Оберег из Сычигорья

Глава 20

— Люция, почему вы сердитесь? — зашептал Тацит.

Первые мгновения гости восхищались садом. Гордость Шороха и предмет зависти городских лекарей. Собранные со всего Сычигорья растения, дополнялись собственной селекцией зельевариуса. Пурелий поразился землянике, мелкими капельками росшей прямо на бутонах жёлтых астр. Даже Мортус с Гидоном, изредка обедающие у зельевариуса, отвлеклись от подозрений и раздражений. Казнахрон принюхивался к карликовым осинам, начинавших пахнуть свежей выпечкой стоило только их легонько потрясти. Воевода ностальгически теребил серые побеги слёзника. Кустарник, удобренный кровью и ворожбой насилия, прорастал на полях сражений. Погрузившись в воспоминания или просто наслаждаясь увиденным, гости сначала рассредоточились по саду, а потом разбились на компании.

— Вы ещё смеете спрашивать? — так же шёпотом ответила Люция.

Они уединились возле ключа, тонкой струйкой бившего из-под земли. Симпатия со стороны девушки сначала удивила и обрадовала Тацита, а теперь завладела им. Слухи о мощном обереге, чья ворожба в королевский день не улавливались статуями короля, привели движенца в Зелёную долину. Оберег нельзя переназначить, зато можно склонить на свою сторону его владельца. Нужно хитростью увезти девочку под опеку Движения и вырастить новую боевую единицу.

До обеда у зельевариуса всё шло по плану. Но показная обида девушки открыла для Тацита правду. Он не торопился завершить задание не потому, что Фелиция предоставила ему много времени, а потому, что не хотел покидать Люцию. Красивая молодая девушка с симпатией смотрящая на мужчину в возрасте не может не оставить того равнодушным. Замечая, как Люция решительна и ловка, Тацит всё больше погружался в чуждые до этой поездки мысли о женитьбе. Сначала он объяснял их желанием завербовать девушку в ряды Движения, но пренебрежение Люции отрезвило Тацита — он влюбился. Не то, чтобы он полюбил невесту синего рода. Он соблазнился образом будущего. Лучший агент Движения и его ловкая, молодая, красивая и смелая супруга помогают братству установить справедливость в Сычигорье.

Необходимо действовать.

— Люция, даю вам слово, что решительно не понимаю, что происходит. Вы смелая девушка, скажите прямо, чем я вас обидел.

— Спросите у бесстыжей, что развлекала вас стихами супружества! — с горечью зашептала девушка, нагнулась к ручью, зачерпнула воду и брызнула в Тацита.

«Какие стихи? Что она несёт?» — подумал мужчина.

— Я клянусь предками, что говорю правду. После того, как я проводил вас с пестуньей до комнат, я не виделся, не встречался и не говорил ни с одной женщиной.

Заметив, что воинственный настрой Люции на мгновение пошатнулся, Тацит добавил:

— Прошу вас, расскажите всё. Уверен, что произошло недоразумение и другого человека приняли за меня.

Допуская, что произошла ошибка, но до сих пор наслаждаясь обидой, Люция рассказала Тациту, как его заметил «один надёжный человек, которому я полностью доверяю». Тацит понял, что против него плетут интригу. Человек, кому интересна Люция и с кем она могла встретиться в незнакомом городе. «Балун, нет сомнений. Собирается соблазнить невесту и перепродать подороже. Фигура серьёзная, но мы поборемся, — решил Тацит. — А что за стихи супружества? Не мог бард выдумать такую чушь».

— И о чём же мы беседовали?

— Вы увели девушку в комнату и читали ей стихи супружества!

— Эээ…

— Их читают друг другу, когда решают пожениться, — горячилась Люция. — Сами же говорили на смотре статусов.

— На смотре? — Тацит так потерялся, что регрессировал в Голяшку.

— Мужчине понравилась работа прачки. Он спустился и увёл её в номер. Помните?

— И вы думаете…

— Да! Когда люди любят друг друга, они уединяются в номерах, читая стихи супружества. И через неделю объявляется свадьба. Я свои уже написала. Но вам их не прочту!

