения столик, за которым сидела Ракель в обществе Трехо, подошёл к стойке, где на месте Сантильяны стоял его племянник, пятнадцатилетний Романо.

– Привет!…

Тот важно кивнул.

– Добрый вечер, почтенный сеньор Ломбардо… Вы что-то хотите?…

Обернувшись в сторону столика, чтобы убедиться, что там – всё нормально, Антонио спросил:

– Послушай… А где твой дядя?…

Романо ломающимся голосом ответил:

– Хуан Франциск где-то полчаса назад уехал в Гвадалахару… Наверное, – улыбнулся Романо, – наверное, сеньор, скоро мы будем очень богатыми людьми… Дяде позвонил оттуда частный доверенный и сказал, что там обнаружили какое-то наследство…

Вновь обернувшись по направлению к столику, Антонио поинтересовался:

– Значит, сегодня его уже не будет, не так ли, Романо?…

Тот отрицательно покачал головой.

– Боюсь, что нет…

Антонио выдохнул.

– Жалко…

В ответ подросток, вопросительно глянув на Ломбардо, спросил:

– Может быть, почтенный сеньор, я могу быть вам чем-нибудь полезным?…

Замешкавшись на секунду, Антонио произнёс:

– Нет… То есть, я хотел сказать, да…

Видимо, Ломбардо не хотел посвящать подростка в эту ситуацию.

– Так нет или да?… – спросил Романо точно таким тоном, как обычно в подобных случаях спрашивал сам хозяин, дон Хуан Франциск.

– Дело в том, что к нам за столик подсел один тип, которого мы не приглашали… Я бы хотел… Если тут нет сеньора Сантильяны, можно ли мне воспользоваться вашим телефоном?…

Романо вопросительно посмотрел на Антонио Ломбардо и спросил:

– Для чего?…

– Я хотел бы позвонить в ближайший полицейский участок…

– Хотите вызвать полицию?…

Антонио коротко кивнул:

– Да…

– Боюсь, она не приедет. Ещё не было случая, чтобы полицейские хоть раз приезжали из-за подобных пустяков, у них хватает и другой работы…

– Что же мне делать?… Этот тип…

Романо перебил Антонио словами:

– А, так у вас проблемы?… Нет ничего проще!… Мой дядя буквально на днях специально для разрешения подобных конфликтов нанял одного человека… Сеньора Луиса Трехо. Он наверняка где-то тут.

При этих словах Антонио едва не поперхнулся. Он уже всё понял…

"Значит, Марта тогда не ошиблась, – подумал он, в полной растерянности глядя на подростка, хлопотавшего за стойкой бара, – скорее всего, вчера вечером за нашим домом подглядывал действительно этот негодяй… Он наверняка чувствует свою безнаказанность, и потому ведёт себя столь вызывающе… Да, Марта действительно не ошиблась… К великому сожалению".

Пробормотал извинения за беспокойство, Ломбардо подошёл к своему столику и молча, уселся.

Луис насмешливо посмотрел на него и издевательски спросил:

– Ну, как успехи?… Ты, наверное, хотел позвать какого-нибудь полицейского, чтобы тот выдворил меня, не так ли?…

Антонио промолчал.

– Я ведь говорил, что у тебя ничего не получится… А что касается вышибалы, – улыбнулся Луис, – то я перед вами… Надеюсь, племянник сеньора Сантильяны подтвердил тебе мои полномочия…

Решительно глянув Трехо в глаза, Антонио Ломбардо спросил:

– Чего же ты от меня добивается?…

Покосившись на Ракель, Трехо ответствовал:

– Пока – только поговорить…

– Я же сказал, что нам не о чем разговаривать, – холодно заметил Ломбардо. – Не о чем и незачем… Так что, Луис, лучше бы ты шёл отсюда…

– Боюсь, Антонио, что я от тебя сегодня просто так не отстану, – ответил Трехо. – Так что тебе придётся побеседовать со мной… Не бойся, – продолжил он, – наша беседа не займёт слишком много времени.

После этого сообщения Ломбардо решил, что другого выхода у него просто нет – Луис действительно был настроен весьма решительно.

