Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

ГЛАВА 4. Стихийный баскетбол

Отличие стихийного баскетбола от обычного в том, что здесь используется уйма мячей и корзин, причём первые можно заговорить, а последним не возбраняется хаотично передвигаться по воздуху, прятаться от игроков либо, наоборот, выбирать себе любимчика и принимать только брошенные им мячи или выплёвывать их обратно — в таком случае очки не засчитываются. Применять магию не запрещается, но не рекомендуется намеренно ломать инвентарь и вредить другим участникам, например, драться или запускать в головы раскалённые мячи. Но данный запрет обычно игнорируется, поскольку спорные моменты в стихийном баскетболе решаются в пользу команды, на счету которой больше очков. Выигрывает та команда, которая первой забьёт в корзины двенадцать мячей. Учитывая норовистость корзин, мячей и особенно игроков, матч может длиться несколько часов подряд и известны случаи, когда он затягивался на трое или даже четверо суток.

— Корзины новичков красные, — распорядился Фицрой, — «Гидр» — зелёные. Остальные — на базу.

Он произнёс короткое заклинание, и корзины синего, серого, оранжевого и коричневого цветов, сталкиваясь друг с другом, словно стадо неразумных овец, полетели в сторону небольшого деревянного строения, притаившегося в углу поля.

Пока латунные ядра заменяли на обычные баскетбольные мячи, дотошный Карсон пересчитал корзины и недовольно произнёс:

— Так не пойдёт! Красных корзин на три штуки меньше, чем зелёных!

Лицо командира вспыхнуло, точно в него краской красной плеснули. Впрочем, не думаю, что он нарочно сжульничал. Скорее, количество корзин того или иного цвета было разным изначально.

— Кёртис, убери лишнее, — приказал он.

— Нам выдадут шлемы? — вопросил Карсон, наблюдая за тем, как Кёртис справляется с непослушными корзинами.

— Голову потерять боишься? — неприязненно бросил Реншоу.

— Всего лишь забочусь о собственной безопасности, — ответил наш умник.

— Могу свой одолжить, — произнёс командир и Карсон, похоже, не уловил в его тоне плохо скрытого презрения.

— Играем без защиты, — подал голос Эркин, уловив настрой командира, и, показывая пример, стащил с себя бронежилет.

Вслед за ним и Реншоу с Кёртисом побросали свои броневые жилеты и шлемы прямо на траву. Карсон глубоко вздохнул и был вынужден принять и это правило.

Мне не раз доводилось играть в стихийный баскетбол и моя команда нередко брала первенство, но впервые мне предстояло сыграть на чужом поле без подготовки, без защиты и с таким малым количеством игроков.

— Удачи! — пожелала я Брайсу.

— Удачи, Одуванчик, — ответил друг и, вспомнив наш уговор, поправился: — Удачи, Элла!

Почувствовав спиной чей-то пристальный взгляд, я обернулась, и командир «Гидр» поспешно отвёл взгляд. Дождавшись, пока игроки рассредоточатся по полю, он прочистил горло и крикнул:

— Готовы? Поехали!

Что тут началось! Пестревшие в траве мячи разом взмыли в воздух и, сталкиваясь друг с другом, разлетелись кто куда. Я не успела и глазом моргнуть, как один из шаров просвистел около самого уха, задев развевающийся на ветру локон, а от другого, целящегося в лицо, я успела увернуться. Корзины двигались не настолько быстро и большой угрозы здоровью не представляли.

Парни из команды соперников сориентировались скорее, а может, мячи им больше благоволили. Кёртису прямо в руки влетел мяч оранжевого цвета и тот ловко забросил его в пролетающую мимо корзину.

— Ты чем слушал, идиот? — рыкнул командир. — Наши корзины зелёные. Бросок не засчитан.

Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, однако я не смогла удержаться от шпильки:

— Чувствую, игра будет интересной!

— Я Дирк, — разулыбался парень.

