Ночной огонь

21

Бэллард проснулась с сильной болью между лопатками и иголками в левой ноге. Она со стоном поднялась в палатке и обнаружила, что Лола решила спать, прижавшись к её ноге всеми тридцатью пятью фунтами[47] своего тела. Она выдернула ногу, разбудив собаку, которая смотрела на нее, как на предательницу.

— Ты раздавила мне ногу, — сказала Бэллард.

Она начала массировать и обрабатывать лодыжку, пока чувство жжения не начало отступать. Приведя ее в чувство, она начала разминать плечи, пытаясь расслабить мышцы спины. Перед сном она встала на доску, проплыла весь путь до скального мола, а затем обратно, причем возвращение было сопряжено с борьбой с сильным ветром, дувшим со стороны Малибу. В глазах Лолы светилось ожидание, и Бэллард прочла это сообщение.

— Недолго, Лола. У меня есть работа.

Бэллард на коленях выползла из палатки и огляделась. Пляж был пустынен. Аарон сидел в спасательной будке, ссутулившись так, что была видна только его макушка. Бэллард подняла с песка поводок, и Лола услышала, как звякнул его металлический зажим. Она выскочила из палатки, протиснулась сквозь ноги Бэллард и заняла сидячее положение перед ней. Оглянувшись через плечо на Бэллард, она приготовилась к тому, что поводок будет пристегнут к ее ошейнику.

— Не будь такой настырной. Совсем недолго.

Бэллард обулась в сандалии, которые она оставила у палатки, и они пошли к дощатому настилу, где Лола любила гулять и наблюдать за миром. Бэллард решила идти на север, так как ранее она плыла на юг. Они дошли до Роуз-авеню, а потом развернулись, причем Лола безуспешно пыталась повернуть обратно.

Через полчаса Бэллард пора было собираться. Было уже почти четыре, и она хотела вернуться в город до того, как на востоке начнется давка машин. Она подошла к своему фургону, открыла банку с кормом для Лолы и положила его в ее миску на землю на парковке. Пока собака ела, Бэллард просмотрела рабочую одежду, висевшую на вешалке в фургоне, чтобы убедиться, что у нее есть чистый костюм на вечер.

Оставив Лолу в ночном приюте, Бэллард избежала автострад и поехала по наземным улицам в сторону Голливуда. Она добралась туда к 5:30, припарковалась на стоянке участка Голливуд и переоделась в раздевалке, после чего вернулась на стоянку и пересела на свой городской автомобиль. Затем она поехала в Западный Голливуд, проезжая мимо многоквартирного дома, в котором, по ее мнению, жил Нейтан Брэзил, сосед Джона Хилтона на момент убийства.

Она нашла парковку на Уиллоуби и пешком вернулась к квартире. Ворот с охраной не было — еще один признак того, что здание не является популярным адресом. Она смогла напрямую подойти к квартире 214 и постучать. Почти сразу же дверь открыл мужчина с короткими черными волосами и аккуратной бородкой. Бэллард не узнала его по фотографии водительских прав четырехлетней давности, которую она ранее нашла в компьютере.

Она отстегнула от пояса свой значок и держала его в руке.

— Мистер Брэзил?

— Да, в чем дело?

— Я детектив Бэллард из полиции Лос-Анджелеса. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

— Ну и что же? Это же Западный Голливуд, а не Лос-Анджелес.

— Да, я знаю, что это Западный Голливуд. Я расследую убийство Джона Хилтона в Голливуде и знаю, что прошло уже много времени, но я хотел бы расспросить вас о нем и о его жизни в те времена, когда вы жиливместе.

— Я не знаю, о чем вы говорите. Я никогда не жил ни с кем с такимименем.

— Вы ведь Нейтан Брэзил,верно?

— О, нет. Я Деннис. Нейтан — мой муж, я взял его фамилию. Но я уверен, что он ничего не знает об убийстве. Что было…

— Он здесь?

— Нет, он на работе.

— Где работает?

Деннис начал осторожничать.

— Он работает в ресторане, так что вы не можете туда просто ворваться…

— Он все еще работает в "Марикс"?

Его глаза подтвердили это, слегка расширившись от удивления.

— У вас есть визитка? — сказал он. — Я попрошу его позвонить вам.

— Или вы можете просто написать ему сейчас, сказать, что я уже в пути и чтобы он был готов. Это расследование убийства, мистер Брэзил. Мы не назначаем встречи в удобное для людей время. Вы понимаете?

— Думаю, теперь понимаю.

— Хорошо. Спасибо, что уделили мне время.

Бэллард пошла обратно к своей машине. "Марикс" был за углом на Флорес, и, возможно, было бы быстрее пойти пешком, но она хотела припарковать автомобиль у входа, чтобы продемонстрировать свою власть. Если бы Нейтан Брэзил вел себя так же, как и его муж, ему, возможно, придется напомнить о силе и могуществе государства.

Она припарковалась в красной зоне перед трехступенчатым входом в ресторан. Не успела она подняться на первую ступеньку, как стеклянная дверь открылась, и из нее вышел мужчина лет пятидесяти, безуспешно борющийся с лысиной, и расположился на верхней ступеньке, положив руки на бедра. На нем были черные джинсы, белая рубашка, черный галстук и черный фартук.

— Столик для одного копа?

Сарказм стекал с его слов, как плавленый сыр.

— Мистер Брэзил?

— Это удивительно! Вам понадобилось всего тридцать лет, чтобы откликнуться на мой звонок.

Бэллард присоединился к нему на верхней ступеньке.

— Что это был за звонок, сэр?

— Я хотел поговорить о своем друге. Я звонил много раз, но они не приходили и не перезванивали, потому что им было наплевать на Джона. Бэллард увидела возле входной двери зону ожидания с барными

столиками, где посетители могли выпить и собраться, ожидая, пока их

усадят. Сейчас там было пусто, слишком рано для ожидания столика. Бэллард жестом указала на это место.

— Мы можем поговорить с глазу на глаз вон там?

— Конечно, но мне нужно присмотреть за одной ранней пташкой.

— Без проблем.

Они перешли в загончик для ожидающих, и Брэзил расположился так, чтобы видеть через стеклянные окна ресторана столик с четырьмя мужчинами.

— Как давно вы здесь работаете? — спросила Бэллард.

— Почти восемь лет, — ответил Брэзил. — Хорошие люди, хорошая еда, и я могу ходить на работу пешком.

— Я знаю, что здесь хорошая еда. Я ела здесь несколько раз.

— Это здесь вы меня умасливаете, а потом говорите, что дело никогда не будет раскрыто?

— Нет, это не так. Здесь я говорю, что собираюсь его раскрыть.

— Ну,конечно.

— Послушайте, Нейтан, я не собираюсь вам врать. Прошло много времени. Родители Джона мертвы, один из первоначальных детективов умер, а другой живет на пенсии в Айдахо. Есть…

— Им все равно было наплевать. Им было все равно.

— И это на основании того, что они не отвечали на ваши звонки?

— Не только на этом, дорогая. Не то чтобы сейчас все изменилось, но тогда они не собирались прыгать через обручи ради наркозависимого пуфа. Просто так было принято.

— Вы имеете в виду гея?

— Пуф, педик, гомик — как угодно нас называйте. Полиции Лос- Анджелеса было наплевать. И до сих пор плевать.

— Для меня он жертва, и это все, что я вижу, ясно? Я унаследовала это дело, потому что оно было потеряно, а потом нашлось. Теперь я им занимаюсь, и для меня не имеет значения, кем был Джон Хилтон и какой образ жизни он выбрал.

— Видите, вот о чем я. В этом-то и проблема. Это не "образ жизни". И это не "выбор". Вы — гетеро, верно?

— Да.

— Это был "выбор образа жизни" или вы просто гетеро?