– Хорошо, – устало кивнул он. – Хорошо, Луис, я действительно поговорю с тобой… Только в другом месте и в другое время…

Трехо отрицательно покачал головой.

– Нет…

– Почему?…

– Потому, что я так сказал, – решительно произнёс Луис, сделав ударение на слово "я".

Делать было нечего. Антонио, нервно закасав манжетку и посмотрев на часы, чтобы удостовериться, сколько времени осталось до появления Марты и де Кастильего, произнёс, глядя Луису прямо в глаза:

– Что ж – говори, если хочешь… Я внимательно слушаю тебя, Луис…

Поднявшись из-за столика, Луис произнёс:

– Может быть, стоит выйти и подышать свежим воздухом?… Или же пересесть за другой столик?…

При этих словах он покосился на Ракель, давая таким образом понять, что разговор будет строго конфеденциальный и что ему желательно поговорить с глазу на глаз.

Антонио, однако, заметил:

– У меня от моей жены нет никаких секретов. Говори, что хочешь…

– И всё-таки я хотел бы побеседовать с тобой где-нибудь в ином месте…

Антонио, немного поразмыслив, согласился.

– Хорошо. Давай выйдем…

После этих слов мужа Ракель, подняв на него полные страха глаза, воскликнула:

– Антонио, умоляю тебя!… Не ходи с ним!…

Антонио, положив ей на плечо руку, произнёс:

– Не бойся, дорогая…

– Он убьёт тебя!…

– Нежно погладив Ракель, Ломбардо сказал ей:

– Не бойся, всё будет хорошо…

Поднявшись из-за стола, Антонио посмотрел на своего страшного собеседника.

– Ну, и куда же мы пойдём?…

Тот покосился на выход.

– Может быть, на улицу?… Тут неподалёку есть один сквер… Посидим и поговорим там.

Ракель сделала ещё одну попытку, отговорите мужа от этого рискованно го разговора:

– Антонио, не надо… Может быть, если вам так надо поговорить, вы сядете тут, за соседний столик?… Или может быть, пересяду я?…

Конечно же, Антонио Ломбардо мог поступить именно так, вняв совету жены. Однако таким образом он сразу бы дал Луису Трехо все основания считать, что он чрезвычайно боится этого разговора…

– Нет, Ракель, – с улыбкой произнёс Антонио. – Мы выйдем на улицу… Если я не ошибаюсь, ты хочешь пройтись в какой-то сквер?…

После этих слов мужчины направились на выход.

Ракель, проводив взглядом Антонио, впала в отчаяние. Ей казалось, что Трехо обязательно сделает с её мужем что-то очень нехорошее…

Тем более, хорошо помня драматические события двухгодичной давности, Ракель имела для таких мыслей очень серьёзные основания…

Спустя минут десять, Антонио и Луис сидели на лавочке под каким-то очень старым деревом.

Антонио, внимательно посмотрев на своего собеседника, произнёс:

– Итак, я слушаю…

Улыбка зазмеилась на лице Трехо.

– Тебя, наверное, интересует, как я тут оказался, каким образом попал на работу в «Золотой баран» и вообще – как так получилось, что нашёл тебя?… поинтересовался Луис Трехо.

Антонио, внимательно посмотрев на собеседника, только произнёс:

– Нисколько. Ты вообще не интересуешь меня, Луис… Я давно уже вычеркнул тебя из своей жизни…

– А зря, – ответил тот и философски добавил: – Дело в том, что никогда никто не может знать, как дальше повернётся его судьба…

– Ты говоришь о себе?…

Трехо прищурился.

– Не только.

– Тогда – о ком же?…

Изобразив на своём лице некое подобие озабоченности, Луис начал перечислять:

– Я говорю не только о себе, но и о тебе, о твоей жене, о Марте.

При упоминании о младшей сестре Ракель Антонио нахмурился.

«Вот, значит, для чего он тут появился!… – подумал Ломбардо. – Значит, он по-прежнему лелеет надежду быть вместе с Мартой…»

Внимательно посмотрев на Трехо, Ломбардо медленно спросил:

– Что ты имеешь в виду?…

– Что тебе надо подумать о своей жизни… – очень серьёзным тоном произнёс Луис.

