Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

ГЛАВА 24. Посмотрим, кто упрямее — я или вулкан

Всего лишь одна идеальная секунда. Я на руках у любимого человека. Его сердце бьётся в унисон с моим. И слова, которых я так долго ждала:

— Я так хочу тебя поцеловать…

Всего лишь одна секунда счастья — и я вспоминаю, где мы, кто мы и зачем здесь. А главное, чётко осознаю, что именно сейчас происходит.

А происходит чёрт знает что. Вся огромная массивная гора содрогается до основания, покрываясь трещинами. Дымящая лава заполняет пространство пещеры и прилегающих коридоров, ломает сталактиты, превращая их в дрейфующие лодки.

— Ад ме! — приказала я одному из них.

Каменная глыба подхватила нас и понесла по подземной огненной реке. Скажи мне кто-нибудь ещё неделю назад, что я в компании своего несносного командира буду плыть на огромном куске камня по потоку лавы, я бы покрутила пальцем у виска. Нереальность происходящего зашкаливала, но об этом некогда было думать.

Поток вынес нас на поверхность. Но окружающее пространство совершенно не узнать! По склонам горы струились потоки лавы. Близлежащие гектары леса охватил пожар и хлещущие струи дождя не справлялись с огнём. Вместо реки в долину Валькорна текла клокочущая огненная масса и на противоположном берегу виднелось несколько обуглившихся тел аллигаторов. Воздух пропитался удушающими парами серы. И над всем этим кошмаром низко нависли тяжёлые плотные тучи, время от времени высекающие ветвистые молнии.

Засмотревшись, я бы, верно, пропустила тот момент, когда нас вынесло к обрыву. Используя воздушные подушки, Фицрой прыгнул на одну из них со мной на руках. Под весом двух тел они сильно прогибались и подошвы едва не касались огня. Выглядывая из-за командирского плеча, я видела, как Брайс, прижимая к груди свой чёртов кубок, следует за нами по пятам. И так, балансируя на грани, мы втроём добрались до более-менее безопасного места, куда лава не достигала. И только там Джед поставил меня на ноги.

— Цела? — спросил он, ощупывая меня охваченным беспокойством взглядом.

— Я в порядке, — ответила я.

— Мы с Фицроем не закончили одно очень важное дело, — напомнил Брайс.

Я чуть не набросилась на него с кулаками. Остановило только осознание несвоевременности такого поступка. Сейчас я должна попытаться остановить это безумие, и я имею в виду не Брайса, а вулкан. Магия во мне ещё осталась и я просто обязана её использовать. По сути, вулкан — это огонь и земля. Это мои стихии. В конце концов, это я сама. И кому, как не мне, это контролировать?

— Ты мог бы помочь мне усмирить вулкан, — с вызовом сказала я.

— У меня есть дела поважнее, — ухмыльнулся он кровавой улыбкой.

Что ж, больше он меня не интересовал. Никаких чувств. Ни ненависти, ни презрения. Вот ещё, тратить на него свои драгоценные силы.

Я выбрала место повыше. Раскинула руки, протянув невидимые щупы и впитывая энергию лавы и раскалённых камней.

— Сюда, сюда, — звала я.

По щупам, точно кровь по кровеносным сосудам, текла магия огня и земли, наполняя меня небывалой силой. Если Брайс и выкачал из меня половину, я за считанные минуты с лихвой восполнила запас. Казалось, вместо сердца в груди пульсирует яркая красно-зелёная руна.

— Эрта Далле! Эго рого иуссис вобус! — приказывала я и мой голос даже без микрофона звучал сильно и мощно.

Не переставая впитывать дарующую силу магию, я повторяла заклинание снова и снова. Сперва не происходило ровным счётом ничего. Вулкан продолжал изрыгать раскалённые камни и лаву. Остановить его оказалось тяжелее, чем повернуть мчавший на всех парах локомотив. Но я не сдавалась. Посмотрим, кто упрямее — я или вулкан.

— Эрта Далле! Нолитэ эум! — Звуки моего голоса летели над огненно-каменным монстром, горящей рекой и охваченным пламенем лесом.

Прошла минута-другая, и я стала замечать, что змеившиеся по склонам потоки лавы будто бы истончились, подземные толчки ощущались не так явственно, а воздух стал чище. Дождь усилился, превратившись в настоящий летний (то есть зимний, если пользоваться местными понятиями) ливень и пожар стихал на глазах.

