Нить вечной судьбы

Глава тридцатая. Логово стервятников

На следующий день, Тормак, тихо покинув пределы крепости, приказал своим солдатам не следовать за ним и направился в город. Он облачился в скромный серый плащ и пребывал в молчании, желая раз и навсегда разобраться во всех вопросах, мучивших его. Он не планировал тратить времени зря и жаждал их быстрого разрешения. Сначала он направился в маленькую таверну, расположенную близко к центру города. Здесь, на втором этаже, он планировал встретиться с командирами войск убитых герцогов.

— Я все равно не уверен, что наше решение было правильным. Мы предали наших герцогов, — беспокойно бродил из угла в угол один из командиров.

— Успокойся. Ты видел улики против герцогов, — спокойно сказал другой мужчина, стоя на месте.

— Но мы предали тех, кому служили, — беспокойно продолжал командующий одной из южных провинций Пруана.

— Мы спасли наш народ от предателей, и это важнее всего, — сказал третий, с кудрявыми волосами, скрестив руки на груди.

— Но мы предали их. Тех, кто были одними из нас. Они были пруанцами, — продолжал мужчина, нервничая и беспокоясь.

— В псине моего сына пруанского больше, чем было в них. С предателями никто не считается. Хватит истязать себя сомнениями, мы поступили правильно. К тому же, Тормак нас щедро вознаградил, — положив руки на пояс, произнес командующий пруанским восточным воинством.

— И вознагражу еще, — вступил в разговор Тормак, входя в комнату.

— Король, — синхронно промолвили, сделав вежливый поклон, командиры войск герцогов.

— Встаньте. Не переживайте, я ценю ваш поступок и то, что вы поддержали своего короля. Если у кого-то есть сомнения в правильности его выбора, то я могу предоставить еще больше свидетельств о предательских помышлениях герцогов, — зайдя в просторную, не слишком роскошную комнату, изрек Тормак. — Во время военных действий, за каждую победу в сражении вам будут начисляться денежные выплаты. После победы над Лострадом, — уверенно и твердо сказал Тормак. — Вам, как самым преданным сынам Пруана, будет предоставлен выбор любой территории Лострада на ваш вкус. Если между вами возникнет территориальный спор, я его решу лично.

— Мы благодарим короля за его щедрость и сделаем все, чтобы не разочаровать его, — пытаясь не злить, задобрить и угодить Тормаку произнес один из командующих.

— Отлично. Теперь отправляйтесь обратно в свои герцогства и приведите солдат для укрепления наших рядов, — сказал Тормак, положив руки в замок за спиной.

— Сколько? — задал вопрос самый богато одетый мужчина.

— Всех, что есть, — ответил Тормак, поднимая голову к ним.

— Ваша светлость, поздравляем вас с наступающей свадьбой. Мы сожалеем, что не сможем присутствовать на таком важном событии для вас, вашей невесты и нашей страны, — продолжали любезничать командиры.

— Благодарю. Теперь ступайте. Времени осталось мало, — торопливо завершил Тормак, потому что в этот день у него было слишком много дел.

Тормак вышел из таверны и, оставив ее далеко позади, начал бескрайний путь по улицам города. С каждым шагом он удалялся все дальше от своей крепости и центра города. Окраска окружающего мира становилась все более бледной и безжизненной. Здания приобретали все более скромный вид, а стройматериалы, из которых они строились, становились все более дешевыми. Люди, которых он встречал, казались все беднее и несчастливее.

Сравнивая Лострад и Пруан, он видел две абсолютно противоположные реальности, две крайности, два контраста. Как золото и серая грязь, остающаяся после высохшей лужи. Бедность, преступность и жестокость овладевали улочками Драуса. Люди здесь были невероятно бедными, полными злобы и не видели ничего, кроме безысходности.

Конечно, и в Лостраде была бедность. Где ее нет? Но Пруан был особым случаем. Народ этой страны сваливал все свои беды на политику Лострада. Пруанцы, как и другие жители стран-союзниц Пруана, терпеть не могли лострадцев. Разумеется, эта вражда у простого народа взялась не из пустоты. Ненависть к лострадцам была вбиваема ими в массы через усердные усилия герцогов Пруана и другой знати по всему Еста́ру. Эта ненависть была золотым гребнем для многих. Короли и политики могли отвести человеческий гнев от себя, сметая все свои неудачи, ошибки и глупости под презрение к лострадцам, словно дети, прячущие свои игрушки под кровать при уборке.

Те, кому важна была прибыль и логика типа "где есть выгода, там и родина", также находили свое счастье в этой беспочвенной ненависти простых людей к Лостраду. Их это не касалось, и они продолжали свои торговые отношения с "вражеским" Лострадом, не волнуясь о политических разногласиях. По сути, такова была природа человечества — ненавидеть или стремиться к конфликтам. Места и формы конфликтов могли меняться, но суть оставалась неизменной. В одном месте активных фаз больше, в другом меньше.

Юный Тормак же осознавал, как устроен окружающий мир. Он хорошо понимал, что активных фаз много, но никто не рисковал перейти черту, ту самую грань. Но он отказался смиренно стоять на месте, как все остальные и рискнул двинуться дальше. Его целью было обуздать гнев человеческий, направив ее против Лострада. Но, прежде чем он смог бы это сделать, ему нужно было набраться сил и уверенности в своей победе. Долго и кропотливо он обдумывал каждый свой шаг наперед.

Долго и внимательно он разрабатывал каждый шаг своего плана. В первую очередь, он собрал единомышленников при дворе и привлек на свою сторону яркие умы всей пруанской нации. Они убедили его важности заключения союза с другими странами, каждой из которых были свои, разные причины, но общая цель одна — уничтожить Лострад. Перед этим, однако, он понял, что ему необходимо освободить Северный Орден из заточения и завоевать их поддержку. Более того, он решил жениться на царевне Ордена.

Но Тормак не остановился на этом. Он начал устранение своих основных политических конкурентов. Он знал, что герцоги не только не поддержат его военную кампанию, но и предадут его при первой возможности. Это почти и случилось. Герцоги и агенты Лострада наладили хорошо функционирующую подпольную сеть связи. К счастью, для блага Пруана, связь работала далеко не идеально. Агенты Тормака смогли выявить и перехватить послания, пересылаемые из одной страны в другую.

Молодый король Тормак четко осознавал в чем кроется истинная проблема его народа. Ему было ясно, что бесконтрольный отток ресурсов из Пруана и других стран в Лострад значительно снижает уровень жизни обычных людей. Он внимательно наблюдал за этой проблемой и понимал, что политика "где-то прибавилось, где-то убавилось" неприемлема, так как она наносит вред его народу, которого он глубоко уважал и безмерно любил. Тормак был решительным в том, чтобы защитить свою страну и свой народ от эксплуатации. Он не желал быть марионеткой в руках тех, кто наживается на чужом ущербе.

Монарх понимал, что у денежных дельцов нет родины, поэтому они могут предать его. Поэтому он давал им излишнюю свободу, но тщательно следил издалека за их действиями, чтобы обеспечить благосостояние своего народа и сохранить налоговые поступления в казну. Тормак был бдительным и хитрым правителем, готовым защищать интересы своего народа в любых обстоятельствах.

Тормак так глубоко погрузился в свои раздумья, что даже не заметил, как нечаянно столкнулся с одним из стражников, охраняющих вход на стрельбище лучников.

— Э, не понял. Ты глаза-то разуй, червь, пшел отсюда, — раздался недружелюбный голос большого и лысого мужчины.

— Тебе тут не место, вон из-за забора, свинья, — добавил второй, махнув рукой в сторону выхода.

Слова стражников несколько разорвали молчание, и Тормак слегка пришел в себя. Он ответил тихим голосом: — У меня назначена встреча.

— С кем? — настаивал первый стражник. — В такой одежке тебе только в свинарнике рады будут.

— Мне нужно встретиться с командующим, — продолжал Тормак, не сдаваясь.

— Ну ты глупый, я тебе сейчас как меж глаз двину сразу все поймешь, — грозил первый стражник.

