Обилиум I

Глава 4

Полковник Джон Энклин сидел у себя за столом, в очередной раз просматривая один за другим разложенные перед ним листы бумаги. Все они содержали результаты различных тестов и испытаний, проведённых за прошедшие дни с его подопечным.

Общая картина выглядела так, что тот либо действительно ничего не помнил, либо каким-то невероятным образом смог обмануть всю их сверхчувствительную аппаратуру. В последнем полковник сильно сомневался.

В любом случае получить нужную информацию пока не представлялось возможным: психотропные вещества, добавленные в том числе ещё и в пищу, не возымели должного эффекта, а прямое физическое воздействие... Энклин почему-то был уверен, что от пыток им стоило воздержаться. Конечно, если будет прямое указание, то придётся, но пока…

Он ещё раз пробежал глазами по последнему листку и прочитал вслух:

– Преодоление максимальных значений среднестатических нагрузок по всем показателям. Требуется провести повторное исследование.

Уже полученные данные о физическом состоянии испытуемого говорили о том, что он находится на пике человеческих возможностей. Сила, выносливость, скорость реакции. И это при том, что пропорциями тела он не сильно превосходил хорошо сложенного мужчину средних лет.

– Прямо капитан Америка, чтоб тебя! – резюмировал военный и выдвинул боковой ящик стола. – И наш чокнутый профессор вне себя от радости. А мне вот всё это не нравится...

Он с раздражением посмотрел на лежащую внутри ящика пачку сигарет: несколько лет борьбы грозили окончательно уйти коту под хвост. Нет, он всё же сможет! Полковник решительно задвинул ящик, когда зазвонил мобильный аппарат связи.

– Я в кабинете, – ответил он и пододвинул к себе стационарный телефон. Через минуту раздался резкий, дребезжащий звонок. Старая, но надёжная аппаратура. – Джон Энклин, слушаю!

Раздавшийся в трубке голос заставил его непроизвольно вытянуться. С ним говорили всего несколько минут, но с каждым новым предложением лицо полковника становилось всё мрачнее.

– Я вас понял, – военный медленно положил трубку на держатели, откинулся на спинку кресла и стал задумчиво рассматривать висящие на стенах картины. Много лет назад он собственноручно разместил их все здесь, одну за одной. Сейчас его внимание особенно сильно привлекла репродукция картины «Девятый вал» Айвазовского. Уделив ей несколько минут, Джон Энклин всё же достал сигарету и прикурил.

– Как же всё это не вовремя, – произнёс он задумчиво, собирая листы с результатами тестов в папку.

Он сделал ещё несколько медленных затяжек, явно наслаждаясь процессом. Дым каждый раз клубами выходил из его рта, устремляясь к потолку. Затем полковник затушил остаток сигареты и решительно вышел из кабинета. Уже через десять минут он сидел в кабине небольшого вертолёта, стремительно набиравшего высоту.

А ещё спустя восемь минут Энклин заметил далеко впереди яркую вспышку света. Пилот попытался увести их машину в сторону, но отчаянный манёвр не помог. Ракета, произведённая два года назад на родине полковника и выпущенная из сконструированного там же переносного зенитно-ракетного комплекса, с лёгкостью обнаружила, догнала и поразила одинокую цель.

**

Он совершенно ничего не чувствовал: ни тепла, ни холода, ни опоры под собой. Будто парил в невесомости. Возможно, так оно и происходило, только ничего нельзя было разглядеть: вокруг него царила абсолютная темнота. И тишина...

Он не помнил, как сюда попал. И не понимал, где находится. К нему закралась тень сомнения: реальность это или сон? Захотелось как-то проверить, ущипнуть себя. Но тело ему не подчинилось. Вернее, он его вообще не ощущал.

Попытался закричать, но и это не получилось: только мысленный крик и никаких звуков. Тогда ему стало по-настоящему страшно! Что с ним происходит? Он парализован с головы до ног? Или… умер? Но ведь он осознавал себя!

