Опергруппа, на выезд!

В. Ширяев Поединок без выстрелов

Это рассказ об одном деле из практики Ярославской милиции, об уловках преступников, о мастерстве оперативных работников.

На Ярославской галено-фармацевтической фабрике совершено хищение ценного лекарства, розыск преступников ведут сотрудники милиции Марат Зайденшнир, Николай Чернышов, Александр Голодушкин, Валерий Спирин и Игорь Хлебников, эксперт Анатолий Колесов и следователь Юрий Кузнецов.

Люди в оперативной группе подобрались опытные. Иначе и быть не могло — дело редкое, необычное, можно сказать, уникальное. Такое под силу опытным, инициативным сотрудникам.

Взять, к примеру, Марата Наумовича Зайденшнира. Если сегодня писать историю уголовного розыска Красноперекопского РОВД, без его имени не обойдешься. Пришел в милицию молодым, энергичным. Активный, работоспособный Марат Наумович быстро завоевал уважение товарищей по службе. С ним было легко работать. «Несерьезная» манера разговора, любовь к шутке в нелегкие минуты поднимали дух.

Николай Александрович Чернышов был серьезным, а главное, очень добросовестным человеком. Высокое чувство ответственности руководило каждым его шагом, вселяло чувство уверенности, сплачивало людей.

Юрию Викторовичу Кузнецову, человеку доброжелательному, общительному свойственен душевный разговор. Он вызывал всеобщие симпатии. О таких обычно говорят: «хороший парень», «душа коллектива».

Анатолий Иванович Колесов — спокойный и рассудительный. Внутренняя вера в свои возможности в сочетании с физической силой вызывали естественное уважение окружающих.

Судьба готовила Хлебникову романтику морских просторов и палубу корабля. В семье Хлебниковых это было традицией. Отец Игоря Юрьевича был известным полярным капитаном.

Сын ушел в уголовный розыск, где и нашел свое призвание. Удивительная настойчивость, поразительная работоспособность, умение жить только делом, над которым трудишься — было свойственно Хлебникову. Словно шахматист разыгрывал он одну комбинации за другой в поисках той, единственной, что вела к успеху…

Кирпич оказался фирменным. Осколки отскакивали редко. Гораздо чаще от стены отскакивал ломик. Да и стенка метра полтора толщиной. Попробуй пробей ее!

Неизвестные попробовали. Наглотались мелкой сухой кирпичной пыли. Выдохлись. Поняли: бесполезно.

А дальше началась обычная кража со взломом. Отключили сигнализацию. Сорвали «амбарный» висячий замок.

И все это в этакой образцово-показательной манере, чуть ли не в домашних туфлях. Даже следы оставили какие-то шаркающие, мягкие. Словно старик гулял по складу, ноги подволакивал очень чудно, словно следы свои смазывал.

Столько порошка в стеклянной таре старику не поднять. Тут силенка нужна, мышцы, бицепсы. Тут грузчик хороший требуется. А если пораскинуть, учесть, что тара эта — банки стеклянные, много банок, то столько груза с маху на плечи не взвалишь. Осторожность нужна. И помощник. А лучше — двое. Всем поделить поклажу. Поровну.

Осторожненько, не торопясь, в следах разобрались. Смазаны они действительно умышленно. Только вот каким образом — непонятно. И все же след правой ноги остался. Не весь, конечно. Иначе зачем же и смазывать отпечатки? Один каблучок припечатался по полу. Каблучок узорчатый, оригинальный.

Каблучок для эксперта — это уже кое-что. А если, выражаясь языком научным, он еще и «пригоден для идентификации», то совсем неплохо. Тогда, как сказал «нашедший» каблук Анатолий Иванович Колесов, дело за небольшим. Отыскать обувку. А вместе с ней и владельца. Но это уже дело работников уголовного розыска.

Совещание было на редкость коротким, а указания руководства областного управления внутренних дел — лаконичными. Не сговариваясь, пришли к общему мнению. Уж очень «толковые люди» в склад забрели. Все им известно: и где сигнализация отключается, и как помещения расположены, и время поступления дорогостоящего лекарства. Не иначе какое-то отношение к складу имеют.

Оперативники начали с раздевалки, вернее, с обуви. Нашлись две пары туфель с узорчатой подошвой. Владельцы обуви дают четкие ответы. У одного бесспорное алиби. Другой весь вечер гулял по городу. Правда, верить ему можно только на слово. Ни одна живая душа не видела в те часы грузчика Коровина. Когда он изволил вернуться домой, все уже спали.

