Обилиум I

Глава 1

Он узнал планету – это точно была Земля. Но выглядела несколько странно: помимо привычных белых разводов, плывущих поверх тёмно-синих и зелёно-жёлтых областей, вся она оказалась окутана какими-то нитями, образующими собой подобие паутины.

Они постоянно перемещались, проходя сквозь друг за друга, словно лучи света, попеременно становясь то длиннее, то короче. В одних местах исчезали, постепенно растворяясь в пространстве, в других появлялись снова.

Периодически нити обрывались. При этом они вспыхивали и втягивались в центр всей конструкции, где находилось огромное пульсирующее ядро, слегка увеличивая его температуру.

Если же нити не отрывались достаточно долго, то ядро начинало тускнеть, становясь при этом холоднее. И остывало оно значительно быстрее, чем нагревалось. Тем не менее общая тенденция была такова, что постепенно ядро разгоралось всё ярче.

Способствовали этому ещё и те случаи, когда одновременно отрывались целые пучки. В такие моменты вся паутина вздрагивала, а в ядре происходили необратимые процессы, больше не позволяющие ему остывать ниже определённого предела.

И сейчас, когда планета совершала очередной круг, паутина вновь задрожала: несколько сотен нитей одновременно устремились к центру. Раскалившееся до предела ядро прекратило пульсировать и замерло, словно в ожидании.

Хватило всего одного нового обрыва, чтобы оно взорвалось, извергнув из себя направленный поток частиц. Этот луч исказил пространство и мгновенно пронзил его, словно игла сложенный пополам кусок ткани.

Молодой человек очнулся, как ему показалось, от странного сна. Он лежал на широкой больничной койке, облепленный разными датчиками, в палате с полукруглыми потолками и большой стеклянной перегородкой, отделяющей её от коридора. Окна в помещении отсутствовали.

Но всего этого мужчина пока не мог видеть. Он силился открыть глаза, однако веки слипались и отказывались слушаться. Наконец, ему удалось заставить их чуть приподняться. По зрачкам тут же ударил свет, пришлось резко зажмуриться.

Что-то смутно знакомое, связанное с яркой вспышкой, пронеслось в его сознании, но зацепиться за этот образ не получилось. Спустя несколько попыток, когда глаза немного привыкли, он всё же смог кое как осмотреться.

Окружение расплывалось и норовило куда-то сместиться, вызывая при этом чувство тошноты. Однако мужчина понял, что очнулся в совершенно незнакомом для себя месте, и даже попытался вспомнить, как сюда попал, но из этого ничего не получилось. Более того, он внезапно осознал, что не помнит даже своего имени.

Это спровоцировало лёгкую панику. Он снова закрыл глаза и попробовал перебирать в уме мужские имена, словно примеряя каждое на себя. Их оказалось удивительно много, но ни одно, казалось, не подходило. Процесс быстро утомил его.

Тогда он решил отвлечься и слегка пошевелил пальцами рук и ног – всё работало. Ощутить своё тело полноценным оказалось удивительно приятно! Словно оно могло оказаться покалеченным, или его могло и не быть вовсе. Эта мысль теперь показалась абсурдной.

Внезапно рядом с ним что-то запищало. Он повернул голову и посмотрел в сторону звука. На металлической стойке среди прочего оборудования располагался небольшой монитор, на экране которого пульсировали яркие линии. Из его корпуса сейчас раздавались короткие гудки.

Вроде бы не такие уж и громкие, но этот звук почему-то давил на слух так, что в прояснившейся было голове снова начинало мутнеть. Мужчина открыл рот, намереваясь позвать кого-нибудь на помощь, но вместо слов получился только жалкий хрип. Во рту пересохло, губы едва шевелились, а язык отказывался слушаться.

Прибор тем временем перешёл на новую волну, и вместо коротких гудков раздались длинные.

«Пииип!» – словно ножом по ушам.

Мужчина попытался встать, однако ему удалось лишь чуть приподнять верхнюю часть туловища, как он снова вынужденно опустился на подушку. Сколько времени прошло с того момента, как его сюда поместили? Кто и зачем это сделал? Что вообще произошло?! Хотелось знать, но память наотрез отказывалась выдавать хоть какую-то информацию.

