Нить вечной судьбы

Глава седьмая. Жемчужина

— Генерал Фло́рас, прошу прощения за беспокойство, но король Э́дриар ожидает вас в крепости, — робко произнес мужчина, слегка приоткрыв скрипучую дверь в темное пыльное помещение. Мерцающий свет свечи едва освещал помещение, и мужчине было трудно разглядеть генерала среди бумаг, разбросанных на столе.

— Свободен, — ответил гладко выбритый генерал, сосредоточившись на своих документах.

Поднявшись со своего скрипучего стула, генерал Флорас погасил все свечи и взялся за потертую дверную ручку. Приоткрыв ее, статный мужчина прищурил глаза серебристо-серого цвета из-за яркого света, внезапно набросившегося, словно хищный зверь, на обескураженного генерала, полностью ушедшего в свои мысли. Проникая в помещение, яркие лучи жадно пожирали монотонно висящую пыль, заполнявшую пространство, подчеркивая разбросанные стопки документов. Свет заиграл и на доспехах гвардейцев генерала, отбрасывая блики на рассохшиеся деревянные помосты во внутреннем дворе.

— Утройте стражу. Никого не сметь подпускать сюда, — грозно приказал Фло́рас вешая замок на дверь и махнув рукой своим сопровождающим стражам, отправился в сторону выхода со двора.

Слегка прихрамывая, генерал Флорас шел по мощеным улицам, наслаждаясь знакомой городской атмосферой столицы Лострада. Прогуливаясь по улицам, ведущим к королевскому дворцу, он наблюдал за улыбками прохожих с оттенком ностальгического сожаления и грусти. Яркие платья и разнообразные украшения девушек напоминали ему о юности. Мужчины в льняных и шелковых рубахах дополняли живописную картину. На верандах трактиров собирались теплые и дружеские компании, смеявшиеся над шутками, которые посторонним казались нелепыми, но для них были искренними и душевными. Генерал старался уловить каждую нотку ароматов, доносящихся из пекарен и мясных лавок, где продавали копченое мясо, приправленное смесью специй.

Закутавшись в широкий просторный белый плащ, украшенный золотыми вырезами, Флорас устремил взгляд на белые виноградные лозы, изящно тянущиеся от первого до третьего этажа домов, создавая иллюзию, что некоторые дома вот-вот будут съедены. Переведя глаза на покачивающиеся цветы в горшках, мягко шевелящиеся от прикосновения ветра, украшающие фасады домов с декоративными камнями. В этот момент генерал задумался о том, почему он никогда раньше не обращал внимания на эти простые, но красивые детали, ведь он часто проносился мимо них, не находя времени, чтобы по-настоящему оценить окружающий мир.

Однако внутри себя Флорас нашел ответы на все свои невысказанные вопросы. Он был одним из немногих, кто знал о надвигающемся ужасе и хаосе, маячивших на горизонте. Он понимал, что мирному существованию скоро придет конец, если он позволит осуществиться бесчеловечным планам короля Эдриара. Поэтому он старался наслаждаться каждым мгновением пока еще мирной жизни, прекрасно осознавая приближение бури.

Выйдя на главную площадь, в центре которой находились большие фонтаны, украшенные расписной лепниной, Флорас вежливо здоровался с мимо проходящими гражданами одетых в дорогие одежды. С площади уже виднелись белоснежные шпили цитадели, секущие слоистые облака словно бритвенное лезвие бумагу. Шаг за шагом генерал и его свита вооруженных воинов приближались к цитадели. Их доспехи, украшенные знаками отличия, означающими принадлежность к личной гвардии генерала, издавали отчетливый грохот, который разносился по всей территории.

Через несколько мгновений группа достигла крепостной стены. За этим первозданным барьером, украшенным лазурными и желтыми узорами, возвышался великолепный королевский дворец. Фасады дворца украшали колоссальные мозаичные окна, позолоченные контрфорсы, внушительные колонны, затейливая резьба, обилие ваз с цветами, подвешенных к зданию на золотых цепях. Искусная лепнина изображала замысловатые узоры из листьев и рельефные щиты. Крышу обрамляла балюстрада из белого камня, а фронтоны украшали декоративные вазы и скульптуры. Над обширной крепостью, вымощенной камнями молочного цвета, развевались колоссальные алые флаги, каждый из которых по периметру был искусно украшен золотыми узорами.

