Оборона Дурацкого замка. Том 4

Глава 21

— …Давай, ну хоть один боли. Что тут пить-то? Вон, даже твой фармацевт приложился!

Крыть тут было нечем. Камей в подпитии оказался коварен, как зеленый змий во плоти. Даже подбил на свое синее дело Юншэна. А всего-то стоило сказать юноше про неизвестный эффект от напитки адлая энергией, и тот уже сам выхватил чарку из рук здоровяка. Понюхал, скривился, опустил палец, распробовал на вкус…

— Не. Яд, — Заключил Юншэн, после чего разом опрокинул в себя бурду напитанного нейтральной энергией прокисшего варева.

Саргон и его заросший бородой приятель с интересом воззрились на их антисоциального спутника. Тот закашлялся, прижал руку к горлу, принялся шумно втягивать ртом воздух в приступе чего-то, подозрительно похожего на гипервентиляцию. Однако спустя пару секунд он выпрямился, после чего подарил бочке в руках Айры взгляд, полный невыразимого отвращения.

— Говорят, от взгляда фармацевтов пиво киснет, — Поделился тайным знанием Камей.

— Оно уже до этого успело скиснуть. Какая разница? — Саргон попытался перевести тему, однако не вышло. Камей все так же ныл и требовал выпить. Впрочем, если бывшего бандита он смог проигнорировать, то его асоциальный друг…

— Не. Яд. Давай, — Он буквально совал боли ему в руку. Он уже поплыл, и ему искренне хотелось поделиться с другом своим чудесным состоянием. То, что у каждого действия есть последствия — Юншэн признавать отказывался. Потому что у его действий последствий не оказывалось никогда. И он искренне не понимал, что у других людей могло быть иначе.

— Нет, — Сухо ответил Саргон и тут же пожалел об этом. Фармацевт расстроенно поджал губы, забубнил что-то себе под нос, а потом вдруг направился к Айре, чьи глаза настороженно следили за ним из-под бочонка.

— Что ты хочешь сделать?

— Эй, не трогал бы ты это отродье…

Оба их возгласа опоздали. Худосочный юноша, который и двигался-то после дегустации напитка с трудом, переваливаясь с ноги на ногу, вдруг резким, змеиным движением выбросил вперед руку и сорвал с черноволосой макушки элами несколько волосков.

— Блин, что ты делаешь, отойди! — Саргон вцепился своему другу в предплечье и отвел, практически оттащил от девочки. Тот не сопротивлялся, но и не помогал — повис на приятеле мешком с сеном. А сама элами практически не отреагировала на нападение. Лишь на мгновение задрожали губы, да слегка побелело смугленькое лицо.

Становилось заметно, насколько она привычна к всевозможным издевкам. Причем из-под угла. Рефлексы избиваемых людей всегда одинаковы — закрыться руками, сжаться в комок, отпрыгнуть в сторону. Даже если ей раз за разом приказывали оставаться на месте, тело реагирует инстинктивно. Дрогнут плечи, локти прижмутся к корпусу, запястья повернут ладони наружу. Здесь же — другое.

"Наверняка ее боялись касаться, хотя бы даже для удара. Что в ее ситуации — огромный плюс. Иначе бы просто не дожила до сегодняшнего дня. Причем касаться боялись и через подошву, и через палку тоже. Нет характерных следов. Да и забить предметами насмерть — раз плюнуть. Даже если действительно не хочешь доводить до греха. Слишком сложно соизмерять силы.

Значит — наказывали с расстояния. Возможно — развлекались, закидывая чем-нибудь. Камни, палки, грязь, фекалии. При этом у нее имеются развитые мышцы рук и ног, но никаких мозолей на ладошках. Заставляли быть в роли принеси-подай, но не доверяли инструмент (нарубить дров, зашить одежду, нарезать растения). Скорее всего, таскала за ними тяжести и терпела придирки или броски всяким мусором. Либо вовсе игра: попади так, чтобы элами упала. Отсюда синяки, ссадины, содранные колени и локти. Да, звучит похоже на правду".

— Мне. Нужны. Компо. Ненты. Зелья, — Пояснил алхимик своему приятелю таким тоном, которым объясняют очевидные вещи детям или слабоумным, — Воло. Сы. Кровь, — Он немного подумал и добавил, — Костны. Мозг. Кожа. Пот.

