Оберег из Сычигорья

Глава 27

— Не спешите с выводами, уважаемый барон.

— Ты разве не причиновед? — удивился Бадьяр. — Мазь искренности оказалась подделкой?

— О, вы знаете о мази? Хотя, что это я. Истинный хозяин должен быть в курсе.

Они сидели за столом и разговаривали, как старые приятели. Бадьяр приказал обновить закуски на столе и унести Эльзу. После того, как распорядители ушли, разговор продолжился.

— Как вы узнали про мазь искренности? — спросил Пурелий. — Гидон не стал бы рассказывать, Мортус тоже. Стражники? — барон неопределенно махнул рукой. — Понимаю. Свои секреты. Мазь искренности была настоящая. Воевода спросил, не Шварц ли я. Я ответил честно. Потому, что Лукос Шварц это два человека. Каменщик Ратмир Голяшка и его друг Пурелий Эдур Цес.

— Не плохо. Кто знает о вас?

— Вы теперь третий. Ратмир, Пурелий и Бадьяр.

— Даже так? Хм, большая честь.

— Рассчитываю на ваше молчание, — поклонился Пурелий и продолжил. — Мазь нужна была для трёх целей. Во-первых, подставиться под воеводу. Я не сомневался, что он проверит меня, получив правдивый ответ на плохой вопрос. Тем самым отстанет и начнёт доверять.

— Сами подставились под вербовку Гидона?

— Да.

— А что за история с убийством связного?

— Нужно было охладить пыл воеводы, чтобы перестал проявлять инициативу. Я ждал, когда вспыльчивый воин кого-нибудь убьёт и подложил в карман трупа платок с головой волка. Потом Ратмир зачитал в тайнопись нужные приметы и Гидон, подумав, что убил человека Шварца, резко успокоился.

— Умно. Восхищён вашими ходами, — закивал барон. — Продолжайте, пожалуйста.

— Во-вторых, Тацит Волиус. Я не знал, что это за человек. Ратмир сообщил мне о встречи с торговым доверителем. Нужно было разговорить незнакомца, а Голяшка не мог выйти из образа смущающегося болвана. По воле случая Тацит не выдал себя и прикрылся правдой о сопровождении знатных дам в город. А ведь мог проболтаться…

— … что он движенец, — закончил барон. — Удивляетесь, что знаю? Поверьте, я могущественней, чем кажусь. А третья цель?

— Слежение. Ворожбу искренности готовят на основе ворожбы слежения. Побочный эффект проявляется в вибрации склянки, где хранилась мазь. Она реагирует на приближение к людям, участвовавших в диалоге. В течение недели мы с Ратмиром могли следить за передвижениями Тацита и Гидона.

— Таким способом Голяшка нашёл умирающего движенца?

Пурелию пришлось закашлять, чтобы сбить удивление. Барон знал, что Ратмир нашёл Тацита? Что он ещё знает?

— Да хватит вам! — передразнил книгочея барон и улыбнулся. — Я же сказал, что могущественней, чем вы думаете.

— Слушайте, я тогда не понимаю, зачем вы пошли на сделку со мной? Вы всё знаете. Знаете о заговорщиках, о движенцах, о том, где мы были и что делали. Неужели не поняли, кто отравитель?

— Зачем же я вас арестовал тогда? К сожалению, я ограничен. Отравитель одиночка. Вы с Ратмиром, по сути, тоже одиночки. Я же получаю сведения от людей. Чем меньше людей знают что-то, тем меньше шансов, что узнаю я. Бадьяр Широкий — это уши баронства Зелёной долины. Даром, что не белого рода. Я не могу услышать ту информацию, которой не делятся.

— Зачем тогда удаляете людей, обижаясь на них?

— Удаление не означает прекращение контроля, — пояснил барон. — Капризами я отстраняю тех, кто начинает набирать вес. Или тех, кто может во время обсуждения внести раскол в нужную мне точку зрения. Однако, чтобы не заметили в этом системность и разумность, приходится иногда наказывать случайных.

— Рифмование во время складности тоже не просто так?

