Ночной огонь

41

Бэллард надела наушники и слушала плейлист, составленный ею для создания и сохранения собственного пространства. Она была зажата между двумя крупными офицерами спецназа на заднем сиденье черного внедорожника. Было семь утра, и они ехали по автостраде 10, направляясь в Риальто, чтобы взять Элвина Кидда.

Два внедорожника, девять офицеров, плюс один уже находился на наблюдательном посту у дома Кидда в Риальто. План состоял в том, чтобы произвести арест, когда Кидд выйдет из своего дома, чтобы отправиться на работу. Входить в дом бывшего члена банды — не лучший план; они будут ждать, пока Кидд выйдет. По последним данным, полученным от человека c НП[97], пикап подозреваемого и прицеп с оборудованием стояли на подъездной дорожке. Внутри дома не было ни движения, ни света.

План ареста был одобрен лейтенантом спецназа, который находился в головном внедорожнике. Бэллард выполняла роль наблюдателя, а затем арестовывающего офицера. После того как Кидд окажется под стражей, она вступит в дело и зачитает ему его права.

Во втором внедорожнике мужчины вели беседу, как будто Бэллард среди них не было. Диалог происходил на ее глазах, и Бэллард не слышала ни единого слова "Что вы думаете?" или "Откуда вы родом?". Это была просто нервная болтовня, и Бэллард понимала, что каждый по-своему готовится к бою. Она вставила наушники и стала слушать Muse и Black Pumas, Death Cab и других. Разные песни, но все они настраивали ее на нужный лад.

Бэллард увидела водителя, который разговаривал по роверу, и вытащила наушники.

— Как дела, Гриффин? — спросила она.

— В доме горит свет, — ответил Гриффин.

— Как далеко мы находимся?

— Расчетное время прибытия — двадцать минут.

— Нам нужно активизироваться. Этот парень может быть готов выйти прогуляться. Можем ли мы перейти на код три[98] на шоссе?

Гриффин передал запрос по рации лейтенанту Гонсалесу в головном внедорожнике, и вскоре они уже двигались к Риальто под светом фар и сирен со скоростью девяносто миль в час.

Она снова вставила наушники в уши и прислушалась к настойчивым словам и ритму песни "Dig Down" группы Muse.

Мы должны найти путь. Мы вступили в борьбу

Через двенадцать минут они были в трех кварталах от дома Кидда, на месте встречи с несколькими патрульными Риальто, вызванными из вежливости и по процедуре. Гонсалес и другая команда из внедорожников занимали позицию в квартале от дома подозреваемого. Они ждали информацию с НП о Кидде, прежде чем начать действовать. Бэллард вынула свои наушники на середине "Темной стороны" Бишопа Бриггса. Она была готова к работе. Она прикрепила к уху наушник, подключенный к роверу, и настроила рацию на симплексный канал, который использовала команда.

Через три минуты они получили информацию с НП. Бэллард не знала, где он находится — в машине, на дереве или на крыше соседского дома, но он сообщал, что чернокожий мужчина, подходящий под описание Элвина Кидда, находится возле дома и укладывает ящик с инструментами в заднюю часть прицепа с оборудованием. Он готовился к отъезду.

По следующей радиоинформации он оказался у двери пикапа и открыл ее ключом. Затем Бэллард услышала голос Гонсалеса, приказавшего всем начинать. Внедорожник, в котором она находилась, дернулся вперед, ударив ее спиной о сиденье. Шины завизжали, когда машина сделала правый поворот, а затем она набрала скорость, когда адреналин хлынул в кровь. Другой внедорожник был направлен вперед. Через лобовое стекло Бэллард видела, как он первым подъехал к месту происшествия и встал поперек выезда пикапа с подъездной дорожки. Всего через секунду второй внедорожник заехал на лужайку перед домом, перекрыв единственный возможный путь к отступлению.

Группа спецназа выскочила из машин с оружием наизготовку и направила его на ничего не подозревающего мужчину в пикапе.

— Полиция! Покажи руки! Покажите руки!

Как и было запланировано Гонсалесом, Бэллард оставалась в джипе, ожидая сигнала о том, что Кидда взяли и все чисто. Но даже повернувшись боком, она не могла четко видеть переднюю кабину пикапа через открытую дверь внедорожника. Она понимала, что в этот момент может произойти все, что угодно. Любое резкое движение, любой звук, даже писк рации, может вызвать шквал выстрелов. Она решила не дожидаться сигнала Гонсалеса — она с самого начала была против того, чтобы оставаться позади. Она вышла из внедорожника на безопасную сторону. Достала оружие и двинулась к задней части автомобиля. Поверх одежды на ней был надет пуленепробиваемый жилет.

Она двигалась вокруг внедорожника, пока не оказалась под углом к передней части пикапа. Она увидела Кидда внутри, ладони лежали на руле, пальцы были подняты вверх. Казалось, он сдается.