У подножия горы, задействуя свои стихии, рассредоточились Джед, Кёртис, Эркин, Торберн, Васкес, Рейна, Брайс, Слейтер Сайм и многие парни из его команды. Кроме того, к горе приближался вертолёт, и среди пассажиров я разглядела сержанта Фултона, кураторов академий Блессингтона, Калаорры и Черри Поумрой и самого ректора Косгроува.

Помощь друзей и преподавателей придала мне сил и я закричала ещё звонче:

— Нолитэ эум, Эрта Далле!

Ледяной ливень, крупный град, северный ветер, преграждающие потоки лавы каменные глыбы, трещины в земной коре, куда стекали остатки лавы, снег, воздушные подушки, мощные струи воды — всё использовалось для борьбы с взбунтовавшимися стихиями огня и камня. Общими усилиями мы усмирили вулкан и к ночи он окончательно погас. Разрушения, вызванные его извержением, были колоссальны, но главное мы сделали. Я принимала поздравления от преподавателей и друзей и благодарила их сама. Объятия, рукопожатия, вздохи, взаимные пожелания и даже дружеские упрёки в излишней храбрости и риске слились в единый фон, на котором не доставало объятий и поцелуев человека, ставшего главным в моей жизни. Не нужно выбрасывать поисковые щупы, чтобы знать, с кем он и где.

Избегая некоторых особенно конфиденциальных моментов, я вкратце рассказала ребятам о том, что натворил Брайс и друзья загорелись праведным гневом.

— Да как он мог! Я же знаю его три с половиной года, — возмущалась Рейна.

— Поспешим, нельзя терять ни минуты, — суетился Эркин.

— Куда бежать? — сжимал кулачищи Кёртис.

— Включаем поисковую магию, — распорядился Сайм. — Как, уже? Отлично. Вперёд!..

— Куда вы собрались, леди и джентльмены? — остановил властный голос Косгроува. — Пора доставить леди в академию с комфортом, так сказать. Прошу занять места в вертолёте. Эркин, вы со своей забинтованной рукой тоже садитесь. Есть ещё раненые?

— Никак нет, сэр! — прокричало сразу несколько голосов.

— За вами, джентльмены, вертолёт прилетит во вторую и третью очередь, — объявил ректор. — Потерпите.

Никто из ребят не сказал о Брайсе ни слова. Самосуд, значит? Нет уж, как бы мне ни хотелось собственными руками сбросить Беккета оставшимся в живых аллигаторам, мы его отыщем и он ответит по закону, как положено.

— Стойте, ребята, так нельзя, — воскликнула я, видя, что самые прыткие уже скрылись в темноте. — Ректор Косгроув, сэр, нам нужно срочно остановить Беккета. Могу я быть откровенной с вами?

— Конечно, — дал добро ректор.

— У него кубок четырёх стихий, а в нём часть моей магии — огня и земли. С ним Фицрой. И Беккет намерен отобрать магию и у него.

— День сюрпризов какой-то, — выдохнул сержант Фултон, вытирая платком вспотевший лоб.

— Беккет, значит, — задумчиво отвечал Косгроув. — Жаль, что он поверил в эту легенду о волшебном кубке. То есть он, конечно же, существует, но кто нам доверит оригинал, не так ли? Настоящий кубок четырёх стихий хранится в закромах дворца Великого Магистра. А наши — всего лишь искусные подделки, используемые в качестве переходящей награды среди военно-учебных заведений.

— Тем не менее, заклятие сработало, — напомнила я.

— Естественно, как показала практика, для обряда передачи магии кубок не нужен. Проблема в том, что чужие стихии обычно не приживаются.

Значит, я исключение. Но сейчас не время думать об этом.

— Можно уже бежать искать Беккета и Фицроя, сэр?

— Беккета брать живым, — гаркнул Косгроув. — Вперёд, Балленхейд!

— И Хендфорд! — пискнула Рейна, срываясь с места.

— И Хендфорд, — подтвердил ректор.

Мы спешили туда, куда тянули не столько поисковые щупы, сколько пылающее сердце-руна.

