Ночной огонь

14

Бэллард присутствовала на перекличке третьей смены, но от нее ничего не требовалось. Никаких расследований, допросов, доставки повесток, даже проверки состояния здоровья. После этого она спустилась в пустое детективное бюро, выбрала себе стол и настроила радио, оставив его на джазовой станции, которую запрограммировал ей Босх. Устроившись за компьютером, она занялась проверкой биографий Элвина Кидда и Нэйтана Брэзила.

Она узнала, что Кидд владеет домом стоимостью 600 000 долларов и ведет строительный бизнес под названием "Кидд Констракшн", специализируясь на коммерческих проектах по реконструкции. Лицензия подрядчика была выдана на имя Синтии Кидд. Бэллард догадалась, что это его жена, чье имя использовалось, чтобы обойти тот факт, что у него была судимость.

Бэллард показалось, по крайней мере, на первый взгляд, что в какой-то момент Кидд порвал с бандитской жизнью и выбрал честную жизнь. Компания "Кидд Констракшн" впервые получила лицензию штата в 2002 году, через двенадцать лет после убийства Джона Хилтона.

Бэллард вывела на Google Maps фотографию дома Кидда и несколько мгновений изучала ее. Он выглядел как идеальная картина пригородной жизни: серый с белой отделкой, гараж на две машины. Единственное, чего не хватало, — белого забора перед домом. На подъездной дорожке она заметила пикап с прицепом для техники. На боку прицепа было нарисовано название фирмы, но оно было размыто Google. Бэллард не сомневалась, что там написано "KIDD CONSTRUCTION". Это заставило ее посмотреть адрес, указанный в лицензии подрядчика, и она определила, что это складское помещение с одним отсеком. Возможно, Кидд вел свой бизнес из дома, и его дела не приносили финансовой выгоды. Но у него все еще оставался дом с одной закладной, а пикапу, похоже, было всего год или два. Неплохо для парня, который до тридцати лет успел дважды побывать в тюрьме штата. Сейчас ему шестьдесят два, и он был одним из немногих счастливчиков, кому удалось выбраться с улиц живым.

С Нейтаном Брэзилом была другая история. Бэллард обнаружила в его личном деле два банкротства и ряд судебных решений о выселении за последние двадцать пять лет. Она также нашла в Интернете заявку на аренду жилья, в которой он значился как работник сферы общественного питания, что, по ее мнению, означало, что он, скорее всего, был официантом, барменом или, возможно, шеф-поваром. В заявке, датированной 2012 годом, он значился как генеральный менеджер ресторана текс-мекс[39] кухни в Западном Голливуде под названием "Марикс". Бэллард часто обедала там, когда много лет назад жила в этом районе. Туда ходили за "маргаритой" и фахитос. Ей стало интересно, обслуживал ли ее когда-нибудь Брэзил, хотя она не узнала его на фотографии в водительских правах.

На фотографии, которую Бэллард нашла в Google Maps, как она полагала, по нынешнему адресу Брэзила, был изображен постмодернистский жилой дом 50-х годов на Свитцер. Одноуровневые квартиры над открытым гаражом выглядели потрепанными и давно вышедшими из моды, а фасад портили знаки "Парковка только для жильцов", наклеенные на пожелтевшую штукатурку.

Когда она распечатывала скриншоты, сделанные во время поиска, зазвонил мобильный телефон Бэллард. На экране высветилась надпись: НЕИЗВЕСТЫЙ НОМЕР. Она ответила на звонок.

— Это Макс Талис. Вы оставили мне сообщение.

Бэллард посмотрела на настенные часы и удивилась. Она оставила сообщение Талису четыре часа назад. Она не знала, есть ли разница во времени между Лос-Анджелесом и Айдахо, но то, что он перезвонил после полуночи, выглядело странно для пенсионера.

— Да, детектив, спасибо, что перезвонили.

— Дайте угадаю, это по поводу Бигги?

— Бигги? Нет, это не так. Я…

— Мне чаще всего звонят именно по этому поводу. Я занимался этим делом всего двадцать минут, а потом за него взялись большие мальчики. Но мне все равно звонят, потому что я в деле.