А эксперт Анатолий Иванович Колесов науку Коровину подкладывает: «идентификация», «наличие пыли кирпичной в следе…»

Коровин не отрицает… Разве можно против науки идти! Даже наоборот, подтверждает. И что в помещении склада был, и что ходил около банок этих стеклянных. Только… в рабочее время. Что же касается кирпичной пыли, то микроскопа у Коровина нет. Ведь эксперт эту пыль, чай, и сам лишь в микроскопе видел.

Ироничный парень Коровин, колкий. А в ответ ему сказать нечего. Обыск не дал никаких результатов. Сообщники не обнаружены. Чувствует это Коровин. Смелеет. Нахально, в глаза, говорит:

— Пыль, гражданин следователь, не доказательство. Порошка этого у меня нет. И вообще, жалобу писать буду.

Что ж, это его право — жаловаться.

На поверхность всплыла еще одна фамилия — Прозоров, грузчик, коллега, так сказать, Коровина по работе. Кроме того, если говорить конкретнее: собутыльник.

Но, увы, улик никаких.

Оставили Прозорова в покое. Пусть пока побудет в сторонке. Иногда это бывает полезно.

«Вышли» еще на одного приятеля Коровина. Хотя Саврасова в списках рабочих галено-фармацевтической фабрики не было, значился он в списках других. Выпивал с Коровиным частенько. А выпивохи всех дружков своих знают твердо.

С допросом не спешили. Знали: калач тертый. Слова не вымолвит, пока на стол факт не положишь. Есть такие любители «поддавков». Ты ему факт, он тебе — слово, ты ему факт, он тебе — слово… Только игра эта времени требует. А его-то как раз в запасе и не было. Факт, правда, был. Железо кровельное Саврасов стащил. Железо, конечно, изъяли. При обыске пакет обнаружили. В пакете — лекарство. То самое, немного. Граммов восемьсот.

Саврасов запираться не стал. Сел и, глядя невинными глазами, произнес:

— Все скажу, гражданин следователь. Все. Потому как мне скрывать нечего.

— Ну что ж, рассказывайте, Саврасов. Послушаем.

— Нашел я этот порошок случайно. Даже не поверите где. Около аэропорта холмики есть. Так в этих самых холмиках. Смотрю, банки разбитые. Прочитал этикетку. Вижу, от простуды. А меня простуда страсть как мучает. Вот я и польстился. С полчаса вытряхивал, пока пакет насобирал.

— Послушайте, Саврасов. Какая надпись «от простуды»? Ее и в помине не было.

— Так я разве говорю «надпись». Я название прочел, понял — от простуды.

Следователь думал: «Если лжет, то на что надеется? Скорее всего крутит где-то около. Ведь должны эти банки существовать в природе…»

Поехали к аэропорту. Банки нашли. Сделали выразительную фотографию. Стоит над банками Саврасов и этаким фельдмаршальским жестом указует: «Вот, мол, она, тара, где находится!» А если кто другой на фото взглянет — поймет по-своему: «Признался парень, место оперативникам показывает».

Коровин все поворачивал на сто восемьдесят градусов. Хитрил. В любом вопросе видел подвох. Стоило ему показать фотографию, на которой изображен Саврасов, он истолкует ее по своему: «Знаю, чего от меня добиваются — не скажу ни слова».

Психология в оперативно-следственной работе — наука не из числа второстепенных. Скорее наоборот. К ней и обратились оперативники.

«Хорошо, — рассуждал Юрий Викторович Кузнецов, — если Коровин имеет свой склад мышления, надо это мышление употребить для пользы дела.

В кабинете следователя на столе Коровин увидел фотографии. Один снимок, другой, третий. Кто это? Неужели Саврасов? Он! В эти считанные секунды Коровин «понял» все. Напарник сознался, дает показания, едет на место и уж, конечно, топит его, Коровина!..

И вот уже один за другим заполняются листы протокола допроса. Называются имена помощников — Прозоров и Саврасов, обстоятельства хищения.

Очные ставки подтверждают сказанное Коровиным.

Кажется, круг замкнут. Но не хватает главного — лекарства. А показания в этой части всех троих крайне противоречивы. Повторные обыски и очные ставки не дают никаких результатов.

Может быть, кражу совершали четверо? Но как объяснить в таком случае показания Коровина, который считает, что «следствию теперь известно все».

И вновь поиски.

На этот раз решили проверить некоего Жилова. И хотя его знакомство с Коровиным и Прозоровым не установлено, а встреча с Саврасовым была кратковременной (Жилову предназначалось кровельное железо, похищенное Саврасовым), Марат Наумович Зайденшнир и Николай Александрович Чернышов уже располагали данными, судя по которым лекарство сейчас находится у Жилова.

