Оберег из Сычигорья

Глава 13

Воспользовавшись тем, что тётушка задремала, Люция дождалась, когда повозка доедет до городских ворот и применила зелье. Колёсная пара разрушилась, первая часть плана удалась. Девушка не рассчитывала, что Фелиция послушается предложения посетить город, поэтому заранее решила, что выкинет тётушкин порошок. Был страх, что не пропустят стражники, но теперь она здесь.

Люция Полынь-поле росла в тиши и спокойствии. Поместье «Полынь-поле», служившее фамильным прозвищем многочисленного рода Люции, находилось далеко от города Синих холмов. Дорогой дом со множеством комнат располагался на стыке баронства и Стороны. Но богатство рода и семейные рецепты ворожбы надёжно охраняли жителей. Однажды отряд сторонщиков нарвался на патруль воеводы прямо в поле, напротив окон Люции. Но ни одна стрела, ни один предсмертный крик не долетел до дома, заворожённого охранным зельем. Маленькая Люция смотрела за немой битвой и воспринимала её, как очередное развлечение, типа магических забав любимой маменьки.

Семья Люции и аналогичные знатные семьи Синих холмов жили уединённо. Общение ограничивалось визитами, хоть и регулярными, но редкими. Мужчины периодически навещали город. Получить доход, посмотреть на игрища или принять участие в совете старейшин. Синие холмы были одним из четырёх баронств Сычигорья, где большая часть знати каждого рода обитала за пределами города.

Причина в ландшафте и годовом сдвиге. В первый день нового года земли Сычигорья приходили в движение. На месте леса могли вырасти холмы. Вместо болота появлялся цветущий лог. Овраги менялись местами, реки разворачивались вспять. Древние книги, столь почитаемые Тацитом, утверждали, что земля заходила через четыре века после появления элементов. Ландшафт менялся не только в одно и то же время, но и в одних и тех же местах. Всегда по-разному, но стабильно соблюдая границы. Три четверти земель Сычигорья трансформировались, одна четверть не менялась. Стабильные участки образовали баронства, остальное превратилось в Сторону.

В двенадцати из шестнадцати баронств Сычигорья стабильные участки были относительно малы. Узких секторов хватало для жизни посадского люда и ведения хозяйства, обеспечивающего город продовольствием. Пастбища да пашни. Хватало места и для небольших поместий знати. Однако четырём баронствам повезло. Белые, Синие, Красные и Зелёные Холмы наслаждались пространством. Равноудалённые друг от друга и, как всё Сычигорье, созданные по симметрии они радовали неприкосновенностью ландшафта. Обширная холмистая местность не подвергалась годовому сдвигу и манила любителей спокойной жизни со всего Сычигорья. Люди меняли город уплаты четвертного налога и обживали очередной свободный участок. Но интерес продолжался недолго. В городе Холмов ощущался недостаток знати, а значит, богатства. А значит, меньше лекарней, меньше игрищ, проведение которых стоит денег, меньше развлечений. Не всем нравилась скучная городская жизнь Холмов, не говоря уже о тихих поместьях. Поэтому со временем, поток в Холмы иссяк и Сычигорье опять обрело гармонию.

Если мужчины иногда посещали города, то женский пол жил в поместьях годами. Лишь сватовство сына, медицинские надобности и ещё парочка поводов вынуждали дам сопровождать мужчин в посещении других мест. Поэтому женщины с помощью книгочеев довольствовались перепиской друг с другом, в том числе применяя удалённую тайнопись.

Поддерживаемые правдивыми рассказами мужчин о том, что происходит в Сычигорье, дамы охали, ахали и радовались добровольному заточению. Но не все. Попадались такие, как Люция. С рожденья любознательная, наблюдательная и самостоятельная она всячески сопротивлялась «тихой полянке безопасности». В отличие от братьев и сестёр, ей не нравились скучные игры «порядочных наследников Холмов и спокойствия». Несмотря на кудахтанье опекунш о дороговизне и редкости домашней обстановки.

— Ну и пусть, что дорогое! Что мне от вашего богатства, если нельзя переплыть речку? Сыновья садовника каждый вечер плавают, а мы сидим за стенами и охаем над вязанием и кубиками. Мне выпал звездочёт, а тебе? А мне роща дубовая. Хи-хи-хи, ха-ха-ха, — дразнила сестёр Люция.

— Речку? Переплыть?! Садовника?!!

Опекунши хватались за сердце и сильней махали веером.