До Антонио наконец-то дошёл весь идиотизм ситуации. Он, вместо того, чтобы быть в обществе любимой, её сестры и молодого жениха последней, вынужден сидеть тут, в сквере и выслушивать какие-то бредни человека, осуждённого за самые тяжкие преступления…

Поднявшись, он холодно кивнул.

– Всего наилучшего…

Луис быстро схватил его за руку.

– Постой, постой… Антонио, не спеши, это не в твоих интересах. Я ещё не всё сказал тебе…

Отдёрнув руку, Ломбардо воскликнул:

– По-моему, в моих интересах послать тебя ко всем чертям!… Всё ты сказал или не всё – я не желаю больше смотреть на тебя, я не желаю больше тебя слушать…

– А я говорю тебе, что ты делаешь это зря!… – воскликнул Трехо со злостью в голосе. – Послушай, ты, Антонио, ты ведь мне обязан по гроб жизни… ты и все вы. Понятно?… Я ведь просто так от вас не отстану… Антонио, ты ведь всегда был неглупым человеком – неужели ты сам не можешь этого понять?…

После этих слов Антонио Ломбардо понял, что ему придётся ещё, как минимум полчаса провести на этой самой скамейке под развесистым деревом в обществе этого мерзкого типа, слушая его речи…

Устало опустившись на скамейку рядом с Трехо, Антонио посмотрел на него.

– Чего же ты хочешь?…

– Чтобы ты выслушал меня.

– Я слушаю тебя…

– Но ты ведь только что хотел уйти, – напомнил Луис. – Ты зря так поступил, амиго…

– Да, но ведь за это время ты не сказал мне ничего толкового…

Трехо поморщился от этой реплики – он не очень-то любил, когда другие люди подобным образом оценивали его речи и поступки.

– Это тебе так только кажется…

– Я говорю то, что вижу и слышу…

Неожиданно Луис спросил:

– Как ты думаешь, о чём я мечтал в тюрьме?

Антонио ответил вопросом на вопрос:

– Не знаю… А каким образом ты вышел на волю – сбежал?…

Трехо ухмыльнулся.

– Нет… Я вышел по последней амнистии… Тут всё законно, амиго…

Последнее слово – «амиго», друг, прозвучало в его устах совершенно издевательски.

Трехо повторил свой вопрос:

– Так ты не сказал…

Передёрнув плечами, Антонио произнёс:

– Не знаю…

– Постарайся представить.

– Но я никогда не сидел в тюрьме… в отличие от тебя, Луис…

Гадко ухмыльнувшись, Луис произнёс:

– Я провёл в тюрьме почти два года… Да, Антонио, почти два года я напрочь вычеркнул из своей жизни благодаря тебе… И все эти два года я знал, чему посвящу остаток своей жизни, как только выйду из тюремных ворот… Да, я хорошо знал это, я представлял, как именно это произойдёт, я вставал с этой мыслью каждое утро, и каждый вечер засыпал с ней… – взволнованно уже не говорил, а почти кричал Луис. – Да, Антонио, я могу сказать, о чём я мечтал всё это время!…

Антонио, стараясь казаться как можно более спокойным и невозмутимым, спросил:

– Ну, и о чём же?…

Резко обернувшись, Трехо ненавидяще посмотрел на собеседника и произнёс, как выпалил:

– Я мечтал о мести!

Тяжело вздохнув, Ломбардо заметил:

– А я-то раньше думал, что со временем ты хоть немного поумнеешь…, что ты станешь хоть чуточку добрее, Луис. Хоть чуточку лучше.

– Добрее?… К тебе?… Никогда!… Ни-ког-да!… – по слогам выговорил Луис. – Я буду мстить тебе, Антонио, я не остановлюсь ни перед чем. Я специально говорю тебе это, потому что я не такой подонок, каким вы меня привыкли считать.

Антонио, понимая, что Луис Трехо принадлежит к той опасной категории негодяев, которые, пообещав что-то и что-то задумав, никогда не будут бросать слов на ветер, посчитал за лучшее попытаться хоть как-нибудь договориться с этим человеком.

– Послушай… За что же ты собираешься мстить мне, Луис?…

Тот криво ухмыльнулся.