На занятиях в Ярославской межобластной школе милиции.

Кровельное железо и лекарство — вещи несовместимые. Ну, ладно, позарился Жилов на дешевизну, решил купить у Саврасова эти железные листы. Глядишь, и крыша новая появится, и деньги в кармане сэкономлены. Но лекарство не железо, им крышу не покроешь. Значит, и покупателя не скоро найдешь.

Если так рассуждать, далеко не уедешь. Ведь когда у Саврасова нашли лекарство, никто не задавал риторических вопросов: «Почему человек позарился на лекарство? Ведь до этого он железо воровал…»

Выход на Жилова есть. Выход бесспорный. Саврасов контактировал с Жиловым? Контактировал. Пусть временно: купля-продажа. А откуда знают Жилова Прозоров и Коровин? Они-то не отрицают знакомства с ним. Да и отрицать, откровенно говоря, бессмысленно. На этот счет есть четкие показания свидетелей…

Дом на улице Короленко, куда приехали Чернышов, Голодушкин, Спирин и Хлебников, утопал в зелени. Когда оперативники осмотрели просторные помещения, двор, сарай, яблоневый сад, они поняли: обыск будет нелегким.

Более часа обследовал Николай Александрович Чернышов подполье, полузасыпанное опилками. Пока шел обыск, были проведены оперативно-следственные мероприятия. Они еще раз подтвердили, что лекарство надо искать здесь, в доме по улице Короленко.

В кармане одного из пиджаков Жилова обнаружили пакетик, свернутый из обрывка географической контурной карты. В нем 200—300 граммов лекарства с примесью опилок. Нашли и карту, от которой был оторван кусок для пакета.

Облазали чердак, из сарая во двор перекидали целую поленницу дров, еще раз проверили подполье, обошли фруктовый сад. Никаких результатов.

Темнело. Опускались руки, хотя у каждого не было никаких сомнений, что лекарство где-то рядом. С этой мыслью и отправился Игорь Юрьевич Хлебников к Жилову, который уже был задержан и содержался под стражей. По пути уточнялись детали разговора с Жиловым, от которого зависел исход пока безрезультатного обыска.

С Жиловым разговаривали много и бесполезно и Юрий Викторович Кузнецов, и Марат Наумович Зайденшнир.

Жилов избрал свой «способ защиты» — пассивную ложь. Опустит голову и сидит спокойненько. А отвечает односложно: «не знаю», «не помню», «может быть», «кажется». Ответы немногословные, невразумительные, как хочешь, так и понимай. По всему видно — парень неглупый, даже хитрый.

Есть в оперативно-следственной практике термин: формирование ошибочного представления. Основан он на законах логики, когда сама закономерность «вопрос — ответ» подводит человека к справедливому выводу.

Что имелось у оперативников? Очень немногое: пиджак, обрывок географической карты, 200—300 граммов лекарства с примесью опилок. Но это немногое — ключ к основному.

Логическое построение разговора с Жиловым было продумано до мелочей. Каждый вопрос Хлебникова был поставлен на то единственное место, которое он должен занимать в цепи других вопросов. Каждый вопрос — формирование убеждений Жилова в том, что лекарство уже найдено, а Игорь Юрьевич задает эти вопросы с одной целью; сам Жилов должен в конце концов подтвердить это.

У Хлебникова, Чернышова, Голодушкина и Спирина в запасе было очень мало времени, считанные часы. Вот почему, пока Игорь Юрьевич ехал с улицы Короленко к Жилову, ему необходимо было найти и построить ту логическую цепь умозаключений, которая должна была привести к победе.

И он построил эту логическую цепь.

Сонный этот Жилов, вялый. На лице — полное безразличие.

«В камере, что ли, не выспался? Или, наоборот, спит день и ночь? — думает Игорь Юрьевич Хлебников. — А может, нервы свои тренирует?»

— Скажите, пожалуйста, Жилов, нет ли у вас дома лекарства?

Вопрос наивный. Сейчас на него последует столь же наивный ответ, что-то вроде: «Кажись, покупал как-то в аптеке. Микстура такая сладенькая, мутная. А может, таблетки?»

Но Жилов молчит. Или понял внешнюю наивность вопроса, или…

Скучнейшая, приглушенная рукой зевота. За ней другая, третья.

Но Игорь Юрьевич невозмутим:

— Хорошо, Жилов. Еще один, последний вопрос. Нет ли у вас пиджака производства первой Ярославской швейной фабрики?