Бэллард предположила, что речь идет о Бигги Смоллсе, рэпере, чье убийство в 90-х официально до сих пор не раскрыто, но стало темой бесчисленных репортажей в СМИ, документальных фильмов и фильмов, основанных на реальных событиях. Это было одно из длинной череды убийств в Лос-Анджелесе, захвативших воображение общественности, хотя на самом деле это было уличное убийство, не сильно отличающееся от убийства Джона Хилтона: человека застрелили на переднем сиденье его машины.

В своем сообщении Бэллард не упомянула о деле, о котором хотела поговорить с Талисом, поскольку это могло дать ему повод не звонить.

— Вообще-то я хочу поговорить с вами о Джоне Хилтоне, — сказала она.

Наступила пауза, прежде чем Талис ответил.

— Джон Хилтон, — сказал он. — Вы должны помочь мне с этим. Бэллард назвала дату убийства.

— Белый мужчина, двадцать четыре года, один выстрел, сидел в своей "Тойоте Королле" в наркопереулке рядом с Мелроуз, — добавила она. — Один раз за ухом. Вы с Хантером вели дело. Я просто унаследовала его.

— Вау, да, "Хилтон", как отель. Я помню, как мы получили его удостоверение и подумали: надеемся, этот парень не родственник, понимаете? Тогда у нас был бы просто шквал шума в прессе.

— Так вы помните это дело?

— Я не помню всего, но помню, что у нас ничего не вышло. Просто неудачное уличное ограбление, понимаете? Связанное с наркотиками, с бандой — трудно прояснить.

— Есть аспекты, которые заставляют меня думать иначе. Вы можете поговорить сейчас? Я знаю, что уже поздно.

— Да, я на работе. У меня полно времени.

— Правда? Чем вы занимаетесь?

— Вы сказали в сообщении, что работаете в ночную смену. Раньше мы называли это "последним шоу". В общем, я такой же. Ночной сторож. Позднее шоу.

— Да, похоже. И что это за место?

— Это просто стоянка для грузовиков. Мне стало скучно, понимаете? Вот я и торчу здесь три ночи в неделю, слежу за порядком и за тем, чтобы не потерять кусок хлеба, если вы понимаете, о чем я.

Он был вооруженным охранником. Бэллард это показалось крутым падением с должности детектива убойного отдела полиции Лос-Анджелеса.

— Надеюсь, вы останетесь в службе безопасности, — сказала она. — Могу я спросить вас о деле Хилтона?

— Можете спросить, — сказал Талис. — Но я не уверен, что смогу что-то вспомнить.

— Давайте посмотрим. Мой первый вопрос — о книге убийства. В кратком отчете о опросе родителей жертвы пара строк вымарана. Мне интересно, почему это произошло и что было вычеркнуто.

— Вы имеете в виду, что на странице кто-то зачеркнул?

— Именно так. Это были не вы и не Хантер?

— Нет, зачем нам это делать? Вы имеете в виду, отредактировать документ, как федералы сделали с делом о России?

— Да, отредактировали. Всего две строчки, но они выделялись, понимаете? Я никогда не видела такого раньше. Я могу прочитать вам эту страницу или отправить ее по факсу. Может быть, это поможет вам…

— Нет, это не поможет. Если я не могу вспомнить, то я не могу вспомнить.

Бэллард уловила изменение тона в голосе Талис. Она подумала, что, возможно, он только что вспомнил что-то о деле и отключился.

— Давай я достану книгу и прочитаю вам, — сказала она.

— Нет, дорогая, я же только что сказал вам, — ответил Талис. — Я не помню этого дела, и я немного занят.

— Хорошо, позвольте мне спросить вас вот о чем. Вы помните Джона Джека Томпсона?

— Конечно. Все знали Джона Джека. Что у него…

— Вы когда-нибудь обсуждали с ним это дело?

— Зачем нам это делать?

— Я не знаю. Поэтому я и спрашиваю. У него оказалась книга об убийстве. Когда он вышел на пенсию, он взял ее с собой домой — унес — и я пытаюсь понять, почему.

— Тогда вы должны спросить его об этом.

— Я не могу. Он умер на прошлой неделе, и его жена сдала книгу об убийстве. Теперь она у меня, и я пытаюсь понять, почему он ее взял.

— Мне жаль, что Джона Джека больше нет, но я ничем не могу вам помочь. Я понятия не имею, почему книга оказалась у него. Возможно, он говорил об этом с моим напарником, но со мной он никогда не говорил.

Бэллард инстинктивно поняла, что Талис лукавит. Он что-то знает, но не делится этим. Она предприняла последнюю попытку выведать это.