— Конечно. Думаете, я большой любитель стихов? Когда человек думает над задачей, то притупляется осторожность. Мои гости сосредоточены на рифме. Я задаю им личность, и вместо того, чтобы высказать стандартный шаблон, принятый в обществе, они говорят то, что на самом деле думают о человеке. Внимание-то на рифме, а не на сути, — Бадьяр скривился, превратившись в дурачка-барона и спародировал своё поведение во время складности. — Слышал, какую ерунду говорят? Мортус у них умный и всё знает. Допустим, но где тут складность? Мор-тус, ум-ный, зна-ет. Нет складности-то!

— И под видом обиды на неудачную складность, можно отстранить набирающего вес человека?

— Именно так, — спокойно произнёс барон.

— Кажется, понял. И дурацкие слухи о произошедшем во время покушения тоже вы распускали?

— Понимаете, Пурелий, жители Зелёной долины, да и всего Сычигорья, любят сказки и не любят думать. Наври, что у Мортуса две головы, вторая из которых спрятана на спине, плохо пахнет и ест детей горожан… Нет, не поверят. Но будут охотно пересказывать друг другу. И в подсознании сохранится негативный образ Мортуса. В критический момент, например, при бунтах, люди вспомнят, что казнахрон ест детей, а барон за один час накормил сорок тысяч горожан, подавая им сладости из сотен рук, вырастающих по воле короля. Такой галиматьёй я формирую нужное мне восприятие.

Пурелий задумался, оценивая сидящего перед ним человека. Книгочей раскусил барона, понял, что тот хитрее, чем кажется и ловко управляет баронством. Но молодой человек не ожидал, что Бадьяр на столько умён.

— Раз вы так много знаете… Где Ратмир?

— Давлей получил информацию от агента, который второй день под видом пьяницы наблюдает за лавкой самогонщицы. Голяшка пришёл в дом Дикарки с серьёзным ранением. Пока не знаю, чьих рук это дело. Когда ваш друг потерял сознание, агент обнаружил в доме Люцию и Тайю. Невеста спала под ворожбой, с ней всё в порядке. А вот девочка отравлена. Думаю, это дело рук нашего убийцы. Скорей всего, Дикарка уже умерла. Жаль, — барон отпил и усмехнулся. — Не удивляйтесь, я не кровожадный.

Бадьяр показывал своё истинное лицо только в присутствии Эльзы, чей примитивный ум не замечал преображения личности. Даже близкий помощник Давлей и знать, которую барон обрабатывал от влияния Мортуса, ни о чём не догадывались. Барон ставил условия с обычным выражением дурашливости, капризами и визгливостью. Богачи понимали, что кто-то диктует волю барону, но, как и Мортус, не могли разгадать теневого правителя. Большинство считало, что толстяком руководит свита короля, что полностью устраивало барона.

И вот сейчас Бадьяр Широкий получил умного собеседника, который первым раскусил его притворство. Мужчине захотелось выговориться.

— Насилие лишь способ удерживать баронство в рамках хоть какого-то приличия. Думаете, мне нравятся казни? Я большой любитель игрищ? — Бадьяр фыркнул. — Эх, Пурелий, если бы вы знали, как хочется взять мою безмозглую красотку и уехать в посад на покой. Но через год, может, два, баронство погрязнет в хаосе. Наш тихий мирок сожжёт обезумевшая толпа. Вы же видели их на арене. И как вам? Думаете, они послушают разумные доводы о справедливом обществе? Ха! Только сила. Только жестокость. Эти дикари не понимают ничего другого. Приходится давать им эту жестокость, чтобы заполучить авторитет и хоть как-то усмирять этих… этих… — барон вздохнул. — А глупость нужна для таких, как Мортус с Гидоном. Так проще выявлять заговорщиков. Они же не очень умные. Да откуда взяться-то уму, когда на баронство меньше десятка грамотных людей.

Барон надолго задумался.

— Ай, ладно. Раз уж ввязался, теперь до конца. О чём я говорил? Ах, да. Ваших друзей привезли в лавку Плантажа. Они там. Ратмир… Зелёный день. Если дожил до восхода, то скоро сам объявится. А если, нет, то и торопиться некуда. Сами понимаете, — Пурелий кивнул. — Кстати, а почему невеста спит?

— Голяшка усыпил её. Он мне рассказал это, когда забирал склянку для поиска Тацита. А что с мальчиком? Ратмир говорил, что у Тайи есть братик. Отравлен вместе с сестрой?