— Я поняла. Моя ошибка, и я ценю то, что вы говорите. Я хочу сказать, что для меня не имеет значения, кем был или что делал Джон. Гей, наркоман или и то, и другое, он не заслужил того, что случилось, и я заинтересована в этом деле, независимо от того, кем были люди до меня. Хорошо?

— Хорошо. Но мне нужно пойти проверить свой столик.

— Я подожду здесь.

Брэзил вышел из помещения и направился в ресторан. Бэллард наблюдала, как он принимает очередной заказ на "Маргариту" — был счастливый час, а затем передает заказ в бар в задней части ресторана. Через несколько минут он вернулся к Бэллард. Она почувствовала, что они выяснили основные правила, и Брэзил получил возможность выговориться. Пора было переходить к делу.

— Итак, как долго вы жили с Джоном до того, как он погиб?

— Его убили. Я предпочитаю "убили", потому что так оно и было.

— Вы правы. Это было убийство. Как долго вы с ним жили?

— Одиннадцать месяцев. Я помню, потому что это было как-то неловко. Мы жили в этой дыре в Северном Голливуде, и пришло время подписывать новый договор аренды. Ни один из нас не хотел этого, но нам было лень искать что-то другое и думать о перевозе всего нашего дерьма. А потом его убили, и я не мог самостоятельно оплачивать аренду. Мне пришлось переехать.

— В материалах расследования говорится, что он приходил в студию, где вы работали, в ту ночь, когда его убили.

— Да, "Арчуэй". Я узнал об этом позже от парня у ворот.

— И это было необычно для него — приходить туда?

— Вроде того. Но не совсем.

Бэллард не могла не заметить, что в журнале книги убийства отмечено, что для Хилтона было необычно посетить Брэзила на работе. Теперь же она услышала нечто иное.

— Я читала отчет о первом расследовании, в котором вы утверждали, что он никогда не делал этого раньше, — спросила она.

— Во-первых, я не знал этого парня, который меня допрашивал, — сказал Брэзил. — Я называл его детективом Виталисом — помните это вещество в зеленых бутылках? И какое-то время — пока они не подтвердили мое алиби — я думал, что они попытаются обвинить меня и сделать из этого преступление в духе "педик против педика". Поэтому я сказал ему то, что сказал.

— И это была ложь?

— Нет, не ложь. Но это было не всё, понимаете? Я работал в компании, которая занималась услугами. Привозила еду, закуски и прочее для съемок. Иногда мы находились в студии, а иногда снимали на месте, например, на улице. Я всегда говорил Джону, где мы будем, и он приходил, а я приносил ему еду, понимаете? Вот почему он пришел в студию в тот день. Он был голоден. Должно быть, у него не было денег, и он хотел что-нибудь поесть. Но назвать свое имя в будке охранника в "Арчуэе" не получилось бы. Мы были на том участке впервые, и они не знали меня.

Бэллард кивнула. Всегда полезно получить более полную информацию, но иногда чем больше знаешь, тем больше видишь противоречий с другими сведениями.

— Итак, если у него не было денег на еду и он пытался прийти к вам, откуда у него деньги, чтобы поехать в тот переулок и купить наркотики? — спросила она.

— Я не знаю, — ответил Брэзил. — Может, у него было чем торговать. Может, он что-то украл. Он делал такие вещи, понимаете?

Бэллард кивнула. Это было возможно.

— Все, что я знаю, это то, что если он пришел, чтобы найти меня, то это потому, что у него не было денег, — сказал Брэзил. — Мне нужно пойти в бар.

Пока его не было, Бэллард решила, что, когда вернется, беседа будет проходить в другом направлении. На этот раз ей пришлось немного подождать, пока Брэзил доставлял напитки к единственному столику, затем принял их заказы на еду и вернулся на кухню.

— Знаете, вы мне нравитесь, — сказал он, когда вернулся. — Вы совсем не похожи на детектива Виталиса.

— Полагаю, вы имеете в виду детектива Талиса? — сказала Бэллард. — Мне тоже было нелегко с ним.

— Нет, дело не в этом. Дело не в его имени. Его волосы были зачесаны набок, а потом очень гладко уложены. Я чувствовала запах "Виталиса"[48], потому что мой отец всегда пользовался именно им.

— Его звали Хантер?

— Да, именно так. Хантер. Я помню, потому что тогда на бульваре был бар под названием "Охотник"[49]. Их девиз был "Где охотник встречается с охотником". В общем, он был мудаком.

— Он умер.

— Ну, он казался старым даже тогда.

— Вы с Джоном были любовниками или просто соседями по комнате?

— О, так мы переходим наличное.

— Это часть работы. Извините.

— Можно сказать, мы были и тем, и другим. Ничего серьезного, но иногда случалось всякое.

— У него был кто-то еще?

— О, да, у него были недостижимые фантазии. У всех нас.

— А кто был его?

— Джон попал в тюрьму, вы знаете. Его родители не смогли найти ему хорошего адвоката, и в итоге он получил трехлетний срок. Там он влюбился в кого-то, кто защищал его. Но это было только там. Есть парни, которые в тюрьме делают то, что им нужно, а на воле все по- другому. Они переходят от любви к геям к ненависти к ним. Вы видите это постоянно. Это самоотречение.

— Он когда-нибудь говорил вам имя этого парня?

— Нет. То есть я не помню, говорил ли он. Это не имело значения, потому что все было кончено. Его любовник вышел и вернулся к нормальной жизни.

— Но Джон держался за свою фантазию?

— Да, за мечту. Он сидел и рисовал картинки с этим парнем.

— Картинки?

— Парень позировал ему или что-то в этом роде в тюрьме, а Джонни был неплохим художником. Это было единственное, что он умел делать хорошо. Он все время рисовал. На салфетках, на бумаге, на чем угодно. Он вел блокнот с рисунками, когда сидел в тюрьме.

— Вы когда-нибудь рассказывали об этом детективу Виталису?

— Нет, он никогда не перезванивал мне после того первого допроса. Когда я стал бесполезен для него как подозреваемый, я стал бесполезен в принципе.

— Так вот о чем вы хотели сказать ему, когда пытались с ним связаться? О человек в тюрьме?

— Нет, я хотел, чтобы он перезвонил моему боссу и сказал, что я не подозреваемый. Меня уволили из-за того, что он им сказал, что я время от времени выносил Джонни еду. Он сказал им, и меня уволили. Они решили, что я подозреваемый, и это было несправедливо.

Бэллард оставалось только кивнуть. Она ни на секунду не сомневалась в этой истории. Хантер и Талис собрали неполную книгу об убийстве по неполному расследованию. Их увели от правды или они сами отвернулись. В любом случае неудивительно, что они оставили на своем пути других жертв и пострадавших.

— Не будьте такой, как они, — сказал Брэзил.

— Я не такая, — ответила она.

22

Бэллард приехала в участок пораньше, чтобы успеть на смену, и вошла в детективное бюро, которое она никогда не видела таким переполненным в этот поздний час. Несколько детективов дневного смены сидели за своими столами, работая с телефонами и компьютерами. Что-то случилось. Она увидела, что ее начальник, лейтенант МакАдамс, стоит возле одного из детективов и читает через его плечо, пока тот печатает на клавиатуре.

Она подошла к нему.

— ЛТ, что происходит? МакАдамс обернулся.

— Бэллард, что ты делаешь здесь в такую рань?

— Собиралась начать пораньше. У меня остались кое-какие бумаги, и я хотела успеть до переклички. Никогда не знаешь, что случится после этого.

— Какие бумаги?

— Да так, кое-какие материалы о поджарившимся жмурике[50], который был у нас прошлой ночью. Поджогам[51] понадобились фотографии, которые я сделала на свой телефон. А потом они так и не прислали мне свой отчет. Вот я и спрашиваю, есть ли от них документы. А что здесь происходит?