— Детектив Талис, вы уверены, что не можете мне помочь? — спросила она. — Мне кажется, вы помните это дело. Вы защищаете кого-то или какую-то тайну? Вам не нужно…

— Постой, девочка, — сказал Талис, теперь его голос был сердитым. — Ты говоришь, что я кого-то защищаю, храню чьи-то секреты? Тогда я говорю тебе — да пошла ты. Никто не говорит со мной в таком тоне. Я отдал департаменту и этому городу…

— Детектив, я не пытаюсь вас оскорбить.

— … двадцать пять лет своей жизни, и я сажал людей в тюрьму, когда ты отсасывала мальчикам под трибунами. Ты оскорбляешь меня и оскорбляешь все, что я когда-либо делал там. До свидания, детектив Бэллард.

Талис отключился.

Бэллард сидела, ее лицо покраснело от гнева и смущения.

— Ну тогда пошел ты, — сказала она пустой комнате.

От гневных мыслей ее спасло то, что она услышала свое имя из потолочного динамика. Это был лейтенант Вашингтон, просивший ее присутствия в вахтенном кабинете.

Она встала, чтобы пойти туда.

15

Некоторые вызовы сопровождаются глубоким чувством ужаса, которое возникает задолго до того, как будет осмотрено место преступления или задан вопрос. Это был один из таких вызовов. Лейтенант Вашингтон направил Бэллард в дом в нижнем Бичвуд-Каньоне, откуда поступило сообщение о самоубийстве. Патруль хотел, чтобы детектив подтвердил и подписал это сообщение. ЛТ[40] сказал Бэллард, что это был ребенок.

Дом находился в квартале к северу от Франклина на Ван Несс. Это был старый дом-крафтсмен, выглядевший так, будто его деревянную обшивку изнутри прогрызли термиты. Перед домом стояли две патрульные машины и белый фургон с синей полосой по бокам, принадлежавший офису коронера. Бэллард притормозила за ним и вышла.

Двое офицеров ждали на крыльце. Бэллард видела их раньше на перекличке и знала, что их зовут Уиллард и Хоскинс. У них были отстраненные взгляды, и они явно были в ужасе от того, что творилось внутри.

— Что у нас тут? — спросила Бэллард.

— Одиннадцатилетняя девочка повесилась в спальне, — сказал Уиллард. — Это ужасная сцена.

— Ее нашла мать, вернувшаяся с работы около одиннадцати, — добавил Хоскинс.

— Кто-нибудь еще есть в доме? — спросила Бэллард. — Где отец?

— Не здесь, — сказал Хоскинс. — Мы не знаем его истории.

Бэллард прошла мимо них и открыла входную дверь. Сразу же она услышала женский плач. Войдя внутрь, она увидела справа от себя женщину-офицера по фамилии Робардс, сидящую на диване рядом с женщиной, лицо которой было погружено в ладони, и она плакала. Бэллард кивнула Робардс и указала на лестницу в парадном холле. Робардс кивнула — тело находилось наверху.

Бэллард поднялась по лестнице и услышала шум из открытой двери справа от лестничной площадки. Она вошла в спальню с розовыми стенами и увидела тело девочки, висящее в петле из галстуков, накинутой на поперечную балку. На полу перед двуспальной кроватью валялся опрокинутый стул, служивший небольшим столиком, чтобы делать домашние задания. На ковре под телом была моча, а в комнате стоял запах экскрементов.

В комнате находились офицер по имени Дотре, засунувший руки в карманы, чтобы ничего не трогать, а также судебный криминалист по фамилии Поттер и два следователя офиса коронера, которых Бэллард не знала. Они воткнули в тело термометр через надрез, чтобы измерить температуру печени и определить примерное время смерти.

— Бэллард, — сказал Дотре. — Это полный пипец. Она всего лишь девочка.

Бэллард уже бывала на местах смерти вместе с Дотре — это она рассказала ему о трюке держать руки в карманах на месте преступления — и он никогда не казался пораженным тем, что видел. Но сейчас он был в шоке. Он был смешанной расы, но сейчас его лицо было почти белым, а глаза широко раскрыты. Она кивнула и начала двигаться по комнате. Ей не хотелось смотреть на лицо мертвой девочке, но она знала, что должна это сделать. Оно было искажено, глаза запали. Взгляд Бэллард перемещался по телу, ища любые следы борьбы, и в последнюю очередь добрался до пальцев. Многие самоубийцы, передумав, хватались за веревку или ремень на шее, ломая ногти или оставляя рваные раны. Здесь не было никаких признаков этого. Девочка, судя по всему, ни разу не колебалась в своем решении.