Продираться сквозь джунгли в ночи — задача не из простых. Ноги увязали в раскисшей от дождя грязи. Отовсюду раздавался зловещий стрёкот и вой возвращавшихся в родные норы животных и птиц. За руки и ноги хватали изголодавшиеся хищные растения, над ухом жужжали комары. Использовать огонь мы не решались и поначалу освещали пространство только свечением ладоней. Спасибо Кёртису, который, используя магию земли, вызвал светлячков и других фосфоресцирующих насекомых. Располагаясь вдоль поисковых щупов, они, точно светосигнальные огни, указывали направление пути. А кто-то из команды Сайма утихомирил комаров и подсушил грязь, что позволило значительно увеличить скорость.

Грудь стискивало от предчувствий и тревоги. Это я во всём виновата! Требовала от Джеда кристальной честности — и вот, получила. Он обещал отдать Брайсу свою магию и нарочно пошёл с ним, дабы сдержать слово. Никогда себе не прощу, если хотя бы одна частичка его магии попадёт в тот чёртов кубок!

Поисковая магия показывала, что Брайс и Джед движутся к северо-западу. Эркин объяснил, что там расположен городок, являющийся одним из важных железнодорожных узлов Ла Риоры. Беглецы могут сесть в любой из вагонов и скрыться в каком угодно направлении. Ищи их потом по всему континенту!

Что ж вы делаете, парни?..

— Они остановились! — вскричал бегущий впереди Сайм.

Их остановка могла означать всё что угодно от драки до начала запрещенного ритуала. Я молила богов о драке, но, успев неплохо узнать Фицроя, понимала — от него можно ожидать даже самопожертвования.

Дорога шла в гору, дыхание сбивалось, но ноги, будто крылья, несли вперёд, невзирая на дождь, беззвёздную ночь, хищные растения и вой диких животных.

Впереди замаячили отражающие свет полосы оградительной ленты. Дальше шли особенно опасные участки с непроходимыми джунглями и пересечённой местностью. Мало того, те места представляли опасность из-за забредавших туда хищников.

И, судя по оборванной ленте, беглецы скрылись именно там.

Несмотря на предостерегающие крики друзей, я ринулась за запрещающий знак. Со мной бок о бок бежали Эркин и Кёртис, готовые в любой момент подставить дружеское плечо. И мы буквально наступали на пятки вырвавшимся вперёд Сайму и Глиссону. Магия подсказывала: беглецы близко, осталось всего несколько десятков футов! Мы успеем остановить обряд! Успеем!..

— Стоп! Дальше обрыв! — прозвучало внезапно, и я, не успев вовремя затормозить, врезалась в спину Сайма.

С выпрыгивающим из груди сердцем выглянула из-за его плеча, страшась увидеть что-то непоправимое…

Кёртис призвал светлячков и те вскоре осветили ужасающую сцену, развернувшуюся внизу.

На дне оврага лежали сломанные сегодняшней бурей деревья. Искорёженные стволы, покалеченные корни, комья цветущего мха, хаотичное переплетение лиан, торчавшие, точно острия копий, сучки… И один из них виднелся из окровавленной груди моего бывшего лучшего друга.

— Элла, не надо!.. — попытался остановить меня Кёртис.

Но я, цепляясь за пучки лиан и обломки корней, уже спускалась туда, где рядом с умирающим Брайсом стоял на коленях Фицрой. Он обернулся и я сполна ощутила ту сложную гамму чувств, что плескалась в его глазах.

Без лишних слов он помог мне спуститься.

— Держись, Брайс. Мы поможем тебе, — причитала я, пытаясь убедить себя в том, что Брайса ещё можно спасти. — Джед, давай наложим жгуты и вытащим эту штуку!..

Фицрой покачал головой, но внял моей просьбе и взял протянутую кем-то рубашку. Промокнул хлещущую из груди Брайса кровь. Приподнял ему голову.

— Прости, Брайс, — проговорила я, с трудом сдерживая слёзы. — Я не хотела, чтобы так вышло.

— Я не успел… полностью завершить обряд, — хрипел он, пуская кровавые пузыри и безуспешно скребя пальцами в попытке найти золотой кубок. Тот валялся рядом и выплеснувшиеся частички магии сверкали на его боку и пропитавшемся кровью мху.

— Хочешь, я закончу его за тебя?