— Какой-то деревенщина решил ограбить кассу в "In-N-Out"[52] на Сансет. Придурок свалил и понял, что не может выехать с парковки, потому что очередь на въезд забита. Он бросает машину и бежит на Хоторн, где пытается угнать грузовик UPS[53], не зная, что водитель находится в кузове с посылками. Грузовик помчался, парень в кузове удивляет его, они вступают в борьбу за управление, и грузовик врезается в три припаркованные машины.

— Вау.

— Я еще не закончил. Затем этот парень выпрыгивает из грузовика и продолжает бежать, но теперь за ним бегут парень из UPS и кто-то, кто был в одной из припаркованных машин. Он снова бежит на север, пытается пересечь Голливуд, и его сбивает туристический автобус TMZ. Ты знаешь, сколько бумажной работы это вызвало, Бэллард? У меня четверо парней работают в СУ[54], и двое одолжены в Уилшире. Так что, надеюсь, ты не собиралась просить у меня "зеленку"[55] на своего хрустящего жмурика?

— Нет, ЛТ. Никаких СУ.

— Хорошо, потому что это разорит бюджет, у нас уже перерасход, а еще восемь дней впереди.

— Не волнуйся. Тебе нужно, чтобы я что-нибудь сделала?

Она чувствовала, что должна предложить, хотя и не хотела участвовать в этом деле.

— Нет, у нас все схвачено, — сказал МакАдамс. — Ты просто позаботься о своем хрустике и о том, что еще придет сегодня вечером. Кстати, о новом напарнике для тебя пока ничего не известно, но капитан Дин из Уилшира говорит, что они могут продолжать заботиться о Голливудском участке в те ночи, когда ты свободна.

— Отлично, — сказала Бэллард. — Но я не против работать одна, ЛТ. У меня есть патруль, который поддержит меня, когда мне это понадобится.

Она отвернулась и стала искать стол, за которым можно было бы поработать. Тот, за которым она работала в последнее время, в данный момент был занят его дневным владельцем. Она выбрала место подальше от других детективов и села за работу.

Бэллард не была уверена, как она воспримет слова МакАдамса о том, что он хочет взять ей напарника. Ее последний напарник ушел на пенсию четыре месяца назад, а до этого находился в длительном отпуске по уходу за больной женой. Таким образом, Бэллард уже семь месяцев работала одна. И хотя работа всегда предполагала, что два детектива делят семь ночей, в последние месяцы, когда она работала одна, все было иначе. Бывали моменты ужаса, но в основном ей это нравилось больше, чем необходимость быть с напарником или постоянно докладывать ему о каждом своем шаге. Ей нравилось, что начальник караула держал ее в поле зрения. А ее настоящий начальник, МакАдамс, никогда не знал, чем она занимается.

Бэллард поняла, что в истории с хрустящем жмурике, которую она наплела МакАдамсу, есть доля правды. Она не получила от пожарной команды отчета о поджоге мужчины, погибшего в своей палатке на Коул- авеню. Это не позволило ей завершить собственный отчет.

Она нашла карточку Нуччио на дне рюкзака, а затем открыла на настольном компьютере свою электронную почту Лос-Анджелесской полиции. Она составила и отправила Нуччио сообщение с просьбой сообщить личность жертвы, официальную причину смерти и любые другие важные подробности, в том числе о том, удалось ли найти ближайших родственников бездомного и сообщить им о смерти. Она не ожидала ответа от Нуччио по крайней мере до следующего рабочего дня. Она знала, что парни из отдела поджогов работают с девяти до пяти, если их не вызывают или если они не заняты каким-то делом.

Но через минуту после отправки письма зазвонил ее мобильный телефон.

— Бэллард, это Нуччио.

— Я только что отправила вам письмо. Мне нужно…

— Я прочитал его. Поэтому я и звоню. Вы можете отступить. ОГУ[56] забирает его.

— Подождите, что?

— В конце концов, мы называем это подозрительной смертью, и таков протокол. Этим занимается отдел грабежей и убийств.

— Что подозрительного в этой смерти?

— Несколько вещей. Во-первых, у мертвого парня есть кое-какие деньги, хотите верьте, хотите нет. Он из богатой семьи в Сан-Диего. Так что это заострит внимание на этом.

— Как его зовут? Кто он?

— Его зовут Эдисон Бэнкс-младший, у его отца там была верфь или что-то вроде того, и он разбогател на контрактах ВМФ. Он умер в прошлом году, и этот паренек в палатке унаследовал кучу денег, но, вероятно, не знал об этом. Пять лет назад отцу надоело его дерьмо, он дал ему десять тысяч наличными и выгнал из дома. Ему было двадцать. Больше семья о нем ничего не слышала. Думаю, он истратил деньги и с тех пор живет на улице. У него есть младший брат, и теперь все бабки достаются ему.

— И вы хотите сказать, что это делает дело подозрительным?

— Нет, я говорю, что это заставляет нас проверить все вещи. И когда мы это сделали, это стало подозрительным.

— Почему?

— Две вещи. Первая — это вскрытие. Анализ на содержание алкоголя в крови был зашкаливающим. Пришел результат с уровнем алкоголя три- шесть. Это втрое больше, чем предел вождения в нетрезвом виде.

— Скорее вчетверо. Но он не был за рулем, Нуччио.

— Я знаю, но этот парень весил сто сорок фунтов[57] при росте 5 футов 8 дюймов[58], согласно вскрытию. Столько выпивки, и он не смог бы не только вести машину, вообще что-либо делать. Он был бы в полной отключке.

Бэллард не стала допытываться у Нуччио, как содержание алкоголя в крови зависит от размера или веса тела.

— Неважно, насколько он был пьян, он все равно мог перевернуть печку во сне, — сказала она.

— Возможно, — сказал Нуччио. — Но мы осмотрели и обогреватель. В нем есть поплавковый клапан, который перекрывает подачу топлива к пламени, если прибор отклоняется от уровня более чем на сорок пять градусов. Это средство безопасности. Так что, если его перевернуть, пламя действительно погаснет. Это не приводит к пожару.

— И вы его тестировали?

— Несколько раз. И он не протекает. Единственный способ пролить топливо — это открутить крышку и перевернуть ее на бок. Но крышка была закручена. Значит, это подозрительно. Парень лежит в палатке в отключке, кто-то по какой-то причине забирается в палатку, отвинчивает крышку, выливает топливо, завинчивает ее обратно и убирается к черту. Затем зажигает спичку, бросает ее в огонь, и все. Бедняга так и не понял, что его накрыло. Только так это могло сработать, и это вызывает подозрения. ОГУ ведет дело по протоколу.

Бэллард молчала, обдумывая то, что описал Нуччио. В голове у нее прокручивались мысли.

— У кого он в ОГУ? — спросила она наконец.

— Я не знаю, — ответил Нуччио. — Я говорил об этом с капитаном Оливасом, и завтра в восемь часов будет большое собрание. Тогда я и узнаю, кому он поручил это дело.

Конечно, это был Оливас. Команды ОГУ брали крупные дела. Когда-то Бэллард была в одной из таких команд. Пока защита от Оливаса не стоила ей работы.

— Ладно, Нуччио, увидимся завтра, — сказалаона.

— Что? — сказал Нуччио. — Нет. Это была только информация. Это не твое дело, Бэллард. Оно у ОГУ, и, кроме того, ты даже не знаешь, где проходит встреча.

— Я знаю, что вы ходите в ОГУ. ОГУ никогда не приходит к вам.

Увидимся там.

Она отключила звонок. Она не была уверена, что пойдет на встречу — ее целью было никогда больше не находиться в одной комнате с Оливасом, — но ей нужно было, чтобы Нуччио думал, что она придет. Это заставит его попереживать, а Оливаса — понервничать, когда ему все расскажут. Именно этого и хотела Бэллард.