— Да чтоб мне Апладад кишки вынул и на своем гончарном круге провернул! — Выругался Камей, после чего вытащил из-за пазухи свою собственную кружку, погрузил ее в бочонок, а затем в два глотка выпил содержимое, — Не хочу это слушать на трезвую голову… Подожди. Так вот зачем она тебе…

— Нет! — Громко возмутился Саргон, а затем повернулся к Юншэну и возмущенно добавил, — Ты не будешь брать у нее кровь, костный мозг и… Что ты там еще хотел? Волосы получил? Молодец, ограничься этим.

— Нуж. Но. Боль. Ше. Разных. Фраг. Ментов, — Юншэн пьяно помотал головой. От этого его шатнуло в сторону и попаданцу пришлось подхватить его под локоток.

— Ты хочешь составить что-то вроде tablits'i ингредиентов, что ли? — Нахмурился он.

— Таб. Ли Цы?

— Ага. Таблица совместимости. М-м-м, как бы объяснить. Честно говоря, я уверен, что у вас в семье и так все это было, но расскажу, на всякий случай… — Саргон прервался, когда Юншэн потянулся и легким касанием прикрыл ладонью его рот, после чего подозрительно зыркнул на Камея. Айру он как человека не воспринимал. Так, источник ингредиентов.

— Нае. Дине, — Произнес он, но вся атмосфера тайны оказалась нарушена его же пьяной икотой. Он икнул еще раз, тело дернулось и рука повисла безвольной плетью на боку. Его друг только головой покачал. Вот уж действительно, алкоголь раскрепощает. Фармацевт был не из тех, кто любит или хотя бы неплохо терпит физический контакт, а здесь — сам пошел навстречу.

"Или же он слишком верит в мой ум, поэтому считает каждую сказанную мысль — новаторской и потенциально прорывной", — Против воли улыбнулся попаданец. На волне хорошего настроения, он даже простил ему дурацкую выходку с элами.

— Не волнуйся, Юншэн, Камей никому не скажет, если мы попросим. Ты же не скажешь мою, гм, идею в области травничества?

— Да на кой она мне сдалась, даже если я ее пойму, — Махнул рукой здоровяк. Пока его больше интересовала продукция сельскохозяйственной или винодельческой промышленности, чем (прото)химическая отрасль, — Ты, давай, рожу-то не крюч. Выпей с нами! А то стоишь один, как неприкаянный. Тем более, под мухой-то оно самое дело о жизни рассуждать. Или о тайнах, этих ваших, чернильных. Или травильных. Хе! — Заулыбался он собственному каламбуру.

— Ладно, давай уже сюда боли свою, — Вздохнул он. Что теперь оттягивать неизбежное? Все равно дожмут, в две-то довольные морды!

"Да и я действительно давно не расслаблялся. Приду, полежу на шконке, потуплю в стену, предамся ностальгирующим и приятным воспоминаниям. Может вспомню нечто важное. In vino veritas, истина в вине, как говорили древнеримские алкаши и поэты. Что суть одно и тоже. Надо только удержать себя в руках до казармы. А, смогу как-нибудь".

— У фармацевта тару забери, — Забулькал Камей очередной порцией, — Я после него пить отказываюсь. Гм. А ниче так. Удобно, — Оценил он, смотря на видимую часть Айры пьяными глазами, — Ты пьешь, а бочка сама за тобой бегает. Эт ты, ик, чудно придумал. Мне нравится!

— Ага, — Саргон забрал у довольного Юншэна посуду и махнул стопку в один присест. Все же запах у этой бурды довольно отвратный.

Ждать долго не пришлось. Прокисший, наполненный Ци адлай моментально ударил в голову. Ослабил ему ноги, подарил приятное тепло внутри и вытащил наружу всю его сентиментальность и соплежуйство. Тут же накатила жалость к несущей вонючую бочку невольнице. Он подошел ближе, опустился перед опешившей рабыней на колено и произнес:

— Не бойся Юншэна. Я не дам ему забирать тебя, эм, из тебя, нет, у тебя ингредиенты! И никому другому не дам, слышишь? — Он мягко потрепал ее по волосам. Девочка дернулась, бочонок в ее руках заходил ходуном и ей пришлось бросить все силы на обретение равновесия. Только тяжкий груз и вбитые правила подчинения не дали Айре шарахнуться в сторону от человеческого прикосновения.