— Вам тётушка Фелиция рассказала о стихах супружества?

— Да! — всё ещё кипятилась Люция. — Должны бы знать, как люди женятся.

Удивление Тацита наивностью сменилось нежностью. Он не ожидал, что девушка на столько заколочена пестуньей и старухами посада, что к возрасту невесты не знает элементарных вещей. Но времени для восхищения не было. Гости начали собираться вокруг Шороха.

— У нас мало времени, скоро мы будем вынуждены подойти к хозяину. Я буду говорить правду, которая покажется неприятной, — чеканил Тацит. — Прошу дослушать до конца. Обращаюсь к вам, как к взрослому человеку, из-за чрезмерной опеки лишённой необходимой информации.

Волиус Штамм понял, как вернуть доверие девушки — правдой. Не зная, что именно Люции рассказали об отношениях, он с холодной монотонностью выложил всё. Сжато и по сути. Как и откуда берутся дети. О том, что есть женщины торгующие телом и есть мужчины, торгующие женщинами. Что сейчас ей угрожает опасность. И лучшее, что она может сделать, это закрыться в номере и обдумать его слова.

— Бард Балун торгует девушками. Вы видели это сами, не понимая сути происходящего. Остерегайтесь его, Люция. Человек, для которого девушка лишь выгодный товар, не может быть искренен. Я угадал? Неправду про меня насочинял Балун?

Во время рассказа Люция смотрела на ручей. С каждым словом Тацита дыхание девушки учащалось. Наконец, она повернулась к мужчине.

— Я не знаю. Это не он, — девушка мотала головой, потерявшись в чувствах. — Не знаю. Я не верю. Не он это!

По информации, собранной от Плантажа, добытой Пурелием и во время личного общения с горожанами, причиновед сузил круг подозреваемых. Гидон с Мортусом, пытаясь сместить глупого барона, переоценили силы и столкнулись с теневым вожаком. Он имел влияние на знать и договаривался с Лихой пядью. Обычное дело для Сычигорья. Причиновед пользовался властным копошением, получая дорогие заказы. В борьбу не вмешивался, предпочитая дружить со всеми. Шварца наняли для поиска отравителя, он его и найдёт. Лукос отмёл властные амбиции убийцы. Отравленные бомбы ворожили на всю знать. Значит, преступник не задумывался о сохранности чей-либо жизни. Так заговорщики не действуют. К власти идут с союзниками, без них не будет успеха. Судя по настойчивости, личность отчаянная. А раз так, готова жертвовать собой. Значит, отравитель вполне мог находиться среди приглашённых на купание, готовый умереть вместе со всеми. «Ищем отчаянную личность с доступом к деньгам и обидой на знать, — рассуждал причиновед. — Осталось четверо подозреваемых».

— Что думаешь, кто из них?

— Голяшка. Переигрывает мальчик, переигрывает.

Гидон с Мортусом удивились ответу Пурелия, но не стали перечить.

— Не вешайте нос, друзья. Ещё успеете прийти к власти. Назначите меня бароном, я буду пускать газы в водичку и никаких проблем.

— Барона выбирают старейшины, — возразил Мортус.

— Эх, жаль. Не видать мне Эльзы Ветер. Кстати, откуда она? Работает на вас?

— Пытались, — скривился воевода. — Глупа, как курица.

— Или делает вид, что глупа. Не кажется ли вам, друзья мои, что в этом городе слишком много умных людей, выдающих себя за дурачков, — книгочей состроил рожу, высунув язык.

«Пожалуй, оставлю в живых. Надо бы сблизиться с малышом. Казнахрон Пурелий будет поумней бывшего казнахрона Мортуса», — строил запасные планы Гидон.

— Вот что, мои незадачливые заговорщики, — книгочей оправился и приказал, да, да, приказал новым друзьям-покровителям. — Спокойно занимайтесь привычными делами. Ждём игрищ и вердикта причиноведа. Ставлю свои элегантные сапожки против поношенных недоразумений воеводы, что к завтрашнему вечеру я узнаю личность Шварца, а послезавтра получим отравителя.