23

Бэллард потратила первый час после переклички, пытаясь вычислить Эдисона Бэнкса-младшего. У него не было судимости, а водительские права истекли три года назад и не были продлены. Бэллард подняла фотографию из прав и определила, что она была сделана семь лет назад, когда права были выданы. На ней был изображен светловолосый серфер с тонкими губами и зелеными глазами. Бэллард распечатала фотографию, хотя знала, что она, скорее всего, будет бесполезна для показа людям, которые могли знать Бэнкса в последние годы.

Затем она начала работать с телефоном, обзванивая приюты, столовые и центры помощи бездомным в районе Голливуда. Их было не так много, и не все они работали круглосуточно. Она искала любую их связь с Бэнксом, которая могла бы быть у нее в загашнике, если она провалит утреннюю встречу в ОГУ. Она не рассчитывала на то, что ей позволят остаться в этом деле — с Оливасом во главе это было само собой разумеющимся, — но если она сможет получить информацию, которая запустит расследование или придаст ему направление, тогда ее действия в ночь обнаружения тела не будут оцениваться сурово. Она знала, что Оливас воспользуется любой возможностью, чтобы пересмотреть её решения, и в этом случае она точно была уязвима для критики: она передала дело, которое могло быть признано убийством, в отдел поджогов ПДЛА, а этого не должно было произойти. Именно она должна была сообщить об этом в ОГУ, а не Пожарный Департамент.

По истечении часа у нее ничего не было. Бэнкс, очевидно, избегал мест, где имена и фотографии берутся в обмен на постель, горячую еду или кусок мыла. Или он использовал псевдоним. В любом случае он успешно держался в тени. Это наводило на мысль, что Бэнкс скрывал свой след и не хотел, чтобы семья его нашла.

Она забрала из принтера фотографию из Автодепартамента и ровер с зарядной станции, после чего направилась по коридору в дежурную часть. Она сказала лейтенанту Вашингтону, что собирается обследовать район по второму разряду, поскольку смерть признана подозрительной.

— Смерть от поджога попадает в ОГУ, — сказал Вашингтон.

— Я знаю, — ответила Бэллард. — Завтра в восемь состоится встреча. Я просто хочу закончить свой отчет и передать его дальше. Там есть несколько человек, которых мы упустили ночью, и сейчас самое время их застать. Они разбегаются на рассвете.

Вашингтон спросил, не нужно ли ей подкрепление, но она отказалась. Присутствие полицейских в форме не способствовало бы получению информации от обитателей ночного Голливуда.

Сначала она объехала городской парк и медленно поехала вдоль Коул, чтобы проверить обстановку. Она не заметила никакой активности, если не считать нескольких обитателей лагеря, которые все еще не спали и сидели на обочине или на складных стульях, курили и пили в одиночестве.

В северной части парка Бэллард заметила группу мужчин, сидящих под фонарем. Она припарковала машину через дорогу от них, перед домом с реквизитом, и с помощью ровера сообщила о своем местонахождении дежурному смены. Это была обычная практика.

Выйдя из машины, она сняла пиджак, чтобы значок на поясе можно было легко распознать, когда она подойдет к мужчинам. Перейдя через дорогу, она увидела четырех мужчин, сидевших вместе на небольшой полянке между двумя палатками и синим брезентовым навесом, прикрепленным к ограде парка. Один из мужчин заговорил хриплым от виски и сигарет голосом, прежде чем она добралась до них.

— По-моему, это самый красивый офицер полиции из всех, кого я когда-либо видел.

Остальные мужчины рассмеялись, и Бэллард поняла, что в данный момент они не чувствуют боли утраты товарища.

— Добрый вечер, парни, — сказала она. — Спасибо за комплимент. Что происходит сегодня вечером?

— Ничего, — сказал Хриплый.

— Мы просто устраиваем ирландские поминки по Эдди, — сказал другой мужчина в черном берете.

Третий мужчина поднял полпинтовку[59] с водкой, чтобы поднять тост за усопшего.

— Так вы, ребята, знали Эдисона, — сказала Бэллард.

— Ага, — ответил четвертый мужчина.

Бэллард показалось, что ему едва исполнилось двадцать лет, на его щеках едва пробивалась щетина.

— Вы были здесь прошлой ночью? — спросила она.

— Да, но мы ничего не видели, пока все не закончилось, — ответил Берет.

— А как насчет раньше? — спросила Бэллард. — Вы видели Эдди в начале ночи? Он был где-то рядом?

— Он был рядом, — сказал Хриплый. — У него была пятерка, и он не хотел с ней делиться.

— Что такое пятерка?

— Целая пятерка[60] хорошего пойла.

Бэллард кивнула. Судя по тому, что у этого человека была полпинтовка, она полагала, что наскрести на углах и у прохожих достаточно мелочи, чтобы купить пятерку, было делом редким.

— Откуда у него пятерка? — спросила она.

— У него был ангел-хранитель, — ответил Малыш.

— Кто-то купил ее для него? Ты видел, кто?

— Нет, просто кто-то. Он так сказал. Сказал, что кто-то дал ему большого мальчика просто так. Не пришлось сосать член или что-то в этом роде.

— Ты помнишь, что он пил?

— Да, "Tito's".

— Это текила?

— Нет, водка. Хорошая штука.

Бэллард указал на полупинтовку в руке другого мужчины.

— Где вы, ребята, покупаете свои бутылки?

Мужчина указал бутылкой в сторону бульвара Санта-Моника.

— В основном вон там, у Мако.

Бэллард знала это место — ночной рынок, где в основном продавали выпивку, курительные смеси, трубочки и презервативы. За годы работы в ночной смене Бэллард не раз отвечала на звонки оттуда. Это было место, которое притягивало к себе, как магнит, любителей грабежей и нападений. Поэтому внутри и снаружи заведения были установлены камеры.

— Думаешь, именно там Эдди получил свою пятерку? — спросила она.

— Ага, — ответил Малыш.

— Должно быть, — сказал Коротышка. — Больше ни одно заведение здесь не работает допоздна.

— Ты слышал, что у Эдди с кем-то были проблемы? — спросила она.

— Нет, у Эдди никогда, — сказал Полпинтовка.

— Нежная душа, — добавил Хриплый.

Бэллард подождала. Никто ничего не сказал о том, что у Эдди были проблемы.

— Ладно, ребята, спасибо, — сказала Бэллард. — Берегите себя.

— Ага, — сказал Малыш. — Не хочу закончить как Эдди.

— Эй, мисс детектив, — сказал Берет. — Почему вы задаете все эти вопросы? Раньше всем было плевать на Эдди.

— Теперь нет. Спокойной ночи, ребята.

Бэллард вернулась в машину и выехала на бульвар Санта-Моника. Она повернула направо и проехала три квартала до захудалой торговой площади, где располагался "Мако-маркет". В одном конце площади располагался рынок, в другом — круглосуточная пончиковая. Между ними располагались два пустующих предприятия, франшиза "Subway"[61] и магазин, в котором можно было заказать услуги нотариуса, ксерокопирование, а также похудеть или бросить сигареты с помощью гипноза.

Перед пончиковой была припаркована патрульная машина, что подтверждало клише. Бэллард вышла из машины и помахала рукой ладонью вниз, сигнализируя, что всё спокойно. За рулем патрульной машины она увидела Роллинза, одного из офицеров, приехавших на пожар со смертельным исходом в ту ночь. Он мигнул фарами в знак приветствия. Бэллард предположила, что его напарник находится внутри пончиковой.

Пончиковая "У Мако" была крепостью. Входная дверь была оснащена электронным замком, который нужно было открывать изнутри. Войдя внутрь, она увидела, что предприятие построено как банк в районе с высоким уровнем преступности. Входная дверь вела в прихожую шириной десять футов и глубиной шесть футов. В этом помещении не было ничего, кроме банкомата у стены слева. Впереди и в центре находился прилавок из нержавеющей стали с большим проходным ящиком и стеной из пуленепробиваемого стекла, возвышавшейся над ним. Справа от стойки находилась стальная дверь с тройными замками. По другую сторону стекла на табурете сидел мужчина. Он кивнула Бэллард в знак узнавания.