«Пииип!»

«Проклятый прибор!» – звук выводил его из себя. Он повернул голову в сторону раздражителя и мысленно выругался. Это было глупо, но он злился на электронное устройство.

«Пииип!»

– «Замолкни ты уже, долбанная пищалка! Замолкни!»

Монитор попытался ещё раз пикнуть, но звук исказился и затих. По экрану пробежала рябь. Он несколько раз мигнул, точно прощаясь, и окончательно погас. Внутри корпуса что-то громко щёлкнуло, затем появилась тоненькая струйка полупрозрачного дыма, распространяя вокруг себя едва уловимый запах сгоревшей проводки.

Столкнувшись с потолком, струйка сформировала серое облачко, которое поплыло в сторону двери. Мужчина заворожённо наблюдал за происходящим, точно это было какое-то представление.

Облачко тем временем добралось до стройного ряда пожарных датчиков, окутало их полупрозрачной пеленой, и в коридоре за стеклянной стеной тут же истошно завыла сирена.

«Да вы издеваетесь!» – подумал мужчина, и снова попробовал встать, но в глазах резко потемнело. Сознание отключилось так же быстро, как и безвинно погибший монитор.

**

Второе пробуждение прошло без происшествий. Снова открыв глаза, он сразу увидел несколько человек в белой униформе, буквально нависших над ним. Лица их были наполовину закрыты плотными масками, а головы обтянуты странными гладкими шапочками.

Заметив его пробуждение, один из людей в белом куда-то ушёл, а двое других стали записывать какие–то показатели с приборов. Тем временем мужчина обратил внимание, что никакого дыма в палате больше нет.

– Послушайте, – обратился он к одному из врачей (или санитаров), и голос его оказался на удивление четким, – как я сюда попал?

Ему не ответили. Люди в белом продолжали заниматься своими делами с таким видом, будто лежащий на койке всё ещё находился в бессознательном состоянии. Они бесцеремонно поднимали его руки и ноги, а затем один из них зачем-то посветил ему фонариком в левый глаз.

– Эй, осторожнее! – мужчина машинально отпихнул руку медработника, но движение получилось неожиданно быстрым и сильным. Фонарик выскочил из руки и заскользил по полу, при этом вращаясь, словно волчок. Все трое увлечённо наблюдали за процессом, когда в палату вошёл новый человек. Фонарик тем временем звонко ударился о стену и погас.

– Упс... – мужчина удивлённо посмотрел на свою руку, – сам не знаю, как это получилось. Вы проверьте, может он и не сломался?

– Они вас не понимают, – сказал вновь вошедший, и все разом обернулись к нему. – Вы говорите на английском?

Мужчина на койке медленно кивнул. Происходящее было странным: он понял, что к нему обратились на другом языке. Поменялось произношение, но значение слов при этом осталось таким же ясным, как если бы к нему обратились на том же языке, на котором говорил он сам.

– Получается, что да, говорю, – ответил он на английском.

– Прекрасно! – вошедший слегка улыбнулся. – Это всё значительно упрощает. Как вы себя чувствуете?

– Не могу сказать, что я в полном порядке.

– Понимаю. Позвольте представиться: Джон Энклин, полковник.

– Даже так... – мужчина внимательнее посмотрел на собеседника: выправка явно армейская, сомневаться не приходилось. Лицо особо не примечательное, но волевое, с широкими скулами и характерными чертами, говорившими о том, что человек этот привык командовать.

Энклин, правда, не уточнил, что он полковник именно армии. Да и страну не назвал, хотя с этим и так всё очевидно. Куда важнее было другое:

– Рад бы представиться в ответ, но, увы, своего имени я не помню.

– Что ж, всё может быть, – полковник обменялся взглядами с остальными присутствующими и неожиданно резко спросил: – Ваше последнее воспоминание?

– Дайте подумать... Ничего. Абсолютный ноль, будто сегодня родился. Нет, не как младенец, конечно. Значение слов я понимаю, да и вообще… но вот воспоминаний почему-то нет. Странно как-то всё это... Где я, кстати?