– Будто бы сам не догадываешься!…

– Но ведь ты сам во всём виноват!… И, поверь, у меня было бы куда больше оснований мстить тебе, если бы… – с языка Ломбардо едва не слетела фраза «если бы я был таким же злобным негодяем, как и ты», однако в самый последний момент Антонио немного изменил формулировку: – Если бы я об этом подумал… Если бы был на твоём месте…

В ответ Трехо резко заметил:

– Каждый на своём месте, Антонио… Ты – на своём, а я – на своём.

После этих слов Трехо внезапно замолчал.

Воспользовавшись неожиданной паузой, Антонио принялся размышлять: «Значит, теперь у меня начнется весёлая жизнь… Ладно, если бы я был один – не страшно… Но, ведь этот человек не остановится ни перед чем… Для Луиса Трехо нет ничего святого. У него ведь может подняться рука и на самых близких мне людей… Может быть, постараться с ним как-нибудь договориться?… Предложить ему денег, чтобы он убрался отсюда, из «золотого барана», из Фуэнтэ Овехуано, вообще – из Мехико куда-нибудь подальше?… Конечно, это не выход – тем более, что, предложив негодяю деньги, я как бы косвенно признаюсь, что я в чём-то виноват перед ним… А я ведь не виноват… Ведь это не я подстраивал ему разные катастрофы, ведь это не я по приказу Максимилиана хотел убить его… Ведь всё было как раз наоборот! Может быть, действительно отправить его как можно дальше?… Нет, тогда он обозлится ещё больше. Гм-м-м… Тогда делать нечего – остаётся предложить деньги».

Наконец, после этой тягостной паузы, Луис, обернувшись в сторону собеседника, произнёс:

– Ну, что ты скажешь?…

– Значит, ты твёрдо намерен мстить?…

Трехо кивнул.

– Да… И я специально затеял с тобой этот разговор, чтобы ты знал, что тебя ожидает. Я выйду победителем, я уверен в этом. А тебе будет плохо… Ты, не будешь спать по ночам, ты будешь вздрагивать при малейшем шорохе, тебе будет казаться, что за тобой постоянно следят… Тебе будет плохо, Антонио, это я тебе говорю… А я всегда знаю, что говорю… И тебе будет плохо, клянусь!… Да не будь моё имя Луис Трехо!… – со всей запальчивостью латиноамериканца воскликнул Луис.

Испытывающе посмотрев на собеседника Aнтонио осторожно поинтересовался:

– А мы не можем как-нибудь договориться?…

Луис прищурился.

– Например?…

– Чтобы ты оставил меня и мою семью в покое… Кстати, это ведь ты подглядывал за нашей спальней вчера поздно вечером?…

Луис не стал этого скрывать.

– Да, я… Это только цветочки, Антонио!…

При этих словах Трехо мстительно улыбнулся.

Вечерело. Так быстро вечереет только на юге, в Мексике. На землю незаметно опустились фиолетовые сумерки. На небе уже показалась луна – не такая лимонно-жёлтая, как вчера ночью, а какая-то бледная…

«Наверняка и Марта, и де Кастильего уже давно ждут меня в «Золотом баране». Ракель наверняка волнуется, – подумал Антонио и с тоской посмотрел на Луиса. – А я, вместо того, чтобы быть с ними, сижу и беседую с этим отпетым мерзавцем, с этим уголовником… Только потому, что боюсь его. Да и не за себя – что он может сделать мне?… Ничего. Я переживаю за близких мне людей…»

После того, что Антонио услыхал от Трехо за последние четверть часа, он уже не сомневался в серьёзности намерений «этого негодяя».

Антонио повторил свой вопрос:

– Мне кажется, мы с тобой, могли бы, договориться… Мне так кажется.

Луис насторожился.

– То есть?

В ответ на это Антонио вынул из внутреннего кармана чековую книжку.

– Я хочу предложить тебе денег, но с одним условием… Чтобы ты немедленно убрался отсюда куда-нибудь подальше, и чтобы я тебя не видел… Ни я, ни Ракель, ни Марта… Вообще никогда – понятно?…

Неожиданно Луис рассмеялся.

– Денег?…

Антонио раскрыл чековую книжку.