— Как дела, Марко? — спросила она.

Мужчина наклонился вперед, нажал кнопку и заговорил в микрофон.

— Все в порядке, офицер, — сказал он.

Бэллард слышала историю о том, как много лет назад Марко Линков заказал вывеску у входа, а потом взял за полцены неправильно написанную вывеску[62]. Она не знала, правда ли это.

— Ты продаешь водку "Tito's"? — спросила Бэллард.

— Да, конечно, — ответил Марко. — Она у нас в подсобке. Он начал сползать с табурета.

— Нет, я не хочу, — сказала Бэллард. — Я просто хочу знать. Ты продал бутылку в тот вечер? В понедельник вечером?

Марко на мгновение задумался и медленно кивнул.

— Может быть, — сказал он. — Думаю, да.

— Мне нужно взглянуть на твоё видео, — сказала Бэллард. Марко встал с табурета.

— Конечно, — сказал он. — Заходи.

Он исчез слева, и Бэллард услышала, как открываются замки на стальной двери. Она ожидала, что ее просьба не вызовет возражений, не будет вопросов об ордерах на обыск и прочих юридических тонкостях. Марко полагался на полицию, которая следила за его бизнесом и реагировала на его многочисленные звонки о воинственных или подозрительных клиентах. Он знал, что, если он ожидает такого рода услуг, это улица с двусторонним движением.

Бэллард вошла, и Марко закрыл за собой дверь. Она заметила, что в дополнение к ригельному замку он установил на двери металлическую задвижку. Он не собирался рисковать.

Он провел ее мимо витрин в заднюю комнату, используемую для хранения и в качестве офиса. Компьютер стоял на небольшом тесном столе, придвинутом к стене. Задняя дверь вела в переулок за площадью; она тоже была стальной и оснащена двумя засовами.

— Итак… — сказал Марко.

Он не закончил. Просто открыл экран, разделенный на четыре камеры: две снаружи, показывающие парковку и входную дверь магазина, третья — в переулке, показывающая заднюю дверь, и четвертая — камера над банкоматом в передней комнате. Бэллард увидела патрульную машину, все еще стоявшую у пончиковой. Марко указал на нее.

— Это хорошие ребята, — сказал он. — Они тут крутятся, присматривают за мной.

Бэллард все еще думала, что это пончики могут быть тут приманкой, но не сказала об этом.

— Хорошо, в понедельник вечером, — сказала она.

Бэллард не знала, когда Эдисон Бэнкс-младший получил бутылку водки, с которой его видели обитатели лагеря, и сколько времени ему понадобилось, чтобы ее употребить. Поэтому она попросила Марко сделать быструю прокрутку записи, по времени начиная с сумерек понедельника. Каждый раз, когда в магазин заходил покупатель, он замедлял видео до нормальной скорости, пока Бэллард не определяла, что покупатель приобрел не то, что она искала.

Через двадцать минут после начала воспроизведения видеозаписи они получили информацию о приобретении водки "Tito's", но это было не то, чего ожидала Бэллард: купе "Mercedes Benz" въехало на стоянку и припарковалось перед магазином "Мако". Женщина с длинными черными волосами, на шпильках, в черных кожаных брюках и куртке, вышла из машины и вошла в магазин. Внутри она купила бутылку "Tito's", предварительно сняв наличные в банкомате. В "Мако" можно было купить только за наличные.

— Она постоянная клиентка? — спросила Бэллард.

— Нет, — ответил Марко. — Никогда ее не видел. Она не похожа на рабочую девушку[63], понимаете? Они другие.

— Да, они не ездят на"мерседесах".

Бэллард наблюдал, как женщина вернулась к машине, села в нее и выехала с парковки, направляясь на запад по Санта-Монике — в сторону от городского парка, где Эдисон Бэнкс-младший сгорит заживо примерно четыре часа спустя. Бэллард запомнил номер машины, что было несложно, поскольку это был калифорнийский номер — "14U24ME".

— Что это значит? — сказал Марко.

— "Один для тебя, два для меня"[64], — сказала Бэллард.

— О. Это хорошо.

— Чей это банкомат?

— Мой, — сказал Марко. — То есть, компании, которая им владеет, но они платят мне за то, чтобы он там стоял. Я получаю долю, понимаете? Это приносит мне хорошие деньги, потому что людям нужны наличные, когда они приходят сюда.

— Верно. Можешь достать записи?

— Какие записи?

— О снятии денег. Например, если бы я захотела узнать, кто она такая.

— Ммм, не знаю. Возможно, для этого тебе понадобятся юридические документы. Не моя компания, видишь ли.

— Ордер на обыск. Хорошо.

— Я имею в виду, если бы это зависело от меня, я бы дал тебе, понимаешь? Я всегда помогаю полиции. Но этот парень может быть не таким.

— Я понимаю. У меня есть номер ее машины. Я могу узнать её по нему.

— Хорошо. Продолжать?

Он указал на экран компьютера.

— Да, продолжай, — сказала Бэллард. — Мы не прошли и половины ночи.

Через несколько минут в реальном времени и через час при воспроизведении видеозаписи Бэллард увидела нечто, привлекшее ее внимание. Мужчина в потрепанной одежде подкатил к "Мако" тележку, полную бутылок и банок, припарковал ее на тротуаре, а затем позвонил, чтобы ему разрешили войти. Он вошел и высыпал в проходной ящик достаточно мелочи и смятых купюр, чтобы купить сорокаунцевую[65] бутылку староанглийского солодового ликера. Выйдя из магазина, он вернулся к своей тележке, пристроил полную бутылку среди собранных бутылок и банок и стал проталкиваться к выезду с парковки. Он направился на восток по Санта-Монике, и Бэллард показалось, что она узнала в нем одного из тех, кто наблюдал за пожаром в понедельник вечером.

Это натолкнуло ее на новую идею.

Она решила найти человека, который собирал бутылки.

24

Перед самым концом смены Бэллард застал вызов, который отвлек ее от завершения отчета для совещания ОГУ по Бэнксу и заставил взять неоплачиваемую сверхурочную работу. Это был случай из серии "он сказал/она сказала" на Сайтрус к югу от Фонтайна. Патруль вызвал ее, чтобы разобраться в жестокой бытовой ссоре между двумя мужчинами, которые жили в одной квартире с одной спальней и одной ванной и ссорились из-за того, кто первым воспользуется душем перед работой. Они пили и употребляли наркотики почти всю ночь, и ссора началась, когда один из мужчин взял последнее чистое полотенце и заперся в ванной. Второй мужчина возразил и выбил дверь, ударив первого по лицу и сломав ему нос. После этого драка распространилась по маленькой квартире и разбудила других жильцов дома. К тому времени, когда после многочисленных звонков в службу 911 прибыла полиция, у обоих мужчин были видны травмы, полученные в результате ссоры, и ни один из них уже не собирался идти на работу.

Два патрульных офицера, прибывших на место, хотели передать принятие решения детективу, чтобы избежать в будущем каких-либо последствий этого дела. Бэллард прибыла на место и поговорила с офицерами, а затем с обеими сторонами. Она догадалась, что драка произошла не из-за чистого полотенца или душа, а из-за проблем в отношениях между мужчинами, какими бы они ни были. Тем не менее, она решила их обоих арестовать, защищая их и себя. Бытовые споры — дело непростое. Угомонить гнев, успокоить нервы, а затем просто отступить — казалось бы, самый разумный путь, но, если через час, неделю или год те же отношения заканчиваются убийством, соседи говорят в новостные камеры и заявляют, что полиция уже приезжала и ничего не сделала. Лучше перестраховаться сейчас, чем потом жалеть. Таково было правило, и именно поэтому патрульные не хотели участвовать в принятии решения.

