Опергруппа, на выезд!

С. Подлипский Слово о милиционере

Хочу рассказать о хорошем человеке, который принес людям немало добра и помогает искоренять зло, увы, еще существующее в нашем мире. Человека этого любят товарищи по работе, его ученики, к нему с уважением относятся и те, к кому он приходил на выручку, даже многие из тех, что оказались виноваты перед законом, перед обществом и понесли благодаря его стараниям заслуженное наказание. Не скрою, мне он очень понравился, и я буду рад, если это чувство симпатии сумею передать читателям.

Почти у каждого из нас бывает в жизни свой «звездный час», когда мы совершаем поступок, требующий предельного напряжения всех сил, надолго остающийся в памяти и нередко определяющий дальнейший наш путь. Я раньше считал, что для Дмитрия Александровича Большакова этим часом был тот, когда он, тяжело раненный, истекающий кровью, задержал вооруженного бандита. Орден Красного Знамени получил в мирное время. Немного в стране таких милиционеров, а в нашей области — один. Когда я спросил Большакова, он смущенно улыбнулся:

— Да, верно, такое не забудется, тем более, что отметины в правом боку надолго остались. Но я своим, если хотите, «звездным часом» считаю другой. Перед коллективизацией умер отец, и осталось нас у матери шестеро. Старшие мужики — брат Николай, тринадцатилетний, да я — одиннадцати лет. Пришла весна, надо пахать, боронить, сеять. Лошаденка была. И поехали мы в поле. Мать благословила нас на доброе дело, а сама дома осталась хозяйничать. Наладили мы плуг, впрягли коня — и — ну, пошли. Брат держится за одну рукоятку плуга, я — за другую. Земля тяжелая, силенок у нас после полуголодной зимы — немного. Висим мы на плуге, стараемся, чтобы борозда была ровной да глубокой. Не очень-то у нас получается. А тут еще тетка пришла, глядит и горько плачет: «Как же вы, сиротинки малые, дальше жить будете?» Расстроились сначала, а потом приободрились: «Какие же мы малые?» До конца загонки добрались, коня остановили, сами на землю упали, отдышаться не могли.

И все-таки мы это поле вспахали дней за пять, засеяли. Пришел день, зазеленели всходы. Стоим мы всей семьей, радуемся, а мать обняла, поцеловала нас и говорит: «Спасибо, пахари!» И тогда я понял, какая это великая сила — работа.

Дмитрий Александрович любит слово «работа», произносит его с удовольствием, словно хочет, чтобы и вы прониклись таким же чувством. «Выполнили мы эту работу» — о том, как в считанные минуты под огнем фашистов наладили связь штаба фронта со Ставкой Верховного Главнокомандования.

«Пошла у нас работа» — после войны в далеком Кудымкаре обучал мальчишек сапожному ремеслу. «Понравилась мне эта работа» — об уголовном розыске. «Очень трудная эта работа» — о воспитании детей.

Главным делом своей жизни Дмитрий Александрович считает работу в милиции, в уголовном розыске. Очевидно, здесь в наибольшей мере проявились его трудолюбие, настойчивость, уважение к людям и ненависть к злу. Но прежде чем стать сыщиком (а такая должность официально числилась в штатах уголовного розыска два-три десятка лет назад), Большаков успел поработать в колхозе, закончил ФЗУ, стал закройщиком на «Североходе».

Ветеран милиции Д. А. Большаков.

— Да, был сапожником. Хорошая работа. Помните, у Гоголя: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного, — говорит Большаков.

И пошел бы он дальше по этой линии, если бы не райвоенком. После учебы в кожевенно-обувном техникуме снова вернулся Дмитрий на «Североход». А тут настала пора в армии служить.

— Хотим послать тебя в военное училище связи, — сказал военком. — Характеристика хорошая, комсомолец. А в воздухе, чуешь, порохом пахнет.

И Большаков согласился. Из училища выпустили его лейтенантом в конце июня 1941-го, когда вовсю уже полыхала война. И сразу на фронт. Командир роты и дивизиона, помощник начальника связи дивизии… Фронты: Ленинградский, Волховский, 3-й Прибалтийский, 2-й Украинский, Забайкальский. Я вовсе не собираюсь описывать всю военную биографию Дмитрия Александровича, это заняло бы слишком много места. Побывал под огнем косым и трехслойным, под навесным и прямым. Служил связистом в пехоте и даже в кавалерии. И везде начальство знало: Большаков надежен. И солдаты тоже знали: офицер Большаков вместе с ними готов идти на самое трудное дело: если совсем есть нечего, покажет, какой кусок кожаной подошвы «очень питательный», и махорку свою отдаст. Ибо сам некурящий. Орденами и медалями да двумя ранениями, контузией отмечен его фронтовой путь.

