Оберег из Сычигорья

Глава 10

Гидон рассматривал пряжку книгочея. Воевода с Мортусом приготовили ловушку. После разоблачения завороженного налокотника друзья собрали информацию о Пурелии. Они выяснили, что тот завтракает в шумных компаниях, регулярно уединяясь в закутках, приглашая гостей. Хитрый жук исследовал мужицкую часть города. И делал это по утрам, пока не напились. Вечерами же Пурелий посещал заведение барда Балуна, где собиралась элита баронства. Иными словами, говорливый иноземец в первую половину дня работал по черни, а вечером по знати.

Воеводе с казнахроном не пришлось придумывать план ловушки. Ступка Злодейка, узнав о закрытии города, сама прибежала к ним с «мольбой и подаянием». Трактирщица просила провернуть старый трюк с закрытием. Подельники отказались в грубой форме, намекая, что не следует думать о барыше в момент, когда городу грозит гнев короля. Ступка покаялась и удвоила взятку. Мортус молча кивнул, а воевода добавил: «Закуток».

— Конечно, конечно. Всегда к вашим услугам. Мы и лавочку под кресльецем поставили, — услужила Ступка.

Идиотское на первый взгляд, но крайне хитрое по сути поведение Пурелия подтвердили правильность идеи с подслушиванием. С одной стороны, нельзя упускать из виду бойкого малыша. Поэтому Гидон навязался в сопровождение. С другой стороны, нужно выждать момент и предоставить мнимую свободу, чтобы подслушать.

Сработало. После ворожбы правды воевода расстроился, убедившись, что мелкий чёрт не Лукос Шварц. Но ловушку не отменил, не особо надеясь, правда, на важные сведения. И тут такой подарок! Гидон не ожидал, что получит пароль к удалённой тайнописи, поэтому был крайне доволен.

— Вы же знаете, что чужой голос разрушит завороженный предмет через сутки, — сказал Пурелий, смотря на широко улыбающегося воеводу.

— Поэтому я предлагаю дружбу и возвращаю пряжку. Давайте на чистоту, уважаемый книгочей. Вы меня боитесь и правильно делаете. У меня есть сила, власть, влияние. А кроме того, как вы только что убедились, хитрость.

Воевода вернул кресло на место, уселся в него и показал на соседний стул, пригласив Пурелия присоединиться.

— Но я не добился бы положения, веря всем на слово. Мазь убедила, что ты не Шварц. А теперь я хочу убедиться, что ты не ведёшь двойной игры. Будь добр, активируй последнее сообщение.

Воин мог отобрать пряжку и, зная пароль, сам зачитывать сообщения и получать ответы. Голос лекаря, заворожившего предмет, не раскрыл бы подмену. Но, распознав чужака, пряжка через сутки потеряла бы силу. Поэтому Гидон решил завербовать Пурелия. Или он зачитает сообщение, по сути, начав работать на него, или откажется. Воевода задумал, что в случае отказа он прирежет Пурелия прямо в кабинете. Суток общения через пряжку должно хватить, чтобы установить личность Шварца и решить все задачи. А если нет, то убийство книгочея можно обставить, как результат кабацкой драки и запросить у Лукоса прямого контакта.

— Как вы знаете, — начал Пурелий притихшим голосом и поникшей головой, — тайнопись сохраняет лишь последнее сообщение. Вот, что я получил ночью.

Молодой человек активировал пряжку, и они услышали грубый голос лекаря, когда-то заворожившего предмет на тайнопись.

— Прибыл, остановился в посаде. Скоро зайду в город. Готовь свидетелей убийств к допросу. Нужна плоть носителя отравленной бомбы.

Пока Гидон обдумывал услышанное, Пурелий понуро молчал, смирившись с новой ролью агента воеводы.

— Что значит готовить свидетелей убийств?

— Чтобы трезвые были. Как с пьянью-то общаться?

Гидон кивнул и крикнул:

— Стража!

Открылась створка и появился помощник воеводы.