— На шесть часов, Дирк.

— Понял, — протянул он и зачем-то поглядел на свои наручные часы.

Вот и зря, а ведь я предупреждала! Своенравный мяч, уверенно набирая скорость, влетел бедняге прямо в затылок и тот, не удержавшись на ногах, как подкошенный рухнул лицом в траву.

— Один — ноль! — возвестил маячивший на поле Фицрой. — «Гидры» открывают счёт.

Убедившись, что Дирк не пострадал, я отвернулась и попыталась использовать давно проверенный приём.

— Воларэ ин манибус, — приказала я пролетавшему рядом зеленоватому шару.

Мяч замедлил полёт. Я повторила заклинание и тот с явной неохотой повиновался.

Есть! Теперь бы с таким же успехом забросить его в корзину красного цвета.

— Воларэ эд каниструм рубрум, — прошептала я рвавшемуся из рук мячу.

Кое-как прицелившись, ибо шар так и норовил раньше времени вырваться на волю, я повторила заклинание.

Бросок. Короткое ожидание. И… Мяч отскочил от кольца и устремился к Реншоу, на ходу меняя цвет из зелёного на синий.

Голубоглазый блондин улыбнулся и помахал мне рукой, а в следующий миг отправил предательский шар в зелёную корзину.

— Реншоу принёс второе очко команде «Гидр», — объявил командир.

Да что ж такое!

Я поискала глазами Брайса. Всем известно, что огневики — самые сильные маги. Если землевики и воздушники, по большому счету, находятся в контакте со своей врождённой стихией двадцать четыре на семь, то водникам приходится таскать на себе объёмные флаконы с заговорённой на удачу водой, ну а огневик никогда не станет носить в кармане горящую свечу. Огромная сила воли, несгибаемость характера и внутренний огонь — всё, что у них есть. И прямо сейчас Брайс заколдовывал вращающиеся вокруг него мячи. Прямо на глазах они теряли свой прежний окрас и буквально зажигались изнутри. Как только пламя прорывалось сквозь оболочку, друг отправлял их по корзинам. Но, видно, не успевал их как следует заколдовать. Потому что мячи разлетались в разные стороны и лишь один достиг цели.

— Два — один в пользу «Гидр», — бесстрастным тоном комментировал командир. — Поправка: два — ноль. Мяч в корзине не задержался.

Карсону повезло ещё меньше. Выпущенный им мяч атаковали сразу несколько огненно-красных шаров и, так и не долетев до места назначения, тот лопнул и с шипящим свистом полетел в кусты. А синий мяч противника с глухим ударом врезался ему в грудь. Карсон охнул и присел. Ну, в общем-то, мы на него особо и не рассчитывали.

Но к игре стоило отнестись серьёзнее.

Упав на одно колено, я зарыла пальцы в траву и решилась прикрыть глаза, концентрируясь на внутренней силе и призывая стихию земли. Браслет сдавил запястье так, что онемели пальцы, но я продолжала читать призывающее заклинание. Вокруг свистели мячи, кто-то пробежал совсем близко, читая на ходу заклятия.

— Беккет принёс своей команде первое очко, — крикнул Фицрой и, не удержав нейтралитет, добавил: — Шевелите ластами, «Гидры»!

Отлично, Брайс! Трепещите, «Гидры»!

— Эркин, не считается! — разъярялся командир. — Наши корзины — зелёные! Вы с Кёртисом, случайно, не разлученные в детстве близнецы?

— Но наши всегда были красные! — виновато протянул Эркин.

Магия упорно не откликалась. Похоже, я напрасно пытаюсь оживить то, что давно умерло. Наверное, те две недели, проведенные вдали от суши, поставили окончательную точку в моих взаимоотношениях со стихией земли.

— Да пропади оно всё пропадом! — рассердилась я, подскакивая на ноги.

И получила мячом по плечу. Дыхание оборвалось, сердцебиение тоже. Меня качнуло в сторону и я едва устояла на ногах.