Внезапно он что-то почувствовал, не понимая только, что и чем именно. Какое-то отдалённое ощущение, но это вселило надежду! Ему даже показалось, что он что-то начинает видеть. А затем пришла боль и заполнила собой всё…

Влад в ужасе открыл глаза и обнаружил, что всё также лежит на больничной койке. В самой палате освещение выключено, но из коридора через стекло проникает свет. Он часто и тяжело дышит, словно ему не хватает кислорода. Всё его тело покрыто холодной влагой, пропитавшей также наволочку и простыню. В горле сухо, ужасно хочется пить…

Что это было? Очередное видение или просто сон? Боль казалась такой реальной… разве может такое присниться? А если это действительно произошло, то нет ничего удивительного в том, что ему отшибло память.

Медленно, словно преодолевая невидимый барьер, он опустил ноги на пол и встал. Его сильно трясло, как в приступе лихорадки. Добравшись до помещения санузла, он открыл вентиль и стал жадно пить воду.

Утолив жажду, умыл лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Было слишком темно, чтобы разглядеть детали, но и в таком полумраке он заметил серебряную дымку, промелькнувшую перед глазами.

– Что за хрень? – вырвалось у него.

Он включил свет и снова посмотрел на себя, но ничего особенного не увидел. Решив, что ему просто померещилось, он щелкнул выключателем и пошёл обратно. Его по-прежнему трясло.

– Интеграция… – внезапно пронеслось у него в сознании вместе с лёгким толчком в области затылка. Это было не слово, скорее мысль. Причём он сам ни о чём таком не думал.

– Что за хрень! – повторил Влад вслух и инстинктивно зажмурился от внезапной вспышки. Но никакого нового источника света вокруг не наблюдалось. Это в самой голове молодого человека что-то словно взорвалось, после чего его тело, и без того сотрясаемое мелкой дрожью, забилось в настоящих конвульсиях. Не в силах удержать себя на ногах, Влад рухнул на пол.

Лёжа на спине, сотрясаемый мышечными спазмами и снова погружённый в непроглядную тьму, он чувствовал, как с его мозгом что-то происходит. Словно тысячи иголочек наносят быстрые уколы по всей его области, бегая из одной стороны в другую.

Затем всё прекратилось. Исчезли покалывания, его перестало трясти, а зрение начало постепенно возвращаться. Но вместе с этим он увидел то, что не поддавалось совершенно никакому объяснению.

**

Фред напряжённо наблюдал через камеры слежения, как их подопечный лежит на полу. Инструкция требовала немедленно докладывать о любой нештатной ситуации, но, во-первых, сейчас стояла глубокая ночь, и следовало убедиться, что ситуация действительно требовала вмешательства. А во-вторых, он не мог рассказать, что именно там произошло, так как сам задремал на посту, о чём никому, естественно, знать не следовало.

Парень тем временем сел, что вызвало у дежурного вздох облегчения: жив, значит. Уже хорошо! Теперь давай, будь паинькой, иди обратно к себе на койку и ложись спать. Ну же, голубчик, вставай, не подставляй старого доброго дядюшку Фреда!

Но парень и не думал следовать его мысленному посылу. Он сидел, закрыв лицо руками, и слегка раскачивался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос. Свет в самой палате не горел, но инфракрасные излучатели позволяли разглядеть на мониторе все подробности происходящего.

Так продолжалось несколько минут, может даже больше. Фред сам не заметил, как снова начал клевать носом, когда услышал крик из динамика:

– Да какого хрена здесь происходит?!

Парень снова был на ногах и стоял прямо под камерой, тыча в неё пальцем.

– Эй! Я к вам обращаюсь! Что за дрянь вы мне дали сегодня?

Затем он подошёл к двери и ударил по стеклу кулаком. Ещё и ещё раз.

– Позовите полковника! Я требую, чтобы меня выпустили отсюда!

– Требуй, требуй, – пробормотал Фред. Ну почему же так хочется спать?

Но дальше произошло то, что отбило его сонливость напрочь. Парень вернулся к койке и вместо того, чтобы лечь, схватил её за перила, а затем с разворотом швырнул прямо в стеклянную перегородку, отделявшую палату от коридора.

Койка пролетела добрых два метра. Охранник невольно съёжился, ожидая звона бьющегося стекла, но перегородка оказалась прочнее, чем он думал. И всё же, сколько ещё таких ударов она выдержит?