— Да этому бестолковому на его языке балакать надо. Слышь ты, я сейчас возьму большую штука и ударю ей по глупой штука, потом глупая штука не двигаться, — сказал лысый мужчина, строя гримасы.

Именно в этот момент из-за спины стражников раздался голос начальника стрельбища.

— Эй вы, там, увальни бестолковые! Пустите его моментально, — распорядился начальник.

— Ну ладно, как скажете, командующий, — дремотно вздохнули стражники, и с недовольными выражениями лиц пустили Тормака дальше.

Тормак пересек порог стрельбища и направился за командующим лучниками. Король наблюдал с великим интересом за всем, что происходило вокруг. Он мельком бросил взгляд на мастеров, работавших над созданием луков. Процесс изготовления пруанских луков был уникален. Они создавались из особого дерева, растущего лишь на севере, а также из костей, рогов животных и их сухожилий. Но основную долю прочности и мощи давало фиолетовое дерево.

Фиолетовое дерево, согласно пруанской легенде, было связано с одной из дочерей Есуры, которая принесла на Еста́р знания и мудрость для людей во времена формирования Еста́ра. По ее смерти ее дух, представленный ярко-сиреневым светом, перешел в кроны этих деревьев. И по сей день он считался в Пруане своего рода оберегом, способным помогать принимать правильные решения в сложных, конфликтных или непонятных ситуациях. Именно по этой причине фиолетовые деревья были посажены перед входом в королевский дворец. Еще одной интересной особенностью было то, что они служили неким амулетом для младенцев, оберегая их в моменты наибольшей уязвимости.

На флаге и гербе Пруана также изображалось это дерево, что символизировало прямую связь между Есурой и королевской семьей. Это дерево имело название "пруани́ция" и было священным символом Пруана.

В Пруане существовал целый культ, посвященный луку. Стрелки верили, что каждая стрела, выпущенная из лука, изготовленного из пруаниции, обладает особой силой и благословением фиолетового духа. Поэтому для них промах мимо цели считался недопустимой ошибкой и даже моральным преступлением перед Есурой и ее дочерью, духом, которому было посвящено это священное искусство. Именно из-за этого лучники Пруана подвергались строгой дисциплине и интенсивным тренировкам. За многие столетия они заслужили звание виртуозных мастеров лука и стрельбы. Большинство войск в армии Пруана составляли бойцы дальнего боя, и их навыки считались непревзойденными.

В Пруане, быть лучником означало быть почетным гражданином, и лучники всегда выделялись среди остальных. Одно из их плеч было немного выше другого из-за постоянных тренировок и несимметричной нагрузки. К тому же, им требовалось приложить значительные усилия для натягивания своих могучих луков. У некоторых из них было только одно ухо. Причина этого заключалась в том, что пруанские стрелки заводили тетиву за уши, и когда отпускали, то тетива сильно резала им по уху.

Поднявшись на второй этаж стрельбища, с которого открывался отличный вид на полигон, где тренировались лучники, командующий предложил Тормаку сесть на стул.

— Не ожидал, что вы все же посетите нас. Тем более в одиночестве и в таком виде, — спокойно произнес худощавый мужчина с легким покрытием седины на волосах.

— Я хочу обсудить оставшиеся вопросы конфиденциально, — сказал Тормак, садясь на удобный стул, не снимая капюшон с головы.

— Понимаю. И зачем вас привело ко мне, король Тормак? — поинтересовался мужчина, рассаживаясь напротив.

— Я хочу убедиться в некоторых вещах. Как вы знаете, мы скоро отправляемся в Лострад, и мне важно знать, насколько ваши стрелки эффективнее лострадских, — сказал Тормак, обращаясь к командиру лучников.

Командующий удивленно посмотрел на короля, затем улыбнулся и начал смеяться, настолько истерично, что у него из глаз потекли слезы.

— Прекратить стрельбу! Первый ряд, третий лук, десять цепов, пять стрел, живо! — резко вскочив со стула, крикнул мужчина, полностью преданный своему делу.

Третий лучник из первого ряда выпустил пять стрел за пятнадцать секунд с расстояния немного более двухсот метров. Все стрелы, находившиеся в его правом набедренном колчане, попали в цель с необыкновенной точностью, издавая задорный свист.

— Продолжайте тренировку, — сказал командующий, обращаясь к лучникам, и повернулся к Тормаку. — Я готов поспорить на что угодно, король, но на этом клятом материке не найдется ни одного стрелка, превосходящего моих парней в мастерстве стрельбы.

— Впечатляющее зрелище, несомненно. Уровень ваших стрелков велик. Однако, что вы можете сказать о противодействии лострадской броне? — Тормак проговорил с ледяным тоном и неким скептицизмом, таким образом ставя под сомнение навыки своих стрелков и стремясь убедиться в их величии, при этом заставляя командующего продемонстрировать все возможности и искусство своих лучников.

— Действительно, доспехи лострадского авангарда крепки, — отметил командующий, взглянул в сторону двери, щелкнул пальцами и одним жестом попросил своего помощника принести объемный стальной нагрудник. — Это один из трофейных нагрудников Лострада, полученных после вашей победы в лесу. В молодости, когда ваши родители были живы и ворота Лострада были открыты для всех, я несколько раз побывал там. Я посещал оружейные лавки, общался с кузнецами и знал тех, кто мастерил доспехи. И вот что я вам скажу, даже у идеалов есть свои минусы. Наплечники и шлемы лострадцев, а также защита нижних конечностей — все они крепки и надежны. Однако, нагрудники… у них есть свои уязвимые места. Созданные по хитрой технологии, они легки и не сковывают движения, но это не так уж важно. Важно то, что эти нагрудники имеют изгибы и линии, где их защитные свойства становятся недостаточными. В попытке исправить этот недостаток, авангарду были выданы большие и прочные щиты, однако они не могут полностью компенсировать несовершенства.

— За двадцать лет они никак не исправили эти проблемы? — с недоумением произнес Тормак.

— Не уверен. Возможно, они сумели хорошо скрыть свои недостатки. Но я приказал разослать нагрудники по всем стрельбищам страны, чтобы стрелки имели понимание как, куда и с какой силой им придется стрелять.

— Вы думаете, наши стрелки смогут противостоять их мастеровитости кузнецов? — послышался голос из-под капюшона Тормака.

— Стрельбу прекратить! — воскликнул командующий. — Наденьте кольчугу и лострадский нагрудник на манекен.

После исполнения приказа, командующий крикнул:

— Третий ряд, первый лук, как учил, стреляй!

Лучник взял стрелу из другой набедренной повязки, висевшей с левой стороны. Натянул тетиву, хорошенько прицелился и выпустил стрелу в нужную точку. Стрела не была похожа на те, какими стрелял первый лучник. Стрела со свистом пронзила насквозь нагрудник и кольчугу плотно вонзившись в деревянный манекен.

— Продолжили стрельбу! — распорядился командующий. — Ну что? Больше сомнений не осталось?

— Ну почему же, есть еще одно, — ответил молодой король.

— Долго он нас еще дергать будет? — недовольно буркнул лучник, тренирующийся навыкам стрельбы на стрелковой площадке.

— Сколько нужно, столько и будет, — ответил другой.

— Интересно, кто это рядом с ним? — спросила девушка, натягивая тетиву целясь в манекен.

— Согласен, кому это он решил продемонстрировать наши навыки? — поинтересовался молодой человек из знатной семьи.

— О, «продемонстрировать» голубая кровь заговорила? — попытался насмешить лучник из маленькой деревни на юге, где жили бедняки, граничащая с Лострадом.

— Вероятно, это наемник, — заметила другая девушка.

— И давно наемники с солдатами водиться начали? — сказал молодой человек.

— Времена нынче непростые, что тут сказать, — ответила лучница.

— Не беспокойтесь так, скорее всего, пришел кто-то из командиров, чтобы проверить нашу готовность, — заявил благородный юноша и метко выпустил стрелу в мишень.

На втором этаже король продолжал разговор с командиром стрелков.