— Я же говорю: не волнуйся. Я не дам тебе пострадать, — Неловко закончил он, когда парой быстрых движений погладил ее по волосам.

аже грязные и засаленные, они казались мягкими, слегка шершавыми, но все равно очень приятными на ощупь. Тут же возникла вялая мысль отмыть ее, приодеть, накормить, обнять и погладить... Возникла и пропала, потому что водные процедуры не поймут его соратники, насчет одежды он подумает вечером (тем более, она все равно, скорее всего, не умеет шить), а остальное и вовсе глупость и слюнтяйство. Еды он ей будет давать после каждого своего приема пищи. А пока пришлось задобрить себя и вложить в ладонь несколько ягод из туеска Юншэна.

— Да, господин, — Настороженный, недоверчивый взгляд с искрами паники и непонимания.

Она просто не знала, как реагировать на эту ситуацию, на доброту и защиту. На банальное человеческое прикосновение, которого не знала столько, сколько себя помнила. Даже во время смены ошейника, маленькую элами прижимали к полу рогатиной, а плотник работал молотком и клешнями. А сейчас… Она ожидала боли. Привыкла к ней. Привыкла к коротким вспышкам от брошенного предмета.

К сжимающему нутро чувству свободного полета, а затем — болезненному падению. К постоянной злобе и грязным языкам. К ожогам от кипятка и к лютому холоду после опрокинутого на голову кувшина. Они всегда хотели убить ее, закончить с раздражающим синов существованием ребенка чужой и чуждой им нации. Но она всегда вставала на ноги после болезни, двигалась даже с ушибами, растяжениями или переломами. Выживала.

Жест фармацевта нисколько не удивил и не шокировал привыкшую к издевательствам Айру. Последующая речь алхимика заставила напрячься, но не более. Она понимала: тот не пойдет на ее убийство. Рассказы о посмертных проклятиях возникли не на пустом месте. Ей не дадут умереть. А любая боль, в конце-концов, уйдет, чтобы освободить место для новой. Что ж, она давно уже не мечтала о большем. Однако теперь…

"Не волнуйся. Я не дам тебе пострадать!", — Эти слова жгли еще сильнее, чем падение с крыльца барака в первые дни пребывания в Форте. Они отбирали право ненавидеть всех без исключения. Вскрывали броню, выращенную из отрицания и чувства противоречия, из потребности к жизни вопреки всем вокруг. Ослабляли ее мечту бежать куда-то далеко, на свою Родину, где нет, не бывает плохих людей. И синов там тоже нет. Только хорошие, добрые элами, нет работы, есть еда и друзья. И даже демоны никого не убивают, потому что как можно убивать таких, как она?

Айра сжималась, ожидая удара, но теплая ладонь лишь мягко прошлась по волосам. Она ожидала проклятий в адрес ее рода, грязных слов в адрес себя и родителей, очередной порции лжи про свою расу. Но получила историю, прекраснее и живее всех своих возможных фантазий. Ожидала ненависти. Взглядов, темных, как по ту сторону колодца, злых улыбок, наслаждающихся ее страданиями. Получила — лучистые глаза, улыбку и сочувствие.

"Не надо. Нельзя! Уйди из моей головы!" — Думала она. Потому что в ее сказочной стране жили хорошие элами и там не было места плохим синам. Даже таким как…

Айра никогда не запоминала имен своих хозяев. Каждый из тех, кто ее приобрел, в конце-концов либо менял надоевшего раба, либо отдавал, либо бросал где-нибудь в трущобах или безлюдье. Маленькую невольницу находили, возвращали или продавали другим. В Форте было тоже самое. Девочка ходила по рукам, как кувшин с водой. Ее меняли в карты, получали в качестве выигрыша в бел-накбу, просто кричали про смену хозяина и тыкали пальцем в очередного "счастливчика". Она чувствовала себя горячим предметом, который жжет руки своим мучителям. Ее держали ровно столько, сколько требовалось времени для передачи другому.

А потом все ее хозяева умерли на первой же демонической волне.