Поняв, что с юной бунтаркой нужно что-то делать, глава семейства, кровный дедушка Люции, вызвал подмогу. Его родственница Фелиция много лет назад переехала жить в другие земли. Ещё во времена детства дедушки Фелиция была стара. Её по привычке называли тётушкой, хотя семейство уже сбилось сколько приставок «пра» содержится в древней старухе. На неё напал недуг долголетия. В каждом баронстве жила горстка старух и стариков, переживших положенный срок в несколько раз. Никто не мог понять, каким образом долголетие захватывало человека. Единственное сходство — все заболевшие были богаты и девственны. Бывало, что хитрецы специально хранили целомудрие, пытаясь попасть в число долгожителей, но неведомый закон мигом разбирался, и бедняги умирали от несчастных случаев. В долгожители попадали исключительно те, кто по характеру, внешности, обстоятельствам, а чаще всего по совокупности превращались в одиноких стариков. Тут-то их и достигал недуг долголетия.

Недугом постановили называть необъяснимый эффект на специальном собрании баронов и властных четвёрок. Правители поняли, что долголетие может трактоваться, как особый дар. Чтобы старики не начали проповедовать, подрывая власть, собравшиеся дискредитировали болезнь. Тех, кто поумней или спрятали получше, или убили. А всяких умалишённых, коих среди заболевших хватало, специально демонстрировали народу. Посмотрите на них. Что за жизнь? Сплошное вечное мучение. Однако мучения не были вечными. Долгожители умирали, прожив, правда, ну очень долгую жизнь.

Тётушка Фелиция оказалась из тех, кого не нужно прятать или убивать. Во-первых, она сама, как женщина Холмов, не любила покидать одиноких поместий. Во-вторых, ворчливый нрав и глухота отталкивали людей. Но главным фактором, о котором знали лишь немногие, была зависимость Фелиции от корня боярышника. Она и уехала из родного края лишь потому, что барон ввёл запрет на пагубную забаву для знати. Местом затворничества тётушка выбрала аналогичные Холмы на другой стороне Сычигорья. Барона, запретившего корень боярышника, вскоре казнили, запрет отменили. Но родственники не стали сообщать сварливой родственнице. Уехала и уехала.

Через много лет, поняв, что бунт внучки может плохо кончиться, глава семейства Полынь-поля вспомнил о Фелиции и вызвал её обратно. Когда тётушка была его пестуньей, он на себе испытал строгие методы воспитания. В детстве он злился на чёртову старуху, сейчас же надеялся на помощь.

— Узнав, что ты просишь меня помочь, я сразу собралась в дорогу, — соврала Фелиция, обнимая главу дома и опустив главный мотив приезда в виде снятия запрета на боярышник. — Где моя подопечная? Ах, это ты. Без бантика и в туфлях с пряжками. Какой позор. Я думала кто-то из слуг.

Маленькая Люция возмутилась, но несмотря на вежливость девочки и к всеобщему удивлению присутствующих, получила болезненный щелчок. Старуха, не стесняясь, хлопнула в подопечную зельем, причинив острую боль. Люция заплакала, а Фелиция спокойно проскрипела.

— Так-то лучше, дитя моё. На ночь я прочту тебе первые страницы кодекса Луговых девиц, — повернулась к главе дома и добавила. — Мерзкая девчонка, но не безнадёжная. Я воспитаю из неё достойную девушку. Во что у вас сморкаются?

Жизнь Люции изменилась. Нет, не было никаких гонений, несчастного детства, слёз и порок розгами. Фелиция периодически наказывала подопечную заклинаниями боли, но приезд старухи имел два эффекта. Во-первых, Люция перестала со всеми спорить и превратилась в послушную девочку. Родители, опекунши и дедушка были довольны. А во-вторых, и в главных, Люция быстро научилась искусству притворства. У строгих родителей хитрые дети. А полоумная и назидательная Фелиция, сидевшая на корне боярышника, вообще превратила подопечную в профессионального лазутчика. К возрасту инициации Люция могла покидать дом так, что никто не замечал её отсутствия. Прятала запрещённые переписки способами, которые не снились ни одному шпиону. Знала любой скрип дома на слух, могла сказать, кто из домочадцев сидит за закрытой дверью, отличая их по дыханию и запаху. Интерес девочки к усилению чувств обеспокоил родителей — вдруг, выберет белый род? — но обошлось.