— А что насчет их сверхпрочных доспехов? Ходят слухи, они непробиваемы.

Командующий застыл.

— Вы говорите о проклятых доспехах, — кивнул головой мужчина.

— Проклятые доспехи? — переспросил Тормак, впервые услышав такой термин.

— Именно так, — ответил командир. — Эта броня изготовлена из редкой руды, которую добывают только в Лостраде. Говорят, что в шахте, где добывают эту руду, обитает злой дух, который проклял всю руду. Руда невероятно прочная и не имеет аналогов, но постепенно она отбирает жизненную энергию у всех, кто с ней имеет дело. Как у шахтеров, так и у кузнечных дел мастеров, которые создают из нее броню, и у солдат, надевающих ее. Как я уже говорил, все идеалы имеют свои недостатки. Каждый, кто сталкивается с этой рудой, умирают не сразу, а медленно. Сначала появляется слабость, через несколько недель начинают выпадать волосы, появляется сильный кашель, потом по телу появляются красные пятна, и в конце концов — смерть.

— И как мы можем справиться с этими проклятыми доспехами? — наклонив голову в сторону, спросил Тормак, проявляя интерес.

— Честно говоря, я не знаю. Как я слышал, у этих доспехов нет ни одного незащищенного места, включая забрало. Мне придется поручить своим бойцам искать способы преодоления этой проблемы, но репутация этих лат слишком хороша, и это уже само по себе пугает. Если бы у нас было несколько таких изделий и безумных мастеров, готовых рискнуть своей жизнью, чтобы их изучить, перспективы были бы радостнее, — ответил командир.

— А что, если я добуду для вас такие доспехи и найду таких специалистов? — заинтересованно спросил король, склонившись вперед.

— В таком случае они смогут найти слабые места в этих доспехах, и мы сможем разработать специальные стрелы, способные справиться с ними, — ответил командующий. — Но понимаете ли, лострадцы не будут рисковать и отправлять людей в такой экипировке. Они будут беречь доспехи и тех храбрецов, кто осмелится надеть их, до конца, и выпустят их в бой только в самый критический момент. Возможно, солдаты в этих доспехах будут неуязвимы на поле боя, но через месяц их силы будут опустошены чарами духа, и они умрут своей смертью.

— Похоже, нам придется ждать и использовать хитрость? Отступать и маневрировать, чтобы избегать прямого столкновения с проклятыми доспехами, — задумчиво размышляя, высказал государь.

— Полагаю, что да. Наши воины очень суеверны и с большим трудом согласятся сражаться против доспехов, которые проклял злой дух. Они, скорее всего, даже не захотят использовать священные стрелы, боясь их осквернить, — ответил командир, хорошо зная своих бойцов.

— Раз так, то самоотверженностью лострадских храбрецов можно лишь восхищаться. Но наша цель важнее их мучительной судьбы и смерти. Я вас услышал. Теперь мне пора идти, меня ждут, — сказал Тормак, вставая со стула. — И еще одно. Когда пехота пойдет в лобовую атаку на стену, я хочу, чтобы ваши лучники оказали им поддержку.

— Ваше величество, пока мои стрелки держат луки и стрелы, ни одна лострадская рожа не высунется из-за укрытия — заверил командир с уверенным взглядом.

— Отлично, будьте готовы. Мы выступим через неделю. Мне не нужно сопровождение, я найду дорогу сам. Было приятно вас видеть, — ответил король, положив руки за спину, и удалился.

Тормак настойчиво продолжал свой путь, ведущий в самые отдаленные уголки от королевской крепости. Постепенно он оказался в глухих трущобах, где улицы были заброшены и люди возвращались к своеобразному звериному состоянию: бедные, беззубые, бессильные, голодные и безнадежно утратившие свое достоинство. Дыхание в воздухе здесь было иным — оно казалось отягощенным и спертым. Столичные солдаты даже не рисковали ступать на эту территорию. Здесь правили банды и наемники. Тормак ускорил темп, хотя его наряд соответствовал местному стилю, но все же кривые взгляды цеплялись за него неоднократно. Проходя мимо таверны, на которой висела табличка «скотам, тварям, скотским тварям и лострадцам вход воспрещен», Тормак свернул за угол.

— Ненависть к Лостраду ощущается повсюду. Это означает, что народ поддержит меня и мой выбор, — подумал монарх, приближаясь к переулку, где ожидали его два адепта. — Они здесь? — спросил король.

— Да, мы собрали всех влиятельных лидеров наемников, как вы просили, — ответил один из адептов, чьи глаза кружились по часовой стрелке. — Вы действительно уверены в этом?

— Если бы я не был уверен, я бы и не просил вашей помощи, — Тормак произнес с уверенностью, готовясь к худшему.

— Это наемники, как только вы не заплатите им нужную сумму, они сразу поднимут вооруженное восстание, — попытался вразумить короля адепт.

— Не беспокойся. Другого пути нет. Либо мы воспользуемся всеми нашими силами, либо проиграем. Ждите здесь, дальше я пойду один, — заверил монарх, говорящий о необходимости подобного действия.

— Это опасно, тем более в одиночку, — заявил второй адепт.

— Нет. Пойду один, иначе, доверия мне вызвать не удастся, — сказал Тормак и пошел вперед.

Король вошел в узкий, темный и сырой переулок, который проходил через большой заброшенный каменный дом. По мере его движения по этому проходу, звуки, доносящиеся со двора, становились все громче и разнообразнее. Крики, вопли и споры разливались вокруг него.

— Ты, тварь! Какого хрена твои псины бестолковые работают на нашей земле?! — раздался грубый мужской голос.

— Закрой пасть, крыса подвальная! С каких пор юг стал территорией таких никчемышей как ты?! — завопил второй.

— Слышишь?! Ты мне уже надоел своей болтовней, хвост собачий! Мой нож окажется в твоей пасти раньше, чем ты успеешь издать писк, — прозвучал громкий голос первого.

— Ну иди сюда, недоумок! — с остервенением разразился вопль.

Во дворе появился Тормак. Двор был полностью забит наемниками. Так же, как и все окружающие здания. Наемники высунулись из окон, чтобы посмотреть, кто к ним явился и ради кого их всех собрали.

— Тише! — закричал пожилой мужчина, сидящий в центре, на большом кресле, окруженный стражей. — Заткнитесь все немедленно! Сам король решил навестить нашу канаву!

Раздался ошеломительный смех наемников. Тормак снял с себя капюшон.

— Ну! С чем пожаловали, ваше величество?! — громким басом спросил мужчина, чтобы все слышали.

— Мне нужна ваша помощь, — произнес Тормак. — Без вашей поддержки, Пруану не выстоять в надвигающейся войне.

— Что он там бубнит под носом? — перешептывались убийцы друг с другом.

— Не слышно! Громче нужно! — кричали наемники из верхних окон.

Адепты, стоявшие у входа в переулок, напряглись, понимая, что король не привык общаться с подобной публикой, и были готовы ринуться ему на помощь.

— Я Тормак, король Лострада, и я пришел сюда просить вашей помощи! — отрешенно заявил Тормак с толком.

— За какой такой помощью?! Говорите яснее и быстрее! Вы тратите наше время, а время — это монеты, звенящие и сверкающие! — ответил мужчина, сидевший в самом центре, будто он самый важный.

— Гы, да, монеточки, ха-ха! Я готов кому угодно глотку вскрыть за них! — с двумя ножами в руках, дрожа и трясясь, произнес один из безумных наемников.

— Тогда присоединяйтесь ко мне! У меня много монет для вас! Я заплачу вам все, что хотите! За каждую победу вы получите еще больше монет! Ваши прегрешения будут забыты, и вы станете героями! — пытаясь склонить наемников на свою сторону, заверил их король.

— И зачем вам вдруг нужны мы, король?! У вас же есть целая армия, войска, солдаты и воины! Зачем вам такие, как мы — отродья?! — с гордостью говорил главный, удовлетворяя свое самолюбие тем, что унижает самого короля.

— Ты прав! Воинов нам действительно хватает, а вот убийц нет, — ответил Тормак.

