Нить вечной судьбы

Глава пятая. Безрассудность

В тускло освещенной комнате двое мужчин вступили в жаркий спор.

— То́рмак, твой план безрассуден! Лостра́д — богатейшее государство, не только казной, но и своей историей, культурой и традициями, — говорил генерал среднего роста, склоняясь над Тормаком и опираясь руками на искусно вырезанный стол. Несмотря на полную комплекцию, он излучал властное присутствие, его седая щетина контрастировала с копной каштановых волос. Если бы не офицерская форма, можно было бы принять его за отца, упрекающего сына.

— Что один строит, то другой разрушает, — ответил Тормак, слегка покачиваясь в кресле и рассеянно перебирая вьющиеся черные локоны.

— Это не смешно. Все государства долгие годы жили в мире и согласии… — начал было генерал, но Тормак его оборвал.

— Мир и согласие? Это всего лишь слова, произнесенные власть имущими. Реальность гораздо мрачнее. Наш народ терпит унижения, наши леса опустошены, рудники разграблены, а наши граждане голодают. Тиби́дий годами эксплуатировал наши ресурсы, обменивая их на звенящие золотые монеты и безделушки. Мои родители поверили в иллюзию всеобщего единства и поплатились за это жизнью, — глядя в потолок, украшенный резьбой, ответил Тормак.

— Ах вот в чем дело. Вы не справедливости ищете, а преследуете свою личную выгоду. Решили втоптать в грязь десятки тысяч людей, чтобы отомстить за смерть своих родных? — нависая над Тормаком произнес генерал Э́ббет.

— Закрой свой рот, недоумок! — резко вскочив и отбросив стул назад выкрикнул Тормак. — Я единственный кто хочет спасти наш народ! Где ты был, когда мою семью казнили на главной площади А́свиума?!

Напряжение нарастало, и казалось, что зал затаил дыхание в ожидании следующего обмена словами. В воздухе висела тяжесть личной мести и противоречивой преданности.

— Я выполнял приказ короля и спасал вашу жизнь, выводя вас за пределы Лостра́да! — гордо выпрямив спину и задрав орлиный нос, сказал Эббет.

— Неужели ты спокойно принял публичную, подлую и бесчестную казнь твоего короля и королевы? Генерал, вы владеете большими землями на севере. Присвоили себе огромную часть северного леса и отстроили себе шикарный дворец, чуть ли не вылитый из золота Лострада. Пока люди голодают и режут друг друга в трущобах, ты и твои дети, Э́ббет, набивают свои животы до отвала. Как ты дослужился до звания генерала в наши мирные годы? Почему ты радуешься такому признанию и успеху, Эббет? Знай, была бы моя воля, то я казнил бы тебя прямо сейчас, — не отводя глаз от генерала, нагло проговорил Тормак.

— Так казните! Казните! И наберите себе кодлу лизоблюдов, которые будут смиренно вылизывать зад его величества! Посмотрим, кто и дальше будет следить за характерной вспыльчивостью короля! — ударив себя в грудь, эмоционально произносил Эббет. — Послушайте меня! Тибидий умер, а на трон взошел его сын Э́дриар. Новоиспеченный король не опытен и не имеет полной власти; ему потребуется время, чтобы завоевать доверие знати и аристократии.

— Эдриар. В детстве мы с ним хорошо ладили, были лучшими друзьями. Кровожаднее и наглее его надо поискать. Он диктатор и пойдет по головам, ради своей цели. Э́дриар не остановится ни перед чем, чтобы завоевать наши земли. Его отец внес огромную лепту в развитие их страны и в упадок нашей. Эдриару просто нужно нанести последний удар, — опустив глаза на карту, лежащую на столе, сказал Тормак. — У нас есть только один шанс на победу: быстрое и неожиданное нападение.

— Лостра́дцам есть за что бороться, и они не сдадутся без сопротивления. У нас нет сил, чтобы бросить Лостраду прямой вызов, — ответил генерал, изучая выражение лица Тормака медовыми глазами.

— Мы будем не одни. Я уже разослал гонцов во все королевства, чтобы заручиться поддержкой наших союзников. Мой друг Дэрна́ут поможет нам, — проводя пальцами вдоль дорог, изображенных на карте, тянущихся от одного города до другого, тихо рассказывал То́рмак. — Мы создадим вереницу из войск, продовольствия, припасов, доспехов и ресурсов. Каждая страна, каждый город, каждый человек будет играть свою роль в этой кампании. Эта война повлияет и изменит всех нас.

— Но, столько людей в одном месте сулит хворью. Малейший чих может спровоцировать вспышку заболевания, и половина наших войск будет уничтожена, даже не дойдя до границы Лостра́да, — говорит генерал, озабоченно нахмурив брови.

— Самая страшная болезнь — голод, а единственным противоядием от него является пища — ресурс, который лострадцы у нас отняли. А сейчас оставь меня, я хочу побыть один.

— Как пожелаете, — покорно ответил Эббет, стараясь скрыть раздражение. Он нервно закусил губу и, закрыв за собой дверь кабинета, оставил короля наедине с его мыслями. Ворча про себя на упрямого короля, Эббет ушел.

Тормак медленно подошел к отброшенному им стулу и поставил возле камина. Сев напротив него и подбросив пару поленьев в пекло, молодой король вслушивался в треск древесины. Отведя взгляд на стену и любуясь танцем теней, которые отбрасывали тающие свечи под неистовым напором огня, Тормака начал посещать хаотичный набор мыслей.

— С одной стороны меня окружают узколобые бараны, всеми силами пытающиеся уберечь свое нагло наворованное состояние, — думал про себя король. — С другой, кучка идиотов, трясущихся от страха над своими кормушками у власти. Одни оттягивают войну, вторые в ужасе лебезят передо мной, признавая правильным любой из моих выборов. Они не понимают, что Э́дриар собирается нанести первый удар. Вся знать отрицает отчеты наших следопытов… болваны. И самое страшное, что у меня нет никого достаточно компетентного, чтобы заменить их. Я привык нести бремя короны, но не могу выдержать бремя дураков, — слегка нагнувшись вперед и сомкнув в замке руки на затылке, продолжал раздумывать То́рмак. — Свой внутренний мир могут изменить все, внешний — единицы. Я исправлю недостатки этого мира. Но на моем пути стоит Эдриар. Ах, Эдриар, — прошептал Тормак, и на его губах появилась улыбка, когда он взглянул на командный стол, покрытый фигурками, изображающими войска. — Я помню все наши партии в шахматы и дни детства, когда мы играли в солдатиков. Я не забыл твою тактику и стратегию. Твои манипуляции на тактической карте до сих пор не выходят у меня из головы. Говорят, что люди не меняются, и если это правда, то это будет во вред тебе, — тихо сказал Тормак, взял со стола одну из фигурок и подошел к окну, слегка подбросив ее и сжав кулак. — Знай: что бы ты ни задумал, я ударю первым.

— Знай, чтобы ты не задумал, я нанесу удар первым, — в это же самое время, стоя напротив окна в своем королевском дворце, безмятежно произнес Эдриар, словно отвечая на мысли Тормака.

Напряжение между двумя правителями достигло кульминации, их судьбы переплелись в игре силы и стратегии, которая должна была определить будущее их земель.