— У неё есть брат? — удивился Бадьяр. — Упустил этот момент. Во всяком случае, уверен, что после их отъезда в лавку Плантажа, в доме никого не осталось. Хозяин пьянствует в посаде.

Бадьяр посмотрел на солнце.

— Ещё одни вопрос мучает меня. Тема сложная, — барон собирался мыслями. — Вы оказались в городе раньше, чем появился заказ на ваши услуги. Как так?

— В любом городе Сычигорья есть работа для нас. Чаще мы сами выбираем заказчиков, создавая условия для связи с причиноведом. Распуская слухи и, что не мало важно, — поднял палец вверх книгочей, — ссылаясь на истинные рекомендации.

— Конечно, Пурелий. Я выполню свою часть договора.

Толстяк насупил брови и мигом превратился в полоумного барона.

— Этот книгочей Пер… Пур… Перуний единственный, кто держит связь с причиноведом Шварцем. Благодаря их работе и тому, что лучший барон Сычигорья нанял их… Эльза, милая, дай я тебя шлёпну. Ай, молодец! Ну всё, иди. Внимание! Слава Лукосу Шварцу!

— Блестяще! — опять восхитился преображением Пурелий.

Барон кивнул, но по его лицу книгочей понял, что Бадьяр не о том спрашивал.

— Вас на самом деле интересуют туннели? — барон оживился. — Отвечу так. Ничего о них не знаю. Однако поделюсь размышлениями одного знакомого лесоруба. Он считал, что можно обычных людей наряжать… белоголовыми вепрями, — пожал плечами Пурелий, — а потом выдавать таких людей за истинных белоголовых вепрей. Жители Сычигорья будут удивляться, каким образом вепри так быстро оказываются в любой точке. Начнут приписывать вепрям особые качества или придумывать тайные ходы, позволяющие добраться из центра Сычигорья в любую точку за короткий срок. А на самом деле… всё не так, как кажется. Но это не мои мысли. Так. Размышления лесоруба.

Бадьяр с интересом переваривал информацию. Свита короля — обычные люди? Мало того, они живут среди нас и, по сути, любой собеседник может им оказаться? Они агенты короля?

— Интересно. А главный вепрь? Тоже обычный?

— Не знаю, — Пурелий помрачнел. — И в этот раз без истории от лесоруба.

Барон встал из-за стола и начал бродить по дворику. Не сказать, что он услышал шокирующую новость. Он сам считал, что свита — это обычные люди, получившие доступ к запретной ворожбе. Новость была в том, что Пурелий думает аналогично. Молодой человек умён, но не одинок. Значит, существуют ещё люди, сомневающиеся во всемогуществе свиты короля, а значит, и в самом короле. Значит, назревают перемены в обществе. А любые перемены в Сычигорье сопровождаются массовыми войнами. И усиление движенцев прекрасно дополняет этот вывод. Необходимо готовится к большой бойне.

— Согласен, зачем слушать истории лесоруба? — обдумал положение барон и сел за стол. — Вернёмся к нашему соглашению. Остались два главных вопроса.

— С чего начать? С отравителя?

— Нет. Объясните мне, как Мортусу удаётся так быстро набирать вес? Я специально не мешал его восхождению. Даже казнахроном сделал. Конечно, обрубал дальнейшие хотелки, чтобы не высовывался. Но наглец зашёл слишком далеко. Пора его… Так как?

— У меня только догадка. Зато если она подтвердится, вы получите доказательства.

— Ну-ка, ну-ка.

— Он слишком много ходит после окончания белого дня. Не замечали? Тогда вспоминайте. Обычно он сидит поближе к знати, слушая разговоры. Белый день всё-таки, родовая сила.

— Она у него слабая.

— Вот как? — удивился Пурелий. — Хм. Вполне может быть. Но дело в другом. Зачем он начинает ходить туда-сюда? Он ищет применения силы, которой не лишился после захода солнца. У Мортуса большая задержка.

— Вот гадёныш! — Бадьяр хлопнул ладонью по столу. — Час? Два?

— Минимум пять. Солнце садится, сычигорцы расслабляются и начинают говорить то, о чём молчали в белый день, зная о нашей родовой силе. Тут-то Мортус и…

— … подслушивает?