— И какой смысл нам воевать?! Это война не наша. С Лострадом бейтесь сами, они нам не угроза, — настаивал наемник.

— Разница в том, что те, кто не выносит рабство, отчаянно сражаются, а не бегут, — промолвил Тормак, стремясь разъяснить ситуацию наемникам. — Выживает не сильнейший, а выживает сплоченнейший. Те, кто могут сплотиться в рамках войны, противодействовать врагу те и выживают.

Наемники задумались.

— А нам-то какое дело? Мы спокойно отсидимся в стороне и продолжим заниматься, тем, чем занимались, — с аргументацией возразил мужчина.

— Думаете, когда придут лострадцы, они не тронут вас? Думаете они пощадят вас лишь потому, что вы сидели в стороне?! Да вас прихлопнут, как мух, за то, что вы пруанцы. А когда они прознают, что вы наемники, с вас семь шкур сдерут! — пытаясь вразумить собеседника проговорил Тормак.

— Как они узнают, что мы наемники, да и мы же не воевали против них, — продолжал наемник.

— Думаешь, они будут разбираться в этом? Подумай сам, им легче следить за вами или убить и забыть? — с уверенным выражением лица сказал Тормак, делая уверенный шаг вперед.

Наемники замолчали и синхронно кивнули, обменявшись взглядами.

— Пусть так. Пусть ты даже и прав. Нас интересует только одно: сколько ты готов заплатить нам и откуда ты возьмешь эти деньги? — проговорила статная женщина, возрастом около пятидесяти лет, лидер одной из групп наемников. — Вам здесь, в столице, хорошо живется, вы не видите проблем из своей крепости. Наша страна нищая. Беднякам не хватает денег, чтобы сжигать усопших. Люди умирают на улицах собачьей смертью, гниют там, где упали замертво.

— Да, кумекает ладно, а платить-то правда, чем собрался? — произнес третий лидер наемников, занимавший место справа от мужчины в центре.

— Не волнуйтесь, я заплачу вам щедро, гораздо больше, чем вы получаете сейчас за свои сомнительные дела. После того как мы победим Лострад, вы получите долю из их сокровищницы, — заверил возможных союзников Тормак.

— Да, гы, монеточки мне нужны, — пробормотал безумный наемник, трясясь на месте.

Наемники обрадовались.

— Довольно! — раздался незнакомый голос.

Все замолчали и задержали дыхание. Из темного угла поднялся мужчина — злобный, хладнокровный и устрашающий.

— Хватит лапшу на уши вешать… мучное… от него полнеют. Говори, король, к чему ты здесь, или убирайся, — произнес приближавшийся к Тормаку темноволосый мужчина со шрамами и щетиной на лице.

— С кем я говорю? — растерянно спросил государь.

— С главным, — лаконично ответил мужчина.

— Я думал, что главный здесь он, — указав на мужчину в центре, проговорил Тормак.

— Ты думаешь, что то, что ты видишь, является единственной правдой, сопляк? В нашем деле нужно быть скрытным. Если бы я вел себя иначе, то давно умер. Хитрость, коварство, ухищрение, обман, ложь и подлость, вот что здесь правит. Если я захочу, то ты даже отсюда не выйдешь, — нахально заявил наемник, указывая королю его место и подчеркивая его бесполезность и никчемность в этой среде.

— Сопляк?! — с изумлением произнес один из двух адептов, ожидавших Тормака. — Как пруанский король позволяет этому сброду разговаривать себе на равных?

— И я не понимаю, — промолвил второй. — Может убьем нескольких? Чтобы они знали свое место.

Третий адепт вмешался в их диалог, появившись из ниоткуда.

— Болваны, вы смеетесь что ли или правда глупые? Попробуйте только, дернитесь и я лишу вас рук, — грозно и злобно прошипел третий адепт. Он был командиром отряда, прикрепленного к столице. — Главари наемников не только из Пруана, но и со всего севера собрались за этим переулком. Это мощная сила, которую нельзя игнорировать. Убить хотя бы одного из них, или даже всех, не имеет значения. В результате на Тормака обрушится целое бездушное войско. Они станут наибольшей угрозой, разрушая все и каждого изнутри Пруана. Они будут подкупать и манипулировать беженцами, организовывать диверсии, отравлять еду и воду, препятствовать поставкам на фронт. Не думайте, что они нищие и глупые. У них масса денег и связей. Это самые настоящие бандиты с улиц, головорезы, подготовленные солдаты и убийцы, наносящие смерть. Убивать их или конфликтовать с ними — абсолютно неразумно. Они могут обидеться и отправиться в Лострад в качестве союзников, а могут поддержать нас, и отправиться в Лострад уже в качестве врагов. И, прежде всего, они признают уважение. Тормак это понимает, поэтому пошел в одиночку, и не поддается провокациям. Поставив себя в уязвимое положение, он сможет определить, воспользуются ли они этим. Король желает доказать самому себе, что может справиться с трудной ситуацией без посторонней помощи. Для завоевания их доверия лучше всего, если Тормак будет общаться с ними напрямую.

Тормак продолжал диалог с группой наемников, по-прежнему сомневаясь в их преданности и истинности их намерений.

— В таком случае, откуда мне знать, что до этого, ты говорил правду? Может ты и не лидер никакой, а лишь его очередной плут? — Тормак стоял с достоинством, руки сложены за спиной, чтобы продемонстрировать свою силу и уверенность.

— Молодец, быстро учишься. Но на войну мы не отправимся, — ответил наемник.

— Почему же? Деньги не нужны? — продолжал гнуть свою линию король.

— А зачем деньги мертвым? Пока за Лострад бьется он, никто из нас не шагнет на эту землю, — кинув взгляд на толпу собратьев, сказал мужчина.

— Кто он? — с недоумением поинтересовался Тормак.

— Не надо. Не делай вид, что не знаешь, о ком речь идет, — ответил наемник, думая, что король шутит с ним.

— Нет, я действительно не знаю, о ком идет речь, — произнес Тормак, неохотно играя в эти загадки-угадайки.

— О том, чье имя даже произносить страшно, — затаив дыхание ответил мнительный наемник.

— Посвяти меня в свой страх, наемник, — попросил Тормак, надеясь узнать больше о загадочном человеке.

— Его зовут Адайн, капитан разведки Лострада. Он самый бесстрашный воин на континенте, никто не осмелится встать против него и стать его врагом, — ответил наемник, сознательно раскрывая источник своего страха.

— С нами будут адепты Северного Ордена, — сказал Тормак, надеясь, что мощные союзники смогут убедить любого присоединиться к их битве.

— Звучит обнадеживающе, но нет. Собирайтесь! Уходим отсюда! — резко крикнул мужчина своим спутникам.

Однако король Пруана не был готов покинуть место без объяснений.

— Стой! Объясни мне нормально, кто он такой?! Почему вы все так боитесь одного человека? — его голос исказился от недоумения.

— Нет, Адайн — не обычный человек. Он гораздо опаснее любого зверя. Даже слово “убийца” не сможет передать всей его жестокости. Представь, что каждый день мы, люди, сражаемся с демонами, с различными тварями, и сталкиваемся с их злом. Так вот, Адайн — не тот, кто сражается с демонами, он тот, кого демоны боятся, — наемник открыл свою душу, отражая настоящий ужас перед Адайном.

— Но почему мы не можем противостоять ему вместе? Если Пруан проиграет, а он выживет, то что вас ожидает? Я не понимаю вашу логику. Вместе с вашими умениями и силой адептов Северного Ордена мы сможем покорить любого противника. У нас есть шанс на победу! — воззвал Тормак, уверяя наемников в их возможностях и величии.

Молодая девушка, стоявшая у окна, молча наблюдала за происходящим. Рядом с ней стоял воин, напряженно слушая разговор.

— Итак, что вы скажете? Как нам поступить? — спросил он, в ожидании ее решения.