Какофония голосов уступила место единственному голосу Гонсалеса, который приказал Кидду выйти из грузовика и идти спиной вперед к офицерам. Казалось, прошли минуты, но это заняло всего несколько секунд. Двое офицеров схватили Кидда, повалили на землю и надели на него наручники. Затем его поставили на ноги, наклонили вперед над капотом грузовика и обыскали.

— Что это такое? — запротестовал Кидд. — Вы пришли в мой дом и делаете это дерьмо?

Бэллард услышала свое имя в наушнике радиоприемника — сигнал о том, что можно подойти и поговорить с Киддом. Она убрала оружие в кобуру и подошла к пикапу. Ее удивила высота собственного голоса — адреналин сковал голосовые связки; по крайней мере, для нее самой он звучал как у маленького мальчика.

— Элвин Кидд, вы арестованы за убийство и заговор с целью совершения убийства. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката. Если вы не можете позволить себе адвоката, он будет вам предоставлен. Вам понятны эти права, как я вам их перечислила?

Кидд повернул голову и посмотрел нанее.

— Убийство? — спросил он. — Кого я убил?

— Вы понимаете свои права, мистер Кидд? — спросила Бэллард. — Я не могу говорить с вами, пока вы не ответите.

— Да, да, я понимаю свои гребаные права. Кого, вы все говорите, я убил?

— Джона Хилтона. Помните его?

— Я не знаю, о ком вы, блядь,говорите.

Бэллард ожидала такого ответа. Она также предполагала, что это, возможно, единственный момент, когда она может противостоять Кидду. Скорее всего, он потребует адвоката, и она больше никогда не сможет с ним сблизиться. Кроме того, вскоре ее вычеркнут из дела, потому что все ее нестандартные действия станут известны после его ареста. Это было не самое подходящее место для того, что она собиралась сделать, но для нее это было сейчас или никогда. Она достала из заднего кармана мини-диктофон и нажала кнопку "Воспроизведение". Запись прослушивания разговора между Киддом и Марселем Дюпри была привязана к определенному моменту. Кидд услышал собственный голос, доносящийся из устройства:

В свое время мне пришлось сделать свой кусок работы. С белым парнем, который задолжал слишком много денег.

Бэллард выключила диктофон и стала наблюдать за реакцией Кидда. Она видела, как скрежетали колесики в голове, а потом остановились, когда он услышал запись телефонный звонка от Дюпри. Она могла сказать, что он понял, что только что прожил последние минуты насвободе.

— Сейчас мы отвезем тебя обратно в Лос-Анджелес, — сказала Бэллард. — И у тебя будет возможность поговорить со мной, если…

Ее прервал голос у самого уха. Человек с наблюдательного пункта.

— Кто-то выходит. Черная женщина, в белом халате. У нее… кажется… пистолет! Пистолет! Пистолет!

Все отреагировали. Оружие было извлечено, и все парни из спецназа повернулись к дому. Сквозь узкое пространство между двумя черными внедорожниками Бэллард увидела женщину на каменной дорожке, ведущей от входной двери к подъездной аллее. На ней был просторный халат, возможно, принадлежавший ее мужу, что позволило ей спрятать в рукаве пистолет. Она кричала.

— Вы не можете его взять!

Ее взгляд упал на Бэллард, которая стояла как мишень на поляне между двумя внедорожниками и пикапом. Вместо пистолета Бэллард держала в руке диктофон.

Бэллард увидела, как поднялась рука женщины. Казалось, это происходит в замедленной съемке. Но затем движение прекратилось, угол наведения пистолета по-прежнему оставался опущенным. А потом голова женщины разлетелась на куски крови и тканей, и Бэллард даже не успела услышать выстрел, раздавшийся издалека. Она знала, что выстрел был произведен с НП.

Колени женщины подогнулись, и она рухнула на спину на каменную дорожку, которую ее муж, вероятно, сам соорудил у их дома.

Офицеры бросились вперед, чтобы зафиксировать пистолет и осмотреть женщину. Бэллард инстинктивно сделала шаг в том же направлении, но потом вспомнила о Кидде. Она обернулась к нему, но его уже не было.

Бэллард выбежала на улицу и увидела бегущего Кидда, руки которого все еще были скованы наручниками за спиной. Она бросилась за ним, крикнув остальным.

— У нас беглец!

Кидд был быстр для человека его возраста, обутого в строительные ботинки и бегущего с руками за спиной. Но Бэллард настигла его еще до конца квартала и, ухватившись за цепь между наручниками, остановила.

Теперь она вытащила пистолет и держала его у бедра.

— Ты убила ее? — задыхаясь, произнес Кидд. — Вы, ублюдки, убили ее?

Бэллард и сама запыхалась. Она пыталась глотнуть воздуха, прежде чем ответить. На ее шее и голове выступили капельки пота. Один из внедорожников мчался по улице в их сторону. Она знала, что сейчас они схватят его и, возможно, это будут последние минуты ее общения с Киддом.