— Элла!

Ко мне со всех ног бежал Брайс. Отшвырнул объятый пламенем мяч, который тут же перехватил Реншоу.

— Всё в порядке, — прохрипела я. — Что ты творишь?! Считай, отдал очко противнику!

Но нет. Заклинание Брайсу удалось неплохо. Пущенный Реншоу мяч не пожелал лететь в зелёную корзину. Изменив траекторию, он угодил в желеобразную стену, вызвав всплеск брызг. Благо, поблизости никто не пробегал. Только сине-зелёный мяч летел вдоль стены. Попавшие на него брызги, точно серная кислота, мигом растворили оболочку, превратив увесистый мяч в комок непонятного цвета. Зато по другую сторону защитной стены собирался народ. «Фениксы» в полном составе наблюдали за игрой. Переговаривались, делали ставки. Увидев, что я смотрю в их сторону, дружно засвистели. Даже чёртов Флинт.

— Три — один в пользу «Гидр», — голос командира перекрыл всеобщий гвалт.

— Заколдовываешь мячи, я бросаю по корзинам, — сказала Брайсу я.

Он молча кивнул. Времени на обдумывание ситуации и слова поддержки попросту не было.

Мы с Брайсом находились в центре поля. Учитывая большое расстояние от брызгающих ядом стен, это неплохая позиция. Из минусов — мы находились под непосредственным обстрелом мячей. А те, как назло, будто нарочно ополчились против нас — только успевай уворачиваться!

Но дело потихоньку налаживалось. Брайс перехватывал и заколдовывал мячи, я отправляла их по корзинам, предварительно остановив «мишени» заклинанием неподвижности.

Не прошло и минуты, как Фицрой возвестил:

— Три — два в пользу «Гидр».

И затем уже практически не останавливался:

— Четыре — два в пользу «Гидр». Четыре — три. Четыре — четыре, твою налево. Эркин, соберись, не будь тряпкой, и забей, наконец, мяч в корзину! Пять — четы… Чёрт, пять — пять, вы там совсем опухли? Не спать!.. Кёртис, тебе штрафной, корзины на противника сможешь надевать тогда, когда будешь вести счёт. Очкастый… Карсон то есть, живой? Если живой, вставай и… Шесть — пять в пользу новичков. Да за ноги кверху, вы чё творите?! Не сравняете счёт, отправлю на кухню посуду мыть. Новенькие, не наглейте, цельтесь в подвижную мишень, всё, что не движется больше минуты, целью не является. Другое дело. Шесть — шесть. «Гидры», от мёртвых и то больше пользы, чем от вашей игры! Но если хотите, чтобы «Фениксы» обанкротились, лажайте и дальше — они наверняка поставили на вас. Семь — шесть в пользу новеньких. Реншоу, слева!.. Кёртис, я тебя в порошок сотру! Ещё раз промажешь, будешь замыкающим в «Центавре». Семь — пять, мяч ушёл из корзины. Семь — шесть. Можешь, Кёртис, если захочешь. Семь — семь! «Гидры», осталось пять очков. Восемь — семь! Вы меня живьём зарываете, идиоты! Ну кто так играет?! Кто хочет занять место арбитра? Эркин, ты?.. Эй! Фостер! Дышишь? Стоп игра!

Ой, не знаю, дышу ли.

Перед глазами снова огненная стена встаёт, как в далёком детстве. Вместо кислорода — раскалённый газ. И вся я как натянутая струна. Но шевелиться могу. И дышать, оказывается, тоже, только вместо живительного кислорода грудь распирает жидкий огонь. Кажется, выдохну сейчас пламенной струёй, как мифический дракон.

— Эй! Жива? — повторили совсем рядом, и я ощутила чью-то тяжелую руку у себя на плече.

Огненная завесь медленно опадала. Сквозь неё проглядывало донельзя озабоченное лицо Брайса и, что уж совсем неожиданно, командира «Гидр». За ними маячили остальные.