Изящество дворца устремлялось ввысь, завершаясь сверкающими жемчужинами на шпилях, отражающими сияние Есуры. На вершине самого высокого и величественного шпиля возвышалась древняя и огромная жемчужина, символизирующая пышное убранство, непоколебимую королевскую власть, верховенство Лострада и неизменное напоминание, что человек находится в самом сердце А́свиума — жемчужины столицы Лострада.

Приблизившись к внутреннему двору дворца, Флорас, повел свой отряд из двадцати вооруженных людей к главным воротам. На этих воротах красовался величественный картуш, выполненный в виде геральдического щита, украшенного пятью гордыми львами. Перед воротами стоял Э́зеот, крепкий и широкоплечий начальник королевской стражи, с янтарными глазами.

— Эзеот, я прибыл по приглашению короля, — объявил генерал, доставая из поясной сумки конверт.

— Я в курсе; именно поэтому я здесь. К простолюдинам я бы не вышел, — ответил Эзеот, поприветствовав Флораса, слегка наклонившись вперед, убрав правую руку за спину, а левую вынеся вперед.

— Не время для формальностей, идемте, — сказал белокурый генерал и вместе со своими стражниками пошел вперед.

Не успели они сделать и нескольких шагов, как гвардейцы, стоявшие у ворот, мгновенно обнажили мечи и заняли оборонительные позиции, давая понять, что их расположение не слишком радушно. В ответ на это сопровождавшие генерала солдаты вскинули оружие, готовые принять вызов.

— Э́зеот, как это понимать?! — потребовал генерал, инстинктивно схватившись за рукоять меча.

— Прошу вас, сохраняйте спокойствие. Ваша доблестная охрана, генерал, останется за воротами. Прошу вас сдать оружие часовым. Будьте уверены, дворец хорошо охраняется, и я полагаю, что ваше грозное мастерство фехтования не найдет применения в этих дворцовых стенах, — спокойно заверил Эзеот, слабо улыбнувшись губами и погладив аккуратно подстриженную бороду.

— Что за абсурд? Раньше мы спокойно обходились без всего этого, — недовольно пробормотал генерал.

— Новый король — новые правила, мой друг. Подойди, доверь свой меч моему гвардейцу; он будет охранять его, как охранял бы жизнь своего короля, — объявил Э́зеот, указав на стражника легким жестом левой руки.

Фло́рас заколебался, его взгляд метался между гвардейцами, в голове искал скрытый мотив, обман, сомнения или страх. Но, с другой стороны, он понимал, что если король желает его смерти, то конец его будет быстрым и однозначным.

— Ладно, будь, по-твоему. Но лишать воина оружия — бесчестный поступок, — пробормотал генерал, нехотя отдавая ножны с мечом ожидавшему его гвардейцу.

Пройдя через ворота, генерал и Эзеот в сопровождении королевской стражи оказались на территории дворца. На каждом углу стояли бдительные дозорные. Великолепие обширной территории соперничало только с великолепием самой королевской резиденции. Череда взаимосвязанных дворов, изящные арки, тщательнейшим образом благоустроенные сады, украшенные фонтанами и флорой со всего мира, безупречные газоны, сооружения различного назначения — хранилище рукописей с обширнейшей коллекцией, театр на свежем воздухе, павильоны из белого камня, чередование парадных галерей с картинами и рельефами, конюшни, где содержатся ценные жеребцы, роскошные покои для персонала и гостей, разросшиеся казармы для стражи — элегантность пронизывала каждый сантиметр.

Прогуливаясь по широкой аллее, обрамленной ухоженной живой изгородью, Флорас увидел внушительный парадный портик. Поднимаясь по ступеням, Флорас обратил внимание на новый картуш, украшающий вход, — лев, окруженный восемью гиенами.

— На фоне таких ярких образов, уклонение от начала конфликта, несомненно, станет трудной задачей, — предположил Флорас, сохраняя самообладание.

Стражники у входа поприветствовали Фло́раса и Э́зеота, и заменив предыдущих сопровождающих, не пропустив их во дворец. Внутри развернулась атмосфера величия и изобилия. Изысканная мебель, богато украшенная искусной резьбой и витиеватой позолотой, определяла обстановку. Потолки и стены поражали воображение сложной лепниной, искусной резьбой и богатой позолотой. Паркетный пол, украшенный декоративными узорами и коврами, украшал помещение. Большие зеркала, заключенные в рамы с тончайшей огранкой, украшали обшитые деревянными панелями стены. Освещение исходило от множества светильников, включая бра и подсвечники. Стены декорированы пилястрами, дополненными скульптурами, расписными вазами с яркими цветами и статуэтками.