– Все вопросы потом, – отрезал военный. – Я зашёл удостовериться, что вы действительно пришли в себя. Мы с вами еще весьма обстоятельно побеседуем, но позже. А сейчас отдыхайте, набирайтесь сил. Мои коллеги сделают всё возможное, чтобы вы как можно быстрее восстановились.

Энклин намеревался тут же уйти, но мужчина окликнул его:

– Подождите, полковник!

– Да?

– Имя. Мне нужно знать хотя бы своё имя.

Военный секунду помедлил.

– Хм. Ну хорошо. Согласно моим данным, ваше имя Владимир.

Энклин внимательно, пожалуй, даже чересчур пристально посмотрел на него, но мужчина этого не заметил. Он на время отстранился от всего, словно пробуя имя на вкус. Наконец, он медленно произнёс:

– Значит, Владимир. Спасибо, полковник!

Военный кивнул и решительно вышел за дверь.

**

Вскоре вслед за полковником ушли и остальные. Оставшись наедине с самим собой, мужчина несколько раз произнёс названное военным имя вслух, но ничего особенного при этом не почувствовал.

Его охватило чувство пустоты. Разве может быть такое, чтобы человек не помнил о себе вообще ничего? Как выяснилось, он знал два языка, однако значения слов не ассоциировались у него ни с чем личным.

Ни одного воспоминания или образа, хотя бы чего-нибудь, за что можно зацепиться! Словно кто-то тщательно вычистил из его памяти всю информацию о нём самом, но при этом оставил всё остальное. Семья, родственники, друзья? Есть ли хоть кто-то, кому он не безразличен? Почему никто не пришёл сюда, и где он в конце концов находится?

Словно опомнившись, он ещё раз осмотрелся. Что-то во всём этом настораживало: помещение странной формы, прозрачная стена и ещё эта полусфера на потолке... Камера наблюдения! Зачем она здесь?

Полковник назвал врачей коллегами, значит это госпиталь… Нет окон и скруглённый потолок, словно... Да, возможно, помещение находится под землёй или в горной породе. Странная смесь. Может быть, это отделение для инфицированных чем-то… Но военный был без средств защиты. Значит инфекция отпадает. И всё же за ним наблюдают, он это чувствовал.

**

Джон Энклин вернулся в свой кабинет. Требовалось немедленно доложить начальству, что их общий подопечный очнулся. Отодвинув от стола высокое кресло на колёсиках, обтянутое кожей тёмно-кофейного цвета, полковник открыл нижний ящик и извлёк из него бутылку виски.

Налив в стакан на два пальца, военный залпом выпил напиток и опустился в кресло. Предстоящий разговор не вызывал в нём никакого оптимизма. Для Энклина предпочтительней был вариант, при котором «Неизвестный» оставался бы в коме до конца своих дней.

Или хотя бы до тех пор, пока его самого не перевели бы из этой дыры в заднице мира поближе к дому, а заодно и подальше от одного типа. Ей Богу, полковник всё больше убеждался в том, что его помощник помаленьку слетел с катушек...

Но выбирать пока не приходилось. Энклин развернулся к столу и снял с простенького на вид телефонного аппарата трубку. Прямая линия для экстренной связи сработала безотказно: три гудка и на том конце стандартно поинтересовались, с кем именно требуется соединить.

– С главным, – буркнул полковник.

**

Уилл Петерсон, молодой человек двадцати четырёх лет, лениво смотрел на экран, в который раз спрашивая себя, зачем всё это нужно. Его и ещё двоих парней срочно перевели сюда в полной, как ему показалось, секретности, и всё это только для того, чтобы они по очереди сидели и беспрерывно пялились в этот долбаный монитор.

А там уже в течение нескольких часов ничего не происходило: какой-то мудила валялся на койке и всё! Их старший, Фред, каким-то образом кое-что разузнал: оказывается, этот овощ на койке только вчера очнулся.

Перед этим что-то произошло: то ли проводку замкнуло, то ли кто-то из санитаров решил покурить прямо в палате. В итоге сработала пожарная сигнализация, поднялся большой шухер, а парень удивительным образом пришёл в себя, чего здесь уже вроде бы никто и не ожидал.

– Теперь сидим тут, как кроты в норе, – проворчал Уилл, растирая затёкшую шею.