– Да, денег…

Презрительно ухмыльнувшись, Луис произнёс:

– С условием?…

– Разумеется…

Ещё раз хмыкнув, Трехо сказал, обращаясь скорее к самому себе, чем к собеседнику, от которого он демонстративно отвернулся:

– Нет, вы только послушайте!… И он ещё будет ставить мне условия!…

Антонио выжидательно смотрел на Трехо.

– Ну, что ты скажешь?…

Неожиданно став очень серьёзным, Луис вымолвил:

– Значит так, амиго, слушай внимательно: во всей Мексике, во всём мире нет таких денег, которыми ты смог бы от меня откупиться…

– Ты не хочешь денег?… – спросил Антонио, пряча чековую книжку во внутренний карман. – Неужели ты отказываешься?…

– Разумеется.

– Тогда чего же ты хочешь?…

Немного подумав, Луис, испытывающе взглянув собеседнику, прямо в глаза, сказал:

– Да, конечно, ты мог бы от меня откупиться… Но не деньгами.

«Ну, слава Пресвятой Деве Марии, – подумал Антонио, – наверное, я всё-таки сумею с ним договориться… Он, скорее всего, просто поломается для приличия, а потом согласится. Ведь этот Луис Трехо – чистой воды уголовник. У него в жизни нет ничего дороже денег… Я-то таких людей, научился понимать…»

Натянуто улыбнувшись, Антонио спросил:

– Тогда – чего же ты хочешь, чтобы принять мои условия?…

Прищурившись, Трехо произнёс:

– Ты ведь сам знаешь.

Пожав плечами, Ломбардо сказал в ответ:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду… Насколько я понял, ты…

Неожиданно Трехо перебил Антонио на полуслове. Он очень серьёзно сказал:

– Ты сам знаешь, что именно, я имею в виду… Ты, знаешь, чем можешь откупиться от меня, Антонио… Прекрасно, между прочим, знаешь…

– Потрудись объяснить.

Луис вымолвил в ответ только одно слово, однако, оно заставило Антонио невольно вздрогнуть… Трехо сказал:

– Марта.

«Боже, – пронеслось в голове Антонио. – Боже, ещё этого не хватало… Бедная девочка, бедная Марта!… Но почему, почему он никак не оставит её в покое?… Почему он преследует её?…»

Трехо, сделав небольшую, но достаточно эффектную паузу, сказал:

– Да, Антонио, ты не ослышался… Если Марта станет моей, я оставлю вас в покое… Сколько времени прошло, – сказал он более мягко, – сколько она сделала мне гадостей… Она выступила против меня на суде – этого было бы вполне достаточно, чтобы отправить её на тот свет… Однако я всё-таки по-прежнему люблю её. Да, Антонио, я никогда не забуду её образ, и время ни за что не сотрёт в моём сознании её черт… Я твёрдо заявляю – если Марта будет моей, я действительно оставлю вас в покое. Ни с твоей головы, ни с головы твоей молодой жены, ни с головы вашей маленькой дочери, прелестной Пресьосы не упадёт ни один волос.

Говоря о своём желании, во что бы то ни стало, быть с Мартой, Луис сознательно сделал акцент на дочери Антонио и Ракель, маленькой Пресьосе… Луис всегда имел неплохие задатки, но тюрьма и род занятий сделали его настоящим психологом. И он, как никто другой, прекрасно понимал самые болевые точки Антонио…

Внимательно улыбнувшись, Луис посмотрел на собеседника и спросил:

– Таково моё предложение…

Антонио понуро молчал – он был, совершенно убит услышанным…

– Что скажешь?…

Словно сбросив с себя оцепенение, Ломбардо резко обернулся к Луису и сказал:

– Меня удивляет даже не то, что ты хочешь во что бы то ни стало быть с Мартой, даже не то, что хочешь добиться её, не спросив у самой девушки… Меня удивляет то, что ты обращаешься ко мне!…

– Ну, и что же с того?…

Отвернувшись, Антонио произнёс:

– Я не торгую сёстрами своей жены… Я не торгую друзьями. не торгую близкими мне людьми.