— Я слышала, что к Пруану присоединятся еще семь стран. Такой неизмеримый союз вполне справится с одним Лострадом. Правда, все портит Адайн. Из-за него одного мы пойдем на жуткий риск. С другой стороны, если мы поддержим короля и победим, мы окажемся прямо у лакомого куска и сможем заявить свои права на много чего. Я считаю, что нам стоит пойти на этот риск. В долгосрочной перспективе, наемникам удастся одержать победу и получить, что мы заслуживаем, — решительно заявила молодая девушка, уютно расположившаяся на подоконнике. — Передайте мое послание и скажите, что мы пойдем на эту войну за королем Тормаком.

— Как пожелаете, — ответил наемник, выполняя поклон. Затем он направился вниз. Выйдя во двор, он осторожно приблизился к мужчине, проводившему переговоры с Тормаком, и передал ему послание от имени девушки.

— Хорошо… король Тормак, ты получил свою поддержку. Кланы наемников присоединятся к тебе, — приподняв голову, с надменностью проговорил мужчина, резко поменяв свое мнение. — Но учти, если мы не получим обещанную выплату, ты пожалеешь о своем решении.

— Можете не беспокоиться насчет этого, выплаты будут своевременными. Рад, что вы одумались и пойдете за мной, — озвучил король и развернулся.

— Нет, мы не пойдем за вами. Мы пойдем с вами за ваши деньги. Затем мы пойдем своим путем, как всегда, — неохотно отвечал наемник, сопротивляясь идее принять власть и титул короля.

Тормак кивнул и направился к арке, откуда пришел. Мужчина, окруженный наемниками, позволил себе остановить его.

— Постойте! Я слышал, что у вас завтра свадьба. Раз уж мы стали так близки, почему бы нам не наведаться? — сказал мужчина.

Король остановился и насторожился.

— Тьфу, — пренебрежительно плюнул командир наемников, сидящий справа от центрального мужчины.

— Ну а чего? — добавил наемник, находящийся рядом. — Поедим, выпьем, повеселимся.

— Да пошли они все куда подальше, — с презрением и раздражением ответил мужчина, плюнувший на землю.

— Но почему бы нам не отправиться и не посмотреть на элиту, на истинное и подлинное благоденствие? На истинный и подлинный успех? Ведь у нас теперь есть новый знакомый, который без проблем покажет нам этот мир, не так ли, ваше величество? — с улыбкой на лице произнес мужчина, занимающий кресло.

— Истинный и подлинный успех — это, когда тебя выбросили совсем ребенком собственная мать в канаву, но ты сумел выжить и теперь решаешь, помогать ли королю или нет, — сказал мужчина, озвучивший решение девушки, остающейся серым кардиналом.

— Нет. Пусть сами празднуют, аристократы эти поганые. Я терпеть не могу слушать успешных людей. Они всегда несут какую-то чушь, но с таким благородным лицом, что грех не поверить, — заявил наемник, одетый в дорогую и нарядную одежду, чтобы подчеркнуть свой высокий статус.

— Полностью согласна. Для них мы всегда будем просто безымянными и безродными дворняжками. Глядеть на утонченных, высокомерных бездельников мне не хочется. Поэтому ступайте Тормак, вас во дворце заждались, — произнесла женщина, которая руководила собственной бандой наемников.

Тормак почувствовал облегчение, и покинул двор.

— Мы идем резать глотки и набивать карманы золотом! — раздался голос со двора.

— Отличная речь, мой повелитель, — сказал командир адептов, уважительно кланяясь. — Иного решения этого вопроса нет и не было. Эти люди не те, с кем стоит конфликтовать и вступать в споры. Вы достигли своей цели, используя мягкую силу, и теперь они будут впереди всех защищать интересы вашей страны. Ведь, как я понимаю, именно они первыми встретятся с элитой Лострада. Теперь наемники будут убивать и умирать за интересы вашей страны.

— Нет. Они будут это делать за свои интересы к золоту нашей страны, — ответил Тормак и направился в свою крепость.

На верхний этаж здания поднялся наемник, который ранее вел беседу с Тормаком. У окна, к которому пристала взглядом молодая дама, он продолжил свой диалог, обращаясь к ней с некоторой надеждой.

— Госпожа, вы считаете это разумным? — продолжая дискуссию, наемник задал вопрос девушке, которая, в отличие от него, была скромно одета и смотрела из окна.

— Что именно ты имеешь в виду, И́бот? — просто и непринужденно спросила дама, сходя с подоконника.

И́бот предложил свой вариант, считая его наилучшим:

— А не проще ли нам просто переждать эту войну? Остаться в стороне и не жертвовать нашими людьми, которым, от жизни не досталось ничего хорошего. А еще лучше показаться в самый последний момент, договориться с лострадцами, встать на их сторону и заработать немало золота и серебра.

Девушка, размышляя, отвергла предложение наемника с явными сомнениями:

— Думаю, что такой способ заработать нам не подходит. Ведь в Лостраде наемничество запрещено, и подобные услуги караются смертью.

— Но разве лострадцам не нужны лишние люди? — понимая, что примкнуть к лострадцам будет выгоднее.

— Поверь мне, если лострадцы откинут пруанцев к их столице, то им ничья помощь не потребуется. Но я все же уверена, что пруанцы и их союзники смогут одолеть Лострад Да, с большим трудом и большой кровью, но они победят, — сказала девушка, покидая комнату и спускаясь по деревянной винтовой лестнице.

И́бот, идя рядом с молодой женщиной, выразил свои опасения:

— Но у них же есть Адайн…

Королева наемников откликнулась, сохраняя уверенность:

— А у Пруана ведь есть весь Северный Орден.

— Я сомневаюсь, что этого достаточно, чтобы укротить Адайна, — осторожно сказал наемник.

— Меня впечатлил Тормак. Он пришел совершенно один и не побоялся потерять свой авторитет. Пришел выступать перед сволочью и отбросами, и не унизился. Это много значит для человека его статуса, — как только она спустилась в холл, где толпилась орда наемников, лидерша всех пруанских наемных убийц поделилась своими впечатлениями.

В то время королевскую крепость активно готовили к свадьбе. Повозки с продовольствием неустанно проезжали через ворота королевской цитадели. Слуги суетились, размещая вазы для букетов и цветов, ради которых были привлечены столичные цветоводы. Это придавало крепости совсем другой облик. Прислуга неустанно металась, перенося свечи, кувшины и подносы, тщательно вытирая пыль и осматривая каждый угол, чтобы удостовериться в том, что крепость готова принимать своих высокопоставленных гостей.

Королевская твердыня, построенная из черного камня и не менее черной стали, проникнута была духом севера, или, возможно, север стал пронизан духом этой крепости. Стальные шипы, острые углы, морозный страх, ужасное величие, несгибаемая воля и влияние, все это, прикрываемое лишь под красотой стволов пруаниции, растущих во дворе, начинало сменяться более мягкими и приветливыми тонами.

На следующее утро во двор крепости начали прибывать гости, которых пригласили Тормак и Лерета. Небо было безупречно ясным, и не было и намека на облачко. Это означало, что лучи Еирии, богини солнца, сегодня были особенно нежеланными для высшей пруанской аристократии. В их обществе даже слегка загорелая кожа считалась нечто кощунственным. Загорать — значило работать, особенно на открытом воздухе. Это было настоящим унижением для человека высокого рода. Особенно, если другие большие и значимые люди это увидят, то, что они подумают? Это могло навредить репутации и чести семьи.

Поэтому, когда пруанцы выходили из своих карет, прибывших под строгим наблюдением гонцов и солдат, слуги сразу же подходили с зонтами и провожали их до входа во дворец. В дополнение к пруанской знати, приехали также представители из других королевств, за исключением лострадцев и на всеобщее удивление — орфийцев.

В этот день во дворце царила настоящая праздничная атмосфера. Разнообразные артисты, музыканты, певцы и фокусники были приглашены, чтобы развлекать и радовать желанных гостей. Ароматы вкусной еды наполняли воздух, музыка напевала свои мелодии, светильники и свечи создавали уютное освещение, а песни наполняли помещения звуками радости.