Накануне дня инициации Люция поставила сверхзадачу. На званном обеде решила поменять местами вазы в гостиных так, чтобы никто не заметил. Девушка провоцировала споры, подпаивала дядюшку, чтобы он выходками отвлекал собравшихся. Подымала гостей в пляс и зачинала хоровые песни. В конце концов удалось. Три вазы средних размеров, одна маленькая и одна с цветами, были поменяны местами так, что никто не заметил, при этом находясь всё время в гостиных. «Теперь я достойна синего рода, — решила девушка. — Моя ловкость будет оценена по достоинству».

Утром дня инициации родители восхитились красотой подросшей за ночь девушки. Симпатичный, но угловатый подросток исчез, появилась невеста. Выбор рода, проходивший перед воротами, не позволил посмотреть город, но сами горожане очаровали девушку. Здесь кипела жизнь, здесь были игрища, барды, уличные музыканты. Люция поняла, что хочет от жизни больше, чем прозябание в глуши. А первые два сватовства по её душу убедили, что времени у неё осталось мало.

Имея приданное в виде приносящего доход дела, Люция стала невестой. Сначала в поместье прибыл красивый сын крупного землевладельца. Это был первый опыт общения с богатым молодым человеком в возрасте, когда девушка бессознательно и осознанно ищет первую влюблённость. Влюблённость, правда, продолжалось недолго. Ровно до того момента, пока сынуля не попросил маму, приехавшую вместе с ним, протереть ему шею. «Мне кажется, я запачкался». Люция дала ещё один шанс, но просьба к матери порезать мясо, окончательно заставили девушку нервничать.

— Папа, дедушка, я… я… я… — заикаясь подбежала Люция к мужчинам, когда делегация уехала.

— Не волнуйся. Очевидно, что время потрачено впустую. Мне самому стало неловко от такого… жениха.

На первый раз пронесло. Но второй претендент понравился всем. Богат, умён, со связями. Впечатлился весь дом. Кроме Люции. Мужчина был существенно старше её, нуден, а главное неприятно пах.

— Твоё слово Люция? — спросил глава дома, после отъезда гостей.

— А какая разница, если не я решаю? Продали, так продали.

— Что ты такое говоришь! — разволновался дедушка. — Разумеется, обычаи велят старшим решать судьбы девиц, но Полынь-поле славится тем, что все браки представителей нашей семьи заключаются только при обоюдном согласии. Не по душе он тебе, так и скажи. Принуждать не будем.

Люция знала, куда била. Семья выделялась самостоятельностью в выборе супругов. Сегодняшний отказ дедушка стерпел. И следующий стерпит, и ещё один. А вот в дальнейших перспективах Люция была не уверена. И родители, и дедушка подправят традицию в угоду выгодных партий. Иначе знать начнёт косо смотреть на семью, чья невеста отшивает одних за другим.

Нужно срочно принимать меры. Люция решила придумать легенду и создать новую личность. Навыки у ней были подходящие: ловкость, хитрость и смелость.

— Обратите внимание, Люция, — тихо обратился Тацит к девушке, — сейчас я чокнусь кружками, ударю особым ритмом ножами и вон тот пузатый мужчина с бородой поднимет правую руку вверх, выкрикнув приветствие.

— Не может быть! Он не услышит, далеко и шумно. И сейчас не белый день.

В нижнем ряду на скамье за длинным общим столом сидела группа горожан. Молодые люди и плотный дядька, не вписывающийся в их компанию. Тацит с Люцией, подобревшей Фелицией и Ратмиром находились на лучших местах. Бард Балун усадил гостей на трибуну с резными столами, кидая осторожные взгляды на приехавшего к нему человека. Над иноземцами расположилась ложа барона, пустующая в этот раз. Бадьяр дозировал появление на публике для увеличения собственной значимости.

Перед зрителями на главной площади города шли приготовления к смотру статусов. Люди ожидали представления и шумели. Тацит Волиус поднял кружки, чокнулся ими три раза, а потом добавил затейливый ритм ножами. Мужчина с бородой, не смотря в их сторону, поднял руку и что-то выкрикнул. Люция подпрыгнула на стуле:

— Браво, Тацит! Но как? Почему?

Ратмир тоже оценил трюк и заулыбался. Несмотря на то, что ему нравилась Люция, Голяшка не ревновал девушку к Тациту. Элегантный иноземец с мудрым взглядом тоже вызывал симпатии у молодого человека. Поэтому на разговоры Люции и Штамма смотрел с интересом.

А разговаривали они часто. Кроме отца, деда и нескольких друзей родителей девушка никого из благородных мужчин не встречала. Сыновья прислуги быстро надоели. Став старше, Люция осознала, что люди, обслуживающие их поместье, были милы, работящи, но простоваты и скучны. Заплывы на речках больше не впечатляли подросшую девушку. Друзья отца образованы и воспитаны, но они с детства были «дядьками», поэтому Люция не смотрела на них, как на мужчин. О претендентах в женихи и повторять не стоит.