— Если мы ее убили, то это на твоей совести, Элвин, — сказала она. — Это все на тебе.

42

Убийство Синтии Кидд привело к появлению автомобиля для критических происшествий, который представлял собой тридцатидвухфутовый фургон, переоборудованный под мобильный центр управления и опроса. Автомобиль АКП был припаркован через два дома от дома Кидда. Улица была перекрыта с обоих концов квартала, а в ближайшей точке стояли представители СМИ. В доме продолжалось физическое и судебно-медицинское расследование, в то время как все офицеры, участвовавшие в утреннем инциденте, были проинструктированы детективами Отдела расследований применения силы во второй комнате АКП — комнате, прозванной "Коробкой" из-за ее идеально квадратных размеров.

Детективы ОРПС по очереди допрашивали офицеров спецназа о том, как прошел арест, и Бэллард была указана последней. У каждого офицера был представитель профсоюза защиты, потому что все они знали, что исход расследования стрельбы может определить их карьерный рост. Вокруг царила мрачная тишина. Высококвалифицированные спецназовцы убили жену подозреваемого, находившегося под арестом. Это был колоссальный провал в тактике. К тому же погибшая женщина была чернокожей, а это неизбежно вызвало бы массовый общественный резонанс и протест. Это неизменно привело бы к появлению слухов о том, что жертва была безоружна и ее просто застрелили. Истинная история — какой бы плохой она ни была сама по себе — была бы переврана в угоду тем, у кого были свои планы или свои интересы на общественном форуме. Все, кто находился на месте происшествия, знали об этом, и от этого на жилую улицу Риальто опустилось покрывало ужаса.

Прошло почти три часа после стрельбы, прежде чем Бэллард наконец допросили. Беседа с детективом ОРПС по имени Кэтрин Мелони длилась двадцать шесть минут и в основном была посвящена тактике, которую Бэллард использовала во время ареста Кидда, и тактике, которую, по ее наблюдениям, применяла группа задержания. Представитель защиты Бэллард, Тереза Хохман, занималась с Бэллард в одном классе академии, где они плотно конкурировали во всех физических испытаниях за звание лучшей женщины-новобранца, а после всегда пили пиво и веселились в клубе академии. Именно эта связь и побудила Бэллард попросить ее стать ее представителем.

До последних минут допроса Бэллард считала, что не дала ни одного ответа, который мог бы обернуться против нее или команды спецназа в плане ошибок или плохой тактики. Затем Мелони задала ей вопрос-ловушку.

— В какой момент вы услышали, как лейтенант Гонсалес или кто-то другой приказал кому-то следить за или охранять входную дверь? — спросила она.

Бэллард потребовалось несколько секунд, чтобы подготовить ответ. Хохман прошептала ей на ухо, что хорошего ответа не будет, но она должна ответить.

— Было много криков, — наконец сказала Бэллард. — Кричали на Элвина Кидда, сидящего в пикапе. Я была сосредоточена на нем и своей роли в аресте. Поэтому я не слышала, когда был отдан этот конкретный приказ.

— Вы хотите сказать, что приказ был, но вы его просто не слышали? — спросила Мелони. — Или же приказ не был отдан?

Бэллард покачала головой.

— Понимаете, я не могу ответить на этот вопрос однозначно, — сказала она. — Я была сосредоточена на том, что я делала и что я должна была делать. Так нас учат. Я следовала инструктажу.

— Вернемся к совещанию по планированию перед операцией, — сказала Мелони. — Вы сказали лейтенанту Гонсалесу, что подозреваемый женат?

— Да.

— Вы сказали ему или членам команды, что жена может находиться в доме?

— Думаю, мы все знали, что, производя арест так рано утром, мы можем ожидать, что она будет на месте преступления. В доме.

— Спасибо, детектив. На этом пока все.

Она потянулась, чтобы выключить диктофон, но остановилась и снова повернулась к Бэллард.

— Еще один вопрос, — сказала она. — Считаете ли вы, что убийство миссис Кидд могло спасти жизни сегодняшних офицеров?

На этот раз Бэллард не стала делать паузу.

— Безусловно, да, — сказала она. — Мы все были в бронежилетах, а у тех парней были баллистические шлемы и так далее, так что никогда нельзя быть уверенным. Но я стояла на открытом месте перед пикапом, и она могла выстрелить в меня. Потом она на мгновение замешкалась и её саму застрелили.

— Если она замешкалась, как вы думаете, она не собиралась стрелять из своего оружия? — спросил Мелони.

— Нет, дело было не в этом. Она собиралась стрелять. Я это чувствовала. Но она колебалась, потому что я была между ней и ее мужем — пока он не бросился бежать, то есть. Думаю, она подумала, что если выстрелит и попадет в меня, то может попасть и в него. Вот тогда она и замешкалась. Потом попали в неё, и, возможно, это спасло мне жизнь.

— Спасибо, детектив Бэллард.

— Конечно.

— Если вы не против остаться в комнате, ваш капитан хочет зайти и поговорить с вами.