Бэллард арестовала обоих мужчин и по отдельности доставила их в тюрьму Голливудского участка, где они должны были содержаться в соседних камерах. Бумажная волокита, связанная с их задержанием, а также необходимость подготовить другие документы заставили Бэллард задержаться после семи утра и окончания смены.

Оформив необходимые отчеты об арестах, Бэллард отправилась на своей городской машине в центр города и припарковалась на Первой улице перед ЗАП. Парковки там не было, но она опаздывала, и она надеялась, что любой сотрудник дорожной полиции распознает машину как машину для поездок детективов и оставит ее без штрафа. Кроме того, она не собиралась задерживаться внутри.

Она перекинула рюкзак через плечо и взяла с собой коричневый бумажный пакет для улик. На пятом этаже она вошла в отдел ограблений и убийств, осознав, что это первый раз с тех пор, как она поневоле перевелась в Голливуд на "последнее шоу". Она осмотрела огромное помещение, начав с кабинета капитана в дальнем углу. Сквозь стеклянную стену она увидела, что он пуст. Никаких других признаков его присутствия — или Нуччио и Спеллмана — не было, поэтому она направилась в штабную комнату. На двери она увидела, что скользящая табличка переведена в положение "ИСПОЛЬЗУЕТСЯ", и поняла, что нашла своё совещание. Она постучала и вошла.

Штабная комната представляла собой переоборудованное складское помещение размером 12 х 30 футов, в котором стоял стол в стиле зала заседаний, а на стенах висели доски и плоские экраны. Она использовалась для работы с оперативными группами, для совещаний с участием нескольких следователей или для деликатных дел, которые нельзя обсуждать в открытом офисе отдела.

Во главе длинного стола сидел капитан Роберт Оливас. Слева от него сидели Нуччио и Спеллман. Справа от него сидели два детектива, которых Бэллард узнала как Друкера и Ферлиту — оба давние сотрудники ОГУ, специализировавшиеся на делах с огнем. Друкер проработал в отделе так долго, что его прозвище было "Барахолка", потому что за это время он заменил два колена, бедро и плечо.

— Детектив Бэллард, — сказал Оливас, его тон был ровным и не выражал той враждебности, которую, как она знала, он все еще питал к ней.

— Капитан, — так же ровно ответила Бэллард.

— Следователь Нуччио сказал мне, что ты можешь присоединиться. Но я думаю, что у нас все в порядке, и ты здесь не понадобишься.

— Это хорошо, потому что я припарковалась у входа в красной зоне. Но, прежде чем я уйду, я подумала, что вы захотите увидеть и услышать некоторые улики, которые я собрала.

— Улики, детектив? Мне сказали, что ты покинула место преступления в понедельник вечером, как только смогла.

— Не совсем так, но я уехала, как только пожарные сказали, что у них все под контролем и они свяжутся с ОГУ, если что-то изменится.

Она объясняла Оливасу, какой будет ее позиция, если он попытается поднять вопрос о том, как она справилась с первоначальным вызовом. Она также догадалась, что с Нуччио и Спеллманом проблем не возникнет, потому что они достаточно умны, чтобы не ввязываться в разборки в полицейском департаменте.

Оливас, неразговорчивый мужчина с широкими плечами, похоже, решил, что дело того не стоит. Это было частью того плавного ухода, о котором говорила Эми Додд: Оливас не хотел никаких волн в свой последний год. Бэллард знала, что это хорошо согласуется с ее настоящим планом встречи.

— Что у тебя есть? — спросил Оливас. — Мы даже не уверены, что у нас тут убийство.

— И именно поэтому вы, ребята, получаете большие деньги, верно? — сказала Бэллард. — Вы должны разобраться в этом.

Оливас закончил со вступительными любезностями.

— Как я уже сказал, что у тебя есть, Бэллард?

Теперь его тон изменился. В нем появились снисходительность и неприязнь. Бэллард положила пакет с уликами на стол.

— Для начала у меня есть вот это, — сказала она. — Пустая бутылка из- под водки "Tito's".

— И как это связано с делом? — спросил Оливас. Бэллард указала на Нуччио.

— Инспектор Нуччио сказал мне вчера, что коронер определил содержание алкоголя в крови жертвы — три шесть[66]. Для этого нужно много алкоголя. Я поговорила с несколькими бездомными, которые знали жертву, и они сказали, что в понедельник вечером Бэнкс выпил бутылку "Tito's", которую не стал делить. Они сказали, что кто-то — "ангел-хранитель" — дал ему эту бутылку. Я забрала бутылку у другого бездомного, который стоит на том же тротуаре и собирает бутылки и банки на переработку. Цепочка хранения — дерьмо, но он был уверен, что подобрал бутылку сразу после того, как Бэнкс выпил водку. Я думаю, вам стоит отнести это на экспертизу латентных отпечатков. Если вы получите отпечатки Бэнкса, это подтвердит версию. Но также вы можете получить отпечатки "ангела-хранителя", и вот с ним-то вы и захотите поговорить. То есть если кто-то помог ему напиться, чтобы он мог поджечь его.

Оливас несколько мгновений размышлял над этим, прежде чем ответить.

— Кто-нибудь видел этого "ангела-хранителя"? — спросил он. — Мы говорим о мужчине, женщине, о чем?

— Не те, с кем я разговаривала, — сказала Бэллард. — Но я спустилась вниз по улице к "Мако", и у них есть видеозапись, на которой женщина в "Мерседесе" подъезжает и покупает бутылку "Тито'с" примерно за четыре часа до того, как Бэнкс сгорел. Возможно, это просто совпадение, но я оставлю это на ваше усмотрение.

Оливас посмотрел на своих людей.

— Тонко, — сказал он. — Всё тонко. Люди, возьмите бутылку и все остальное, что есть у Бэллард. Мы должны забрать обогреватель и провести собственные испытания. Мы не будем констатировать насильственную смерть, пока не выясним, что к чему. Бэллард, ты можешь идти. Ты ведь не на смене, верно?

— Да, — сказала Бэллард. — И я ухожу отсюда. Ребята, дайте мне знать, если вам понадобится, чтобы я вернулась на место происшествия для чего-нибудь сегодня вечером.

— В этом нет необходимости, — сказал Оливас. — Мы сами разберемся с этим.

— Мне просто нужно, чтобы вы подписали краткий отчет об обнаружении бутылки, — сказала Бэллард. — Чтобы была зафиксирована цепочка хранения и не возникло путаницы в дальнейшем, если бутылка "Тито'с" окажется важной.

— И чтобы убедиться, что ты получишь по заслугам, — сказал Оливас.

Это был не вопрос, и Бэллард была довольна тем, как Оливас это воспринял.

— Мы все хотим получить должное за то, что делаем, не так ли? — сказала она.

— Неважно, — сказал Оливас. — Ты напиши, а я подпишу.

Бэллард расстегнула рюкзак и достала папку с двумя копиями двухстраничного документа. Первая страница была занята подробным описанием происхождения бутылки, а вторая — страница для подписи, на которой под строкой для подписи были указаны только имя и звание Оливаса. Она положила документы на стол.

— Один для вас, другой для меня, — сказала она.

Оливас подписал оба документа. Бэллард взяла один, а второй оставила на столе. Она положила свою копию обратно в папку и вернула ее в рюкзак.

Бэллард отсалютовала Оливасу, затем повернулась и вышла из комнаты. По дороге из ОГУ она пыталась успокоиться и контролировать свои эмоции. Это было трудно. Оливас всегда сможет добраться до нее. Она знала это. Он что-то у нее отнял, как и другие мужчины в прошлом. Но другие так или иначе расплачивались: возмездие… месть… справедливость — как угодно. Но не Оливас. Пока что нет. В лучшем случае на его репутации оставалось временное пятно, которое вскоре исчезнет. Бэллард знала, что она может превзойти и расследовать лучше его всё что угодно, но у него всегда будет та безымянная вещь, которую он у нее отнял.