Редкие выезды из поместья тоже не радовали. Люция встречала два типа мужчин. Первый — деревенщина и горожане. Среди них попадались приятные люди, но аналогично слугам грубоваты и пусты. Чаще встречались пьяницы, забулдыги да ворьё с разбойниками, которых пачками уничтожала Фелиция. Второй тип был из знати. С образованием, с манерами. Но их было мало, да и те, с кем удалось перекинуться парой фраз, оказались не лучше женихов.

И вот впервые в жизни Люция встретила двух интересных мужчин. Ей нравился Голяшка. И внешностью, и размерами. Настоящий защитник! Люцию смешила его неловкость и влюблённый взгляд. Но Ратмир был немногословен, постоянно угукал и улыбался. Она невольно вспоминала сыновей слуг и мило, но снисходительно улыбалась в ответ. Девушка хотела бы поговорить подольше, но Голяшка постоянно смущался и пузырил нелепостями.

А вот Тацит Волиус Штамм покорил Люцию. Сначала он понравился элегантным видом, уверенным взглядом и манерами. Потом предложением сопроводить дам в город. Девушка испытала симпатию и интерес. А к сегодняшнему вечеру почти влюбилась. Штамм увлекательно рассказывал о многочисленных поездках и объяснял девушке местные обычаи и порядки, не замалчивая «взрослые» моменты, что особенно ценила девушка. Ей надоело, что близкие относились к ней, как к беззащитной дурочке со слабыми нервами. Удивительно, как тётушка в её присутствии не стеснялась убивать людей!

— Пузатый мужчина с бородой, — объяснял Тацит трюк с кружками, — это пахарь. Молодые люди его работники. Задача пахаря уберечь юношей от посещений трактиров и увеселительного дома в сезон урожая. Там велик соблазн на наложниц. А каждая наложница является чьим-либо агентом.

— Наложница влюбит в себя юношу и он не сможет работать?

— Не в этом дело, — улыбнулся наивности Люции мужчина. — Пахарь не хочет раскрывать урожай, чтобы выдержать нужную цену. А молодёжь обязательно проболтается, желая похвастаться.

— А при чём здесь приветствие?

— Пахарь вслушивается в разговоры работников. Несмотря на отсутствие белого дня, слух обострён. Я наиграл ритм старой застольной песни хлеборобов. Сейчас она не популярна, но память, усиленная слухом, заставила мужчину среагировать, как во времена его молодости.

— Ловко! — восхитилась Люция. — А там, что происходит?

Около противоположной трибуны, где расположились горожане попроще и победней, стирали одежду. Четыре девушки, задрав юбки и рукава, полоскали бельё в деревянных чанах.

— Это молодые прачки. Они демонстрируют умение, доказывая, что их статус прачки поможет будущей семье. Мужчина рядом нахваливает девушек. Ага, вот и первый желающий.

С трибуны спустился чумазый толстячок. Он заплатил деньги ведущему и увёл одну из девушек.

— Куда он её?

— В комнату доходного дома, чтобы проверить… Он выбирает жену. Нужно убедиться, что девушка подойдёт… Вы понимаете?

— Да, — соврала девушка, чтобы не показаться невежественной перед Тацитом.

— Простой люд не привередлив к невинности. Статус и здоровье важней. Вообще смотр сопровождается подбором супругов. Вон, видите, как женщина с белым бантом на поясе присматривается к сапожнику? Мужчина нахваливает свой статус, сколачивая обувь, а вдова выбирает нового мужа.

— Смотрите, там бард Балун, — сказал Ратмир. — Похоже, именно он отвечает за демонстрацию девушек.

Бард Балун Сметана рос в особых условиях. Паренька в возрасте пяти лет пожалели сторонщики. «Может, вырастит и примет Сторону, — постановила банда и выделила мальчонке монету. — Город там. Иди сразу в трактир. Отдашь монету и просись на пожитие. К концу дня дойдёшь, если волки не съедят». Разбойники засмеялись, а главарь достал деньги из кошелька отца Балуна. Тот лежал рядом, сражённый насмерть дубиной. Оглушённая ударом мать добычей висела на коне главаря. Поездка в Зелёную долину оказалась для семьи последней.

Детская психика включила защиту и навсегда изменила мальчика. Смотря на уезжающую банду, Балун глупо улыбнулся. С такой же улыбкой посмотрел на мёртвого отца и засеменил тонкими ножками в город. Бойкий мальчишка исчез, жизнь «до» выветрилась. Появился вечноулыбающийся паренёк с охотой к разговору, но замкнутыми мыслями.