Напряжённо посмотрев на Ломбардо, Луис Трехо коротко спросил:

– Значит, ты не согласен?…

Антонио с трудом сдерживал себя от того, чтобы не вскочить и не заехать этому уголовнику по его мерзкой физиономии…

– Нет.

Выражение лица Трехо мгновенно перекосилось злобой. Он сказал:

– Ты совершаешь очень крупную ошибку, Антонио… Может быть – самую крупную за всю твою жизнь.

Антонио, тяжело дыша, смотрел на землю – из-за вечернего полумрака трава казалась не зелёной, а какой-то тёмно-синей, почти фиолетовой…

– Ты будешь очень жалеть об этом, – продолжал Трехо, – я обещаю тебе, что ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь… Конечно, мне ничего не стоит отправить тебя на тот свет… Да, отправить… Но я не буду этого делать… Я, оставлю тебя в живых. Да, Антонио, мне будет лучше, если ты станешь терзаться, глядя на муки своих близких… Если ты будешь мучиться всю свою оставшуюся жизнь!… О, я знаю, как ты кончишь, – шипел Луис, – я прекрасно знаю, ты сойдёшь с ума, ты проведёшь остаток жизни в сумасшедшем доме… Тебе будет невыносимо плохо, ты захочешь умереть, да, умереть… Ты будешь звать смерть, ты будешь молить Пресвятую Деву Марию, чтобы она послала тебе хоть какое отдохновение… Но ты будешь жить. Ты будешь жить в страшных муках, Антонио, и в таких же страшных муках умрёшь… А я буду издеваться над тобой, я буду приходить в твою палату и показывать фотографии… твоих близких, и ты будешь вспоминать времена, когда вы были рядом, когда вы были счастливы… Да, дон Антонио, – издевательски произнёс Трехо, – попомни моё слово: ты будешь жить очень долго и умрёшь в страшных мучениях!…

Этого Антонио уже не мог сдержать: резко вскочил со своего места и нанёс негодяю страшной силы удар. Удар пришёлся в переносицу: Трехо, обливаясь кровью, упал со скамейки. Луис попытался подняться, но следующий удар буквально пригвоздил его к земле.

Нагнувшись, Антонио взял мерзавца за грудки и медленно произнёс:

– А теперь слушай меня… Если я хоть раз увижу тебя возле моего дома, возле кого-нибудь из моих близких… рядом с моей женой, рядом с Мартой, с Пресьосой… я тебя просто застрелю, как последнюю собаку… – Ещё раз тряхнув Трехо, Антонио спросил:

– Ты понял?…

– Понял, – прохрипел тот.

Отпустив Луиса, Антонио вынул из кармана носовой платок и вытер им руки.

– А теперь, – сказал он, – теперь я иду в «Золотой баран»… И не приведи Господи тебя там увидеть!…

Ракель вот уже час сидела, как на иголках. Подошедшие спустя несколько минут после ухода Луиса Марта и Ортего Игнасио, пытались расспросить девушку, что же с ней происходит, и куда подевался Антонио, однако та лишь отмахивалась и, как завороженная, смотрела на входную дверь…

Наконец, Антонио появился. Ракель, которая прекрасно понимала своего мужа, с первого взгляда определила, что он чем-то сильно взволнован и озабочен.

Подойдя к столику, Антонио, как ни в чём не бывало,поздоровался с Мартой и её молодым женихом:

– Добрый вечер… Выступление гитаристов ещё не началось?…

Марта, внимательно посмотрев на мужа своей старшей сестры, также решила, что у Антонио что-то произошло, притом – не очень хорошее.

– Нет… Антонио, что с тобой такое?… И почему у тебя правая рука в крови?…

Антонио, посмотрев на костяшки пальцев, заметил, что они действительно были вымазаны кровью.

«Наверное, это кровь Луиса… – подумал он. – И не заметил, как это я вымазался… Впрочем, у таких людей, как этот Трехо, и крови-то нет… Да и не человек это вовсе, а животное…»

Марта обеспокоенно спросила:

– Ты что – порезался?

Антонио, вынув из кармана платок, тщательно вытер им руку.

– Потом расскажу…

Антонио решил до поры до времени не посвящать в этот разговор ни Марту, ни де Кастильего.

Однако Марту такое объяснение явно не удовлетворило.