25

Выйдя из ОГУ, Бэллард снова спустился в коридор, где находилась спецсекция по расследованию нападений. На этот раз Эми Додд не было в своей кабинке, но соседнее с ней место, похоже, по-прежнему не использовалось. Бэллард села за стол и вошла в компьютер отдела. Она глубоко вздохнула и попыталась расслабиться вдали от своего мучителя. Она уже закончила работу на сегодня, но ее охватило беспокойство из-за Оливаса и того, что он в ней пробудил. Она только что закончила одно дело и хотела вернуться к другому. Чтобы не останавливаться на достигнутом.

Она открыла блокнот, лежавший рядом с компьютером, и нашла страницу, на которой записала собранные ею сведения об Элвине Кидде. У нее был и номер сотового, и стационарный телефон, связанный с его бизнесом. Подключившись к Nexis/Lexis[67], она провела поиск по этим номерам и получила данные о поставщиках услуг, что является обязательным условием для получения ордера на прослушивание. Получив его, она открыла шаблон заявления на выдачу ордера на обыск с просьбой разрешить аудиопрослушивание обоих телефонных номеров.

Получение разрешения на прослушивание было сложным и трудным процессом, поскольку прослушивание личных телефонных разговоров резко противоречило Четвертой поправке, защите от незаконного обыска и вторжения. Вероятные основания для такого вторжения должны были быть полными, надежными и крайней мерой. Полными и надежным, потому что в заявлении о достаточном основании должно быть указано, что порог преступной деятельности объекта наблюдения был легко преодолен. Крайней мерой — потому что следователь должен привести убедительные аргументы в пользу того, что прослушка — единственная альтернатива для продвижения дела против предполагаемой цели. Прослушка должна была быть крайней мерой, поэтому детектив должен был получить письменное разрешение отдела. Оно должно было быть подписано высокопоставленным начальником — капитаном или выше.

Бэллард потребовался час, чтобы написать семистраничный документ о достаточном основании, который наполовину состоял из шаблонных юридических формулировок, а наполовину — из изложения дела против Кидда. Документ в значительной степени опирался на информацию, полученную от осведомителя, завербованного полицией Лос-Анджелеса, по имени Деннард Дорси, и утверждал, что прослушка была крайней мерой, поскольку дело длилось двадцать девять лет, а свидетели умерли, потеряли память или их невозможно было найти. В документе не упоминалось, что Дорси не был активным информатором уже более десяти лет и что Кидд не был активен в банде "Роллинги 60-х" еще дольше.

Пока Бэллард выводил текст заявления на экран, к ее кабинке подошла Эми Додд.

— Ну, это уже становится обычным делом, — сказала она.

Бэллард поднял на нее глаза. Додд выглядела усталой, как будто долго работала над делом. Бэллард снова охватило беспокойство.

— Как раз вовремя, — сказала она. — Какой код принтера для этого компьютера?

Додд сказала, что ей придется поискать его. Она села за свой стол, вошла в систему, а затем прочитала на экране идентификационный код принтера. Бэллард отправил на печать документ о достаточных основаниях.

— Так в чем дело? — спросила Додд с другой стороны перегородки. — Ты переезжаешь сюда?

— Пишу ордер на прослушку, — ответила Бэллард. — Я должна отнести его судье Торнтону до начала суда.

— Прослушка?

— Да. Две линии.

Судья Билли Торнтон был судьей Высшего суда по прослушке, то есть все ордера для слежки за телефоном проходили через него. Он также руководил очень загруженным судебным залом, который обычно собирался к десяти утра.

Следуя указаниям Додд, Бэллард отправилась в зону отдыха в задней части зала, чтобы достать из принтера свой документ. Затем она вернулась за свой стол и достала из рюкзака ту же папку с документами, что и во время встречи с Оливасом в штабной комнате. Она прикрепила страницу с подписью к заявлению о выдаче ордера на прослушку и была готова к работе.

— Я ухожу, — объявила она. — Если захочешь встретиться после работы, я здесь, Эми. По крайней мере, пока не начнется ночная смена.

— Спасибо, — сказала Додд, похоже, уловив беспокойство Бэллард. — Возможно, я соглашусь.

Бэллард спустилась на лифте вниз, а затем пересекла площадь перед зданием и направилась к своей машине. Она осмотрела лобовое стекло и не увидела никакой квитанции. Она решила удвоить удачу и оставить машину на месте. До здания суда оставался всего один квартал по Темпл; если она поторопится и судья Торнтон не начнет заседание, то сможет вернуться к машине менее чем через полчаса. Она ускорила шаг.

Судья Билли Торнтон был признанным авторитетом в местной системе уголовного правосудия. В ранние годы он работал общественным защитником и заместителем окружного прокурора, а затем был избран на должность судьи и более четверти века отправлял ее в 107-м зале Высшего суда Лос-Анджелеса. В зале суда он вел себя по-простому, но за этим скрывался острый юридический ум — именно поэтому председательствующий судья поручал ему выдачу ордеров на прослушивание телефонных разговоров. Его полное имя — Кларенс Уильям Торнтон, но он предпочитал Билли, и его судебный пристав называл его так каждый раз, когда он входил в зал суда: "Председательствует достопочтенный Билли Торнтон".

Благодаря необычайно долгому ожиданию лифта в пятидесятилетнем здании суда Бэллард попала в зал 107 только за десять минут до десяти утра и увидела, что суд вот-вот начнется. За столом защиты сидел мужчина в синей тюремной форме, рядом с ним сидел его адвокат. За другим столом сидел прокурор, которого Бэллард узнала, но не смогла вспомнить по фамилии. Казалось, все были готовы к работе, не хватало только судьи на судейской кафедре. Бэллард одернула пиджак, чтобы значок на поясе был виден помощнику судьи, и прошла через воротца. Обойдя столы адвокатов, она направилась к месту секретаря, расположенному справа от судейской скамьи. Мужчина с обтрепанным воротником рубашки поднял на нее глаза. На табличке на его столе было написано "АДАМ ТРЕЙНОР".

— Привет, — прошептала Бэллард, симулируя одышку, чтобы Трейнор подумал, что она взбежала на девятый этаж, и сжалился. — Есть ли у меня шанс попасть к судье на прием по поводу ордера на прослушку до того, как он начнет заседание?

— О, Боже, мы просто ждем, когда придет последний присяжный, прежде чем начать, — сказал Трейнор. — Возможно, вам придется вернуться в обеденный перерыв.

— Не могли бы вы просто спросить его? В ордере всего семь страниц, и большинство из них — шаблонная информация, которую он читал миллион раз. Это не займет у него много времени.

— Дайте-ка подумать. Как ваше имя и отдел?

— Рене Бэллард, полиция Лос-Анджелеса. Я работаю над убийством по "холодному"[68] делу. И здесь есть фактор времени.

Трейнор взял телефон, нажал кнопку и повернулся на стуле так, чтобы оказаться спиной к Бэллард и чтобы ей было трудно услышать телефонный разговор. Это было неважно, потому что разговор закончился через двадцать секунд, и Бэллард ожидала, что ответ будет отрицательным, когда Трейнор повернулся к ней.

Но она ошиблась.

— Вы можете зайти, — сказал Трейнор. — Он в своем кабинете. У него есть около десяти минут. Пропавший присяжный только что звонил из гаража.

— Только не с этими лифтами, — сказала Бэллард.

Трейнор открыл половину двери, через которую Бэллард могла попасть в заднее помещение зала суда. Она прошла через комнату для хранения документов, а затем вышла в коридор. Она уже бывала в судебных кабинетах по другим делам и знала, что этот коридор ведет к ряду кабинетов, закрепленных за судьями уголовного суда. Она не знала, куда идти — направо или налево, пока не услышала голос: "Сюда."