— Ты? — удивился Брайс.

— Почему нет? Я не против вернуть тебе то, что принадлежало твоему отцу. Только подскажи правильные слова, я ведь не знаю заклинания. — Я вручила ему кубок и он сжал его израненными пальцами.

— Эт магис, эт нон тотиус дикамус, — торопливо начал Брайс, боясь, что я передумаю. Или не успею…

— Перестаньте, что вы творите? — запротестовал Кёртис.

Но Джед остановил его и присоединился ко мне. Вместе мы провели таинство и наполнили умирающего магией, которую он так жаждал заполучить. С последней огненно-зелёной частичкой его тело содрогнулось в конвульсии и замерло. Широко открытые глаза глядели в беззвёздное небо, а на искалеченных губах застыла улыбка. Он умер счастливым.

Не в силах смотреть на того, кого я любила половину своей жизни, я уткнулась Джеду в плечо. Слёзы, буйные и горячие, полились из глаз. Меня обняли крепко, позволяя царапаться и кусаться, пока не прошла истерика, по-другому всё, что произошло за день, принять и осознать не представлялось возможным…

Все эти события до сих пор маячат перед глазами, вызывая сильнейший эмоциональный отклик, и, если бы Джед не стоял рядом и не держал меня за руку, я бы не выдержала и воспламенилась, точно вулкан, прямо на плацу во время речи ректора Косгроува.

Он начал с печальных событий — трагической гибели кадета Брайса Беккета и тихой кончины Теодора Уоллингтона, последние два года возглавлявшего академию Хендфорда, с пробуждения вулкана, вызвавшего лесной пожар и погубивший среднее русло Рио-Сиерры. Отдав дань печальным происшествиям, он переключился на чествование героев — профессорско-преподавательского состава семи академий и простых кадетов.

— За проявленные мужество и героизм в борьбе со стихиями огня и камня объявляется благодарность следующим кадетам: Слейтеру Сайму, Джейку Глиссону, Кевину Фрейзеру, Дирку Кёртису, Лиаму Эркину, Рубио Васкесу, Рейне Кавано, Эвану Торберну, Вэнсу Уокеру, Чарльзу Бренту, Девину Россу, Хантеру Броку, Элле Фостер и Джедуардо Фицрою. Ребята, пожалуйста, поднимитесь на сцену для вручения медалей «За отвагу».

— Ох, ничего себе! Неожиданно! — не удержалась я.

А Джед шепнул:

— Заслужила.

— Заслужили, — поправила я.

На самом деле в ночь гибели Брайса ректор сильно отругал нас за самоуправство и даже грозил отчислением. Но дальше угроз дело не пошло. Ребята упрямо настаивали на том, что участие в запрещенном обряде принимали все без исключения, а выгнать из академии всех четырнадцать героев он не решился.

Под бурные овации зрителей мы поднялись на деревянный помост и с честью приняли такую высокую награду.

— Служу Союзу Трёх Континентов и да будет Союз Четырёх! — четырежды прозвучало, подхваченное несколькими сотнями присутствующих, над всей долиной Валькорна.

— Желаете что-то сказать в микрофон? — вопросил щеголеватый Пламфли.

Конечно, желаю. Все в Балленхейде знают, как я люблю толкать речи со сцены.

— Во-первых, — начала я, — хочу поблагодарить своих замечательных друзей и преподавателей за смелость, сплоченность и профессионализм, проявленные в спасении тысяч мирных жизней — именно это и является нашей общей целью.

Послышались одобрительные крики и аплодисменты. Среди почетных зрителей на трибунах я разглядела сеньору Вальенде и мальчиков — Нейла и Коби. Они приехали посмотреть на заключительный матч между командами Хендфорда и Балленхейда, но, учитывая тот факт, что флаг четырёх стихий взял Норман Гроувз, мой бывший однокурсник, то даже наша победа в стихийном баскетболе не исправит ситуацию. Честно, все в Балленхейде были рады такому исходу — золотой кубок с недавних пор вызывает у большинства желание выбросить его в ручей к тигровым пираньям.

— Во-вторых, от души благодарю всех собравшихся за оказанную мне честь носить эту красивую медаль. Она отлично смотрится рядом с короной у меня на груди, не так ли?