Как-то в конце августа 45-го, проснувшись в непривычной постели, в небольшом китайском городке, куда их часть попала, преодолев Большой Хинганский хребет, задумался Большаков: «Повезло тебе, Дмитрий. На войне — от звонка до звонка, а руки-ноги целы, голова на месте. Побывал в Польше, Румынии, Германии, Монголии, Чехословакии, Венгрии, Китае. Видел Бухарест, Будапешт, Варшаву, Прагу. Да еще «трофей» бесценный с войны привез — Машу-уралочку».

С Машей он познакомился еще в Прибалтике, учил ее телеграфному делу да и влюбился. Подал рапорт. Последовал приказ по полку об узаконении женитьбы капитана Дмитрия Александровича Большакова и младшего сержанта Марии Алексеевны Титовой.

После демобилизации на Урале пожили-поработали. Очень тянуло Дмитрия домой, и уговорил он Марию уехать в ярославские края. Хотел снова в сапожники, вернее, в модельеры, ведь техникум с таким уклоном кончил, но вызвали коммуниста Большакова в райком и сказали, что нужно работать ему сейчас в милиции, а профессию, дескать, не забудешь, снова вернешься к ней потом.

Стал Большаков старшим сыщиком. Оперативной подготовки нет, знаний криминалистики — никаких, если не считать, конечно, знакомства с «Записками о Шерлоке Холмсе». Зато были трудовой и боевой опыт, стремление помогать людям и умение учиться, впитывать в себя знания. Крепкий, толковый фронтовик пришелся по душе оперативникам 1-го отделения милиции Кировского района, а затем и горотдела. Среди них было немало фронтовиков. Первый вопрос: «Где воевал?» А иногда и спрашивать не надо: по медалям видно — «За оборону…», «За освобождение…», «За взятие…»

Много лет прошло с той поры, а не забыл Большаков своих первых учителей по уголовному розыску — Александра Евграфовича Карпова, Александра Михайловича Рябова, а особенно Андрея Алексеевича Климова. Последний стал для Дмитрия образцом в работе, поведении, разговоре, даже в ношении фуражки. Умный, выдержанный, добрый — вот что прежде всего заметил Большаков в своем учителе. Он был свидетелем того, как в отделение пришел с повинной вор и сразу направился к Климову: «К вам я, гражданин начальник. Хороший вы человек, хотя и сажали меня два раза».

А на следующий день послали Большакова расследовать дело о квартирной краже. Войдя в небольшую комнату, он увидел женщину с распухшим от слез лицом. Она уже не плакала, а только беззвучно повторяла: «Все, все унесли… Как жить-то будем?» К ногам матери жались двое маленьких ребятишек. Отец, как выяснилось, погиб на фронте в первые недели войны. Воры оставили в квартире только немудрящую мебель. Они украли даже детские пальтишки и ботинки. «Зима ведь скоро», — всхлипывала женщина.

Возвращаясь в отделение, Большаков пытался мысленно анализировать обстоятельства дела, но не мог. Руки сжимались в кулаки. «И вот к таким надо хорошо относиться». Климов первым заметил его состояние, подсел рядом и проговорил негромко:

— Ну что, готов схватить автомат и без суда расстрелять воров? Ладно, не кипятись, понимаю, сам был таким. Помнишь, что говорил Дзержинский: у чекиста должны быть горячее сердце, чистые руки и холодная голова. Эти слова и к милиционерам относятся. Давай лучше толком обсудим все.

Климов вместе с Дмитрием побывал в комнате с голыми стенами, отметил его упущения, а потом помог составить план розыска. И как же радовался Большаков, когда спустя короткое время удалось задержать воров и возвратить почти все похищенные вещи. Женщина восхищенно смотрела на него и непрерывно благодарила.

Так он впервые на милицейской службе ощутил радость успеха, радость людской благодарности. И продолжал упорно учиться, овладевать основами криминалистики, уголовного права. «Помни, что ошибок не прощают — ни начальство, ни виновные, ни потерпевшие», — не раз говорил Климов.

Цепкая память очень помогла Большакову в розыскной службе. Он знал и помнил не только имена и клички многие рецидивистов, но и их характеры, повадки, их «почерк», знал, до какого предела зла может дойти каждый. Когда однажды на окраине города было совершено гнусное преступление и от Большакова потребовали в кратчайший срок разыскать преступника, он, дотошно изучив дело, пришел к работавшему тогда начальником областного уголовного розыска Александру Дмитриевичу Макарову и сказал: «Это, очевидно, К. Только он способен совершить такое». И был прав: преступником оказался К. А Большаков получил одну из множества благодарностей.

Он научился часами анализировать малейшие детали дела и сутками сидеть в засаде, ожидая прихода вооруженного грабителя. Как и другие товарищи по работе, он нечасто пользовался выходными и знал множество бессонных ночей.