Это было слева. Она нашла открытую дверь и увидела судью Билли Торнтона, который стоял за столом и натягивал черную мантию для заседания суда.

— Входите, — сказал он.

Бэллард вошла. Его кабинет был таким же, как и все остальные, в которых она бывала. Письменный стол и зона отдыха, окруженная с трех сторон полками с юридическими томами в кожаных переплетах. Она предположила, что это все для показухи, поскольку теперь все было в базах данных.

— "Холодное" дело, да? — сказал Торнтон. — Насколько старое?

Бэллард заговорила, когда открыла рюкзак и достала оттуда папку.

— Девятнадцать девяносто[69], — сказала она. — У нас есть подозреваемый, и мы хотим организовать прослушку, чтобы он заговорил о деле.

Она передала папку Торнтону, который отнес ее за свой стол и сел. Он прочел страницы, не вынимая их из папки.

— Мой секретарь сказал, что здесь есть фактор времени? — спросил он. Бэллард не ожидал такого ответа.

— Ну, он член банды, и мы говорили с некоторыми другими членами банды об этом деле, — сказала она, импровизируя на ходу. — Это может вернуться к нему прежде, чем у нас появится шанс войти в дело и раздуть из мухи слона, заставить его ничего не говорить по телефону.

Торнтон продолжил читать. Бэллард заметила черно-белую фотографию джазового музыканта в рамке на стене рядом с вешалкой, где висела запасная мантия судьи. Торнтон заговорил, читая третью страницу документа.

— Я очень серьезно отношусь к просьбам о прослушивании, — сказал он. — Это самое настоящее вторжение — прослушивание чьих-то частных разговоров.

Бэллард не была уверена, что ей следует отвечать. Она подумала, что, возможно, Торнтон говорит риторически. Но она все равно ответила нервным голосом.

— Мы тоже так считаем, — сказала она. — Но мы считаем, что это наш лучший шанс прояснить дело — если его побудить, он свяжется со своими подельниками по банде и, возможно, признается.

Она цитировала документ, который читал Торнтон. Он кивнул, не поднимая глаз.

— И вы хотите, чтобы на мобильном телефоне фиксировались текстовые сообщения, — сказал он.

— Да, сэр, хотим, — ответила Бэллард.

Когда он дошел до шестой страницы, она увидела, как он покачал головой, и начала думать, что он собирается отклонить заявление.

— Вы говорите, что этот парень занимал высокое положение в банде, — сказал Торнтон. — Даже во время убийства он занимал высокое положение. Вы считаете, что именно он совершил убийство?

— Да, считаем, — сказала Бэллард. — Он был в состоянии приказать сделать это, но из-за возможной неловкости ситуации мы думаем, что он сделал это сам.

Она надеялась, что судья не станет спрашивать, кто такие "мы", поскольку на данный момент она вела дело в одиночку. Босх был уволен из Департамента, так что он не в счет.

Он дошел до последней страницы текста, где Бэллард поняла, что хватается за соломинку, доказывая наличие достаточных оснований.

— Здесь упоминался набросок, — сказал судья. — Он у вас с собой?

— Да, сэр, — ответила Бэллард.

— Позвольте мне взглянуть на него.

— Да, сэр.

Бэллард полезла в рюкзак, достала тюремный альбом Джона Хилтона и передала его через стол Торнтону.

— Набросок, упомянутый в ордере, помечен стикером, — сказала она.

Она отметила только один рисунок, потому что на втором рисунке Кидд был не так хорошо узнаваем. Торнтон листал блокнот, не решаясь перейти непосредственно к пометке. Когда он наконец добрался до него, то долго изучал рисунок на всю страницу.

— И вы говорите, что это Кидд? — спросил он.

— Да, ваша честь. У меня есть его фотографии того времени — снимки из тюрьмы, если вы хотите их увидеть.

— Да, позвольте мне взглянуть.

Бэллард вернулась к своему рюкзаку, а судья продолжил.

— Меня беспокоит то, что вы делаете субъективный вывод о том, что, во-первых, на этом рисунке изображен Кидд и, во-вторых, что рисунок подразумевает какой-то тюремный роман.

Бэллард открыла ноутбук и достала фотографии Кидда, сделанные во время его пребывания в Коркоране. Она повернула экран к судье. Он наклонился, чтобы внимательно рассмотреть фотографии.

— Вы хотите, чтобы я увеличила их? — спросила Бэллард.

— В этом нет необходимости, — сказал судья. — Я признаю, что это мистер Кидд. А как насчет романтических отношений? У вас нет доказательств этого, кроме того, что вы видите их на этом рисунке. Возможно, Хилтон просто был хорошим художником.

— Я вижу это на рисунке, — сказала Бэллард, продолжая стоять на своем. — К тому же сосед по комнате жертвы подтвердил, что он был геем и что он был зациклен на ком-то. У нас есть тот факт, что Хилтон был убит в переулке, контролируемом Киддом, в то время, когда Кидд очистил его от всех остальных членов банды. Я считаю, что Хилтон был влюблен в него, а то, что происходит в тюрьме, остается в тюрьме. Кидд не мог допустить, чтобы разоблачение их отношений подорвало его авторитет в банде. Я думаю, что все так и есть, ваша честь.

— Я решаю это, не так ли? — сказал Торнтон.

— Да, ваша честь.

— Что ж, ваша теория может быть обоснована, — сказал Торнтон. — Что-то подкреплено достаточными основаниями, но, как я уже сказал, некоторые аргументы являются предположениями, даже догадками.

Бэллард ничего не ответила. Она чувствовала себя как ученица, которую после уроков отчитывает учитель. Она понимала, что ее ждет неминуемый крах. Торнтон собирался сказать, что у нее нет необходимых оснований, и ей надо вернуться, когда появится веская причина. Она смотрела, как он перелистывает последнюю страницу, где стояла подпись с именем Оливаса.

— Вы работаете на капитана Оливаса? — спросил он.

— Он отвечает за "холодные" дела, — ответила Бэллард.

— И он подписал это?

— Да, сэр.

Бэллард внезапно почувствовала страх. Она поняла, что ее обман привел ее на плохой путь. Она лгала судье Высшего суда. Вражда к Оливасу заставила ее обманывать человека, которого она очень уважала. Теперь она жалела, что вообще взяла у Босха книгу об убийстве.

— Что ж, — сказал Торнтон. — Надо полагать, он знает, что делает. Я вел с ним дела в качестве прокурора двадцать пять лет назад. Тогда он знал, что делает.

— Да, сэр, — сказала Бэллард.

— Но я слышал о нем слухи. Назовите это его стилем управления.

Бэллард ничего не сказала, и Торнтон, видимо, понял, что она не клюнула на наживку, которую он бросил в воду. Он продолжил.

— Вы просите семидневную прослушку, — сказал он. — Я даю вам семьдесят два часа. Если к этому времени у вас ничего не будет, я хочу, чтобы вы ушли с линии. Отключились. Вы поняли, детектив?

— Да, сэр. Семьдесят два часа.Спасибо.

Торнтон принялся подписывать распоряжение, которое она передаст провайдерам телефонных услуг для Кидда. Бэллард хотела, чтобы он поторопился, чтобы она успела уйти, пока он не передумал. Она смотрела на фотографию музыканта на стене, но не узнавала его, обдумывая дальнейшие действия.

— Вы знаете, кто это? — спросил судья. Бэллард вышла из задумчивости.

— Нет, — сказала она. — Мне просто интересно.

— Грубый и красивый — так его называли, — сказал Торнтон. — Бен Уэбстер. Он мог заставить вас плакать, когда играл на тенор-саксофоне. Но когда он выпивал, то становился злым. Он становился жестоким. Я постоянно вижу эту историю в своем зале суда.

Бэллард только кивнул. Торнтон передал ей документы.

— Вот ваш ордер на прослушку, — сказал он.