На ней была клетчатая зеленая юбка и белая блузка. На кармане блузки красовалась эмблема частной школы. У ней был лишний вес, около тридцати фунтов[41], и Бэллард подумала, не издевались ли над ней из-за этого.

Она также заметила, что два мужских галстука были завязаны вместе, чтобы перекинуть их через поперечную балку и сделать петлю, которую девочка накинула себе на шею. Бэллард предположила, что девочке пришлось зайти в спальню родителей, чтобы взять галстуки, и подумала, не имеет ли это значения.

— Хорошо, если мы снимем ее сейчас? — сказал один из следователей коронера.

Бэллард кивнула.

— Вы подтверждаете самоубийство? — спросила она.

— Да, — ответил тот же мужчина. — Мы не видим никаких признаков подставы. Вы подтверждаете?

— Вы нашли записку?

— Записки нет. Но ее мобильный телефон на комоде. Похоже, она звонила отцу около девяти вечера. Это было все.

— Мне нужен полный анализ крови на токсины, соскобы ногтей и анализ на изнасилование, просто чтобы подстраховаться.

— Я сделаю это. Вы подтверждаете самоубийство?

Бэллард сделала паузу. Она сомневалась. Мать почему-то не перерезала веревку. Она нашла свою дочь повешенной и оставила её так висеть, а не просто перерезала веревку на всякий случай.

— Я подтверждаю. Пока что. Пришлите мне эти отчеты, хорошо? Детектив Бэллард, третья смена, Голливуд. И никому не говорить об этом с матерью и отцом.

— Принято.

Бэллард и Дотре отступили назад, пока один из следователей- патологоанатомов открывал стремянку, а другой разворачивал на полу пленку. Затем один из них поднялся наверх, чтобы перерезать верхнюю стяжку галстука на балке, чтобы вся связка была цельной. Другой мужчина встал позади тела, расставил ноги, чтобы упереться, и обхватил мертвую девочку руками. Связка была разрезана, и человек на полу держал тело, пока его напарник не спустился с лестницы и не помог опустить его на пленку. Они завернули тело как буррито, а затем переложили его в желтый пакет, который застегнули вокруг упаковки. Из-за неудобной лестницы в доме они не взяли с собой носилки. Вдвоем они подняли желтый пакет с двух сторон и вынесли его из комнаты.

Бэллард подошла к комоду и стала искать записку. Она надела перчатки и стала открывать ящики и шкатулку с драгоценностями. Записки не было.

— Я нужен тебе здесь, Рене? — спросил Дотре.

— Ты можешь спуститься вниз, — сказала Бэллард. — Но пока не уходи с места преступления. Скажи Уилларду и Хоскинсу, что все чисто.

— Понял.

В комнате остались Бэллард и Поттер.

— Тебе нужна полная информация? — спросил Поттер.

— Думаю, да, — ответил Бэллард. — Просто на всякий случай.

— Ты что-то видишь?

— Нет, пока нет.

Бэллард провела в комнате еще двадцать минут в поисках записки или чего-нибудь еще, что могло бы объяснить, почему одиннадцатилетняя девочка покончила с собой. Она проверила телефон девочки, который не был защищен паролем — вероятно, это было родительское правило, — и не нашла в нем ничего примечательного, кроме записи двенадцатиминутного звонка на контакт именем "ПАПА".

Наконец она спустилась вниз и вошла в гостиную. Робардс сразу же встала, явно желая передать Бэллард этот кошмарный вызов.

— Это миссис Винтер, — сказала она.

Робардс обогнула кофейный столик, чтобы Бэллард могла пройти и сесть на диван вместо нее.

— Миссис Винтер, я очень сожалею о вашей утрате, — начала Бэллард. — Вы можете сказать, где сейчас находится ваш муж? Вы пытались с ним связаться?

— Он в Чикаго по делам. Я не пыталась с ним поговорить. Я даже не знаю, что сказать и как ему об этом рассказать.

— У вас есть родственники в этом районе, где вы могли бы остановиться на ночь?

— Нет, я не хочу уезжать. Я хочу быть рядом.