— Мой капитан?

— Капитан Оливас. Вы ведь работали над этим делом для него, верно?

— О, да, верно. Извините, я все еще немного потрясена.

— Понятно. Я пришлю его сюда.

Бэллард была удивлена тем, что Оливас оказался на месте происшествия. Они находились более чем в часе езды от города, и она совсем не ожидала, что он будет участвовать в расследовании ОРПС. В голове у нее зашумело, и она с ужасом осознала, что Оливасу наверняка сообщили о деле, которое привело к Элвину Кидду. Он знал, что онасделала.

— Он сказал мне, что хочет поговорить с тобой наедине, — сказала Хохман. — Это нормально?

Они с Терезой по-прежнему время от времени встречались за пивом, хотя их пути в отделе были совершенно разными. Бэллард уже рассказывала Хохман о своей истории с Оливасом.

— Или я могу остаться, — сказала она.

— Нет, — сказала Бэллард. — Со мной всё в порядке. Вы можете прислать его.

Правда заключалась в том, что Бэллард не хотела иметь свидетеля того, что может всплыть или произойти дальше, даже если этим свидетелем будет ее собственная подруга и представитель защиты.

После ухода Терезы Оливас вошел в АКП, прошел через внешнюю комнату и вошел в "коробку". Он молча сел за стол напротив Бэллард. На мгновение он уставился на нее, прежде чем заговорить.

— Я знаю, как ты это сделала, — сказал он.

— Что сделала? — спросила Бэллард.

— Получила мою подпись под ордером на прослушивание.

Бэллард знала, что отрицать правду бесполезно. Это был бы неправильный ход.

— И?

— И я готов подыграть.

— Почему?

— Потому что у меня есть год до выхода на пенсию. Мне не нужна еще одна ссора с тобой, а сейчас это будет еще одно перо в моей шляпе. Мы схватили убийцу, раскрыли дело тридцатилетней давности.

— Мы?

— Так и будет. Мы оба в выигрыше. Ты сохраняешь свой значок, я хорошо выгляжу. Что в этом может не понравиться?

— Думаю, той женщине, которой снесли голову, может что-то не понравиться.

— Люди делают глупости в стрессовых ситуациях. Жена бандита? Этого не будет. По крайней мере, внутри страны. Будут протесты, "Черные жизни имеют значение" и все такое. Но внутренне она не имеет значения в этом уравнении. Она — побочный ущерб. Я хочу сказать, Бэллард, что могу посадить тебя за это. Забрать твой значок. Но я не буду. Я собираюсь отдать тебе должное. И ты мне за это отплатишь.

Бэллард знал, что происходит. Известно, что командный состав департамента присматривает за своими подчиненными. Оливас стремился получить еще одно повышение, прежде чем поставить точку в своей карьере.

— Ты ведь хочешь стать заместителем шефа, не так ли? — сказала она. — Выйти на пенсию с позиции заместителя — это было бы здорово. Добавь к этому работу в службе безопасности какой-нибудь корпорации, и ты будешь купаться в зелени, да? И жить на пляже.

Городские пенсии зависели от зарплаты на момент выхода на пенсию. В департаменте существовала долгая история повышения в командном звании непосредственно перед выходом на пенсию, причем счет за это оплачивали городские налогоплательщики. Также существовала история карательных понижений в должности среди рядовых сотрудников, что снижало их пенсии и выплаты. Бэллард вдруг вспомнила о судебной тяжбе, в которую ввязался Гарри Босх после выхода на пенсию. Она не знала всех подробностей, но ей было известно, что департамент пытался его надуть.

— Мое дело — это мое дело, — сказал Оливас. — Все, что нам сейчас нужно, — это договориться о порядке действий.

— Откуда мне знать, что в конце концов ты не попытаешься меня надуть? — сказала Бэллард.

— Я так и думал, что ты спросишь об этом. Вот что мы сделаем: как только дым рассеется здесь, мы вернемся в Лос-Анджелес и проведем пресс-конференцию — ты и я — и расскажем историю. Это твое преимущество. Когда это станет достоянием общественности, я буду выглядеть не лучшим образом, если развернусь и сделаю что-то против тебя до своего ухода. Понятно?

Бэллард показалась отвратительной сама идея участия в пресс- конференции со своим угнетателем и заклятым врагом.

— Я откажусь от пресс-конференции, — сказала она. — Но я поделюсь с тобой заслугами и сохраню свой значок. И мне не нужно преимущество. Если ты попытаешься как-то отомстить мне до того, как уволишься, я расскажу всему миру об этой грязной сделке, и ты уйдешь лейтенантом, а не заместителем начальника. Понятно?

Бэллард потянулась к бедру и взяла телефон. Она подняла его и положила на стол. На экране было открыто приложение для записи. Время, прошедшее с момента записи, составляло более тридцати одной минуты.