Приблизившись к входу в тронный зал, Эзеот расстался с Флорасом и вооруженной свитой, освободив место для нового сопровождения. Войдя в зал, Флорас обнаружил, что царственная цветовая палитра осталась неизменной, органично переплетаясь с пышным лепным орнаментом. В ней сохранялась изысканность, переплетение голубого, нежно-зеленого, мерцание золота и серебра. Потолок украшали огромные роскошные люстры, а массивные мозаичные окна, переливающиеся оттенками фиолетового стекла, создавали в зале особое сияние. Вдоль стен на расстоянии десяти метров друг от друга возвышались двадцатиметровые статуи, изображающие прошлых монархов Лострада. По бокам от них стояли парные гвардейцы, непоколебимые и молчаливые. Среди этой феерии Флорас не слышал ничего, кроме собственных шагов, которые смешивались с гулким лязгом доспехов стражников, отмечавших его продвижение.

Гвардейцы являлись вершиной боевого искусства Лострада, элитным войском, обладающим особыми достоинствами. Попасть в их ряды могли только отпрыски самых знатных и высокородных лострадских семей. Если родители решали доверить своего ребенка королевской гвардии, процесс начинался еще до достижения им трехлетнего возраста. Тщательная оценка различных качеств ребенка определяла, будет ли он проходить строевую подготовку или будет возвращен на попечение семьи. Принятые на службу с малых лет начинали одиссею боевого обучения: ежедневные дуэли, рукопашный бой, синхронные построения, тактические приемы, элементарные медицинские навыки, владение конным искусством. Универсальные и непоколебимые, эти гвардейцы были способны часами сохранять бдительную стойку. Бесстрашие было вплетено в их жилы, а сердца закалены для того, чтобы исполнять приказ без колебаний. Как эмблема верности существовали для защиты династии королей, без колебаний отдавая свои жизни за сохранение королевской власти. Срок службы составлял тридцать пять лет, по истечении которых гвардеец мог добровольно продолжить службу или перейти в резерв.

Подойдя к трону — огромному льву, изваянному из первозданного белого мрамора, украшавшему самый дальний конец роскошного тронного зала, — стражники вежливо направили генерала к двери, незаметно расположенной за внушительным троном. Бдительные часовые, стоявшие у двери, синхронно кивнули, открывая генералу доступ. Переступив порог, он оказался в компактном, безукоризненно ухоженном помещении. В центре стоял тактический стол, зеркально отражающий стол Тормака, а на его краю сидел молодой человек высокого роста и атлетического телосложения. Его пепельные волосы были небрежно уложены в пучок, рассыпаясь по плечам и затылку. Гармонично сочетались оттенок волос и сияющая лазурь глаз, напоминающая своей кристальной чистотой горные озера. Изначальное впечатление утонченности и изящества оказалось лишь первым, при ближайшем рассмотрении обнаружилась решительная линия челюсти, уверенно выдерживающая тяжесть его взгляда. Действительно, эта черта лица короля скрывала сильные стороны его характера и свидетельствовала о глубоком интеллекте.

— Проходи, — лаконично промолвил Эдриар облизав свои пухлые губы из-за жажды. — Доклады и отчеты, ты хорошо их спрятал? Как я просил?

— Да, повелитель. Они спрятаны в самом ветхом и отдаленном уголке города. Вряд ли кому-то придет в голову искать столь важные документы в таком неприметном месте, — произнес генерал.

— Хорошо. Я читал об успехах в военных учениях и вербовочной подготовке, но этого недостаточно. Я хочу, чтобы каждый мужчина в нашем государстве не только умел держать меч, но и умел им владеть, — проговорил Эдриар.

— Но, это ресурсозатратно. В добавок мы потеряем значительное количество времени, — сделав небольшую паузу, проговорил генерал.

— Ах, досадно, — картинно задумался Эдриар, состроив горестную гримасу. Но резко переменившись в лице, железным тоном, продолжил. — Увы, мне это безразлично. Видимо, твой шлем стал тебе мал и сильно давит тебе на голову, если ты позабыл кто перед тобой. Я говорю — ты делаешь. Заставь кузни работать так, чтобы звон стали разносился по просторам Великого океана. Увеличь зарплату кузнецов, мастеров и подмастерья. Упрости порог вступления в армию. Ты понимаешь всю серьезность, мой аморфный генерал? — Эдриар нахмурил брови, подкрепляя свои указания выразительными жестами. — Все затраты покроет королевская казна.