— Нет. Подглядывает. Вчера ночью, до моего ареста, я решил проверить свою гипотезу. Отошёл от Мортуса на противоположную часть зала, достал пряжку… Вы же в курсе удалённой тайнописи? Так вот, Мортус тоже в курсе. Я знал, что он обратит внимание. Я как бы зачитал послание Лукосу Шварцу. Встречаемся, мол, в полдень зелёного дня в посаде за косогором. Если он сегодня будет там, значит, попался.

Барон тяжело задышал, потом опять хлопнул по столу и поднялся.

— Задержка!

— Я же говорил, что вам не понравится. Силу не отобрать. Если только не переманить Мортуса на свою сторону.

— Нет, Пурелий. Этот уже всё, наигрался. Если окажется за косогором в полдень, убью на месте. Лично.

Книгочей увидел злость на лице Бадьяра. Она не была похожа на вспышки гнева, которые накрывали его во время роли дурачка-барона. Это была злость расчётливая, настоянная временем и беспощадная.

— А Гидон? — спросил Пурелий, когда барон успокоился.

— Воевода мне нужен. Без Мортуса он не опасен. Ещё увидите, как предаст бывшего дружка. Что с отравителем?

— Устроим ей ловушку.

— Ей?

— Уверен, что она тоже была среди ваших подозреваемых. Вы же из-за Давлея гнали мысль о её причастности? Костоправ не поверит и отвернётся. Вы потеряете лучшего человека. Не волнуйтесь, доказательства будут. Мне нужен стражник, дежуривший в вечер покушения. Тот, с налокотником. Он будет свидетелем.

— Он же безумен.

— В этом и ловушка.

Ратмир быстро-быстро копал могилу. Могучие руки легко входили в землю и далеко её отбрасывали. Зелёный день не только вылечил Голяшку, но и дал родовое преимущество. Люди зелёного рода не чувствовали усталости. Поэтому большинство зелёных делали всё быстро и передвигались бегом. Скорость ограничивалась размерами ног, ловкостью конечностей и препятствиями на дороге. На открытых пространствах каждый мчался, что есть мочи, не сбивая дыхания.

Голяшка сбегал в увеселительный дом, взял денег и щедро расплатился с пришедшим в себя возчиком, чем приговорил того к очередному пьяному дню, на этот раз по радостному поводу. Ратмир на выкупленную повозку аккуратно уложил Люцию и остывшее тело девочки. Запряг себя вместо лошади и побежал в посад. Молодой человек твёрдо решил, что не даст сжечь Тайю, а похоронит в земле. Голяшка считал обряд захоронения глупостью богачей, но не хотел сжигать тело. Ратмир понял, что ему нужно место, куда можно будет вернуться.

— Тайя Дикарка, прости, что не смог уберечь тебя, — сказал молодой человек, установив валун на могилу девочки. — Я клянусь, что буду искать твоего брата Нуги, пока не найду или погибну. Если мне повезёт, то я стану заботиться о нём до конца жизни. Уверен, Нуги вырастит таким же храбрым и добрым, как его сестра.

Чтобы сбить нахлынувшие слёзы, Ратмир быстро впрягся в повозку, где спала Люция, и побежал в город. Скоро невеста проснётся. Нужно дождаться пробуждения, а потом помочь Пурелию.

Отбегая от маленького кладбища, скрытого в леске за косогором, Ратмир не заметил, как толстый мужчина бежал к полянке. Несмотря на комплекцию, родовая сила поддерживала ровное дыхание толстяка.

— Мортус, я так и знал, что ты не возьмёшь лошадь, — крикнул барон на бегу.

— Мой покровитель?

— Твой, твой, — Бадьяр подбежал к казнахрону и оглянулся. — Правильно, в таком редком лесочке лошадь не спрячешь. Лукоса ждёшь?

Казнахрон растерялся.

— А как вы…

Барон не дал договорить и вонзил клинок в грудь казнахрона.

— Знаешь, это даже забавно, — улыбался барон, смотря, как Мортус корчится на земле. — Ты считал себя теневым властителем города, а оказалось, что тобой манипулирует тот, кого ты воспринимал, как куклу. Но ничего. У нас с тобой много общего. Ты любишь власть, и я люблю власть. Ты любишь оставаться в тени, и я не люблю высовываться. А ещё мы с тобой, в отличие от Гидона, дорожим легальными убийствами. У меня, например, осталось одно до конца недели, — барон достал из сапога второй клинок. — Ну, ну. Не дёргайся. С лезвием в груди ты ничего не сделаешь. Любая моя рана быстро заживёт, а убить сил не хватит. Смирись Мортус Идилий Кат. Сейчас я подарю тебе главное отличие. Я буду жить, а ты умрёшь.