— Правило номер один, — сказала она. — Если ОВР[99] или ОРПС записывает с вами беседу, вы записываете ее сами. Чтобы быть в безопасности. Я просто забыла ее выключить.

Бэллард наблюдал, как напряглись глаза Оливаса, как гнев наполнил его кровь.

— Расслабься, капитан, — сказала она. — Мы оба будем выглядеть плохо. Я не могу причинить тебе боль, чтобы ты не причинил боль мне. В этом вся суть, понимаешь?

— Бэллард, — сказал Оливас, — я всегда знал, что в тебе есть что-то, что мне нравится, кроме твоей внешности. Ты хитрая сучка, и мне это нравится. Всегда нравилось.

Она знала, что он думает, что эти слова заденут и отвлекут ее. Он протянул пальцы, но она уже была готова и схватила его со стола. Она встала, и ее стул откинулся к алюминиевой стене.

— Хочешь драться со мной за это? — спросила она. — Я стала сильной после того, как ты сделал то, что сделал со мной. Я надеру тебе твою гребаную задницу.

Оливас остался сидеть. Он поднял руки вверх, ладонями наружу.

— Полегче, Бэллард, — сказал он. — Спокойно. Это безумие. Я согласен с тем, что мы сказали. Сделка.

Дверь в АКП открылась, и Тереза Хохман заглянула внутрь, привлеченная стуком стула о тонкую стенку машины.

— Здесь все в порядке? — спросила она.

— У нас все в порядке, — ответил Оливас.

Хохман посмотрела на Бэллард. Она не собиралась верить Оливасу на слово. Бэллард кивнула, и только тогда Хохман отступила назад и закрыла дверь.

Бэллард снова посмотрел на Оливаса.

— Значит, мы договорились? — спросила она.

— Я сказал "да", — ответил он.

Бэллард выключила приложение для записи и положила телефон в карман.

— Только теперь я хочу кое-что еще, — сказала она. — Вообще-то, несколько вещей.

— Господи Иисусе, — сказал Оливас. — Что еще?

— Если Элвин Кидд решит поговорить, допрошу его я.

— Не проблема, но он никогда не станет говорить. За это его убьют. Я уже слышал, что он сказал ОРПС, чтобы они долбили гребаный песок, когда они пытались допросить его о том, как его собственную жену убили. Никакой беседы. Он хочет адвоката.

— Я просто говорю: мое дело, моя беседа — если она будет.

— Хорошо. Что еще?

— Дело о поджоге. Верни меня в него.

— Я не могу просто…

— Это было преступление ночной смены, тебе нужен ночной детектив. Вот что ты скажешь и что сделаешь. Скажешь остальным, кто занимается этим делом, что завтра в восемь состоится брифинг, чтобы ввести меня в курс дела.

— Ладно, хорошо. Но это все равно закончится в ОГУ, и мои ребята будут впереди.

— Отлично. Тогда, думаю, мы закончили.

— И я хочу, чтобы сводный отчет об этом деле лежал у меня на столе до этой встречи.

— Не проблема.

Она повернулась к двери. Оливас заговорил с ней, когда она выходила.

— Будь всегда на стрёме, Бэллард.

Она снова посмотрела на него. Это была бессильная угроза. Она улыбнулась ему без юмора.

— Ты тоже будь, капитан, — сказала она.

43

В тот вечер Бэллард потратила почти всё время своей смены после переклички, чтобы составить окончательный краткий отчет по делу Хилтона. Он должен был быть полным, но тщательно сформулированным по трем направлениям. Первое — чтобы все оставались в неведении об участии в нем Гарри Босха, второе — чтобы Оливас был включен в отчет таким образом, чтобы это было приемлемо с точки зрения командования и протокола. Третье направление было самым сложным. Она оставила в неведении своего непосредственного начальника, лейтенанта МакАдамса, на протяжении всего расследования. Ее слова в отчете о том, что она действовала под руководством капитана Оливаса, многое скрыли, но не уменьшили ущерба, который ее действия нанесли бы отношениям с МакАдамсом. Она знала, что рано или поздно ей придется встретиться с ним и попытаться все уладить. Это будет не самый приятный разговор.

Единственная передышка наступила, когда она встала из-за компьютера, чтобы переключить внимание и расслабить глаза. Она взяла свой служебный автомобиль и отправилась в кафе "Тако", чтобы взять еду на вынос.

Дигоберто снова работал один. Бэллард ждала своей очереди и слушала бессодержательную болтовню ночных пташек — трех молодых женщин и двух мужчин — только что вышедших из клуба, который только что закрылся в четыре часа утра, о сцене, которую они только что покинули. Бэллард надеялась, что к тому времени, как она сделает заказ, останутся свежие креветки.

Когда один из мужчин заметил значок, проглядывающий сквозь пиджак на ее поясе, их разговоры стихли до шепота, а затем по общему согласию они предложили Бэллард занять место в очереди первой, поскольку она явно работала, а они не были уверены, что заказывать. Она приняла их любезное предложение и взяла себе тако с креветками, отвечая на обычные вопросы группы, пока ждала, пока Дигоберто соберет ее заказ.