— С этого момента и до особого распоряжения всех свидетелей убийств держать в трезвости. Если пьяны, привезти в чувство. Узнай, куда дели остатки безголового. Если не сожгли… — воевода посмотрел на Пурелия.

— Хватит небольшого кусочка.

— Слышал? А если сожгли, найди второго. Как его?

— Скотник Жостак Восьмой, — подсказал книгочей.

— Точно. Найди и отрежь ему ухо.

— Хватит кончика!

— Жалостливый? — усмехнулся воевода. — Хорошо. Если безголового сожгли, режь кончик.

Когда стражник вышел, Гидон откинулся в кресле и посмотрел на Пурелия. Для опытного воина, чья борьба уже много лет происходила на улицах города, а не в открытом бою, книгочей был очередным орудием.

Когда-то воевода был юношей с пылким сердцем и верой в крепкую дружбу. В сражениях он с яростью крушил врагов. На привалах с почтением слушал командиров. В городах восторженно приветствовал баронов. Дальнейшая жизнь кристально ясна и желанна. Смерть в бою на глазах верных товарищей, с обязательным мщением за подвиг Гидона. Или жизнь с покалеченным телом, но твёрдым духом. Каждый день обучая новых защитников. Но действительность предала. Перемолола юное наивное сердечко и заменила камнем.

Сначала он увидел, как уважаемые им ветераны за деньги и наложниц меняют доспехи воинов на бесполезную бутафорию, подводящую в боях. Он видел, как вражеские воеводы, с кем он сражался, не жалея ни себя, ни соратников, после успешных осад, когда победа, казалось, неизбежна, выходили из осаждённого города, к его полному изумлению, под ручку с баронами, чьи войска он представлял. Вот они мило смеются и пьют вино. Вот барон назначает вчерашнего врага на место воеводы, «чтобы укрепить нашу дружбу навечно». После чего новоявленный начальник стражников и агентов начинает мстить, приводя на хлебные места нужных людей. Именно тех, с кем Гидон сходился в жестоком бою. Так рушилась вера в тех, кто выше.

Вера в товарищей тоже продержалась не долго. Сначала один промолчал. Затем другой не пришёл. Потом третий «не так понял». Гидон оглянулся и осознал, что остался один на один со своей злостью и подлым миром. Мечты разрушились. Кристально ясный жизненный путь покрылся туманом. Гидон ушёл в длительный запой, а выйдя из него, твёрдо решил, что больше не будет бороться. Он принимает правила игры, он принимает мир подлости и силы, отбросив юные заблуждения о справедливости и дружбе. «Сычигорье уважает могущество? Хорошо, я стану таким».

Сначала Гидон думал, что главный источник силы — баронство. Нужно понравиться совету старейшин и быть избранным. Но регулярная гибель баронов от гнева короля, войн или переворотов, убедили Гидона, что система власти не так очевидна. Напомаженные чучела с королевскими ожерельями являются удобной целью для врагов. Гидон решил действовать иначе. Он выбрал путь теневого властителя. Нет смысла лезть на самый верх. Лучше управлять королевским наместником, выставляя его перед собой, как яркую мишень.

Для успеха нужны три составляющие: сила, хитрость и деньги. Торговый талант у Гидона отсутствовал, а хитрость не выделялась на общем фоне. Поэтому, сделав ставку на силу, он начал искать союзника, имеющего недостающие качества. Судьба подарила костлявого человека с неприятным лицом. Мортус был хитрее и богаче Гидона. Он аналогично жаждал власти и не хотел светиться перед врагами, предпочитая тайное могущество. Здесь казнахрон с воеводой мыслили одинаково. В день знакомства они ещё не были ни воеводой, ни казнахроном. Но осознав, что дополняют друг друга, стали успешно продвигаться к теневой власти.