Фред щёлкнул тумблером, переключая освещение коридоров с ночного на обычное и выбежал из дежурной. Рядом находилась ещё одна комната, где сейчас спали двое его напарников.

– Подъём, ребята! – прокричал он без лишних церемоний, закрепляя на поясе дубинку. – У нас, похоже, намечаются проблемы.

**

Ллойд – учёный, военный врач и по совместительству помощник Джона Энклина – плохо спал в эту ночь. И дело было не в возрасте, что с каждым годом всё сильнее давал о себе знать, отзываясь болью в суставах.

А в том, что его начальник не только не объяснил причин своего стремительного отъезда, но и не оставил никаких распоряжений. Такой поступок обычно щепетильного к мелочам полковника заставил Ллойда нервничать.

Он долго перебирал в голове варианты, и не мог найти действительно веских причин для отъезда Джона именно сейчас, когда они оказались на пороге столь долгожданного открытия.

Добрую половину своей жизни он посвятил исследованиям в области совершенствования человеческого тела. Заказчиком и спонсором выступало министерство обороны его страны. Большие шишки ждали от его группы разработку препарата, способного творить с человеческим телом настоящие чудеса.

И ведь у него почти получилось! После стольких лет разработки и сотен проведённых опытов, ему дали негласное разрешение протестировать препарат на добровольцах из числа военнослужащих. Но он потерпел сокрушительное фиаско.

Каким-то образом произошла утечка данных, часть всей этой истории появилась в СМИ. Разразился грандиозный скандал, сразу несколько сенаторов потребовали прекратить все работы. Прозвучали угрозы, что всю их группу привлекут к ответственности – Ллойд даже фыркнул при этом воспоминании.

– Какие же идиоты! – произнёс он вслух, как часто делал, оставаясь в одиночестве.

Но исследования продолжились, благо среди высших военных чинов нашлись и те, кто не поддался давлению общественности. Теперь его группа работала вдали от родины, в стране дикарей, как называл её полковник Джон Энклин, которого отправили вместе с ними – руководить и присматривать.

В их распоряжении оказался переоборудованный подземный комплекс, когда-то построенный для нужд действующей военной базы. Последняя, кстати, оказалась идеальным прикрытием.

Энклин считал, что их отправили в ссылку, но Ллойд быстро нашёл преимущества: меньше отчётности, больше свободы. Отпала необходимость искать добровольцев и нести за них ответственность. Кто узнает, отчего в действительности отошли в мир иной люди, предварительно побывавшие в стенах этого комплекса, когда тут и там вспыхивали вооружённые конфликты.

В его сердце не было места угрызениям совести. «Да и причём здесь совесть?» – ответил бы он, если бы его спросили. «Я не стремлюсь никого убивать, в отличии от тех, кто обычно ко мне попадает!» Кто они были такие? Враги его родины! Опасные преступники, террористы, в любом случае заслуживающие смертной казни. Или наёмники из других стран, действующие здесь против интересов его собственной.

Да и чего стоили несколько десятков жизней тех или иных людей, если речь шла об открытии, способном перевернуть весь мир! Принести небывалое ранее величие его стране. И его скромной персоне тоже…

Ллойд считал себя настоящим патриотом, преданным делу до безрассудства. Он часто говорил, что в любой момент готов испытать сыворотку на себе самом, будь от этого большая польза, нежели его вклад в дело в роли учёного. Последнее, однако, всегда перевешивало, и укол самому себе Ллойд не делал, предпочитая воткнуть иглу в тело очередного подопытного.

К его раздражению эти уколы не оправдывали всех ожиданий. Получившие сыворотку люди, как и предполагалось, улучшали свои физические способности. Причём этот эффект удавалось постепенно усиливать, раз за разом совершенствуя состав препарата. Но затем, чуть раньше или позже, у подопытных неизменно начиналась деградация, в том числе и умственная.

Они становились подобием наркоманов, которым требуется всё большая и большая доза, чтобы оставаться на достигнутом ранее уровне. В какой-то момент концентрация вводимых веществ становилась предельной, и организм испытуемого переставал на неё реагировать.