– Скажи мне, что же случилось?… Ты порезался или… может быть, ты подрался?…

Антонио натянуто улыбнулся.

– Да, но совсем немножко…

И Марта, и Ракель ни на шутку встревожились.

– Но с кем?… – спросила Ракель.

Антонио поморщился.

– Так, с одним отпетым мерзавцем…

Внимательно посмотрев в глаза мужу, девушка серьёзно спросила:

– С мерзавцем?…

– Ну да…

– С кем же?… Неужели с…

Не желая посвящать в подробности беседы с Луисом Трехо сидевшую рядом Марту, чтобы не травмировать её, Ломбардо быстро перебил свою жену:

– Потом, потом…

– С каким именно?… – спросила Ракель, которая прекрасно поняла маневр своего мужа.

Антонио неопределённо передёрнул плечами.

– Ну, разве мало в нашем городе мерзавцев?…

– Но ведь ты в Мехико почти никого не знаешь?… – возразила Ракель. – Антонио, скажи, что у тебя стряслось?… Я просто места себе не нахожу!…

В этот момент на помощь Антонио неожиданно пришёл Ортего Игнасио.

– Ракель, ведь всё хорошо – не правда ли?… Дон Антоиио перед нами, живой и здоровый… А ты волнуешься… Видимо, у него действительно произошёл какой-то мужской разговор – ничего страшного, если собеседником дона Антонио действительно был какой-то негодяй, я не сомневаюсь – этот человек получил по заслугам… Может быть, лучше послушаем музыку?…

И действительно, в этот момент на подиуме справа от стойки бара появился гитарный дуэт «Лос Тровадорес». И Ракель, и Антонио, и все остальные сразу же замолчали, и превратились в слух…

После ухода Антонио Луис поднялся с нагретой за день земли и осторожно провёл себе по переносице. Рука была в чём-то тёплом и липком. Подойдя под фонарь, Луис посмотрел на руку и понял: это кровь.

– Сволочь, – сказал он тихо и медленно, – проклятая сволочь… Ты ударил меня… Ты поднял руку на человека, который из-за тебя же и пострадал… Ничего, я думаю, что тебе это просто так не пройдёт. Я поквитаюсь с тобой, Антонио, я поквитаюсь с тобой, сеньор Ломбардо, обязательно поквитаюсь!…

Подойдя к фонтанчику с питьевой водой, Луис тщательно вымыл лицо и руки. Потом, случайно обнаружив на земле обломок зеркала, осмотрел своё лицо. На лбу горел пунцовый кровоподтёк; левый глаз уже немного заплывал…

– Подонок!… – выругался Луис на всю улицу, да так громко, что двое случайных прохожих невольно обернулись на него. – Подонок!… Ну, ничего, ничего…

Пройдя несколько десятков ярдов, Луис устало опустился на ту самую скамейку, сидя на которой всего десять минут назад, он беседовал с Ломбардо.

Надо было решить, как провести остаток вечера. Идти в «Золотой баран» после произошедшего не очень-то хотелось, да в этом и не было необходимости – после этого разговора в планы Луиса совершенно не входила новая встреча с Ломбардо. Он ещё никогда не видел Антонио в таком неописуемом гневе, и потому просто-напросто боялся, что этот человек действительно исполнит своё слово. Ради безопасности Ракель и Пресьосы Антонио действительно был готов на что угодно…

Ещё раз, потерев кровоподтёк, Трехо, бросив злобный взгляд в ту сторону, куда только что отправился Ломбардо, отправился в свою комнатку на втором этаже. По дороге он зашёл в открытый супермаркет и купил галлон очень скверного американского контрабандного виски – ему, как никогда, хотелось выпить…

Ужин был очень поздний и необременительный – тосты и горячий чай.

– После посещения траттории глупо было бы наедаться перед сном, – заметила Ракель, и Антонио, который после выступления музыкантов уже окончательно пришёл в себя после того разговора, охотно с ней согласился.