В каждом уголке дворца царили краски цветов и блеск свечей. Слуги были повсюду, готовые исполнить любое пожелание гостей. Слуг было больше, чем самих гостей. Этот праздник радовал не только высший свет, но и всю столицу. Гулянья простых людей, конечно, не были такими роскошными, но, по их мнению, куда красочнее нежели у вечно угрюмых и скованных рациональностью, воспитанием и культурой аристократией. Барды играли свои мелодии, вино лилось рекой, а из королевских запасов щедро раздавались вкусности.

Тормаку было важно угодить всем, особенно элите. Его главной целью было не только накормить, но и не обидеть ни одного гостя. Он понимал, что даже малейшее оскорбление может вызвать серьезные последствия. Свадьба короля была не только важным событием в его жизни, но и государственным мероприятием, проведенным на высоком уровне, и привлекавшим внимание общественности. Публичный характер мероприятия означал, что даже небольшие недоразумения могли обернуться скандалом. Поэтому за ходом свадьбы следил специально обученный координатор, у которого был подробный план каждой минуты торжества.

В огромном тронном зале был установлен стол огромных размеров в форме буквы "П". Такой выбор стола обеспечивал отличную видимость между всеми присутствующими и удобство обслуживания гостей слугами. Однако стол имел неровную высоту. Во главе стола, на самом высоком его участке, заседали король, королева и наиболее важные, влиятельные, и богатые особы. Их места обозначались высокими стульями, и только на этой части стола стояла посуда с солью. В Пруане соль была предметом роскоши, так как страна не имела выхода к морю из-за строгих горных массивов на севере, населенных адептами. Те, кто сидел ниже соли, считались гостями, хоть и… важными, но их мнение не имело решающего значения. Самое важное — это то, что все они сидели за одним столом, в компании самого короля. Не имело значения, что кто-то занимал место в самом конце, где был на расстоянии пятидесяти метров от монарха, главное — за одним столом с ним. Те, кто были на уровне соли, их голоса были важны для короны. Принцип распределения блюд был также схожим: королю и королеве, как главным, подавали блюда на особой посуде, затем герцогам, затем графам и так далее.

Позади гостей стояли слуги, готовые исполнить любые прихоти. Как только кто-то опустошал бокал вина, лакей с кувшином наливал ему еще одну порцию, едва стеклянное изделие касалось стола. Позади гостей стояли слуги, готовые исполнить любые желания. Бокал, только что опустошенный человеком, сразу же замещался новым, как лакей с кувшином вина подходил для налива. Если аристократ поднимал правую руку, сразу же подавалась порция еды, которую он желал. Не могли же такие почтенные особы заниматься подобными бытовыми делами самостоятельно. По моменту, когда большие тарелки опустели, распорядитель давал сигнал, и скатерти, вместе с посудой, снимались и уносились. Новое столовое белье и блюда подавались немедленно. Остатки пищи выносились на улицу и раздавались нуждающимся.

Гости также дарили молодоженам подарки. Лерета с благодарностью принимала их, радуясь и удивляясь, стараясь проявить благодарность перед гостями. Тормак, с другой стороны, ожидал от них иных даров — полного подчинения, преданности и готовности приспособиться к его делу. Во время смены блюд, монарх воспользовался подходящим моментом и кивнул распорядителю. Тот несколько раз ударил по полу жезлом, чтобы привлечь внимание шумного и веселого зала. Все разговоры, танцы и песни прервались. Гости и слуги внимательно посмотрели на короля, ожидая особого момента.

— Дорогие друзья и союзники Пруана, — начал Тормак, возвышая голос. — Я безмерно рад видеть вас здесь и не могу описать той радости, которую я чувствую, зная, что вы прибыли на королевскую свадьбу, на нашу свадьбу с Леретой. Это событие играет невероятно важную роль в укреплении государственной мощи Пруана, ведь теперь у нашей страны есть необычайно сильные союзники — воины Северного Ордена! — произнес он, сканируя взором зал, обращая внимание на каждого гостя. — Но этот союз важен не только для Пруана, но и для всех нас, готовых драться плечом к плечу против общего врага. Вы хорошо знаете, что Лострад готовится к войне с нами. Они стремятся ударить первыми, быстро и разом. Но мы идем на опережение, и не позволим им сконцентрировать свои силы на наших границах… Поскольку мы собрались здесь, вместе, я хочу узнать, готовы ли вы к этой войне? Есть ли среди нас те, кто против нее?

В зале воцарилась тишина. Некоторые гости молчали, выражая свою реакцию лишь жестами, а несколько человек медленно покачали головами. Но два представителя южных стран одновременно поднялись со своих стульев.

— Ваше величество, король Тормак, — встав со стула, произнес чернокожий мужчина, представлявший южную страну пустынь — Мани́б. — В честь вашей свадьбы с царевной Леретой, наш король отправил вам тридцать возов с подарками. Но, у нас есть одно важное обращение.

— Что случилось? — окинув глазами, поинтересовался монарх у южного гостя.

— Наши страны желают пересмотреть условия нашего участия в предстоящей войне, — ответил манибец, указывая рукой на своего соседа, как по столу, так и по географическому расположению.

— Я вас внимательно слушаю, — произнес король, сохраняя спокойствие, хотя внутри его душа неспокойно колыхалась. Новые условия пугали его, ведь потерять таких могущественных союзников, полностью перетянуть внимание южной лострадской армии, было бы критично. Тормаку нужно было сделать все возможное, чтобы сохранить их в строю. Он сильно переживал насчет того, что южане изменят в свою пользу и без того невероятно выгодные для них договоренности, поставив пруанского лидера в затруднительную ситуацию. Ведь у него больше не было никаких представлений, что он может предложить и дать взамен.

— Мы согласимся поддержать вас в этой войне, но только в случае, если к вашим обещанным благам будет добавлен капитан разведки Лострада… Адайн, — закончил кареглазый манибец, одетый в длинную, яркую, позолоченную тунику и широкие свободные штаны.

Внезапно один из присутствующих гостей поперхнулся вином, вызвав несколько взволнованных взглядов. Некоторые даже сжались в своих стульях, пораженные услышанными словами.

— Мне уже приходилось слышать это имя. Вы говорите об Адайне, как о ком-то хуже смерти, — заметил Тормак, чувствуя, что ситуация становится интересной. Ведь южане не выдвинули какие-либо материальные блага.

— Он убил нескольких адептов Южного Ордена, — продолжил гость, пожелавший голову Адайна.

— Южный Орден? Это еще что такое? — заявил герцог, сидевший слева от Тормака.

— И я, — добавил другой герцог.

Тем временем, чернокожий мужчина из южной страны, Маниба, взял на себя роль объяснителя:

— Южный Орден — это те, кто не был избран Есурой, как адепты Северного Ордена, а Еирией, сестрой Есуры. Поэтому у них не голубые, а оранжевые глаза. Их души теплые и открытые, в отличие от холодных душ Северного Ордена.

Он продолжил:

— Много веков назад Южный Орден дал обет помогать и лечить тех, кто в этом нуждается, и взамен требовал, чтобы их не тревожили и не беспокоили. Они ушли далеко на юг, где основали свой храм. Люди, нуждающиеся в их помощи, должны пройти через опасную пустыню, чтобы добраться до их храма. Если больному удается дойти до них, адепты Южного Ордена даруют ему частичку своей силы и исцеляют его.

Затем он заключил:

— Но этот Адайн, исходя из наших сведений, прибыл в Орден в поисках каких-то древних свитков и, похоже, не остановился ни перед чем, даже убил нескольких адептов. В нашей стране любой ущерб, нанесенный Южному Ордену, карается смертной казнью.

— Я вас понял, — промолвил пруанский король. — А что случилось у вас, дорогой Азиз? — Тормак проявлял интерес к проблемам своих союзников.

Представитель страны Сшуи́с, находящейся на юго-востоке, взял слово, выражая яркое негодование:

— Мы требуем кровной мести! — заявил представитель страны Сшуи́с находящейся на юго-востоке. — Этот ублюдок полгода назад перевесил жителей одной из наших деревень! Как вы знаете, на наших землях вешать людей запрещено! Таким образом, душа человека не покидает его тело, не выходит на свободу, а остается запертом внутри него навечно!