— Думаю, вам лучше уехать. Я могу вызвать консультанта, чтобы он тоже помог вам. В нашем отделе есть кризисный…

— Нет, я не хочу ничего такого. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Я останусь здесь.

Бэллард видела имя ребенка на шкатулке с драгоценностями и школьных учебниках, которые она просматривала наверху.

— Расскажите мне о Сесилии. У нее были проблемы в школе или в районе?

— Нет, она была в порядке. Она была хорошей. Она бы сказала мне, если бы у нее были проблемы.

— У вас есть еще дети, миссис Винтер?

— Нет, только она.

Это вызвало новый прилив слез и душераздирающий стон. Бэллард позволила ей погоревать, и обратилась к Робардс.

— У вас есть брошюры с советами, которые мы могли бы ей дать? Номера телефонов, по которым можно позвонить и поговорить с кем-нибудь?

— Да, в машине. Я сейчас вернусь.

Бэллард снова обратила внимание на миссис Винтер. Она заметила, что та была босиком, но низ ступней был грязным.

— Вы уверены, что ваша дочь не оставила записку или не отправила сообщение о том, что она собиралась сделать?

— Конечно, нет! Я бы это пресекла. За какую ужасную мать вы меня принимаете? Это кошмар всей моей жизни.

— Мне очень жаль, мэм. Я не хотела этого сказать. Я сейчас вернусь.

Бэллард встала и подала знак Дотре следовать за ней. Они прошли через парадную дверь и остановились на крыльце, как раз когда Робардс поднималась по ступенькам с брошюрой. Бэллард заговорила тихим голосом.

— Осмотрите окрестности и проверьте мусорные баки на наличие записки. Начните с этого дома и делайте все тихо.

— Будет сделано, — сказал Дотре.

Двое полицейских вместе спустились по ступенькам крыльца, а Бэллард вернулась в дом и уселась на диван. Не успела она сесть, как миссис Винтер заговорила.

— Я не думаю, что она покончила с собой.

Это заявление не удивило Бэллард. Отрицание было частью траурного процесса.

— Почему?

— Она не могла покончить с собой. Я думаю, это был несчастный случай. Она совершила ошибку. Она играла, и все пошло не так.

— Во что она играла?

— Ну, знаете, так, как дети играют в своих комнатах. Когда они одни. Наверное, она ждала, что я приду домой и застану ее за этим занятием. Ну, знаете, чтобы привлечь внимание. Я поймаю ее и спасу как раз вовремя, и тогда все будет зависеть от нее.

— Она была единственным ребенком и считала, что ей не хватает внимания?

— Ни один ребенок не думает, что получает достаточно внимания. Я так не думаю.

Бэллард знала, что люди, пережившие травму и потерю, справляются с горем по-разному. Она всегда старалась не судить о том, что говорят люди, переживающие жизненную катастрофу.

— Миссис Винтер, вот брошюра, в которой описаны все услуги, доступные вам в это трудное время.

— Я же сказала вам. Мне это не нужно. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Я оставлю ее на столе на случай, если вы передумаете. Они могут быть очень полезны.

— Пожалуйста, уходите. Я хочу побыть одна.

— Меня беспокоит, что вы останетесь одна.

— Не стоит. Позвольте мне погоревать о своей дочери.

Бэллард ничего не ответила и не двинулась с места. Вскоре женщина подняла взгляд от своих рук и посмотрела на нее красными и водянистыми глазами.

— Уходите! Что я должна сделать, чтобы вы ушли? Бэллард кивнула.

— Хорошо. Я уйду. Но мне кажется, было бы неплохо узнать, почему Сесилия сделала то, что сделала.

— Ты никогда не можешь знать, почему ребенок решил что-то сделать.

Бэллард прошла через гостиную к выходу. Она оглянулась на женщину в кресле. Ее лицо снова было закрыто руками.

Бэллард вышла из дома и присоединилась к Робардс и Дотре у их машины.

— Ничего, — сказал Дотре.

— Мы проверили ее баки и у соседей со всех сторон, — сказала Робардс. — Хочешь, чтобы мы сделали больше?

Бэллард оглянулась на дом. Она увидела, что свет за шторами в гостиной погас. Она знала, что некоторые тайны никогда нераскрываются.

— Нет, — сказала она. — Все чисто.