— Вы занимаетесь каким-то делом? — спросила одна из женщин.

— Всегда, — ответила Бэллард. — Я работаю на "кладбище" — так называют "последнее шоу", потому что в Голливуде всегда что-то происходит.

— Ого, а каким делом вы сейчас занимаетесь?

— Это дело о молодом парне — примерно вашего возраста. Он оказался не в том месте и не в то время. Его застрелили в переулке, где продают наркотики.

— Застрелили?

— Да, застрелили.

— Это безумие!

— Здесь случается много безумных вещей. Вам всем следует быть осторожными. Плохие вещи случаются с хорошими людьми. Так что держитесь вместе и возвращайтесь домой целыми и невредимыми.

— Да, офицер.

— Я детектив, вообще-то.

Она принесла еду в участок в коробке на вынос, пройдя мимо мужчины без рубашки и с татуировками, прикованного наручниками к скамье в заднем коридоре. На своем рабочем месте она продолжала писать отчет во время еды, стараясь не уронить крошки на клавиатуру и не навлечь на себя жалобу со стороны дневного владельца стола. Фольга сохранила все тепло, и тако с креветками севиче не потеряли своего вкуса во время обратной поездки.

На рассвете она распечатала три копии своего отчета: одну — для лейтенанта МакАдамса, которую положила в его почтовый ящик вместе с запиской с просьбой о личной встрече; вторую — для себя, которая отправилась в рюкзак; и третью — для капитана Оливаса. Она положила их в свежую папку и взяла с собой, направляясь через парковку к своему авто.

Телефон зажужжал почти сразу, как только она выехала с парковки Голливудского отдела, чтобы отправиться в центр города. Это был Босх.

— Значит, я должен был прочитать о деле Кидда в "Лос-Анджелес таймс"?

— Мне очень жаль. Я просто с ума сходила и не собиралась звонить тебе посреди ночи. Я только что вышла из участка и собиралась позвонить тебе.

— Я в этом уверен.

— Так и было.

— Значит, они убили его жену.

— Ужасно. Я знаю. Но либо она, либо мы. Воистину.

— Им за это влетит? А тебе?

— Не знаю. Они облажались. Никто не следил за дверью. Потом она вышла, и все пошло кувырком. Думаю, мне ничего не грозит, потому что я была всего лишь попутчиком, но те парни, наверное, все получат письма.

Босх догадался, что она имела в виду выговор в их личных делах.

— По крайней мере, с тобой все в порядке, — сказал он.

— Гарри, мне кажется, она собиралась застрелить меня, — сказала Бэллард. — А потом в нее попали.

— Ну, значит, у них был правильный человек на НП.

— Все равно. Мы закрыли глаза. Когда это произошло, она смотрела на меня, а я на нее. А потом…

— Ты не можешь на этом зацикливаться. Она сделала выбор. Он был неправильным. Кидд говорит?

— Он нанял адвоката и молчит. Думаю, он считает, что сможет отсудить у города свою жену и получить достаточно денег на крупного адвоката — может быть, твоего парня, Холлера.

— Сомневаюсь. Он больше не берется добровольно за дела об убийствах.

— Понятно.

— Итак, стоит ли мне ожидать звонка по поводу моего участия в деле Хилтона?

— Я так не думаю. Я только что закончила отчет и не включила тебя в него. Я сказал, что вдова нашла книгу об убийстве после смерти мужа и связалась с другом, чтобы сдать ее. Твоего имени нет нигде в отчете. У тебя не должно быть никаких проблем.

— Приятно слышать.

Бэллард съехал с Сансет на шоссе 101. Шоссе было переполнено и двигалось медленно.

— Я сейчас еду к Оливасу, — сказала она. — У меня встреча в ЗАП.

— Встреча по какому вопросу? — спросил Босх.

— Убийство с поджогом, над которым я работала прошлой ночью. Я вернулась к этому делу. Им нужен ночной детектив, чтобы помочь в расследовании. И это я.

— Похоже, они там наконец-то поумнели.

— Мы можем только надеяться.

— Это Оливас, верно? Одно из его дел.

— Он капитан, да, но я буду работать с парой детективов и ребятами из ПДЛА по поджогам. А ты чем занимаешься?

— Монтгомери. У меня есть кое-что на примете. Посмотрим, что из этого получится… Эй, чуть не забыл. Помнишь, тот парень в Ориндже, о котором я тебе рассказывал, который пробирался в дома, где жили студентки? Его взяли.

— Фантастика! Как?

— Он подкрался к одному дому в субботу вечером, но не знал, что там находится парень девушки. Он поймал этого говнюка, немного подрихтовал его, а потом вызвал полицию.

— Хорошее дело.

— Вчера вечером я позвонил одному из полицейских — парню, которого я предупредил о том, что буду следить за домом Мэдди. Он сказал, что у парня была камера с инфракрасным объективом. У него были фотографии девочек, спящих в своих кроватях.