В ответ на эти слова, Тормак, не желая раздражать своих гостей, желающими мести, выразил свою готовность уладить ситуацию:

— В таком случае, я сделаю все, что в моих силах, чтобы предоставить на ваш суд Адайна.

Представитель южной страны Маниб, принимая слова Тормака, выразил признательность:

— Благодарим вас, король Тормак. Мы не сомневались, что услышим именно такой ответ. Ваше слово имеет большое значение для нас, и мы верим вам, и в вас.

После этого, почетный пруанец внес в беседу свой вопрос:

— Король Тормак, у меня есть один вопрос, который не покидает мою голову, — спросил мужчина, имеющий в своем распоряжение северные шахты богатые рудой, а также большие территории на севере и плодородные на востоке.

— Ну в таком случае задавай, — посмотрев на знатного потомка нуворишей, ответил Тормак.

— Какая ваша причина в этой войне? Что вас подтолкнуло к этому? — любопытно осведомился высокородный пруанец, который имел в собственности не только шахты и земли, но и несколько сел, деревень, имений, дворцов, а также обширную численность рабочих и солдат.

Тормак, мудро взвесив вопрос, ответил с убеждением:

— Война этим и прекрасна. Война обладает множеством причин и мотивов. Для каждого участника она значит что-то свое: заработок, завоевание новых территорий, ресурсов, увеличение влияния, стремление к славе, и этот список можно продолжать. Лично моя причина — это восстановление справедливости. Нехорошо, когда главная проблема человека — это жаловаться на погоду. У лострадцев, пожалуй, это единственная проблема, в то время, когда наши народы еле выживают. Но важно помнить, что независимо от наших личных мотивов, наша цель единая — победить и вернуть то, что принадлежит нам.

— Золотые слова, король, — произнес молодой Э́удо с роскошными длинными светлыми волосами, положив виноградину в рот.

Истый пруанский фортификатор, член старинного дома каменщиков, обратился к юному Э́удо:

— Ну а ты, Э́удо? Какая у тебя причина?

— Нашел у кого спрашивать. У торгашей нет родины, где прибыль там родина, — произнес один из влиятельных генералов — командующий северной территориальной частью Пруана. — Богачи и купцы — коровы. Где трава зеленее туда и бегут.

Молодой Э́удо ответил с умением:

— Прошу заметить, в этом моей вины нет. Такова природа человека, — ответил молодой Эудо, двадцатидвухлетний титулованный торговец. — Как говорят, "богатство — вечная земля". Да, мы торговцы, и там, где можно найти больше прибыли, там мы и движемся.

— Но все же. Мне интересно, зачем все это нужно тебе, Эудо? Ведь ты уже самый богатый житель Пруана, — фортификатор продолжал настаивать на вопросе, заинтересованный в мотивах Эудо, самого богатого жителя Пруана.

Эудо с изысканным обаянием ответил, раскрывая свою мотивацию:

— Это намного проще, чем может показаться. После нашей победы в этой войне, мой клан станет самым богатым на этом материке. Насколько мне известно, на этой планете лишь один материк. Следовательно, мой клан станет самым богатым на Еста́ре. И это, несомненно, увлекательно, не так ли? — произнес Эудо с роскошным обаянием, величественными манерами и сановитым внешним видом, который скрывал за собой почти всю торговлю Пруана.

Один из ближайших к королю гостей подметил с важностью:

— Это сработает только при условии, что мы победим.

Эудо уверенно возразил, обосновывая свою позицию:

— Торговля всегда сопряжена с рисками. Если боишься или не желаешь рисковать, то в этой отрасли нечего делать. Все просто — либо рискуй и зарабатывай, либо сиди на ровном месте и считай копейки. Только дальновидность и смелые решения, — поправив свои словно бархат светлые волосы, ответил утонченный Эудо положив еще одну белую виноградину себе в рот.

Высокопоставленный гость, представитель гильдий ремесленников, продолжил спор:

— Но если мы проиграем, то ты лишишься всего.

На что Эудо ответил с уверенностью:

— Мы не проиграем.

— Вы так уверены в нашей победе? — поинтересовался мужчина, владеющий всеми пруанскими гильдиями ремесленников.

— Я уверен в нашем короле и его мозгах, — ответил Эудо с ехидной ухмылкой, присущей лишь такому хитрому, бессовестному, самоуверенному, нагловатому, задиристому, но крайне тактичному любителю невероятно больших заработков.

— Вам удается не только великолепно зарабатывать деньги, но и искусно льстить, — заметил влиятельный пруанский герцог с западных земель.

Эудо с улыбкой на лице проговорил:

— В этой жизни нужно уметь добиваться всего с помощью ласки, любви и заботы.

— Забавно слышать это от человека, у которого больше телохранителей и солдат, чем в регулярной армии Пруана, — сказал герцог южных земель, который первым направил свои войска в захваченную крепость Лострада на севере.

— Понимаете, люди они как сорта вина, — взяв в руку бокал с вином, Эудо продолжил. — Порой, попадается такой сорт людей, который понимает лишь язык грубости и силы. Мне это так не нравится, занимать монеты под небольшой процентик, а потом выслушивать, что нет средств для возврата, причины разные: неурожай или какие-то другие неприятности. Иногда даже грубо хамят. Приходится посылать своих людей, чтобы выбить свои деньги назад. Вся эта неучтивость, невоспитанность, невежливость, дерзость досаждают мне, но деваться некуда, ибо таковы правила игры.

— Все равно не понимаю, — произнес генерал Эббет. — Как можно зарабатывать на войне, на чужой беде и людском горе?

— Все легко и просто, генерал. Законы игры слишком просты. Одни воюют, другие торгуют. Если бы вы разделяли мою страсть к деньгам, вы бы поняли, — ответил ухоженный Эудо.

— Тут вы не правы — деньги все любят, — сказал стоириец, гость из западных земель, представитель короля Дэрна́ута.

— Ах, если бы. К сожалению, эта любовь обманчива. Все думают, что любят деньги, ведь это единственный язык, который понятен всем. Но деньги любят только тех, кто на самом деле любит их, — с ноткой грусти ответил Э́удо.

— И что отличает вашу любовь к деньгам от нашей? — поинтересовался другой герцог.

— Я понимаю, что за деньги можно купить все и всех, — ответил Эудо, и его слова приятно звучали лаской.

— А то, что нельзя? — сжато поинтересовались вовлекшиеся в этот разговор.

— То, что нельзя, можно купить за очень большие деньги, — изрек Эудо.

— Все это интересно слушать, но много времени прошло, и орфийцы до сих пор не прибыли, — напомнил генерал Эббет, беспокоясь о дальнейших действиях орфийцев и их неправильном, хотя и очевидном выборе в пользу Лострада.

— А что вы хотели от сателлита Лострада? Я не ждал ничего другого, — ответил другой пруанский генерал.

— У них был выбор: либо мы, либо Лострад. Они сделали свой выбор, тем самым нанесли нам оскорбление, но они заплатят за это, я вам обещаю, — сказал король Тормак.

Эббет усмехнулся.

— Я сказал что-то смешное, генерал? — король задал вопрос, изменяя выражение лица.

— Нет, вы сказали все по делу. Меня смущает вся эта ситуация, — проговорил генерал Эббет, подавая понять, что он не разделял энтузиазм остальных присутствующих, которые уже готовились к дележке боевых наград и восхищались обещанными поощрениями.

— И что вас смущает? — король посмотрел на Эббета с большей серьезностью, и все присутствующие за верхним столом тоже обратили внимание на его слова.

— Раньше нам приходилось сражаться только с Лострадом, а сейчас появилась и Орфия в этом списке. Нас там никто не будет ждать с распростертыми объятиями. Нас ждет не война, а кровавая бойня. Сотни тысяч погибших и страдающих. Сколько жизней мы погубим? Сколько печали принесем? Сколько семей разрушим? Нам потребуется сотни лет, чтобы восстановить все то, что мы уничтожим за несколько недель, — Эббет сказал с горечью, с острым чувством неприязни и сильным раздражением.