— Элла, как ты? Позвать врача? Я мигом!

Брайс подскочил на ноги, а рука на плече осталась. Чья это рука, если не Брайса?!

— Нет! Постой! — взвизгнула я, с ужасом отмечая, что сижу на земле, а рука принадлежит Фицрою, который, похоже, сам в шоке оттого, что меня тронул — вон как его перекосило. И на свою конечность глядит с таким выражением, будто на полном серьёзе раздумывает, не отсечь ли предательницу. — Я в порядке! В полном! Продолжим игру.

Наскоро ощупала руки и ноги. Всё целое. Наверное, когда я защищала руками голову, мяч угодил в ректорские часы. Звенья цепочки погнулись, стекло на циферблате треснуло, но секундная стрелка продолжала свой бег. Чуть выше запястья наливался крупный синяк.

— Что? — удивилась я. — Мы играем уже полтора часа?

— На ужин опоздали, — констатировал Кёртис.

— Кость цела? — осведомился командир.

— Вполне, — ответила я.

— Часы жалко, — протянул Эркин. — Красивые. А ссадина заживёт, чего ей сделается!..

— Налицо намеренный вред участнику игры, — объявил Карсон. Волосы у него растрепались, на лбу кровоточила свежая царапина, дужки очков погнулись.

— Какой намеренный? Ты попутал, очкастый? — наехал на Карсона громила Кёртис. Впрочем, и он выглядел ненамного лучше тщедушного Карсона.

— Счёт вели новенькие, — сквозь зубы процедил командир, — правда на их стороне. Разрешается один бросок в полностью неподвижную мишень. Если вы, конечно, хотите продолжить игру.

— Я же сказала, мы продолжим, — с нажимом произнесла я, поднимаясь на ноги. — Ты глухой, Фицрой?

— Ты совсем того, Фостер? Таким, как ты, не место в «Гидре», разве не ясно? Один раз мячом прилетело, и ты почти труп, — кипятился командир. — Реальный бой — это не детские побегушки с мячом. Ты не представляешь, что это такое на самом деле. В бой, понятное дело, никто тебя не отправит, твой максимум — вертеть перед солдатами задницей или бумажки в штабе перекладывать. Только зря занимаешь место какого-то способного парня. Из-за тебя и тебе подобных победа не приближается и в Аластурии прямо сейчас гибнут мирные люди и виновата в этом ты. Да, именно ты. Что, мозгов не хватило самой до этого додуматься?

— Фильтруй речь, командир, — предупредил Брайс. Казалось, ещё секунда — и он набросится на того с кулаками.

— Всё сказал, Фицрой? — процедила я. — А теперь слушай сюда. Я родилась и выросла в Альверии и в то время, когда ты учил в школе азбуку, я пряталась от адских гончих в подвале. Когда у тебя начался подростковый кризис и проблемы с родителями, я похоронила своих в братской могиле. Ты посещал музеи, кинотеатры, парки развлечений и всё, что там положено посещать гражданам Тройственного Союза, а я видела, как умирают от голода соседские дети, как горят наши дома, как уходят родные и больше не возвращаются. У меня не было кукол, книжек, нарядных платьев, сладостей и всего, что принято считать счастливым детством, и не только у меня — его не было у многих поколений Третьего Континента. И ты думаешь, что после этого я мечтаю спокойно перебирать в штабе бумаги или вертеть перед тобой задницей? Да во мне злости больше, чем в целом отряде адских гончих, и всё, чего я хочу — это избавить мир от исчадий зла.

Я ещё много чего хотела сказать, но вдруг обнаружила, что мои кулаки стучат по командирской груди. Боги Альверии, что они там делают?!

Руки я убрала, конечно, но успокоить дыхание удалось далеко не сразу.

А Фицрой наклонился ко мне близко-близко, чтобы услышала его только я:

— Много, говоришь, злости? А играешь как сонная муха.