И Айру перевели в новый отряд. Она стояла там, слушала, как проклятые сины обсуждают ее убийство и не испытывала ровным счетом никаких эмоций. Разве что усталость в ногах и привычный холод пронизывающего замкового ветра. Ее не убьют, все просто начнется по-новой. Айра уже проходила все это. В новом отряде, по крайней мере, обошлось без камней и обливания водой.

Однако ее новый хозяин оказался более коварным, чем прошлый. Узнал ее настоящее имя, воспользовавшись растерянностью и непониманием, не показал ни капли неприязни, а потом и вовсе смог заглянуть ей под скорлупу, дал ложное чувство надежды своими историями и поступками. Айра знала: нельзя поддаваться чужому лицемерию. Видела на примерах беспечных рабов вокруг.

Это просто новое изощренное издевательство. Когда враг сначала снимает с тебя стеганый халат, чтобы изо всех сил ударить кнутом по голой коже. Таким же, какой носит ее новый господин. Она знала это, твердила себе вместо вечерней молитвы. Настолько же часто, насколько раньше вглядывалась в чужие лица в поисках хотя бы капли сочувствия.

— Доверие — суть форма сладкой лжи, алкаемой слабыми душами… — Сказал ей как-то Побитый Доспех. Он много чего говорил, как и остальные Тени Ушедших, но именно эту фразу Айра запомнила лучше всего. Однако, против всей своей воли, вместо ядовитого цветка проклятий, на ее губах начала расцветала несмелая улыбка, а в голове появилось первое имя: "Саргон".

— Все, я выпил эту дрянь. Ты доволен? — Он выпрямился слишком резко. Тело повело в сторону, но попаданец с неким удивлением для себя поставил его обратно. Легко, практически не прилагая усилий. Развитый вестибулярный аппарат, текущая по его каналам внутренняя энергия, а также запредельные характеристики легко перебивали эффект алкогольного опьянения, практически любой его стадии. По крайней мере в том, что касалось координации.

— Доволен. Если захочешь, выпей еще, но тебе и этого хватит. Как ты еще на ногах стоишь? Это варево будто в Желтом Источнике из неправедных душ варили и на потных ногах настаивали. С добавлением секретного ингредиента — пота мамаши всех фармацевтов. Оно крепче самого забористого байцзю, которое я пил!

— Пра. Матерь. Не. Потеет, — Тут же отозвался Юншэн, — Жаль.

— Ага, что ж ты тогда хлещешь мое пойло в три горла, нахлебник ты сраный. А вообще, да, от моей бурды дети плачут по ночам, женщины беременеют, а бородатые громилы спаивают боевых товарищей за их же счет…

— Ты. Хотел. Ска. Зать, — Требовательно подергал его за рукав Юншэн.

— Ах, да. О чем была речь? Я уже забыл, — Пьяно улыбнулся Саргон и чуть не захохотал от выражения лица своего приятеля. Рафинированная обида и беспомощность.

— Та. Бли. Тсуа, — Попробовал он повторить незнакомое слово.

— Звучит, как все мои легкие на передок подруги разом, — Прокомментировал Камей.

— Зат. Кнись-сь-сь, — Яростно зашипел на него Юншэн. Вернее, шипел, пока в легких не кончился воздух, а потом еще клацнул зубами и протянул к нему скрюченные на манер птичьих когтей руки.

— Stop, stop, в смысле, хватит! Я вспомнил, Юншэн, не надо выцарапывать ему глаза.

— Готовь. Ся. Будешь. Га. Дить. Сво. Им. Желуд. Ком. Всю Неде. Лю, — Прошипел все еще злой фармацевт.

— Ничего, не поем пару-тройку дней и ладно. Или буду жрать только покупное. Ты, главное, остальных не отрави, — Насмешливо бросил ему Камей, но руки у него подрагивали. Да и выражение лица стало куда тревожнее.

"Офигеть. Даже пьяного пробрало. Ему ж вообще в таком состоянии море по колено. Блин, за что люди так бояться фармацевтов? Неужели реально может заставить гадить собственными кишками? Эх, я бы посмотрел… В смысле, нельзя! По крайней мере, товарища".

— Не надо, Юншэн. Правда, еще отравишь кого-нибудь другого…

— Я. Бы. Сказал. Те. Бе, — Пробормотал он себе под нос.