— Не забывайте, генерал, что наше стремительное нападение, лишь защита от агрессии наших соседей, — подметил государь, попытавшись вразумить своего не умеющего держать себя в руках генерала, мысли которого не совпадали с мыслями так стремящегося к войне Тормака.

— Но какая разница, кто начал? В конечном итоге все пострадают. Это всеобщее поражение для всей нашей планеты, — ответил Эббет.

— А я думаю, генерал, что ситуация намного проще. Лострадцы слишком долго верили, что им вечно суждено жить в изобилии, что их уровень жизни будет только расти, и что им предстоит наслаждаться благами и прелестями жизни. Возвышенное самомнение довело их до этой точки, теперь любое потрясение, любой шаг назад или даже остановка в развитии наполняют их страхом и ужасом. Скоро знаменитые лострадские стихи будут звучать как эпитафии. Наша же жизнь только начинается. Так выпьем за это! — схватив бокал с вином и встав со своего стула, король Тормак произнес громко и уверенно.

Все в зале подхватили этот живительный порыв и в один момент подняли свои кружки, чтобы поддержать короля Пруана.

В это время на втором этаже, в темном уголке, на табуретке, сидел совершенно незаметный юноша.

— Брат, я тебя еле отыскала. Ты чего тут сидишь? — подойдя сзади и обняв совсем молодого паренька, произнесла его старшая сестра.

— Я наблюдаю за генералом, — ответил юноша жестовым языком.

— Зачем? — спросила девушка.

— Потому что он предатель, — ответил юноша жестами, так как после серьезной черепно-мозговой травмы в раннем детстве он лишился способности разговаривать. Мальчик упал со скалы и тяжело ударился головой, и с тех пор он не мог произнести ни слова, издавая лишь непонятные звуки с большим трудом.

— С чего ты взял? — спросила его старшая сестра.

— Я давно наблюдаю за ним. Несколько недель назад он тайно встречался с одним из офицеров Лострада. Я подслушивал их диалог, — не произнося ни звука, поведал немой Афекиэль.

— Встреча с лострадцами? Ты говорил об этом королю? — сев рядом с братом спросила адептка, радужки которой вращались по часовой стрелке, как и у ее младшего брата.

— Нет, — махнув головой адепт.

— Почему? — сведя бурые брови вместе в знак недоумения.

— Я не хочу, чтобы генерал умер. Я хочу, чтобы он жил. Он против войны, он за мир, он за людей, — произнес молодой человек, до которого доносилось приглушенное освещение с первого этажа.

— Афекиэль, откуда ты знаешь, что Эббет хочет мира? — спросила старшая сестра по имени Динаэль.

— На встрече с лострадцем они обсуждали, как свергнуть королей и привести людей к миру, — продолжал свой рассказ немой Афекиэль.

— А какое звание было у лострадца, с которым встретился Эббет? — спросила шатенка, махнувшая длинными волосами.

— Я не могу точно сказать его звание, он был в гражданской одежде. Но судя по возрасту и количеству людей, которые с ним пришли, он был одним из высших чинов, возможно даже генералом, — говорил Афекиэль, выражая свои мысли жестами и пальцами.

— Если Эббет за мир, почему ты считаешь его предателем? — удивленно промолвила длинноволосая шатенка.

— Это мое мнение. Если народ не объединится против общего врага и не добьется своей цели в едином порыве — они начнут внутреннюю борьбу. Лицом этого сопротивления, ее лидером станет генерал, — поделился своими мыслями юноша.

— Получается, если это так, то Тормак все равно убьет Эббета, — заметила девушка.

— Это было бы упущением для пруанцев. Генерал — отличный воин, лидер и опытный стратег, — безмолвно молвил Афекиэль.

— Но откуда у него опыт? Ведь не было войн, — озадаченно произнесла Динаэль.

— Думать, что у генерала нет опыта — роковая ошибка. Еще будучи молодым, он возглавлял подавление мятежей на востоке, участвовал в разрешении беспорядков на юге Пруана и принимал участие в войне на западе во время восстаний. Это только малая часть его подвигов, — рассказывал молодой человек своей старшей сестре.

— Откуда ты это знаешь? — улыбаясь и поглаживая брату голову, спросила адептка.

— Я читал, смотрел, слушал и изучал, — руками молвил адепт, обращаясь к своему самому близкому человеку.

— Я смотрю в твои глаза и вижу печаль. Почему? — прижавшись к брату, произнесла девушка.

— Я хочу вернуться в Орден, — с грустью в голосе поведал замкнутый в себе Афекиэль.

— В те холодные и пустые горы и скалы? — с удивлением спросила Динаэль.

— Да, в этих горах, в отличие от участников этого застолья, больше тепла и внутренней наполненности. У меня усталость от кулуарной пустоты, лживой возвышенности и бесталанной посредственности этих людей. Вся их ложь и лицемерие направлены на одно: заработок на людях, пока они вливают в умы обывателей муть. Мне просто хочется уйти отсюда, — ответил начитанный Афекиэль.

— И вернуться на холодный север? — с тоской произнесла старшая сестра.

— Но там наш дом. Я скучаю по нему и времени, что мы провели за серыми стенами крепости. Там не было этих людей. Все, кого мне удалось повстречать за пределами Ордена, мнят себя господами, но на деле являются рабами, — продолжал адепт.

— И поэтому ты хочешь вернуться? — поинтересовалась адептка у своего брата.

— В горах я избегал встречи с людьми и не видел их глупости. Здесь я понял, что большинство людей не думают вовсе, и те, кто думает, лишь думают, что думают, — запутанно для своей сестры молвил паренек.

— Я твоя сестра, и только я знаю, что скрывается за твоим молчанием. Расскажи мне правду, — промолвила адептка.

— Я боюсь, — отвернувшись, ответил юноша.

— Чего? — взяв Афекиэля за руку, спросила Динаэль.

— У Лострада есть свои адепты, они очень сильны, — ответил адепт, повернувшись к сестре.

— Не теряй веры, брат мой. В будущих битвах есть лишь те, кому суждено столкнуться с нами, — тихо произнесла девушка.

— Меня тревожат мысли о встрече с ним… Он может забрать самое ценное, что у меня есть — тебя, — с испугом в глазах при помощи жестов промолвил Афекиэль.

— Не переживай. Я не дам ему возможности разрушить нашу семью, нашу мечту. Я защищу нас от Адайна, — произнесла девушка, обняв своего брата. — Пойдем отсюда.

— Мне очень обидно, — с мокрыми глазами продолжил младший брат, лишенный дара говорить.

— Из-за чего? — сказала адептка, на лице которой играли переливающиеся отблески свечей с праздничного стола.

— Что я так слаб, — проведя руками перед своим лицом и перед лицом девушки ответил молодой человек.

— Опять ты об этом? Почему ты постоянно недооцениваешь себя? Ты входишь в десятку лучших воинов Северного Ордена. Ты безумно силен, — подбадривая и внушая надежду своему любимому брату ответила Динаэль, пытаясь его затискать в своих объятиях.

— Хватит. Стой. Прекрати. Я не об этом, — смущенно произносил юноша, делая жесты руками, пытаясь остановить сестру. — Я о том, что никак не могу повлиять на них. Они делят территории между собой, не понимая, что никому ничего не принадлежит. Мы пришли в этот мир и уйдем. Мы здесь гости, причем плохие: пришли, переругались и ушли. Позор нам всем. Пока государства будут сражаться между собой, как шакалы, мы, люди, всегда будем мелкими и жалкими. Простым людям безразличен Лострад, Эдриар, Тормак, война и все то, о чем нам кричат и пытаются вклинить в головы. Люди хотят жить, они хотят есть, они хотят иметь тепло и здоровых детей.

— Не переживай, Афекиэль, правда будет известна всем и без искажения, — положив голову на плечо брата, произнесла девушка.