Офицеры быстро направились к своей патрульной машине, словно им не терпелось поскорее уехать с места происшествия. Бэллард их не винила. Она села в свою машину и долго сидела, глядя на темнеющий дом. Наконец она достала телефон и позвонила по номеру, который Сесилия указала в списке контактов как "ПАПА". Бэллард записала его. На звонок сразу же ответил мужчина, который, казалось, еще не отошел ото сна.

— Мистер Винтер?

— Да, кто это?

— Детектив Бэллард, полиция Лос-Анджелеса…

— О боже, о боже, что случилось?

— Мне жаль сообщать вам, сэр, но ваша дочь, Сесилия, мертва.

Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь звуками плача человека на другом конце линии.

— Сэр, вы можете сказать мне, где вы находитесь? Есть ли кто-то, с кем вы можете быть?

— Я сказал ей. Я сказал ей, что на этот раз все было по-настоящему.

— Сказали Сесилии? Что вы ей сказали?

— Нет, моей жене. Моя дочь… наша дочь… была… проблемной. Она покончила с собой, не так ли? Боже мой, я просто не могу…

— Да, боюсь, что так. Вы говорили с ней сегодня вечером?

— Она позвонила мне. Она сказала, что собирается это сделать. Она говорила это и раньше, но в этот раз она почувствовала… Моя жена там?

— Она в доме. Она попросила нас уйти. Есть ли кто-то из родственников или друзей, кому я могу позвонить, чтобы они могли побыть с ней? Именно поэтому я и звоню. Мы должны были уважать ее желание, чтобы мы уехали, но я не думаю, что она должна быть одна.

— Я найду кого-нибудь. Я позвоню ее сестре.

— Хорошо, сэр.

Снова послышался плач, и Бэллард оставила его на некоторое время, прежде чем прервать.

— Где вы находитесь, мистер Винтер?

— В Нейпервилле. Компания, на которую я работаю, находится здесь.

— Где это, сэр?

— За пределами Чикаго.

— Я думаю, вам нужно вернуться домой и побыть с женой.

— Да. Я забронирую билет на первый рейс.

— Можете ли вы сказать мне, что сказала ваша дочь в телефонном разговоре?

— Она сказала, что устала от отсутствия друзей и лишнего веса. Мы, чтобы помочь ей, пробовали разные вещи. Но ничего не помогло. В этот раз все было по-другому. Она казалась такой грустной. Я попросил Айви присмотреть за ней, потому что никогда раньше не слышал, чтобы она была такой грустной.

Последние слова вырвались из его уст, когда он начал громко плакать.

— Мистер Винтер, вам нужно быть со своей женой. Я знаю, что это произойдет только завтра, но вы должны позвонить ей. Позвоните Айви. Я сейчас повешу трубку, и вы сможете позвонить.

— Хорошо… Я позвоню.

— Это ведь ваш сотовый, да?

— Да.

— Значит, мой номер должен быть в вашем журнале звонков. Позвоните мне, если возникнут вопросы или я смогу что-то сделать.

— Где она? Где мой ребенок?

— Они отвезли ее в офис коронера. И они свяжутся с вами. Спокойной ночи, мистер Винтер. Я сожалею о вашей потере.

Бэллард отключилась и долго сидела в машине без движения. Она разрывалась между принятием того, что одиннадцатилетняя девочка могла покончить с собой, и подозрениями, потому что мать оставила ее в повешенном состоянии, а отец так и не спросил, как она покончила с собой.

Она достала телефон и нажала повторный набор. Винтер ответил сразу же.

— Мистер Винтер, извините, что перезваниваю, — сказала она. — Вы разговаривали с женой?

— Нет, — ответил Уинтер. — Я не мог заставить себя позвонить ей.

— У Вас iPhone, с которого вы разговариваете, сэр?

— Да. Почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что для отчета, который я должна буду написать, мне нужно подтвердить ваше местоположение. Это значит, что мне нужно связаться с полицией Нейпервилля и попросить офицера приехать к вам в отель, или же вы можете просто отправить мне смс с контактной информацией и сообщить свое местоположение. Это сэкономит время, и к вам не будет приставать полиция.

Надолго воцарилась тишина.

— Вы действительно должны это сделать? — спросил наконец Винтер.

— Да, сэр, нужно, — ответила Бэллард. — Это часть протокола. Все смерти расследуются. Если вы не хотите сообщать свое местоположение по телефону, просто скажите мне, где вы находитесь, и я попрошу местного офицера приехать как можно скорее.