— Ратмир? Я не ошибся?

Гидон перешёл через улицу и подошёл к молодому человеку, сидевшему в дорогой повозке напротив дома барона.

— Нет, вы не ошиблись. Рад, что воевода запомнил моё имя, — поклонился Голяшка.

— Я слышал, на вас напали.

— Это слухи. Со мной, как видите, всё в порядке.

Оба спокойно смотрели друг на друга, не вспоминая произошедшего накануне. Так сложились обстоятельства, что мужчин устраивало текущее положение.

— Приглашены к барону?

— Нет, что вы. Я простой каменщик. Сопровождаю благородных дам. Они зашли в лекарню перед длинной дорогой.

— Уезжаете?

— Придётся. Я человек подневольный. Наняли, вот и сопровождаю, — пожал плечами Голяшка.

Гидон ничего не ответил и вернулся к дому Бадьяра. Наконец, ко входу привезли стражника. Зачарованный через налокотник в королевский день мужчина не вернулся к нормальной жизни. Стеклянные глаза и мычание вместо слов. Стражника заклинило. Его садили, он сидел. Его ставили, он стоял. Никаких эмоций, ожившая статуя.

Воевода завёл стражника в зал. У входа их встретил Пурелий.

— Блестяще! — он подлетел к бесчувственному мужчине и начал шептаться с ним, показывая на Гидона пальцем, приняв стражника за воина. Или сделал вид, что принял. — Вы посмотрите на этого идиота, уважаемый воевода. Вы правы, он выглядит, как болван! Глаза такие… Уу… А лицо? Вы знаете, вымя коровы по сравнению с этой рожей…

— Пурелий, я здесь.

Книгочей комично дёрнулся и замотал головой, бегая глазами с воеводы на стражника и обратно. Потом ойкнул и кинулся извиняться.

— Ой-ой-ой! Как же это? Простите, уважаемый воевода! Умоляю простите! Тут так тёмно, — щурился от яркого света Пурелий.

Гидон повёл стражника к остальным. «Они так похожи!» — прошептал одними губами за спиной воеводы Пурелий, обращаясь к присутствующим. Барон хрюкнул.

По среди зала стояло шестнадцать стражников. На троне расположился барон. Рядом поставили широкое кресло для Эльзы. Наложница пыталась спать, но барон будил её шлепками и насмешками. Из властной четвёрки присутствовали Гидон и зельевариус Шорох. Барон заявил, что Веста Кнут по прежнему больна, а Мортус отошёл. Однако Бадьяр не сомневается что казнахрон, сделал ударение на статусе барон, обязательно появится к ужину. Толстяк, очевидно, уже выбрал нового человека.

— Костоправ Давлей Болтун и его очаровательная жена Шанежка Косая! — прокричал Пурелий, когда пара вошла в зал. — Как я рад, что вы присоединились к моему скромному ужину. Ничего, что мы одни? — книгочей обернулся и комично вздрогнул. — А нет! Мы же не одни! Ха-ха-ха. Вот сюда, прошу сюда. Нет, нет. Даму в центр. Давлей, садитесь рядом с бароном.

Шанежка стояла в центре зала, угрюмо рассматривая собравшихся. Пурелий запел.

— Беленький зайчик, попляшем вдво-йо-оом. Вместе попрыгаем и запо-йо-оом. Раз, два, три! Раз, два, три! И запо-йо-оом, — книгочей повторял одну и ту же строчку, дрыгал сапожками и нарезал круги вокруг повитухи.

Барон захлопал в такт песни. Он качал головой и легонько шлёпал Эльзу, пока та жалобно не простонала:

— Ну, бароша.

— Слышали? Я бароша, — расцвёл Бадьяр.

Все остальные молчали. Шанежка по прежнему угрюмила.

— И запо-йо-оом, — закончил Пурелий и резко сменил тон. — У нас есть свидетель, уверяющий, что именно вы, Шанежка Косая, подходили к нему, когда произошло покушение на знать. Несмотря на начинённую бомбу, вы решили подстраховаться и заворожили налокотник доверчивого стражника, который не смог отказать благородной даме в просьбе… Кстати, о чём вы его попросили?