Когда Марта и Ортего Игнасио, пожелав хозяевам спокойной ночи, отправились спать – Марта в детскую, на кровать рядом с Пресьосой, которую она очень любила, а Ортего Игнасио – в мансарду, как раз над детской; (Марта была примерной католичкой, де Кастильего, хотя и считал себя религиозно индифферентным, был, тем не менее, очень порядочным молодым человеком, и поэтому жених и невеста не могли позволить каких-нибудь ненужных вольностей до брака), Антонио, печально проводив младшую сестру жены взглядом, произнёс:

– Боюсь, у нас могут быть серьёзные проблемы…

Ракель встревоженно посмотрела на мужа.

– То есть…

Тяжело вздохнув, Антонио произнёс:

– Я говорю об этом страшном негодяе, Луисе Трехо… Оказывается, Марта тогда действительно не ошиблась – за вами, за спальней подглядывал он…

– Сам?!… – необычайно удивилось Ракель.

– Представь себе…

После этого Анттонио подробно пересказал жене подробности недавнего разговора с Луисом, утаив только то, что Трехо пообещал в случае чего не пощадить никого – даже, маленькую Пресьосу.

Он знал, что этот разговор – печальная необходимость, что у него просто нет, никакого другого выхода… События разворачивались не самым лучшим образом, и поэтому Ракель должна была беречь не только себя и маленькую, но и сестру…

Девушка, выслушав получасовой монолог мужа, совсем упала духом.

– Что же нам делать?…

Антонио пожал плечами.

– Не знаю…

Тогда девушка, некоторое время, поразмыслив, очень несмело предположила:

– Может быть, стоит заявить в полицию?…

Антонио вздохнул.

– Я уже думал об этом…

Вопросительно посмотрев на своего мужа, Ракель спросила:

– Ну, и что?…

– Тут будет сложно что-нибудь доказать, – начал Ломбардо, – тем более, что Трехо в полицейском участке, наверняка, начнёт всё отрицать.

– Но ведь он угрожает тебе!… – воскликнула девушка. – Он угрожал тебе…

– И не только мне… – произнёс Ломбардо. – Если бы только…

– Тем более.

Тяжело вздохнув, Антонио произнёс:

– Дело в том, что я не смогу ничего доказать… Мы ведь говорили с этим человеком с глазу на глаз… Нет никаких свидетелей.

– Но ведь… – начала, было, девушка, но Ломбардо быстро перебил её:

– Ничего не получится…

Внимательно посмотрев на мужа, Ракель спросила:

– Что же делать?…

– Завтра утром я попробую поговорить с полицейским комиссаром, – сказал Антонио, – тут неподалёку есть полицейский участок, и я как-то в «Золотом баране» познакомился с доном Анхель Паррой. Ты его наверняка видела – такой толстый-толстый сеньор.

Ракель кивнула.

– Да, я видела этого сеньора… Знаю, о ком ты говоришь…

Антонио продолжал:

– Иногда он заходит и в «Золотой баран», но не часто, потому что у него какие-то очень натянутые отношения с доном Хуаном Франциском… Кстати, его сегодня не было…

– Дона Хуана Франциска?…

– Я говорю об Анхеле Парре… Впрочем, и сеньора Сантнльяны не было тоже…

– Ну, и…

Антонио поморщился.

– Не знаю…

– Думаешь, он не поможет?…

– Этот сеньор производит впечатление очень порядочного человека, однако по одним подозрениям в преступлении, которые Трехо ещё не совершал, ни один полицейский комиссар во всём Мехико не сможет его арестовать…

После того, как чай был допит, а тосты – съедены, Антонио подошёл к Ракель и, нежно поцеловав её в лоб, задумчиво произнёс:

– Знаешь, а ты была права…

Ракель, подняв на Антонио глаза, спросила:

– Ты о чём, любимый?…

– Помнишь, тогда в Гвадалахаре, ты говорила, что у тебя какие-то не очень хорошие предчувствия?…

Ракель едва заметно кивнула.

– Да… – Нежно погладив Антонио по голове, она печально произнесла:

– Ты всё седеешь…

– Боюсь, у меня появится ещё много седых волос…

После этих слов Антонио поднялся из-за стола.

– Ничего, Антонио, – сказала Ракель, – я думаю, что у нас всё будет хорошо… Мы ведь любим друг друга, мы ведь нужны друг другу – а что может сравниться с этим?…