Жилов оживает. Но оживление это видимое:

— Много у меня пиджаков. Только какой первой фабрики, какой — второй, не интересовался.

— Я вам напомню. Черный такси пиджачок, в полоску.

Молчит. Оперативник смотрит на Жилова. Лицо у парня бесстрастное. Тоска да и только. Но где-то там бегают мысли: «Карман! Правый карман! А в нем пакетик, в боковом кармане. Откуда у меня этот пакетик?»

И Жилов начинает повествование о неизвестном, который продал ему этот злополучный порошок. О том, как он, Жилов, польстился на низкую цену лекарства.

Можно прекратить эти разглагольствования. Но оперативник слушает, поддакивает, проявляет явную заинтересованность.

Жилов не может остановиться, сыплет существенными деталями.

И когда Хлебников видит, что выдохся Жилов, следует новый вопрос:

— Хорошо. Оставим эти несчастные граммы в пакете. Перейдем к главному — к спрятанному у вас лекарству!

Детали здесь уже не нужны. Рассказ пространный — тоже.

— Принесли ребята.

— Правильно. Дальше?

Теперь испуг перекашивает лицо Жилова. «Что дальше? Неужели «приятели» подсмотрели и выкопали порошок из-под яблони. Друзья еще называются!»

— Как это дальше? — переспрашивает Жилов. — Под яблоней закопал. Неужели там ничего нет?

И просительно смотрит на оперативника.

— Не засыплемся, кореша! — горячо убеждал собутыльников Коровин. — Я такую штуку придумал, уголовному розыску в жизнь не догадаться.

Он взял рабочие рукавицы, присел и стал натягивать их на туфли. «Кореша» удивленно подняли брови: «Уж не спятил ли Коровин?»

Нет, Коровин не спятил. В этом приятели убедились, когда он встал и прошелся по пыли. Вместо следов за ним тянулись смазанные, лишенные четких очертаний линии. «Кореша» переглянулись: «Гений да и только!»

А когда «гений» назвал сумму, которую предстояло получить каждому после кражи, все были «за». Такие деньги на дороге не валяются…

Кое-что имел в запасе для уголовного розыска и Саврасов. Когда ночью пересыпали порошок из стеклянных банок в мешки, у Саврасова мелькнула дерзкая мысль: «Если накроют, расскажу немедленно. Поведу оперативников прямо к банкам. Так, мол, и так, шел и нашел. Нашел и пожадничал. Ведь не пропадать же добру под дождем».

Оперативники обязательно «клюнут» на чистосердечное признание. Шутка ли, бегали-бегали, искали-искали, а тут тебе все добровольно рассказывают и на место ведут.

Вот почему, когда приехали в район аэропорта, когда фотографировали Саврасова у груды банок, он принял прямо-таки актерскую позу. Даже перст, указующий на банки, получился превосходно.

Когда же этот перст на снимке краем глаза подсмотрел Коровин, он понял его по своему: «Сознался Саврасов!»

Позднее, узнав о реакции Коровина, Саврасов произнесет:

— Да, перехитрил я… самого себя!

Не лыком шит был и Жилов. Он перебрал десятки вариантов, пока нашел тот, единственный. Ну, сами подумайте, где при обыске ищет милиция? Сарай проверяет. Чердак — обязательно. Полезут в подполье. Есть колодец — проверят обязательно. Землю в саду обязательно осмотрят.

А вот чтобы залезть под яблоню, это никому в голову не придет.

Он аккуратно пробрался под корни. Закапывал осторожно, чтобы не повредить ни единого корешка. Восстановил приствольный круг, даже старый навоз уложил в то же положение. Попробуй определи место, когда яблонь в саду десяток и у каждой нетронутый приствольный круг!

Когда Игорь Хлебников возвратился на улицу Короленко, было уже темно. Пришлось использовать переносную лампу. Еще днем оперативники обошли весь участок сада. Нигде нет даже намека на свежую копку земли. Всюду невысокая нежно-зеленая травка.

Но что это? Николай Александрович Чернышов приподнял кусок дерна, и показался тайник. Сначала извлекли банку, наполненную лекарством. Через несколько минут показалась металлическая крышка бидона… Оперативники переглянулись, облегченно вздохнули. Поединок, в котором не прогремел ни один выстрел, под ходил к завершению.

Когда взвесили и подсчитали похищенное, не хватало каких-то граммов, тех, что остались на стенках стеклянных банок, брошенных преступниками в районе аэропорта.