Женщина молчала.

— Это частности. Главное, что у вас был доступ к ворожбе. Весь город знает, на сколько вы богаты. Отравитель человек решительный. О-о, я восхищаюсь! О вашей решимости ходят легенды. Как ваш локоть? Зажил? Вы могли беспрепятственно пичкать богачей бомбами, потому что вас знали, вам доверяли. Был момент, когда вы растерялись. Слух о загадочных убийствах. Вы посчитали, что кто-то ещё собирается уничтожить знать, поэтому пытались выйти на этого человека. Помните, наше расследование на смотре статусов? Поняв, что ничего магического в убийствах нет и помощника не предвидится, вы продолжили задуманное. Завороженные собаки. Умно. Псы кинутся в ложи, задерут большую часть, а вы спасётесь зельем подчинения. Никто не носит с собой столь дорогую ворожбу. Будет гора трупов. Однако на тропе не получилось. Не станем рассуждать о причинах, главное в другом. Ворожба действует с задержкой. Значит, ворожить собак нужно было в тот же вечер, когда стало известно об игрищах. Понимаете о чём я? Что-то хотите возразить?

Повитуха продолжала молчать. Женщина тяжело сопела и не отводила взгляда с Пурелия.

— Так вот. Ворожить собак нужно было вечером. Однако глашатаи объявили о тропе лишь наутро. Как отравитель узнал о тропе? Об этом знали только трое. Один из них ваш муж. Костоправ участвовал в организации, он-то и поделился с вами новостью. Согласен, доказательство косвенное. И я не поверил бы в вашу причастность, но стражник видел вас в королевский день. Когда вы в числе обидевших находились во дворе дома барона, стражник стоял у внутренней двери. Вы подошли к нему, чтобы заворожить налокотник. Он готов поклясться…

— Готов?! — взревела Шанежка.

Она повернулась к воинам, стоявшими длинной цепочкой. Грузно шагая, Косая подошла к правому концу, где стоял полоумный стражник.

— Поединок! — выкрикнула женщина. — Ты посмел оскорбить меня враньём? Поединок!

Стражник молчал, тупо уставившись перед собой.

— Ага! Да ваш свидетель полоумный!

Наступил момент, которого опасался Гидон. Никакого свидетеля у них не было. Но Бадьяр понял ловушку книгочея и знал, что она уже сработала.

— Мы знаем, что он безумен, — вздохнул Пурелий. — Дело не в нём. Дело в вашей реакции. Вы посмотрите на стражников. Видите? Шестнадцать человек, очень похожих. Заметьте, все одного рода, что усложняет задачу. Стоят смирно по линии. А вы направились именно к тому, кто дежурил в день покушения. Видите, вам пришлось пройти… Раз, два, три, — начал отчитывать шаги Пурелий, — десять шагов в сторону. Значит, вы не кинулись к первому попавшемуся. Вы знали, к кому подходить.

Шанежка замотала головой, рассматривая собравшихся. Барон следил за Давлеем. Костоправ сжал кулаки и не отрываясь наблюдал за женой.

— Вы сами себя выдали, уважаемая Шанежка. К тому же мотив, — продолжил наседать Пурелий. — Разочарование, что властная четвёрка с бароном не отдала вам заказ на строительство новой посадской арены для игрищ. Понимаю. Терять такие деньги…

— Деньги?! Какие деньги, прыщ плюгавый?! Да подавитесь вы своими деньгами! Как я вас ненавижу! — зашипела Косая, купившись на провокацию Пурелия о строительстве арены. — Вы лишили меня дочки. Это вы убили мою Косовратку. О-о, думаете, я не знаю? Целый год я искала доказательства, но… но… Но я знаю, что вы, чёртова знать города Зелёной долины, погубили мою малышку. Косовраточка, моя… Доченька… Умри, гад!

Женщина поняла, что не успеет добежать до барона, поэтому накинулась на ближайшую жертву. Она схватила Пурелия и начала душить. Лёгкий книгочей под могучими руками повитухи долго бы не продержался, но спас причиноведа меткий бросок Гидона. Женщина завалилась на бок. Меч пробил сердце и моментально убил Шанежку Косую. Повитуху красного рода с тоски по пропавшей дочери решившую уничтожить всю знать города Зелёной долины.