— Это пипец. Этот парень должен сесть, а ключ от его камеры надо потерять. Он на пути, понимаешь, о чем я?

— И в этом вся проблема. Как бы все ни было закручено, сейчас он обвиняется в краже со взломом. И это все, пока не придет анализ ДНК по другим горячим следам. А пока они опасаются, что он сбежит и исчезнет.

— Черт. Ну и кто он? Студент?

— Да, он ходит в колледж. Они думают, что он следил за девушками от кампуса до их домов, а потом возвращался, чтобы обшарить все места и сделать свои фотографии.

— Надеюсь, они сделали срочный анализ ДНК.

— Да. И мой парень сообщит мне, если его выпустят под залог. Заседание суда состоится сегодня утром, и у них есть окружной прокурор, который попросит судью увеличить сумму залога.

— Твоя дочь знала, что ты ездил туда по субботам и следил за ее домом?

— Не совсем. Это бы только сильнее ее встревожило.

— Да, я понимаю.

На этом они закончили разговор. Бэллард съехала с автострады на Альварадо и поехала по Первой улице в центр города. Она пришла на встречу раньше, чем большинство сотрудников, работающих в ЗАП. И выбрала парковку в гараже под штаб-квартирой полиции.

Она оказалась на этаже ОГУ за двадцать минут до назначенного Оливасом времени встречи. Вместо того чтобы идти в отдел и вести светские беседы с людьми, которые, как она знала, заранее настроены на то, чтобы ей не понравиться, она прошлась по коридору снаружи, разглядывая плакаты в рамке, на которых была изображена история отдела. Когда она работала в ОГУ, то никогда не уделяла этому времени. Отдел был создан пятьдесят лет назад, после того как расследование убийства Роберта Кеннеди выявило необходимость в элитной команде следователей для ведения самых сложных, серьезных и деликатных дел, связанных с политикой или СМИ.

Она проходила мимо плакатов с фотографиями и описаниями самых разных дел — от убийств секты Мэнсона до "Душителей Хиллсайда", "Ночного сталкера" и "Мрачного спящего" — дел, которые стали известны во всем мире и которые помогли закрепить репутацию полиции Лос-Анджелеса. Они также утвердили город как место, где может произойти все, что угодно, — все что угодно плохое.

Несомненно, при назначении в ОГУ возникал эсприт де корпс[100], но Бэллард, будучи женщиной, никогда не чувствовала себя его частью, и это всегда ее беспокоило. Теперь это стало плюсом, потому что она не скучала по тому, чего у нее никогда не было.

Она услышала разговор из ниши лифта и выглянула в коридор, чтобы увидеть, как Нуччио и Спеллман, следователи по поджогам из пожарного департамента, пересекают холл и входят в главную дверь ОГУ. Они тоже пришли раньше — если только Оливас не назначил им другое время начала встречи.

Бэллард вошла в другую дверь, которая вела в противоположный конец зала отдела. Она направилась по главному проходу, проходя мимо исторических плакатов и киноафиш, пока не дошла до спецотдела и штабной комнаты. Она вошла внутрь, надеясь, что Нуччио и Спеллман прибудут первыми и она сможет поговорить с ними до того, как туда придут Оливас и его люди.

Но ничего не вышло. Постучав один раз, она вошла в штабную комнату и обнаружила там тех же пятерых мужчин, что и в прошлый раз, сидящих точно на тех же местах. Среди них был и Оливас. Они были заняты обсуждением, которое прекратилось, как только она открыла дверь. Поскольку все пришли по крайней мере на пятнадцать минут раньше, Бэллард приняла это за подтверждение того, что Оливас назначил более раннее время начала, возможно, чтобы обсудить, что делать с ее включением в дело до ее прихода. Она предположила, что это означает, что Оливас поручил остальным следователям держать ее на расстоянии. Ей нужно было изменить это дело.

— Бэллард, — сказал Оливас. — Присаживайся.

Он указал на место в конце прямоугольного стола. Она сидела напротив него, справа от нее — два парня из ПДЛА, слева — два парня из ОГУ, Друкер и Ферлита. На столе лежала книга об убийстве, в которой было совсем немного страниц, и еще несколько папок, одна из которых была толще книги об убийствах.

— Мы как раз говорили о тебе и о том, как мы будем работать, — сказал Оливас.

— Правда? — сказала Бэллард. — До того, как я пришла сюда — мило.

Есть выводы?

— Для начала мы знаем, что ты работаешь в Голливуде на "последних шоу", поэтому поиск свидетелей по-прежнему важен. Я знаю, что ты уже провела там пару проверок, но люди в этом мире приходят и уходят. Было бы неплохо еще раз прочесать эту полосу.

— Что-нибудь еще?

— Ну, мы только начали.

— Ну, может, начнем с того, как продвигается наше расследование?

Что случилось с бутылкой, которую я вам дала?