Начинался процесс отката, сопровождающийся появлением различных болезней и отклонений. И как ни старался учёный, процесс не удавалось остановить или хотя бы замедлить до приемлемых сроков.

Обычно откат приводил к тому, что ранее здоровый человек постепенно превращался в умственно отсталого калеку. Происходило это тем быстрее и болезненнее, чем большая концентрация сыворотки накапливалась в крови испытуемого. А иногда всё заканчивалось и летальным исходом.

И вот судьба, столько лет демонстрировавшая им свою пятую точку, совершенно неожиданно преподнесла им сюрприз.

– Мы наконец-то поимеем всех этих скептиков, Джон! – в каком-то диком восторге кричал Ллойд в кабинете у Энклина, когда принёс тому результаты тестов, чем напугал не только полковника, но и себя самого.

Но ему было отчего ликовать, ведь этот Неизвестный три года тому назад попал не к кому-нибудь, а прямо к ним в руки. Совершенный образец, обладающий невероятными показателями. Всё то, чего они пытались добиться от человеческого тела своей сывороткой, предстало перед ними уже в готовом виде, хотя тогда они об этом ещё даже не подозревали.

Так уж получилось. Спонсируемые их организацией боевики из местных вооружённых формирований по их же наводке напали на группу иностранных наёмников, действующую в интересах сил, оказавшихся сейчас в немилости у правителей его собственной страны.

Они понятия не имели, какие конкретно люди входили в состав этой группы, достаточно было знать, что там есть представители нужной им нации, которых боевики должны были обезоружить и взять в плен. Судьба остальных не имела значения.

Когда же выяснилось, что именно там произошло, все не на шутку испугались. Не только самих событий, но и того внимания, которое эти события могли к себе привлечь. Никому не хотелось отчитываться перед правительством о том, почему запрещённые исследования не только не прекратились, но и стали причиной похищения и гибели людей.

Руководство решило максимально замести следы и занять выжидательную позицию. Выживших боевиков удалось ликвидировать, а тех военных, кто вёл съёмку через беспилотник и стал невольным свидетелем появления портала, обязали молчать. И в том, что они будут это делать, не возникало сомнений, благо у всех были семьи. Да и кто бы поверил в их россказни о пришельцах без соответствующих видеозаписей, которые вовремя изъяли?

Когда спустя некоторое время никакой шумихи так и не поднялось, Неизвестного решили оставить в комплексе и ждать пробуждения, а после действовать по ситуации. Работы над препаратом приказали приостановить. Почти весь медицинский персонал сократили, оставив только самых проверенных, а охрану полностью заменили, не посвящая новых людей в подробности.

Ллойд теперь не мог проводить испытания, но накопленных знаний хватало, чтобы продолжить размышления над формулами. Когда же он получил первые результаты анализов Неизвестного, на тот момент пребывающего в коме, в его голове всё сложилось.

Единственной проблемой оставалось то, что он пока не смог добиться стабильности получаемых из плазмы компонентов. При попадании в новый организм они могли как проявить себя в полной мере, так и вовсе не оказать никакого эффекта.

А вот если бы удалось осуществить процесс непосредственного переливания крови, то большая часть функций, он уверен, передалась бы от донора к реципиенту. Но Энклин неожиданно заупрямился и решил строго следовать полученным от начальства инструкциям, запрещающим новые эксперименты.

Порой полковник казался Ллойду настоящим тупицей. И вот теперь этот отъезд, больше похожий на побег. А что, если в Пентагоне стало обо всём известно, и Энклин просто испугался и удрал? Вместо того, чтобы прямо сейчас довести начатое до конца и вернуться победителем…

Размышления учёного прервал решительный стук в дверь. Он даже подскочил от неожиданности. Первая мысль оказалась трусливой: за ним пришли, теперь всему конец!

– Ну что за бред, – пробормотал он, подбадривая сам себя, но не спеша открывать дверь.

– Профессор, это Фред! – раздалось с той стороны. Врач облегчённо вздохнул.

– В чём дело? Сейчас ночь, если вы не в курсе.

– Профессор, просыпайтесь! – наполовину попросил, наполовину потребовал охранник. –Срочно нужно ваше присутствие!