Не прошло и двух суток, как могучий воин, держащий в страхе все кварталы города, кроме Лихой пяди, и его друг-интриган, контролирующий бюджет баронства и самого барона, смиренно слушали беловолосого выскочку. И не просто слушали, а зависели от его помощи.

— Видишь её?

— Нет.

— Эх, упустили!

Тацит не стал надеяться на благоразумие Люции и после обеда усилил бдительность. Он сообщил Голяшке о подозрениях, упустив имя Балуна. Не выходя из образа, Ратмир насупился:

— Вы говорите, что Люции угрожает похищение? Я готов!

Волиус Штамм ожидал, что недалёкий каменщик не поинтересуется, почему девушку нельзя запереть в комнатах. Тацит знал, что Люция захочет переговорить с Балуном и предпочитал наблюдать за сценой вне увеселительного дома. Он убедил девушку, что под крышей барда не отпустит её ни на шаг и это сработало. Люция вышла на прогулку. Ратмир понял, что мужчина использует её, как приманку, а его, как грубую силу, но не стал возражать. У Шварца мало времени, и если есть возможность решить проблему невесты, нужно решать её за один вечер.

Мужчины не рассчитали родовую силу Люции. Понимая, что за ней следят, девушка усыпляла бдительность, спокойно прогуливаясь по улицам города. Как только она заметила крытую повозку Балуна, в два прыжка спряталась за спинами горожан и моментально исчезла. Тацит оказался прав, Люция искала разговора с бардом.

— Вот это ловкость! — восхитился Сметана.

Девушка на ходу открыла дверь и запрыгнула внутрь. Не давая барду опомниться, она быстро спросила:

— Вы хотите меня продать?

Опытный торговец оплошал. Не ожидая вопроса и отвлечённый ловкостью Люции, Балун не успел защититься привычной улыбкой и замешательство выдало его. Девушка тут же открыла дверь и выскочила наружу. Невеста Синих холмов была наивна наивностью посадской девушки, зато решительна и находчива. Трюк сработал, она убедилась, что Тацит был прав.

— Стой! — крикнул Сметана кучеру и выпрыгнул следом.

Голубоглазый Балун быстро обежал все переулки, но девушку не обнаружил. «Ловкая сволочь! Придётся ждать заката», — подумал бард и приказал:

— Езжай к Ступке Злодейке.

Барду понадобились люди, чтобы оцепить подступы к увеселительному дому.

Люция Полынь-поле второй час бесцельно бродила по улицам Зелёной долины. Впервые она не восхищалась городом, а сторонилась его. Ей было стыдно возвращаться в комнаты. Мысли о своей наивности и дурацких стихах беспокоили не меньше, чем предательство барда. Укрыться ей было негде. Она держалась людных мест и спокойно убегала, если особо наглое мужичье начинало приставать.

План барда по поимке состоял в том, чтобы дождаться заката. Если девушка успеет вернуться в комнаты, будут ловить на выходе. Получится отвлечь Тацита с Голяшкой, украдут и продадут. Нет? В конфликт не полезут. Групповое нападение на иноземцев — прямая дорога на игрища.

Балуну повезло. Девушка так расстроилась, что не успела вернуться до заката. Когда Люция направлялась в комнаты, поняв, что не проживёт на улицах без родовой силы, её уже ждали.

— Она?

— Да, идём.

— Подожди, солнце ещё не коснулось!

— Ты не просох, что ли? Видишь, тени исчезли?

Шатун, что постарше, показал подельнику на землю. Тень от угла дома, мгновением раньше чётко делившая улицу пополам, исчезла. Наступило закатное междувременье. Промежуток, когда солнце коснулось горизонта, но ещё не скрылось.

Наивность опять подвела невесту. Люция рассчитывала, что если не успеет до заката, прохожие помогут ей. Но заметив двух шатунов с дубинами, вышедших наперерез голубоглазой красотке, прохожие мигом разбежались в стороны. Стражников нет — каждый сам за себя.

— Пошли с нами.