"Черт, то есть остальным бы не сказал? Пошли как сопутствующие потери?! Вот ведь химик-вредитель. Благородные газы тебе под нос во время сна, нельзя быть таким мстительным, Юншэн!"

— В общем, не трави никого, не посоветовавшись со мной. Ладно?

— Ладно, — Покорно отозвался фармацевт.

— И не забирай у людей компоненты на зелья без моего ведома. Особенно изнутри.

— …Лад. Но.

— Рабы и элами тоже люди.

— …Учту, — Он посмотрел на него грустным, слезящимся взглядом, но Саргон остался глух к его невербальной мольбе. Потому что, дай ему волю, и фармацевт пол лагеря распотрошит себе на подарки под Новый Год. Ему-то что, Ксин ведь будет спрашивать с вменяемых, а не социопатов, тем более таких полезных.

— В общем, насчет таблицы совместимости. Ты же наверняка помнишь кучу разных рецептов в голове, верно? — Юншэн кивнул, — Вот. И ингредиенты к ним нужны разные, да? Но некоторые из компонентов могут использоваться в нескольких зельях, правда? Часть из них — основа, а другие нужно добавлять в очень малом количестве и так далее. Пока следишь за мыслью?

Юншэн сосредоточенно кивнул.

— Есть зелья легкие, из двух или вовсе одного компонента, а есть сложные. Плюс, каждое из них изменяется при добавлении Ци. Я предлагаю подойти к твоему делу более фундаментально. Сначала описать все, что ты знаешь про свойство каждого растения и его реакции на другие. А потом сделать таблицу. Смотри…

Саргон нашел палку, после чего принялся с энтузиазмом чертить ей таблицу прямо в грязи у дороги. По Облачной Артерии к господину распорядителю или в сторону госпиталя время от времени шли люди. Некоторые из них с недоумением смотрели на тройку пошатывающихся новобранцев, а также их ходячий бочонок. Некоторые — смеялись. Некоторые — косились или недовольно поджимали губы.

А двое огромных бойцов из другого отряда даже решили подойти и отжать выпивку. Вот только они не взяли в расчет одно маленькое обстоятельство: вошедший в раж Саргон как раз доделывал свое творение, и ему очень не понравилась грязная, обутая в сандалий стопа прямо посередине его сложного рисунка.

Поэтому он как стоял на четвереньках, так в этой позе и вцепился пальцами в голень нахала, после чего без труда опрокинул его на землю. Не обращая внимания на крики второго громилы на заднем фоне, парень тем же самым хватом взял противника за горло, а затем принудительно подал Ци в глаза. Просто, чтобы они выглядели крутыми и светящимися. Почему-то в тот момент ему это казалось важным.

Действие далось ему куда сложнее, чем любая другая практика с Ци в этот день. Пришлось одновременно обволакивать нейтральной энергией спящие каналы, принудительно создавать внутри них эдакий кабель, по которому потекла смесь лунной Ци с его телесной, причем определенного эмоционального окраса.

Внутри головы, а также шеи и в районе ключиц все закололо, будто он отлежал себе участок тела и теперь к тому возвращалась чувствительность. А хрипящий под пальцами ублюдок вдруг вылупился на лицо своего противника, после чего быстро потерял волю к победе и противно заскулил от ужаса.

— Либо вы уби, эм, убираетесь отсюда, — То и дело сбиваясь и пошатываясь произнес Саргон, — Либо я выдергиваю тебе, тебе… Эм, кадык, вот! — И он легонько потянул за кожу на шее.

После этого парочка словно испарилась, а попаданец быстро восстановил участок рисунка. А затем начал объяснять осоловело моргающим Камею и Юншэну, что конкретно имел в виду. Нападавших он выбросил из головы быстрее, чем они скрылись с горизонта.

Сама таблица состояла из двух рядов, как ось координат: ось икс по вертикали и игрек — по горизонтали. Только вместо чисел — схематичные изображения трав. А на том месте, где они пересекались — попаданец нарисовал небольшие квадратики.