Я задохнулась. Что?! Сонная муха?! Да как он смеет вообще?! Это, конечно, не самая моя лучшая игра, но ведь и какая-никакая магия до недавних пор была со мной. А сейчас, когда я хочу убить проклятого Фицроя взглядом, она не откликается.

— Ну так что, друзья, воспользуемся привилегией и забьём мяч в неподвижную мишень? — севшим голосом проговорил Карсон, разрядив напряженную атмосферу.

Первой мыслью было отказаться от сомнительной привилегии, но я оборвала себя на полуслове. В конце концов, мы это заслужили.

Девятое очко в зелёную корзину забил тщедушный Карсон. Затем «Гидры» двумя чёткими попаданиями сравняли счёт. Пока Брайс гонялся за улепётывающими из корзин мячами, я почувствовала прилив магии (наверное, из-за потерявшего целостность магического браслета) и принесла нашей команде десятое очко. За ним последовало одиннадцатое от Брайса.

— Одиннадцать — одиннадцать, — объявил Фицрой, когда Реншоу совершил отчаянный прыжок и, чудом избежав столкновения с защитным ограждением, забросил очередной мяч в зелёную корзину. — Остался решающий бросок.

Парни за защитным желе заволновались. На фоне свиста и аплодисментов слышались отдельные выкрики:

— «Гидры»! «Гидры»!

— Покажите этим хендфордцам небо в алмазах!

— Фицрой, а ты чего бездействуешь? Давно бы уже сделал этих хлюпиков!

— А девчонка ничего вроде.

— Академия Хендфорд круче всех! Ждёт нас всех большой успех!

Последнее явно принадлежало Флинту. Приятно, чего уж там. Краем глаза я отметила, что зрителей стало значительно больше. Должно быть, весь факультет собрался поглазеть на игру.

Тётя Эмили как-то говорила, будто проиграть достойному противнику не стыдно и что не каждый соперник — твой заклятый враг. Но в нашем случае первое абсолютно исключено, а второе сомнительно.

— Соберись, Фостер, и не посрами фамилию своих родителей, — сказала я самой себе. — Они погибли не за то, чтобы ты облажалась перед этим заносчивым гражданином.

Я быстро оценила ситуацию. Уже совсем стемнело и мощные фонари слепили глаза — вон Эркину, находящемуся в невыгодной позиции, приходится прикладывать ладонь козырьком ко лбу. Почти все корзины были наполнены мячами и зависли в воздухе существенными помехами, а свободные предпочитали прятаться за ними. Мячей на поле осталось совсем немного и предприимчивый Реншоу, укрывшись за переполненной мячами красной корзиной, намеренно посылал их на смерть в изрыгающие ядом желеобразные стены. А командир видит и молчит!

Хотя…

— Реншоу, это уже перебор! — гаркнул он на ходу. — Ты дисквалифицирован!

— Да брось, Джед, такого пункта в правилах нет, — огрызнулся тот.

— Теперь есть!

Я не стала дожидаться конца спора и помчалась по полю за последним уцелевшим мячом.

А с противоположного угла бежали Кёртис и Эркин. Карсон мчался наперерез. Брайс догонял. И все мы читали противоречащие друг другу заклинания. Потому что несчастный мяч то загорался, то терял цвет, метался то влево, то вправо, скакал по земле или выписывал в воздухе зигзаги и петли.

— Нолитэ эум! — кричала я.

— Нолитэ эум! — повторил за мной Брайс.

Мяч на несколько секунд застыл у Карсона над головой. Дёрнулся и целенаправленно двинулся к корзине зелёного цвета.

— Не-е-ет! — схватился за голову Карсон.

Мне хотелось кричать то же самое, но нужно бороться до последнего!

— Воларэ эд каниструм рубрум! — кричали мы с Брайсом в унисон.

— Воларэ эд вериди каниструм! — вопили «Гидры».