И вот перед Гидоном сидело очередное юное сердце, верящее в миф о Лукосе Шварце. Воевода чувствовал, что Пурелий при всей наигранной любви к кутежам ценил договоренности и верил в порядочность. Для него Лукос Шварц был не просто человеком, зарабатывающим деньги, помогая решать загадки. Для Пурелия причиновед сама справедливость — ловко находить негодяя и разоблачает перед обществом. Гидон же смотрел на Лукоса, как на оружие. Хороший меч, помогающий в сражениях за власть. А Пурелий напоминал добротный кинжал. Воевода не чувствовал жалости к молодому человеку, не узнавал в нём себя, не вспоминал аналогичные идеалы юности. Они давно вытравились. Гидон смотрел на поникшего книгочея и думал, как бы подбодрить заморыша. В таком кислом виде толку от Пурелия не будет, хоть режь его прямо сейчас. Поэтому Гидон смягчился и принялся оживлять нового агента.

— А кого ты придаёшь-то? — угадал мысли Пурелия воевода. — Шварц скрывает от тебя свою личность, между прочим. Это что, доверие до гроба? Ты нашёл ему заказчиков? Нашёл. Ты собираешь информацию и готовишь почву для его расследования. На тебя можно положиться, твоему слову по-прежнему верят. Что же тебя смущает? То, что я прошу допустить меня к тайнописи? А есть у тебя гарантия, что Лукос Шварц не читает твои сообщения помощникам? Или был запрет на показ переписки? Благородные люди не подслушивают, — наигранно пафосно произнёс воевода. — Надеюсь, ты не веришь в эту чушь? Ты бы знал, сколько благородных мужей и дам добровольно стучат мне, добывая сведения из подслушанных разговоров. Конечно, есть люди порядочные, не все подлецы. Но это касается личного. А здесь? Что говорит тебе Шварц? Подай, принеси, подготовь. Это не дружеский обмен мнениями. Это требования заказчика к исполнителю. Он не считает тебя за равного. Понимаю, ты переживаешь за источник дохода. Так я же его не отбираю! Сотрудничай и дальше с Лукосом. Я даю тебе дополнительный заработок. Когда ты в городе, то работаешь на меня. Получаешь покровительство и деньги. А если захочешь поискать Шварцу заказчиков, пожалуйста. Езжай на все четыре стороны, я держать не буду. Только скажи честно, — Гидон наклонился к Пурелию, — много ты заработал на человеке, которого ни разу не видел? Собирая вшей по постоялым дворам. А в моём городе у тебя всегда будет надёжный доход и защита, — воевода откинулся в кресле. — Да и танцовщицы в наших краях, как ты знаешь, чертовски красивы.

Речь подействовала. Пурелий несколько секунд ещё смотрел в пол, переваривая услышанное, а потом вскочил, опять превратившись в бойкого человека в элегантной одежде.

— Шварц собирает сведения с помощью помощников. Подготовка свидетелей означает, что или он сам, или его человек будут к этому моменту в городе и выйдут на связь, — места в закутке было немного, поэтому Пурелий не ходил, а стоял, жестикулируя и размышляя вслух о дальнейших шагах, как будто между ним и воеводой ничего не произошло. — А вот зачем ему понадобилась плоть заворожённых я пока не понимаю.

Воевода наслаждался новым агентом, следя, как книгочей с прежней энергией кинулся в работу.

— Наша задача, — Пурелий сказал «наша» и Гидон улыбнулся, — разобраться с загадочными убийствами и обезвредить крысу, которая ворожит против знати. Уважаемый Гидон, вы же не сомневаетесь, что подлец кто-то из местных?

— Сомневаюсь. Думаю, пришлый. Своих я крепко держу за горло.

Книгочей хотел было переубедить воеводу, но решил не раздражать нового начальника и продолжил.

— Хорошо. Пусть будут две версии. Итак, главная задача обезвредить убийцу. Для этого мы наняли, — он опять сказал «мы», — Лукоса Шварца. В большинстве случаев он через подставных лиц сообщает результат, указывая на виновника и предоставляя доказательства. Но в редких случаях показывается сам. Поэтому вторая задача, выяснить, кто такой Лукос Шварц. Зачем? — Пурелий задумался. — Сейчас я не знаю зачем. Но учитывая, что Шварц скрывает свою личность, такое знание лишним не будет.