— Видишь? Вот, например, зрелолист, — Он ткнул пальцем в первую же пиктограмму на "оси Х", — Он может пересекаться со всеми этими травами по верхнему ряду. На каждое пересечение я начертил по ячейке. Туда нужно вписать, как они реагируют друг с другом. Потом это все нужно будет усложнить, добавить Ци, температуру… Ну ты понял, — Неопределенно помахал рукой Саргон.

— Ты не. Можешь. Быть. Чело. Веком. Ты. Сын. Пра. Мате. Ри! — Благоговения в голосе, позе и глазах Юншэна хватило бы на всю Папскую Область. Попаданец только криво улыбнулся и списал его впечатлительность на алкоголь. Однако фармацевт все не утихал и продолжал петь своему другу дифирамбы. Даже Камей чесал головой и признавал, что это — высший класс. Вроде понятно и легко, но чтобы до такого додуматься, нужно быть мудрым старым пердуном, а его товарищ — пердун вполне себе молодой, даже слишком. До такой степени, что хочется глаза протереть.

— Или залить, — Закончил свой монолог довольный Камей, произнес очередной невнятный тост типа: "чтоб руки не дрожали и шоб работа спорилась", после чего осклабился и предложил идею:

— А пошли, баб найдем!

— Компо. Ненты. На. Зелье, — не согласился Юншэн с его предложением.

— Для тебя это одно и тоже, — Отмахнулся здоровяк.

— Тогда. Ладно.

Следующий час или полтора Саргон помнил смутно. Кажется, им хватило ума не идти в людную часть лагеря новичков. Поэтому они двинулись к перелеску, где обычно пытались поймать себе обед или занимались сбором трав. Кто — лекарственных, а кто — съедобных. Камей почему-то вбил себе в голову, что именно в лесу его ждет знойная красотка с зеленой кожей и огромной грудью. Заглядывал под каждый куст, но набрел только на здоровенную кучу другого новобранца.

Юншэн же занимался систематизацией. За неимением свитков и письменных принадлежностей, он снял с себя халат и принялся зарисовывать растения на его внутренней стороне с помощью маркого сока какого-то чахлого растения. Там же пытался давать пояснения, однако Саргон ни черта не понял в его мелких рисунках к пиктограмме каждого ингредиента.

Фармацевт оказался еще и талантливым художником. Правда, каким-то избыточным. Собственного халата ему едва хватило на растения, а он собрался заполнять будущую таблицу и животными ингредиентами. Поэтому снял с себя сначала пояс, а затем и штаны. Так они и бродили по перелеску: Камей бегал между мелких, чахлых деревьев и то и дело орал: "опять куча!", Юншэн шел в одних сандалиях с перекинутым через плечо халатом и строчил заостренной палкой по грязным штанам. Свой срам он и не думал как-то прикрывать, захваченный идеей полной систематизации собственных знаний.

Сам Саргон тоже нашел себе занятие. Он вовсю пытался подобрать ключик к ходячей бочке рядом с ним. Точнее — вовсю практиковал у нее условный рефлекс и обращался скорее как с необученной собакой. Задавал разные вопросы, а затем кидал ей ягоду, если она хотя бы пыталась ответить неформально. Вскоре, ему пришла в голову светлая идея разнообразить вкус довольно горьких ягод. Ничтоже сумняшеся, он кинул их в бочонок с варевом, после чего вылавливал и скармливал ей по одной.

Очень скоро бочонок затрясся, а сама Айра помягчела лицом, оттаяла и даже осмелилась задать ему вопрос:

— Господин, вы такой умный… Скажите, а почему небо голубое?

— Чтобы голубые на земле не возникали, — Моментально отозвался он.

Таким Макаром они обогнули перелесок и вышли к тому же самому месту, где попаданец чертил свою таблицу.

— Господин, а почему трава зеленая?

— Потому что внутри у них есть такая штука, с помощью которой они могут получать энергию из света. Прямо как практики, ага, — Пьяно захмыкал Саргон, — Вот они-то и вызывают зеленый…

— Какие глубокие познания, — Послышался сзади холодный, вымораживающий все нутро голос. Все четверо подскочили на месте, а затем повернулись к фигуре позади них.

— Я. Очень. Разочарована в тебе. Саргон, — Ба Мяо стояла, сощурив на них свой изумрудный глаз и в ее позе, а также выражении лица не содержалось никакой радости или сочувствия.