Оберег из Сычигорья

Эпилог

— Дальше сам. У меня клятва.

— Бззззз! — затопал ножками книгочей и заглянул к дамам, сидевшим в крытой повозке. — Прошу прощения, благородные дамы Синих Холмов. Я вынужден на время похитить вашего кучера-великана.

Когда Ратмир и Пурелий отошли, Фелиция проскрипела:

— Я уверена, что у белого вши. Не смей приглашать его внутрь! Держи платок. Пока мужчин нет, можешь высморкаться.

— Спасибо, тётушка. Вы очень любезны.

Люция не огрызнулась, не засмущалась. Они взяла платок и положила на колени. Девушка была тиха и молчалива. Зелёный день подходил к концу. После лекарни дамы с Ратмиром поели в городской таверне. Молодые люди молчали, тётушка назидальничала, превратившись в склочную старуху. Фелиция была не прочь переночевать в городе, чтобы отправиться в путь на рассвете. Тем более юноша предложил свое сопровождение. Но неожиданно Люция запротестовала.

— Поедемте сейчас. Переночуем в посаде. Не хочу больше видеть этот город.

Пестунья радостно закивала, очевидно вспомнив особое положение из кодекса Луговых девиц. Женщины с Голяшкой и кучером выезжали из города, когда их настиг книгочей.

— Это не первая смерть в нашем деле. Мне тоже жалко маленькую девочку. Но… Что с тобой?

Пурелий отвёл Голяшку в переулок.

— Я должен найти Нуги.

— Нас ждут на следующей неделе. Слух об успехе Лукоса в Зелёной долине по удалённой тайнописи уже дошёл… Рат? Ну чего ты?

— Я должен найти Нуги.

— А если он умер?

— Тогда должен убедиться в этом. Отвезу женщин и вернусь обратно, чтобы начать поиски.

Пурелий от раздражения стал ходить кругами. Он пыхтел от досады, хмурился и размахивал руками. Голяшка спокойно смотрел перед собой.

— Мамаша Чепец! Как ваш тайный роман с бортником? — заорал Пурелий, увидев знакомую. — Удалось промассировать спинку старому горбуну?

— Да чтоб тебя собаки загрызли!

— Я тоже вас люблю! — помахал книгочей и обернулся к другу. — Давай так. Быстро закончим новое дело, потом вернёмся сюда и поищем Нуги. А женщин довезёт кучер. Ты же видел, как Фелиция лихо уничтожает разбойников.

Ратмир был сух. Речь ровная. Не говорил, не спорил, а катил новую правду, как катил волун на могилу Тайи.

— Мы занимаемся ерундой, Пу. Эти рожи знати. Эти игрища. Тебе не кажется, что мы только помогаем своевольничать таким, как Мортус?

— Ну вот! Стоило оставить тебя на несколько дней с движенцем и на тебе! Тацит, да?

— Не в этом дело.

— Так в чём же?!

Ратмир вздохнул.

— Нет. Твёрдо решил. Я должен найти Нуги.

Пурелий замахал руками над головой и взвизгнул. Потом подбежал к фонарщику, начищавшему ложу для огнежора.

— Поражён вашей сноровкой! В умелых руках честного труженика Зелёной долины, любой предмет превращается в… превращается в… У вас сопелька на носу.

— Чё?

— Можно я возьму немного копоти?

Не успел фонарщик опомнится, как Пурелий выхватил тряпку и особо грязным концом провёл на своём лбу линию.

— Да хранит тебя король!

Пурелий вернул тряпку, пробежал мимо Ратмира и влетел в повозку к дамам.

— Подвиньтесь, пожалуйста. Спасибо, спасибо. Кодекс Луговых девиц принуждает мужчин, готовых сопровождать благородных дам в их трудной дороге, садиться к ним в повозку только при наличии обряда покаяния и очищения от скверны.

— Что-то не припомню такого параграфа.

— Что вы, тётушка! — включилась невеста. — Уверена, есть такое положение.

— Спасибо, милая Люция. Я всю ночь провёл у зельевариуса, мужественно терпя испытания углём очищения от вшей и дурных мыслей. К сожалению, у меня нет доказательств…

— У вас лоб в копоти, — ткнула пальцем Фелиция.

— Ох! Какая досада! — заволновался Пурелий и стал судорожно вытирать лоб. — Прошу прощения. Как неловко.

Он вытер лицо и уставился в пол. Фелиция думала.

— Люция, я думаю, что этот благородный человек, — решила старуха, — достоин сопровождать нас.

— Как неожиданно! — тут же расцвёл Пурелий и заорал на улицу. — Ратмир! Хватит пукать! Ты больше не пахнешь! Мы едем!

Барон разглядывал спящего мальчика.

— Усыпил?

— Да, — ответил Давлей.

— На сколько?

— Ещё двое суток, больше нельзя, потом проснётся.

— Ночью отвези в посадскую усадьбу. Есть человек на примете?

Костоправ отрицательно замотал головой.

— Тогда тебе нужно самому продержаться неделю. Мой человек раньше не успеет. Главное, подружись с ним. Такой силы, как у этого пацана, Сычигорье не видело со времён появления магических элементов.

Давлей кивнул. Мужчина собирался уйти, как барон неуверенно остановил его.

— И ещё… Мне очень жаль, но…

— Я всё понимаю.

Костоправ кивнул, дав понять, что по-прежнему верен барону Зелёной долины Бадьяру Широкому.

Беглый лекарь Плантаж Угодник едва держался в седле. Мужчина не поверил, что Лукос Шварц заберёт его из Лихой пяди, перепугался, запутался и не выдержал в квартале больше суток. Он подкупил сторонщиков, чтобы те выпустили его из города. Угодник решил переселиться в баронство, давно конфликтующее с Бадьяром. Плантаж был уверен, что его не выдадут. Лекарь убедил себя, что покушения приписали ему и все стражники баронства Зелёной долины в злобе разыскивают Плантажа. А особенно лютует Гидон, тайно завидующий таланту Угодника. Чрезмерная зациклинность на своей персоне посмеялась над лекарем. Вторую неделю он тайными тропами, чтобы не попадаться стражникам Зелёной долины и дружественных баронств, добирался до выбранного места.

Он похудел, оброс и одурнел. Не привыкший к седлу, мужчина кряхтел в ожидании конца поездки. На их караван напали, когда они почти доехали до перевалочных хижен.

— Берём только деньги, оружие и зелья! — кричала девушка с порванным ухом. — Каждому оставляем восемь монет на дорогу. Если денег не хватает, берите из общего кошеля и отдавайте беднякам.

Крупная девушка с некрасивым лицом и рваным ухом лихо скакала вдоль дороги и отдавала приказания. Банда, состоящая из двух десятков крепких мужиков безропотно ей подчинялась. Когда всадница проезжала мимо шатуна красного рода, тот выхватил дубину и замахнулся. Но девушка оказалась проворней. Она резким ударом меча снесла шатуну голову и громким голосом спокойно произнесла.

— Тех, кто окажет сопротивление, сразу убиваем. В плен на выкуп не берём.

Плантаж Угодник со смирением подчинился разбойникам. Он не осмелился поздороваться с девушкой, а та или не узнала его, или сделала вид, что не узнала. Главарём банды была Косовратка Большая. Дочь Шанежки Косой и Давлея Болтуна. Девушка с порванным ухом, о которой, как о новой надежде движенцев говорил Голяшке умирающий Тацит.