— Что будешь делать?

— Нужно сообщить о готовности свидетелей и наличии завороженной плоти, — показал на пряжку книгочей.

— Стража!

Створки открылись.

— Поторопи людей. Нужна плоть и трезвые свидетели. Как будут результаты, сразу сюда. Мы пока поедим. Позови Ступку.

Стражник исчез.

— Ты всё равно не нравишься мне суетливостью и шуточками, — произнёс Гидон, — но последние сутки убедили, что твой ум и твоя наблюдательность…

Воевода захотел похвалить Пурелия, чтобы закрепить начатое сотрудничество, но его перебили. Пользуясь тем, что оба стражника отошли, внутрь заглянул незнакомец.

— О! Благородные мужья. Почему бы нам не выпить во славу барона и его верных слуг? — мужчина со свёрнутым на бок носом, вероятно, ошибся закутком, но не стал стесняться воеводу. — Или вы побрезгуете обществом простого шорника?

Обычно Гидон оставлял таких забулдыг на стражу. В редких случаях предпочитал могучим ударом отправлять в нокаут. В крайнем случае убивал. По закону каждый из властной четвёрки имел право на одно убийство в неделю. Убийство, которое не требовало объяснений. Индульгенция давалась «во славу короля, его спокойствия и мира в Сычигорье». Мортус с Гидоном часто заходили за лимит, маскируя погибших под жертву грабежей или сжигая трупы. Но публично старались не злоупотреблять.

Вот и сейчас мастер по кожаным изделиям отделался бы нокаутом, но Гидон рассвирепел. Шорник перебил воеводу в важный момент закрепления сотрудничества. Поэтому Гидон выхватил кинжал и легким движением, усиленным красным днём, пробил грудную клетку.

— Всё-таки запачкал сапоги, — выругался воин, заметив, как тело шорника, падая на пол в последней прокачке крови брызнуло капельками на обувь Гидона.

— Закажи мне жаркое из телёнка, — бросил воевода Пурелию и, перешагнув через труп, вышел из закутка.

Книгочей нагнулся к креслу, на котором сидел воевода, и поднял с пола небольшой кусок ткани. Тот запутался в месте крепления с потайной нишей. Часом ранее, войдя в закуток, Пурелий заметил край плаща, торчащий на полу. Узнав накидку воеводы, он улыбнулся удачному расчёту. Значит, Гидон успел спрятаться пока Пурелий бегал по закрытым тавернам. Осталось погромче произнести пароль да понатуральней изобразить разочарование.

Пурелий спрятал ткань в карман, чтобы не позволить Гидону догадаться, что его засаду обнаружили. После чего осмотрел труп со скошенным носом. Книгочей ожидал подобного, но не думал, что это произойдёт так быстро.

— Давайте пройдёмся, мой друг. Уверен, что лекарь не выпустит дам раньше, чем через час, — Тацит сошёл с повозки. — Пока не одурачит на десяток монет, не успокоится. Или вы верите богачам?

На растерянный взгляд Ратмира Тацит улыбнулся.

— Вы правы, я тоже обеспеченный человек. Пойдёмте, покажу вам главную беду Сычигорья.

Голяшка хотел зайти в лекарню за Люцией, но пестунья, пытаясь скрыть причину посещения, оставила мужчин на улице.

— Не стоит беспокоиться. Уверена, что с Плантажем мы будем в безопасности. Мне так нравится пудра на ваших висках.

Угодник заблаженил от комплимента и запустил добычу внутрь. Кучера Зелёной долины получали деньги от Плантажа за каждого клиента. Поэтому, услышав про лучшую лекарню города, кучер повёз иноземцев не в лучшую, а к Плантажу. Пока другие лекари брезговали извозчиками, Угодник богател. Мастерство торговли компенсировало скудный талант к ворожбе.