Наступило молчание, а когда Винтер заговорил, в его голосе прозвучала безошибочная холодность.

— Я отправлю контактную информацию и сообщу вам свое местоположение, — сказал он. — Мы закончили?

— Да, сэр, — сказал Бэллард. — Еще раз благодарю вас за сотрудничество и сожалею о вашей утрате.

16

На обратном пути в участок Бэллард свернула на Кауэнгу, а затем на Коул. Она медленно проехала мимо линии палаток, брезентовых конструкций и спальных мешков, которые тянулись вдоль ограды общественного парка. Она увидела, что место, которое накануне занимал погибший мужчина, уже занято кем-то с оранжево-голубой палаткой. Она остановилась на улице — движение не мешало, и посмотрела на голубой брезент, где, как она знала, спала девушка по имени Мэнди. Все выглядело тихо. Легкий порыв ветра на мгновение шевельнул грязный брезент, но вскоре все вернулось на круги своя.

Бэллард задумалась о Мэнди и перспективах ее жизни. Затем она подумала о Сесилии и удивилась тому, как та потеряла всякую надежду на счастье. Затем Бэллард задумалась о своем собственном отчаянном начале жизни. Как одному ребенку удалось сохранить надежду во тьме, а другому — поверить, что она исчезла навсегда?

Зажужжал телефон, и она ответила. Это был лейтенант Вашингтон, и она тут же посмотрела на зарядное устройство, чтобы проверить, не забыла ли она где-нибудь свой ровер. Но он лежал на своем месте. Вашингтон решил позвонить ей, а не пользоваться рацией.

— ЛТ?

— Бэллард, где ты?

— Направляюсь в участок. Примерно в трех кварталах. Что случилось?

— Дотре и Робертс только что были здесь. Они рассказали мне о девочке.

Он умудрился неправильно произнести фамилию Дотре[42], отчего оно прозвучало скорее как "сомневающийся"[43], чем как "дочь"[44], а фамилию Робардс и вовсе исказил.

— А что с ней? — спросила она.

— Я слышал, что все плохо, — сказал Вашингтон. — Ты подтверждаешь, что это было самоубийство?

— Я подтвердила. С родителями что-то не так. Отец уехал из города. Но я подтвердила это. Он там, где сказал. Я передам все это в отдел убийств Западного бюро для дальнейших действий.

— Хорошо, тогда я хочу вернуть тебя сюда и вызвать сотрудников ОПН, чтобы они поговорили с вами тремя.

Отдел поведенческих наук. Это означало психологическое консультирование. Это было последнее, что Бэллард хотела бы получить от Департамента. Половина Департамента уже и так считала, что она сфабриковала обвинения в сексуальных домогательствах против своего начальника. Это "необоснованное" расследование привело к тому, что ее заставили год посещать занятия в ОПН. Добавив к ее досье еще одну справку, другая половина стала бы придерживаться общепринятого мнения. И это еще до того, как вы добрались до двойных стандартов в отношении женщин-полицейских. Офицер-мужчина, обратившийся за консультацией, был бы мужественным и сильным; женщина, сделавшая то же самое, была просто слабой.

— К черту все это, — сказала Бэллард. — Я не хочу этого.

— Бэллард, это было плохо, — настаивал Вашингтон. — Я только что узнал подробности, и это чертовски ужасное зрелище. Ты должна с кем-нибудь поговорить.

— ЛТ, я не хочу ни с кем говорить, мне не нужно ни с кем говорить. Я видела и похуже, ясно? И у меня есть работа.

Тон ее голоса заставил Вашингтона задуматься. На несколько секунд воцарилась тишина. Бэллард наблюдала, как мужчина выползает из одноместной палатки, идет к обочине и начинает откровенно мочиться в сточную канаву. Он не замечал ее и не слышал, как работает на холостом ходу ее машина.

— Хорошо, Бэллард, но предложение я сделал, — сказал Вашингтон.

— Да, ты сделал, ЛТ, — ответил Бэллард более мягким тоном. — И я ценю это. Я вернусь в участок и напишу все это, а потом закончу на сегодня. Пойду на пляж, и все снова станет прекрасным. Соленая вода лечит всё.

— Понял тебя, Бэллард.

— Спасибо.

Но Бэллард знала, что по окончании смены она не поедет на запад, на пляж. В среду в баллистическом отделе был приемный день, и она планировала быть первой в очереди.