— Хорошая идея. Барахолка, почему бы тебе не подвести итоги?

Друкер выглядел удивленным тем, что вызвало у Оливаса эту просьбу к нему. Он открыл папку на столе перед собой и просмотрел в ней несколько документов, вероятно, чтобы собраться с мыслями, прежде чем заговорить.

— Хорошо, по бутылке, — сказал он. — Мы взяли ее на анализ, как и предлагалось, и они получили совпадение с отпечатком большого пальца жертвы, Эдисона Бэнкса, по двенадцати пунктам. Так что все в порядке. Вчера вечером мы отправились на поиски собирателя бутылок, от которого ты её получила, чтобы заново опросить его и выяснить, можно ли получить от него еще что-нибудь, раз уж у нас есть подтверждение по бутылке. К сожалению, мы его не нашли и…

— В какое время вы там были? — спросила Бэллард.

— Около восьми, — ответил Друкер. — Мы искали его целый час, но так и не нашли.

— Не думаю, что он вернется прибарахлиться так рано, скорее позже, — сказала Бэллард. — Я найду его сегодня ночью.

— Это было бы здорово, — сказал Друкер.

В этом разговоре чувствовалась неловкость, признание того, что они делают то, что должны были сделать с самого начала, — привлекают эксперта по ночным часам Голливуда.

— Были ли на бутылке другие отпечатки? — спросила Бэллард. Друкер перевернул перед собой страницу отчета.

— Да, — сказал он. — У нас есть отпечаток ладони. Мы сопоставили его с лицензией на продажу спиртного, принадлежащей Марко Линкову, владельцу магазина "Мако", где, как мы полагаем, первоначально была продана бутылка. Мы поговорили с ним и посмотрели видео, о котором ты нам говорила. Так что мы в курсе дела.

— Так это была женщина на видео? — спросила Бэллард.

— Мы отследили ее номер — "один тебе, два мне" — и оказалось, что этот номер был украден с "Мерседеса" той же марки и модели ранее в тот же день. Мы пришли к выводу, что женщина купила бутылку и отдала ее нашей жертве. Было ли это частью плана по его убийству, мы не знаем. Пока что нам не удалось установить ее личность.

— А что насчет банкомата? Она получила оттуда наличные.

— Она использовала поддельную карту с настоящим номером и PIN-кодом, принадлежащую семидесятидвухлетнему мужчине, проживающему в Лас-Вегасе, штат Невада.

— В банкомате была камера? Вы ее хорошо запечатлели?

— Мы смотрели видеозапись в магазине, — сказал Ферлита. — Она положила руку на камеру. Она знала, где она находится.

— Никакой фотографии, — добавил Друкер.

Бэллард ничего не ответила. Она откинулась в кресле и обдумывала всю новую информацию. Сложность действий загадочной женщины была очень подозрительной и вызывала еще больше вопросов.

— Я не понимаю, — наконец сказала она.

— Чего не понимаешь? — спросил Оливас.

— Я предполагаю, что эта женщина — подозреваемая, — сказала она. — Украденный номерной знак, украденная карта банкомата. Но по какой причине? Почему она не купила бутылку в другом месте, где ее никогда бы не нашли?

— Кто знает? — сказал Нуччио.

— Как будто она хотела, чтобы её видели, но не опознали, — сказала Бэллард. — Тут есть своя психология.

— К черту ее психологию, — сказал Друкер. — Нам просто нужно ее найти.

— Я просто говорю, что если мы ее поймем, то, возможно, это поможет ее найти, — сказала Бэллард.

— Неважно, — сказал Друкер.

Бэллард позволила ему высказаться, прежде чем продолжить.

— Ладно, что еще? — сказала она.

— Разве этого недостаточно? — сказал Ферлита. — Мы занимались этим делом два дня, и большая часть этого времени ушла на то, чтобы догнать тебя.

— И у вас не было бы того, что есть, если бы не я, — сказала Бэллард. — А что насчет жертвы и завещания? Это копия дела?

Она указала на толстую папку, лежащую на столе рядом с Друкером.

— Так и есть, — сказал он. — Мы просмотрели его несколько раз и не нашли ничего, что могло бы быть связано с этим. Один из тех случаев, когда чувствуешь это нутром, но никаких доказательств нет.

— Значит, я могу это взять? — спросила Бэллард. — Я прочту его, пока буду вечером в машине следить за человеком с бутылкой. Тогда я буду в курсе событий, как и все остальные.

Друкер повернулся к Оливасу за одобрением.

— Конечно, — сказал Оливас. — Мы сделаем тебе копию. Продолжай.

— Кто-нибудь говорил с семьей Бэнкс? — спросила Бэллард.

— Мы сегодня едем в Сан-Диего, чтобы побеседовать с его братом, — сказал Друкер.

— Хочешь поехать с нами? — спросил Ферлита, в его голосе прозвучали подстрекательские нотки.

— Я — пас, — ответила Бэллард. — Уверена, вы двое с этим справитесь.