А все-таки они были, часы отдыха. Он открывал двери своей комнаты, великими усилиями превращенной из сарая в жилье, и громко восклицал:

— Здравия желаю, молодое воинство! Здравствуй, Маша!

И к нему с радостным криком бежали дочка и сын, а жена в мгновение ставила на стол многократно согревавшийся обед. Дмитрий Александрович очень любил эти часы в кругу семьи. Он читал книжки и сам придумывал сказки детям, расспрашивал Машу обо всем, что произошло за часы или сутки его отсутствия. А в редкие выходные дни выезжали всей семьей за город — собирать грибы, ягоды или просто побродить по лесу. Дмитрий Александрович учил детей распознавать цветы и травы, а Мария Алексеевна обращала их внимание на пение птиц, красоту берез и сосен. И может быть, эти прогулки стали одним из исходных толчков, которые привели юных Большаковых к занятиям искусством. Дочь Светлана закончила музыкальное училище, затем Горьковскую консерваторию по классу виолончели, а сын Александр — художественное училище.

— И как это в семье милиционера и работницы выросли музыкант и художник? — посмеивается Дмитрий Александрович.

Талантом не были обделены ребята, а настойчивость, упорство им привили своим примером родители. Дети гордились, когда отец и мать по праздникам надевали свои боевые награды. Они знали, что родители вступили в партию на фронте, знали о подвиге отца, о котором рассказывалось в плакате, изданном в Москве в год 40-летия советской милиции. Этот плакат «Слава смелым и отважным» открывается портретом Дмитрия Александровича и до сих пор хранится в семье вместе с орденами, медалями.

Двадцать два года прошло с того воскресного июльского дня, когда группа оперативников вышла на задержание вооруженных бандитов. На улице Чайковского они увидели трех парней. Приметы сходились. Большаков, когда они приблизились, крепко взял за руки самого опасного. Карпов стал его обыскивать. Остальные занялись двумя другими. И вдруг откуда-то выбежало несколько человек с пистолетами. Двое из них подскочили к Большакову.

— Одного из них я ударил, хорошо ударил, так, что он упал и не поднимался, а другой потащил его, — вспоминает Дмитрий Александрович. — В стороне завязалась перестрелка между оперативниками и бандитами. Карпов бросился туда, я чуть отвлекся, и тогда, задержанный рванул руку, выхватил из своего кармана пистолет и выстрелил в меня. Приемом я бросил его на землю лицом вниз и сам упал на него. Чувствую: кровь вовсю идет. А бандит встать не может, но пистолет не бросает и продолжает стрелять. Весь пиджак у меня был изорван пулями. Не выпускаю бандита, а кровь все идет, слабею. И тут какой-то мужчина (имени его мы так и не узнали) подскочил и стукнул бандита по шее, тот успокоился. Карпов помог мне подняться. Отвезли на «скорой» в больницу. Два месяца там пролежал и снова за работу.

Не один год еще служил в милиции после того тяжелого ранения Дмитрий Александрович Большаков.

— Действовал всегда умно, решительно, смело, — так кратко характеризует Большакова начальник областного управления внутренних дел.

Но сказались и фронтовые, и милицейские невзгоды, ранения и бессонные ночи. Настал день, когда Дмитрия Александровича прямо с работы увезли в больницу. Обширный инфаркт…

— К сожалению, Дмитрий Александрович, вам придется оставить свою служебную деятельность, — вежливо сказал при выписке доктор. — Трудно, товарищ майор, при таком состоянии здоровья быть активным бойцом.

Хороший человек — доктор, но все же ошибся на этот раз…

Дмитрий Александрович по-прежнему в строю. Он ведет большую общественную работу среди подростков, щедро делится своим богатым опытом с молодыми сотрудниками милиции.

Недавно в магазине к Большакову подошел молодой симпатичный парень и сказал:

— Здравствуйте, Дмитрий Александрович! Не узнаете? Забыли Петьку Хмыря, что ли! Сколько я вам крови испортил… Вспомнили? На заводе сейчас работаю, в юридическом заочно учусь.

Большаков смотрел на парня и вспоминал Петьку, в котором матерые рецидивисты видели соучастника будущих преступлений. Не отдал им Большаков Петьку.

Они тепло попрощались, парень настойчиво приглашал его в гости: «Буду очень рад вас видеть, и жена тоже». Ушел знакомый, и Дмитрий Александрович долго смотрел ему вслед. Радовался, что в милиции работают его ученики, которые уже перегнали его в званиях и должностях. Радовался, что вместе с людьми в милицейских мундирах, вместе с дружинниками, такими, как этот парень, и он. Большаков не жалеет сил для того, чтобы любимый город спокойно работал и жил.