Старший взял девушку за руку, думая, что это будут тридцать самых лёгких монет в его жизни. Люция от испуга дёрнула локтем и попала младшему шатуну по носу. Кровь брызнула и раздались ругательства. Старший засмеялся, отпустив руку Люции и та бросилась в подворотню.

— Всё, тварь. Теперь тебе не жить.

— Стой, стой. Я не дам тебе лишить нас денег, — всё ещё посмеиваясь возразил старший. — Пойдём, пощупаем курочку.

Шатуны не торопясь завернули в подворотню, зная, что там тупик. Девушка бегала вдоль стен, выискивая подходящий выступ. Родовая сила ушла, камень был голым и скользил.

— Ладно, раз получил по носу, ты первый.

Старший легко поймал девушку, схватил за затылок и наклонил к земле. Люция закричала, но это только раззадорило подонков. Голову невесты плотно сжали вонючие ляжки, парень сзади задрал юбку.

— У-у, гадина!

— Чего возишься, молодой? Начинай давай.

— Не видишь течёт?

Младший приложил к разбитому носу платье Люции и ждал, когда кровь перестанет капать. Заминка спасла девушку. Ратмир с Тацитом тоже патрулировали улицы в ожидании невесты. Оба поняли, что похитители будут ждать заката, поэтому сначала не спешили. После касания солнцем горизонта, мужчины разделились и начали бегать по кварталу увеселительного дома. Ратмир рассчитывал на силу, Тацит на зелье. Оба прислушивались к крикам. Торговый доверитель первый среагировал на голос Люции, но ошибся поворотом. Пока он мешкал, в подворотню вбежал Голяшка. Ударом в затылок оглушил молодого и тот рухнул на Люцию. Девушка застонала. Ратмир отвлёкся на стон и получил удар дубиной. Шатун постарше, большой мастер разбоев, целился здоровяку в темя, но не дотянулся из-за большого роста Ратмира и попал в шею. Голяшку повело в сторону.

Шатун достал нож и метнул — мимо. Оценив габариты противника, разбойник попрощался с тридцатью «самыми лёгкими монетами в жизни» и побежал прочь. Шатун бы спасся, так как Голяшка не собирался его преследовать, но в этот момент подоспел Тацит. Увидев бегущего шатуна с дубиной, мужчина метнул зелье. Тацит потратил все запасы, но ворожба ценою в три златницы стоила своих денег. Хлопок и моментальная смерть подонка.

— Ненавижу! Ненавижу вас!

Люция выбралась из-под бессознательного тела насильника. Она выплёскивала страх, обращаясь ко всему вокруг. К друзьям-спасителям, к шатунам, к мостовым некогда любимого города и даже к солнцу, так подло скрывшемуся, лишив её сил.

— Вы грязные! Вонючие! Вы торгуете людьми. Вы не цените… Зачем я приехала сюда? Как хорошо в родных холмах. Фелиция, я хочу домой. К маме, к тётушкам. Зачем я здесь? Дура, дура… дура.

Девушка опустилась на землю и заплакала.

По периметру небольшой площади перед входом на арену собралась толпа. Наступивший день подарил преимущество белому роду, и те, кому не хватило мест в первых рядах, пересказывали события остальным. Острый слух не упускал ни единого слова.

— Несут барона. Властная четвёрка хвалит Бадьяра Широкого и благодарит за покровительство.

В центре площади распорядители несли трон. На нём, закутанный в зелёный плащ, сидел Бадьяр, изредка поглаживая шейное ожерелье. Ритуал предусматривал четырёх носильщиков, но с тушей барона могли справится только в красный день, поэтому сейчас их было восемь. Из трона тянулись верёвки серого цвета. Властная четвёрка держалась за них и символизировала преданных путников королевского наместника. Обойдя четыре раза площадь, барон уступил место на троне зельевариусу. Очередной круг почёта и слова благодарности. Когда каждый из четвёрки получил долю внимания, барон подошёл к горожанам. Наступило главное событие ритуала единения, предвещающего игрища.