В ход пошла стихийная магия. С ладоней Брайса скользнули огненные ручейки и пылающими щупальцами потянулись к мячу. Кёртис, видно, владел магией земли, потому что та задрожала под ногами, а вырванная с корнем трава поднялась в воздух, застилая видимость. Эркин метнул пару фаерболов и, видимо, промахнулся, ибо загорелась именно та корзина, куда стремился влететь оставшийся мяч.

Но к нему уже подбиралась другая, такого же ярко-зелёного цвета, и совершенно пустая.

— Реншоу, я же сказал, не вмешиваться! — рявкнул командир. — Два наряда вне очереди!

И корзина безвольно опала на землю. Разве я могла упустить такой шанс, пока остальные плели травяные сети и пытались сбить застывший в небе мяч фаерболами?

Зрители за стеной бесновались от напряжения и предвкушения.

— Заклинаю всей своей магией, найди пристанище в красной корзине! — и отправила прицельный магический поток.

Вообще, преподаватели не рекомендовали использовать данное заклинание, поскольку оно буквально расходовало всю накопившуюся энергию. Но если очень-очень надо, то почему бы и нет?

Я не видела, что произошло дальше. Только услышала, как ликуют Брайс и Карсон, как Кёртис разражается проклятиями, а пространство за защитной стеной взрывается свистом и аплодисментами. В ушах зазвенело, руки обвисли безвольными плетями, колени ослабли и подкосились, и мой лучший друг очень кстати подхватил меня и закружил в объятиях. Мир вокруг тоже кружился и перемигивался разноцветными бликами.

— Элла, мы победили! — ликовал Брайс. — Победили «Гидр»! Ты умничка! Обожаю тебя!

— Я тебя тоже, Брайс, — устало отозвалась я, — только, пожалуйста, поставь меня на ноги.

Он послушался, но далеко не уходил, а я, ощущая рядом сильное и верное плечо, чувствовала, как ко мне потихоньку возвращаются силы.

— Двенадцать — одиннадцать в пользу новеньких, — возвестил во всеуслышание Фицрой и уже тише, так, чтобы услышали только находившиеся на поле: — Поздравляю и благодарю за отличную игру. Хендфордцы, приветствую вас в «Гидре». Но учтите, я не терплю лени, нытья и открытого неповиновения. Требования по нормативам — выше, чем прописано Уставом, но эльвы на поле боя на наши Уставы ориентироваться не станут. Не дотягиваете до верхней планки — мы прощаемся без сожаления.

— Мы не подведём, — ответил за всех Брайс.

— Неплохая стратегия, кстати, — сказал мне Реншоу.

— Спасибо, — сдержанно кивнула я.

— Добро пожаловать в «Гидру». — Эркин протянул руку, и мы по очереди обменялись рукопожатиями. Приятно, что парни не оказались снобами, какими я почему-то их представляла. Один только Фицрой руки не подал, но и чёрт с ним. Переживу.

Парни, обступив Брайса, стали обсуждать самые волнительные моменты игры.

А мне ничего не оставалось, как спросить у самого командира:

— Буду весьма признательна, если подскажешь, где здесь женский корпус?

В тёмных глазах вспыхнуло пламя, а губы исказились в мстительной ухмылке:

— Нет здесь женского корпуса, Фостер. Всё общее: столовка, тренажерка, раздевалка, спальня и душ с уборной тоже общие. Радуйся, ты же так рвалась на факультет боевой магии. И да, самое главное: время, отведённое на приём душа, тоже общее. Никаких привилегий, за которые вы так любите топить. Не нравится — я тебя не держу, у связистов и медиков вроде как есть отдельные комнаты для девчонок.

— Нет, спасибо, меня всё устраивает, — поспешила внести ясность я. — Главное, чтобы вы не требовали привилегий принимать душ отдельно.

И отвернулась, лишь бы противный Фицрой не увидел, насколько сильно я умею краснеть.