— Только недалеко.

— Не волнуйтесь, Ратмир. Ставлю златницу, что Люция без вас никуда не поедет.

Голяшка смутился и доверился Тациту. Торговый доверитель уверенно повёл молодого друга к повозке на соседней улице, где разгоралась ссора. Запряжённая четверкой коней массивная телега перевозила муку с посадских мельниц. Пользуясь красным днём пекарь белого рода загружал телегу по максимуму. Высотой в прыжок лошади она полностью загораживала пекарню и ожидала разгрузки. Рядом с повозкой с виноватым видом грустнел шатун. Низкорослый мужичок с опухшим от пьянства лицом и красными ногтями. Пекарь только что привёз муку, отстояв очередь на допуск в город. Пользуясь родовой силой, шатун загрузил телегу в посаде, осталось выгрузить. Но вмешалась крикливая портниха.

— Ты чего моих людей воруешь, булка кисложопая?

— А ты чего моих людей воруешь… — пекарь не нашёл подходящего оскорбления и крякнул, — а?

— Жители Зелёного города, посмотрите на подлеца. Мало того, что удобряет хлеб белой перхотью, так он ещё ворует шатунов у честной портнихи! Стыдно глазам моим голубым смотреть на такой калач засохший.

— А мне… А мне… А ты дура! Как мне работать-то? Кто загрузит мешки на мукомольне?

Портниха задрала подол и показала мясистую задницу:

— Вот тебе мукомольня, старый развратник!

Собравшийся народ захохотал, Голяшка смутился.

— Обратите внимание, Ратмир, — тихо заговорил Тацит, — они ссорятся из-за шатуна, которым брезгуют. Пользуясь красным днём каждый из них бережёт чеканки и нанимает работника попроще. Сила есть и ладно. Но при выборе народника они объединятся и будут ругать шатунов, требуя закрыть город от подозрительных личностей.

— Считаете личную выгоду бедой Сычигорья?

Тацит удивился находчивостью Голяшки.

— Надо же, как вы быстро ухватили мысль. Но не в этом дело. Сейчас я покажу главную проблему наших земель. Итак, запомните: личная выгода, — Волиус Штамм достал кошель, положил горсть монет Ратмиру в карман и добавил. — Подыграйте мне.

Тацит подкинул кошель в воздух и громко крикнул:

— Пари!

Спор моментально закончился. Пекарь, портниха, шатун и обступивший их народ обернулись на мужчину в дорогой одежде.

— Я торговый доверитель, богач из Белого полиса. А это мой друг, каменщик. Мы поспорили с молодым человеком, кто из нас выиграет в подброс, — толпа заинтересовалась. — Нам нужны двое, кто рассудит спор. Чтобы решение было объективным… Вот вы, уважаемая портниха и вы, уважаемый пекарь. Вас нельзя заподозрить в сговоре и любви друг к другу, — раздались смешки. — Согласны судить? Мы заплатим.

— Сколько? — женщина моментально забыла обиду на пекаря.

— Будьте добры, пару мешков.

На просьбу Тацита поставить импровизированный столик откликнулся стражник. Он следил за ссорой, чтобы пресечь насилие, а теперь с лёгкостью снял целый столбик из десяти мешков муки. Пользуясь родовой силой, аккуратно плюхнул их перед Тацитом, убрал лишние и приготовился к новому представлению.

— Обычный подброс. Кидаем монету. Лик короля, победил мой друг. Номинал, побеждаю я. А где же деньги, спросите вы?

— У богачей, где же ещё? — сострили из толпы, публика засмеялась.

— Вы правы! Сейчас у Ратмира и портнихи с пекарем будешь шанс разорить меня на несколько монет.

Толпа загудела.

— Да!

— Покажи ему здоровяк!