Люди по очереди говорили своё имя и статус. Бадьяр кланялся и выбирал.

— Лаона. Птичница.

— Прошу, — выбрал барон женщину с красными ногтями и показал на трон.

— Птичницу выбрал! Птичницу! — зашепталась в толпе.

Женщина, сияя, как индюк на кормлении, подошла к носилкам. Распорядители помогли усесться, барон взял верёвку.

— Хвалим Лаону, женщину красного рода, и благодарим за статус птичницы!

Бадьяр нахваливал горожанку и сопровождал носилки. После почётного круга женщину усадили за небольшой стол в центре площади. Барон возвратился к горожанам, чтобы выбрать оставшихся. В конце концов за столом рядом с птичницей оказались старичок-пастух синего рода, зелёноглазый юноша, помогавший мастеру-стекольщику, и одноглазая дама, торговка с белыми волосами.

Четырем счастливчикам вынесли множество блюд и знать города заполнила центр площади. Богачи Зелёной долины стоя смотрели, как работяги баронства завтракали. Ритуал единения служил данью уважения простым людям со стороны власти и богачей.

— Позвольте рассказать историю далёкого баронства, услышанную мной несколько лет назад, — улыбался Балун казнахрону, наблюдая за едоками. — Смутьяны черноты, живущие за границей благородных земель, воспитали мальчика. Юнец кормил коров, да ходил по домам приютившего его баронства. Смышлёный мальчонка продавал молоко и собирал информацию о знати. Кто, где, с кем и когда. После чего передавал данные смутьянам.

— Даже так? — заинтересовался Мортус, продолжая смотреть, как стекольщик руками вылавливал из общей супницы мясо.

— Доказательств не нашли, но подозрения были весомые. Мудрый казнахрон далёкого баронства не стал ждать и устранил угрозу. Мальчиков полно, а рисковать городом никак нельзя.

Белый день научил властителей Сычигорья быть осторожными в личных разговорах. Никогда не знаешь, кто может подслушивать тебя в соседнем здании. Поэтому важные темы откладывали на другой день или нашёптывали в закрытых комнатах. Или прибегали к намёкам, находясь на шумном открытом пространстве.

— Мальчик-молочник на службе у смутьян говоришь?

— Не то, чтобы мальчик. Девочка. Да и не молоко она продаёт. Пойло варит на окраине. Никто и не кинется искать, случись какой несчастный случай.

Балун мстил. Проворонив Люцию на входе, он убедился, что мужчины не отходят от невесты ни на шаг. Ещё вечером красного дня распорядители рассказали ему, что четвёрка иноземцев спасла девку от подконтрольных Гидону разбойников. Готовясь к встрече с Люцией, бард на всякий случай выяснил личность девочки. Утром не пригодилось, невеста быстро согласилась на побег, однако вечером, переживая неудачу, Сметана вспомнил о Тайе. Иноземцам приглянулась девочка? Что ж, пострадайте. Я потерял пятьдесят златниц, вы потеряете спасённую девочку.

— А как казнахрон далёкого баронства узнал эту… этого мальчика? — уточнил Мортус.

— Не знаю. Но мне кажется, что пацан удивительно похож на оборванку, что принесёт пойло на игрища. Ребёнок-самогонщица у нас одна. Сложно не заметить.

Власти оптом скупали алкоголь и еду, чтобы с наценкой продавать на арене. Право поставки имели только несколько официальных статусов. Балун не сомневался, что Тайя появится.

— Какие основания подозревать ребёнка?

— А какая разница? Одно легальное убийство в неделю, против небольшой, но возможности того, что девка работает на движенцев.

Мортус посмотрел на барона, стоявшего далеко от них. Бадьяр куражился, тыча пальцем в едоков и смеясь над их поведением. Казнахрон по губам прочитал, что толстяку приглянулась Лаона.

— Слава птичницам Зелёной долины! — крикнул Мортус, получив одобрительный кивок Бадьяра и радостный гул толпы. — Глупая история, бард Балун. Не трать больше моё время.

Сметана поклонился и отошёл, уверенный в том, что девочка приговорена.