Опергруппа, на выезд!

А. Трофимов Плыл по Волге пароход…

— Дежурный по управлению слушает!

Плавно заскользила магнитофонная лента, записывая то, что неслось с другого конца телефонного провода.

— Говорит капитан «Ракеты». У Толги, как мне показалось, всплыл труп.

— Может, пловец? Кто из команды видел еще?

— Капитан-наставник. Тоже заподозрил неладное.

— Когда это было?

— Мы только что прибыли в Ярославль. Значит, минут десять назад.

— Спасибо!

— Водная! — дежурный нажал кнопку на пульте. — Передаю сообщение. Срочно организуйте охрану трупа. Мы выезжаем.

— Есть! — по-военному четко ответил дежурный портовой милиции.

Наутро начальник уголовного розыска полковник Макаров подводил первые итоги.

— Да, мы располагаем скудными сведениями. — Полковник еще раз перелистал протокол осмотра трупа. — Уравнения, где одни «иксы». Давайте уточним, что же все-таки мы имеем. Труп, гаечный ключ, брючный ремень. Все? Что скажет нам наука?

— Прежде всего, это убийство. Телесные повреждения — прижизненные. Череп пробит тяжелым металлическим предметом. Похоже, что это гаечный ключ, привешенный к трупу. Есть повреждения, нанесенные в воде, по-видимому, каким-то судном. Преступление совершено примерно около двух недель назад. Труп всплыл из-за снижения уровня воды.

— Ньютону помогло обыкновенное яблоко, а Архимеду купание в ванной, — заговорил любитель экскурсов в историю Александр Евграфович Карпов. — А нам гаечный ключ должен помочь найти ключик. От него и надо танцевать…

— Пожалуй, это будет в нашей задаче одно известное-неизвестное. Другое — личность, ее надо установить. — Полковник снова обратился к экспертам. — На теле что-нибудь сохранилось приметное?

— Татуировка.

— Старшим по операции «Икс» назначается Карпов. От отделения милиции порта будет работать Василий Степанович Зотов. Вы с ним знакомы, Волгу знает как пять пальцев. И тебе, Александр Евграфович, будет с ним не скучно — рыбак заядлый, ушицей отличной попотчует. Прокурор области откомандировал нам Шапырина Николая Васильевича. Только смотрите, одной версией не увлекайтесь. А то вместо Архимедовой ванны в лужу угодите…

— Ну, товарищи, добро! Все-таки с ключа, чую, начнешь, Александр Евграфович?

— С ключа, Александр Дмитриевич, шестое чувство дает себя знать. Остальное-то все пока «иксы»…

Когда речь идет о работниках «молчаливой службы», как один писатель метко назвал сотрудников уголовного розыска, ждешь, что сейчас будут головокружительные погони, многочасовые засады, виртуозные приемы самбо, сухие хлопки выстрелов. Что ж, бывает и такое — таков милицейский хлеб.

Но сегодня картина другая: раскисший от зарядившего, как назло, дождя берег, пудовые от навязшей глины ботинки да промокший до нитки плащ. И неудачи.

Течет Волга. Ей конца и края нет. И кажется, нет конца поискам. Идут по берегу двое — Карпов да Зотов.

— Все магазины и базы исходил — такого ключа нигде нет в помине. Ребята на заводах справлялись — говорят, таких гаек у них нет… А куда мы сейчас направляемся?

— Ну, прямо размок ты у меня, Василий. Договорились же к высоковольтникам спутешествовать. Тут уже рядом.

Высоковольтники ответили то же: нет. Хоть и монтируют они опоры немалые, а ключ слишком большим для них оказался.

— Не годится нам, не тот калибр, — отвечали и мостостроители. Посоветовали сходить к смотрителю газопровода. А это, как выразился уже сам Александр Евграфович, за семь верст киселя хлебать.

Смотритель тоже не утешил.

Где же тогда искать?

Собрались снова в кабинете начальника отдела. В гости к работникам уголовного розыска пришли специалисты-инструментальщики. Наконец специалисты заключили: ни в промышленности, ни на стройках, ни на железной дороге ключ с таким диаметром зева не применяется. Он, видимо, принадлежит…

— Водникам!

Итак, пароход, самоходка… На одном из этих судов должен быть прописан злополучный ключ. Но что это за судно? Сколько их плавает по Волге!

В одном из подмосковных городов Зотову повезло. Отыскал маленькую мастерскую, где делали подобные гаечные ключи.

— Несколько штук самолично ковал, — подтвердил мастер. — Этот? Мой тоже, — повертев в руках ключ, привезенный Василием Степановичем, заключил он. — Вот моя метка: всегда ставлю, чтоб знали, кто инструмент сработал. Фирма!

— Куда они разошлись?

— Этого, милок, не знаю. Пароходство заказывало. Поезжай-ка в Горький. Там — база. Там и узнаешь.