— Правила обычные, — продолжил Тацит, мигом успокоив публику. Люди прислушались. — Кидаем восемь раз, при ничье дополнительный бросок. Судьи окупят труд беспроигрышной ставкой. Перед каждым броском они выбирают игрока, делая ставку в десять чеканок. Если поставят на Ратмира и он выиграет, то получат от проигравшего, то есть меня, возврат денег в двойном объёме. Поставила уважаемая портниха десять чеканок на молодого человека, выпал лик короля, каменщик выиграл, я заплачу портнихе двадцать чеканок. В любом случае, судьи не проигрывают. Если не угадают победителя, деньги остаются на мешке до следующего подброса.

— А если на тебя поставлю? — спросил пекарь.

— Если выиграю я, то получите от Ратмира, — мужчина сделал паузу, — в десять раз больше!

Голяшка ожидал, что публика взорвётся от радости. Падкие на споры и зрелища жители плотно их обступили, но слова о десятикратном выигрыше не произвели эффекта.

— Монеты у тебя, поди, с провесом, — засомневалась портниха, намекая, что Тацит мог использовать шулерский приём, утяжелявший одну из сторон.

— А чтобы избежать провеса, монету попросим… — Тацит посмотрел на стражника. — Поможете, благородный воин?

Стражник кивнул и достал из кошеля чеканку.

— Внимание! — крикнул Волиус Штамм, хотя и так завладел вниманием десятков человек. — Кидаю монету восемь раз. Первый подброс. Лик короля у Ратмира. Номинал у меня. При угаданной победе Ратмира, получите от меня в два раза больше. При угаданной моей победе, каменщик заплатит вам, — Тацит сделал паузу и опять голосом подчеркнул выигрыш, — в десять раз больше! На кого ставите?

— На парня, — бросила деньги на мешок портниха.

— Я тоже на крепыша.

Тацит усмехнулся и подбросил чеканку стражника.

— Номинал. Один ноль в мою честь. Поставили бы на меня, получили бы в десять раз больше. Ратмир бы раскошелился. Не желаете поменять?

— На парня, — упрямо ответила портниха.

— На парня, — подтвердил пекарь.

Несмотря на возможный выигрыш в сто чеканок или одну монету, судьи ставили на Голяшку. Волиус Штамм подбросил, выпал лик короля.

— Помочи реснички слёзками! — завопила портниха и принялась танцевать.

Люди закрякали, загукали и разделили радость. Первый бросок публика приняла с азартом, но сдержанными эмоциями. Люди болели за Голяшку, поэтому на втором броске оттянулись.

— Денюжки! Попрошу денюжки, — веселел пекарь.

Тацит, не расстроившись, заплатил судьям по двадцать чеканок и продолжил:

— Один один, равенство. Третий подброс. На кого…

— Каменщик!

— Здоровяк!

— На зелёного, на зелёного ставь!

Толпа дружно болела за Голяшку. Пекарь с портнихой и не думали менять ставки. Бросок — лик короля.

— Ох, держите меня! Ох, не могу! Пекарушка мой ненаглядный, дай тебя поцелую! — радовалась портниха, кинувшись в объятья к не менее радостному пекарю.

Дальше победители чередовались, выпадал то лик, то номинал. Несмотря на честную чеканку стражника, дающую предсказуемо равные шансы, портниха с пекарем ставили исключительно на Голяшку. Тацит перед каждым броском напоминал, что ставка на него принесёт целую монету вместо двадцати чеканок, но толпа кипятилась и горланила: «Ка-мен-щик! Ка-мен-щик!»

— Четыре четыре. Ничья. Кидаем решающий? — улыбнулся Тацит.

— Стой! — крикнул пекарь и зашептал портнихе в ухо.

— Точно! — одобрила женщина и ткнула пальцем в Голяшку, — Пусть он кидает.

Ратмир взял переданную чеканку и осмотрел толпу. Та преданно уставилась на любимчика. Портниха, нашёптывая молитву, обнимала пекаря. Мужчина нервно дёргал головой. Голяшка подбросил монету.