И снова овации. Что я, собственно, сказала такого? Пока толпа гудела, я бросила взгляд на Джеда. Он состриг опалённые волосы и выглядел теперь совсем взрослым мужчиной, решительным и бесстрашным. Конечно, я успела устроить ему скандал по поводу того, что он ушёл с Брайсом, не попрощавшись, на что он ответил: «Не приписывай мне излишнее благородство, Фостер, ты ведь знаешь, что я не такой. Твой приятель просто дал стрекача, а я пустился за ним, пока вы с ректором обжимались». И пусть я всегда ратовала за то, чтобы его слова не расходились с делом, такая версия мне нравилась куда больше.

— А в-третьих, — продолжала я, крепче сжимая руку Джеда, — я открыла для себя одну важную истину. Раньше я полагала, что самое страшное на войне — потерять близких. Я и сейчас так считаю, конечно, но вот ещё что. Подвергать свою жизнь необдуманному риску тоже неправильно, не хочу, знаете ли, обречь на душевные муки тех людей, которые меня любят. А их не так уж и мало, я полагаю, и самый главный из них стоит сейчас рядом со мной.

Самый главный из них наклонился, чтобы добавить в микрофон:

— Я безумно рад, что мне удалось добиться расположения самой красивой девушки в академии, несмотря на все косяки с моей стороны. Да, и самой умной, самой талантливой и самой смелой, конечно же, не щипай меня за бок, Фостер, я это и так собирался сказать. И, пользуясь случаем, хочу спросить. Кадет Элла Фостер, любимая, выйдешь ли ты за меня замуж по-настоящему, а не фиктивно?

И он — боже мой! — у всех на глазах стал передо мной на одно колено и вынул из кармана обитую алым бархатом миниатюрную коробочку. И когда только успел прикупить кольцо?

Стоявшие на сцене ребята засвистели и зааплодировали. Кто-то отпустил грязную шутку, кто-то уже давал советы по поводу первой брачной ночи. После того, что мы пережили, я не могла сердиться на них. Наоборот, была благодарна за поддержку. Сердце переполнилось счастьем, в глазах подозрительно защипало.

— Как я могу отказать тебе, кадет Фицрой? — голос сорвался, но его заглушило всеобщее ликование.

Прямого запрета в Уставе на поцелуи на сцене в присутствии ректора и представителей семи академий Тройственного Союза нет, а значит то, что прямо не запрещено, в особом разрешении не нуждается. И как только Джед надел на мой безымянный палец красивейшее колечко с бриллиантом, наши губы соприкоснулись в самом головокружительном и самом сладком поцелуе за последний час, учитывая тот факт, что мы не целовались — кошмар какой! — уже более шестидесяти минут подряд. Как всегда при этом у нас бывает, над головами закружились искристые снежинки, а резкий порыв ветра сорвал с кустов несколько соцветий рододендронов и бросил в гудящую толпу.

— Раз, два, три, четыре, — считали друзья.

А Пламфли подскочил, загородив нас собой, и заголосил в микрофон:

— Жизнь, как видите, продолжается, несмотря ни на что, и это самое главное. Поздравим же жениха и невесту, друзья! Пожелаем влюблённым мира, гармонии, всяческого благополучия и, конечно же, наследников, да побольше! И, я так полагаю, стоит заказывать диплом не на имя Эллы Фостер, а на имя Эллы Фицрой? Приятные хлопоты, что ни говорите. Обожаю свою работу.

Дождавшись окончания строгого траура и завершения судебного процесса над Ирвином Ноксом, отпраздновали свадьбу — пышную, сытую, весёлую, с огромным количеством гостей, обилием танцев, конкурсов, фейерверков и подарков. Я печалилась только об одном — о том, что на празднике не было моего младшего брата. И, получив отпуск, на медовый месяц мы с Джедом отправились в Альверию. Там нам предстоял очень серьёзный и малоприятный разговор с тётей Эмили и оформление опеки над Мирреном. В Ла Риору вернулись перед самыми выпускными экзаменами уже втроём — с Мирреном, для которого подобное путешествие было в новинку. А я была счастлива вновь ступить на землю, где случилось столько всего значимого, поучительного и просто приятного. И теперь по прошествии стольких событий я без всяких сомнений могу сказать: Ла Риора приняла меня как родную.