— Прошу прощения и заверяю вас, что все будет сделано, — ответил Флорас, склонившись в почтительном поклоне. Генерал быстро сообразил, что если он хочет продлить свою жизнь, то мудрее будет подчиниться.

— Прекрасно. Я ожидаю, что наше взаимопонимание достигнет еще больших глубин. Вы направили войска в гарнизоны за стенами, как было оговорено ранее? — поинтересовался Эдриар, спустившись с края стола к столешнице, где налил себе кристально чистый стакан воды.

— Да, и я хотел бы обсудить этот вопрос, — ответил Флорас, не сводя с Эдриара пристального взгляда. — Остановите этот поход, пока наши солдаты не покинули долину.

— Снова ты об этом. В то время как весь Совет поддержал мое предложение, ты упорно сопротивляешься, — проворчал молодой король, сложив руки с оттенком раздражения.

— К проведению мирных договоров наиболее склонны генералы. Банальная причина — офицеру знаком вкус крови, в то время как ваши эрудированные советники могут упасть в обморок при одном только ее виде. Следовательно, они предрасположены к циклу "убить, убить и еще раз убить", не понимая его сути, — монотонно излагал генерал, сохраняя осанку и не сводя глаз с Эдриара. — Что побудило вас направить войска в гарнизоны?

— Буду и дальше высылать их. Я намерен консолидировать наши силы вдоль границ наших соседей и планомерно уничтожать их, — заявил Эдриан, нахмурив брови и глядя на свою правую ладонь, и крепко сжал ее.

— А если мы не успеем и наши силы окажутся недостаточными? А если наши гарнизоны подвергнутся преждевременному штурму? Ни один государь не любит, когда на его границах собирается чужая армия, — теряясь в догадках сказал Флорас.

— Тогда пусть будет так. Атака развяжет нам руки и откроет путь к всестороннему наступлению, — ответил монарх, с высокомерным видом поворачиваясь лицом к тактическому столу.

— Ваше величество, мой сын служит в одном из гарнизонов, — произнес Флорас, изменяя тон, пытаясь вызвать сочувствие у своего правителя. Его голос звучал настойчиво, словно он старался донести до короля важность сказанного.

— Меня это не касается. Это же не мой сын, — ответил самодержец, глядя на него пустыми глазами, в которых не было и следа раскаяния.

— Вы спокойно относитесь к тому, что отправляете тысячи простых людей на верную гибель? — спросил Флорас, вскинув одинокую бровь в знак удивления и глубокого разочарования в собеседнике.

— Да плевать я хотел на простых людей! — Эдриар набросился на генерала, его взгляд угрожающе сошелся с глазами последнего. — Историю формирует личность, а не массы. Историю творит одиночка! Решающее влияние должен оказать я, ради блага общества. Помните, вы служили моей семье и моему отцу с непоколебимой преданностью. Именно мой отец задумал этот план и приступил к его осуществлению. Теперь я воплощу его в жизнь, а ты будешь помогать мне, выполняя все мои приказы!

— Однако ваш отец стремился полюбовно разрешить наши затруднения, сохранив тем самым жизни лострадцев, — серьезно предложил Флорас, пытаясь образумить своего государя.

— А я разрешу наши проблемы с помощью войны! Я прекрасно осведомлен о растущей враждебности к нам за пределами наших границ. Нас презирают, нами пренебрегают. Я добьюсь уважения! Я разверну знамя Лострада по всему континенту! Мое имя будет звучать! Я одарю славой себя, вас, наше королевство, наш народ и каждого воина, который отдаст свою жизнь за величие нашей страны!

— Ваше Величество, не будет ли разумнее отвести наши силы в долину, укрепив их здесь? — рискнул генерал, пытаясь помешать планам Эдриара и сохранить жизни лострадцев.