Затем похрустел суставами и потянулся к кофеварке. В сон клонило нещадно, а до конца смены оставалось ещё два часа. В других обстоятельствах он бы забил на всё и завалился спать, но знающие люди предупредили: во владениях полковника Энклина лучше не подставляться. Простым выговором не отделаешься.

Вообще ситуация оказалась странная: Уилл уже почти год находился на этой базе и только вчера ночью узнал, что у неё есть подземная часть. Какая-то сеть бункеров, будь она неладна. Да ещё и начальство здесь своё, точно сторонний объект.

Нет, всё было добровольно. Предложили хорошие плюшки, он и согласился. Прошёл инструктаж, подписал бумаги о неразглашении и ещё что-то. Работёнка не сложная, только скучно и не совсем понятно, что именно здесь происходит. А это несколько напрягает.

Парень в палате тем временем сел. Повертевшись из стороны в сторону, он последовательно отцепил от себя все датчики, которыми был утыкан, словно ёж иголками.

– О, что-то новенькое, – Уилл налил себе в кружку горячий кофе. – И куда же ты собрался?

Парень встал с койки. Слегка пошатываясь, точно пьяный, дошёл до стеклянной двери и остановился. Провёл ладонью по стеклу, попытался толкнуть его от себя.

– Ага, разбежался, – усмехнулся охранник, доставая из кармана рацию. – Уж не знаю, что ты за птица, но клетка твоя на замке.

**

«Владимир. Как-то чересчур официально. Нужен вариант попроще, но не Вова. Может быть, Влад? Звучит неплохо. Только разве это производная? Хотя, какая кому разница, мне то уж точно...»

Его размышления прервала группа медиков, вернувшихся в палату. Причём стеклянная дверь открылась абсолютно свободно, без дополнительных манипуляций, хотя он сам недавно проверял, и ему она не поддалась. Магнитный ключ? Но вроде никто ничего никуда не прикладывал...

– Зачем вы вставали? – спросили его с порога. – Учитывая ситуацию, это крайне опасно!.. Да и как вы вообще смогли?..

– Я в норме, – прервал говорившего Влад. – Чувствую себя совершенно здоровым, не считая потери памяти, конечно.

– И всё же вам лучше лежать. Мы подключим оборудование обратно.

– Нет уж, дудки! Лежать, как парализованный, я больше не могу. Говорю же, всё в норме. Зовите полковника, он обещал побеседовать.

Медики переглянулись.

– Джона Энклина сегодня больше не будет. Придётся вам подождать. А пока ложитесь, пожалуйста, – Врач сделал приглашающий жест. – Санитар возьмёт у вас кровь для анализов, не возражаете?

Влад пожал плечами:

– Раз нужно, делайте.

– Хорошо. Потом вам принесут поесть, вы же голодны?

– Да. Пожалуй, что да.

– Хорошо.

Двое из вошедших удалились, а к нему подошёл санитар.

– Сожмите несколько раз руку в кулак. Так, теперь зажмите и держите.

Протерев ему руку влажным тампоном, медик поднёс к ней шприц. Боли не было: острая игла легко вошла в вену, проткнув тонкую стенку сосуда. Однако дальше что-то пошло не по плану.

Санитар вытащил иглу и снова воткнул её, немного в другом месте. Затем взял другой шприц и повторил процедуру.

– Что-то не так? – поинтересовался Влад.

– Кровь не набирается... – удивлённо констатировал медик.

– А ведь должна?

– Безусловно, – он кивнул на шприц. – Я точно попал в вену.

Влад тоже посмотрел на свою руку. Так и есть: игла в вене, поршень оттянут, но шприц пустой. Всё говорило о том, что кровь должна была хлынуть в пустую ёмкость. Он даже представил себе это, и тотчас алая жидкость заполнила свободное пространство в цилиндре.

– Вроде всё нормально, – растерянно предположил Влад.

– Вроде да, – в тон его интонации подтвердил санитар.

Он закончил процедуры, приложил к ранке мокрый ватный диск и ушёл из палаты. Влад привычно подержал вату у руки, затем посмотрел, остановилась ли кровь. Диск был чист, на коже от уколов тоже не осталось ни следа...