— Дурачок, что ли? Нормально. Будешь посетителей развлекать.

Трактирщица обрадовалась улыбчивому оборванцу, выделив угол в коровнике. Но Балун оказался смышлёным. Взрослые дочери трактирщицы забрали парня себе в комнату. Там-то Балун и начал познавать жизнь.

Сначала малого обучили воровству. Мальчик обкрадывал захмелевших посетителей. Потом привлекли к торговле. Балун научился сбивать цены у посадских торгашей.

— Вот вы заломили за душицу по двадцать чеканок за горсть, а я возьму и обижусь.

— Чего-о?

— Расскажу, что вы мне тайком каждую неделю крольчатину возите, — улыбался мальчик. — Бесплатно.

— Пятнадцать! — сдавались те, кто поумней, зная, что склочные торгаши поверят в выдумку парнишки, затребовав аналогично бесплатные поставки. Уйдёт неделя, чтобы их переубедить, а к тому сроку душица потеряет аромат.

Но главное открытие Балун совершил позже.

— Опять выходить? Холодно же. Можно я под кровать спрячусь?

— Только ни звука, — сжалилась старшая дочь трактирщицы. — Иначе выпорю.

Сначала мальчик не понял, почему «жених» согласился на идиотское предложение.

— Вот яблочко, мною целованное. Купите за десять монет?

— Держи, красавица, — отвечал мужчина.

«Он, что, дурак? За десять монет можно купить две телеги яблок! — возмущался Балун. — Теперь я понимаю, почему меня заставляют выходить каждый раз. Таких покупателей беречь нужно».

Последовавшие за этим «звуки борьбы» не отвлекли паренька от негодования глупостью сделки. Он выполнил обещание, пролежав в тишине, но после ухода мужчины потребовал оплату.

— Пятьдесят чеканок и я не скажу сёстрам, как ты нажилась на этом дураке.

— Ты посмотри на него! Опять, ведь, улыбается, — засмеялась девушка. — Кто такому откажет? Никто. Да и заработать решил, воспользовавшись ситуацией. Далеко пойдёшь, малыш. Ладно, садись. Расскажу тебе о силе похоти.

Так Балун узнал о тяге мужчин к женщинам. Что есть такие, кто продаёт своё тело за деньги. Им присваивается статус «наложница». Обычный способ заработка, как портниха или урожайница. Выбравшие этот статус женщины платили четвертной налог в закреплённом городе, вставали под защиту воеводы и подчинялись бардам.

— А кто такие барды?

— Такие же трактирщики, только для богатых. А ещё присматривают за наложницами.

— Значит, ты наложница?

— Нет, Балун. Я свободная. Хочу сплю с мужиками, хочу не сплю. Наложницам так нельзя. Но чтобы не лишать их заработка, торговать телами в баронствах запрещено, если не имеешь официальный статус. Вот и придумываем замены. Я назначаю высокую цену на какую-нибудь мелочь, мужик покупает. Понимаешь? Он как бы покупает мою любовь, но платит за яблоко. Придраться нельзя…

— Так никто же не слышит! — перебил мальчуган. — Зачем яблоко? Заплати и всё.

— А король? Поверь, он слышит всё.

На этом бы интерес Балуна пропал, он же не может торговать любовью, но вмешался случай. Мальчик увидел зарёванную младшую дочь трактирщицы. Мужчина в последний момент не пришёл, а деньги нужны к утру. Балун хотел пройти мимо, по привычке никого не жалея, как девушка сама кинулась за помощью.

— Балуша, милый. Ты ошиваешься на рынках и площади. Найти для меня… Понимаешь? Я дам тебе четверть от заработка. Только осторожней! Чтобы меня не отправили на игрища за запрещённую торговлю.

Так решился жизненный путь мальчика. Вечная улыбка, милое лицо, понимание женщин, полученное в тесной жизни с сёстрами, и торговый талант внесли Балуна в барды. Так как статус лимитированный — не больше двух-трёх бардов на город — Балуну пришлось деньгами и лестью подкупать народника. Именно его голос был решающий в голосовании на присвоение статуса барда. Поэтому Балун выбрал синий род, напросившись под неформальную опеку народника с голубыми глазами. С тех пор властная четвёрка несколько раз сменилась, но статус барда никуда от него не уходил.

Бард Балун Крутой-обрыв Сметана хорошо разбирался в людях и торговле телами.