— Разумнее?! — яро переспросил Эдриар. — Ты предлагаешь нам сидеть сложа руки и ждать, пока наши противники соберутся и сметут нас? Даже мощь Лострада дрогнет перед таким натиском. Я устал от этих рассказов о мире и безмятежности. Веками мы ходим по кругу, не обращая внимания на происходящие вокруг нас изменения. Или вы хотите, чтобы я завещал это бремя своему преемнику?! Мы либо убиваем, либо будем убиты. Согласен — циничная логика, но такова сущность жизни. Служи мне с той же верностью, с какой ты служил моему отцу. Учти, любое неповиновение повлечет за собой твою предательскую гибель. Я не приму во внимание твое почтенное положение и твои прошлые заслуги перед Лострадом. Флорас, ты все понял?

— Прошу прощения, король Эдриар. Я всю прожитую жизнь посвятил служению вашей семье и посвящу оставшуюся. Можете быть во мне уверены, — вежливо ответил Флорас, стоя перед Эдриаром, как настоящий аристократ.

— Хорошо, возьмите это, — сказал Эдриар, взяв со стола записку и вложив ее в руку Флораса. — Мне известно о вашем предстоящем конклаве. Прочти это сам, после своим самым преданным и близким офицерам, а теперь ступай.

Мозаичные окна излучали интенсивные лучи, освещавшие фарфоровые лица собеседников. Флорас отвесил монарху почтительный поклон, а затем с явным почтением отступил к двери.

— И еще одно дополнение, — вдогонку произнес Эдриар. — К тебе будет представлена моя гвардия.

— Зачем? Вы питаете ко мне подозрения? — спросил генерал, в его голосе слышалось беспокойство.

— Ничуть. Я просто хочу быть уверенным, что командующий моими войсками находится под бдительной охраной моих лучших солдат, — ответил Эдрияр с сардоническим блеском в глазах. — И все-таки загляни к кузнецу, мне кажется, твой шлем тебе стал маловат. Ступай.

Флорас спиной назад вышел в роскошный тронный зал, и дверь с щелчком закрылась за ним. Но генерал на мгновение задержался перед ней, устремив разочарованный взгляд на ее поверхность. Повернувшись на каблуке, он поспешил к выходу.

— Герои ушли, а им на смену пришли шуты, — размышлял генерал армии Лострада, и коридоры дворца были свидетелями его внутренних переживаний.

— Смена караула! — прокричал Эзеот, входя в тронный зал. Заметив вдалеке Флораса, он с доброжелательной улыбкой подошел к генералу и проводил его до выхода. — Ну что? Что слышно от короля?

— Ничего путного, — лаконично ответил Флорас.

— А ты чего такой недовольный? — еле поспевая за генералом, не отводя от него глаз янтарного цвета, поинтересовался Эзеот.

— Потому что все идет к войне, — ответил генерал, его шаги гулко отдавались в коридорах дворца.

— И что в этом такого? Всем и так понятно, что все к этому идет, — уверенно заявил начальник королевской гвардии.

— Конечно, сценарий далеко не самый невероятный. Только пока ты будешь сидеть в теплом дворце и вылизывать зад коронованной особы, считающейся богоугодной, мой путь приведет меня на передний край битвы. Я поведу своих воинов в бурю войны, наблюдая, как топчут наших товарищей и соседей, погружая их в липкую землю. Я буду свидетелем того, как их убивают, как их тела подвергаются жестокому танцу резни. Не тебе и не королю заглядывать в опустошенные глаза вдов и матерей, которым предстоит разъяснить, за какие пустые идеалы погибли их мужья и сыновья, — Флорас вспыхнул от гнева, его указательный палец яростно ткнулся в нагрудник Эзеота, после чего он резко повернулся, и в воздухе повисло бурное завершение.

Эзеот опустил взгляд, уперся в пол и после короткой паузы поспешил за Флорасом. Во дворе перед воротами он успел схватить Флораса за предплечье, пытаясь утихомирить бурю внутри друга. Однако Флорас вырвал руку, и на его лице отразилось раздражение.

— Не трогай меня! Оставь меня в покое, у меня своих дел полно! — ответил Флорас и покинул пределы королевского дворца выйдя за ворота, и вместе со своими стражниками направился в сторону казарм.

— Удачи тебе, генерал, — учтиво отозвался Эзеот, провожая Флораса на улицу шутливым реверансом в сторону уходящего товарища.

В этот момент раздался странный мощный порыв ветра, его отзвук отозвался царапающим звуком, который привлек внимание Эзеота. Подняв взгляд к самой высокой вершине, он увидел, как неторопливо начинает опускаться та самая жемчужина. При падении жемчужина разлетелась на осколки и упала на порог, обрамленная картушем с изображением величественного льва в окружении восьми рыскающих гиен.