В Горьком Зотов засел за бумаги. Перевернул килограммы счетов и накладных. Наконец нашел то, что требовалось: гаечные ключи, изготовленные в подмосковном городке несколько лет назад, отпущены девяти судам. Сохранились ли они сейчас — никто не знал, может быть, заменили уже новыми.

Сотни судов бороздят волжские воды. Из них нужны только девять. Круг сужается. Цель ближе.

— Знаете, ума не приложу, куда запропастился мой Володя. — На Александра Евграфовича смотрели печальные глаза молодой женщины. — Вот уже сколько времени его нет. Наверное, что-нибудь случилось… Поехал он вместе с приятелем из нашей деревни в Рыбинск с картошкой. Борис вернулся, а Володи нет. И жили мы так хорошо… Сынок растет.

— А что сказал вам Борис?

— Приехал, сразу ко мне пришел. Говорит, что потерял он моего мужа где-то около Ярославля. Грешок за ним один водился — выпивал… Сначала подумала, напился и на первой же пристани сошел с парохода. Ждала. Нет и нет! Подумала, что пятнадцать суток получил. Снова ждала. Терпения уже не стало. Письмо написала в Ярославль… Борис помог.

— По этому письму мы к вам и приехали. Но утешить вас пока ничем не могу.

Женщина заплакала.

— Здравствуйте! — В комнату вбежал мальчишка лет восьми. — Две пятерки, одна четверка!

— Вот молодец! Как звать-то? — Сергей! А вы что?

— Я? Да знакомый. Вот хотел твоего папку повидать. Вместе в армии служили, а его и нет.

Мальчишка низко опустил голову.

— А вы бы могли узнать своего мужа по каким-нибудь приметам? Ну, скажем, может, шрам какой, татуировка?

— На груди у него наколото было. Головка женская. И имя мое — Ира. На флоте служил…

Перед глазами Александра сразу же возникла татуировка… Да, видимо, это был он, Владимир Михайлович Тенин, житель далекого марийского села.

— А еще что-нибудь приметное?

— Нет, пожалуй, больше ничего.

Александр встал. И вдруг увидел ремень, спускавшийся со спинки кровати.

— Это чей ремень?

— Сына. Подарок отцовский. Перед отъездом вместе с Сережкой в магазин ходил, купил пару — ему и себе.

В дежурной части УВД.

Александр внимательно осмотрел ремень. Обыкновенный, ничем не примечательный. Провел пальцами по пряжке. Что-то шершавое — вот бракоделы, не могли без этой задоринки сделать! Посмотрел — маленькая буква «С».

— Это чтоб не спутали ремни, — от женщины не ускользнул внимательный взгляд Александра. — Отец свой тоже пометил.

Александр не выдержал. Торопливо раскрыл чемоданчик… На пряжке ремня была маленькая буква «В»…

Итак, стало известным второе неизвестное. Но кто же убийца? Может, Борис? Был в компании Владимира, знал, что деньги у него немалые. Чтобы выгородить себя, помог Ирине написать письмо в ярославскую милицию, наведывался. И каждый раз припоминал какие-то детали. Должно быть, следы заметал.

Как хотелось сейчас зацепиться за такую версию! Но пока это только догадки. Надо собрать улики. Да такие, чтобы были неопровержимы…

Допрашивал Бориса Зотов. Карпов беседовал с жителями села, изучая, так сказать, общественное мнение о Борисе. Помогали ему работники местного отдела милиции…

— Вы, конечно, думаете, что я убил Владимира, — прямо начал Борис. — Дело ваше. Затем, наверное, и приехали. Как увидел вас двоих, сразу понял — за мной…

Василий Степанович не торопился начинать допрос. Он исподволь изучал этого невысокого кряжистого человека с крупными, грубыми руками, всматривался в его обветренное лицо. Синяков нервничал.

«Можно ли рассчитывать на откровенный разговор? — думал Василий Степанович. — Что произошло между земляками где-то между Рыбинском и Ярославлем? И почему Синяков сразу идет в наступление? Сразу «виновен»… Отводит от себя подозрение?»

— Что вы, Синяков, можете сказать по существу дела? Но помните об ответственности за ложные показания.

— Что хотите делайте со мной, а я не виновен. Это мое последнее слово.

— Об этом потом, Синяков. Прошу рассказать все по порядку.

— Владимир взял 14 мешков, а я — 15. Решили ехать в Рыбинск — в цене там была картошка. Доехали хорошо. Быстро продали картошку. Смотрю, мой приятель навеселе. Стал уговаривать я его — не пей больше, как бы чего не случилось! А ему что! Да еще комбайнера он встретил знакомого. В армии, что ли, с ним были. Снова выпили. Я не пил с ними, деньги боялся потом потерять.

— Скажите, кто этот комбайнер? Ехал ли он с вами на пароходе? Знал ли он, что у вас есть деньги?

— Комбайнера не знаю. С нами он не ехал. Так вот взяли мы билеты в 4-й класс. Я плащ свой постелил на лавку, мешки под голову. Говорю Владимиру, чтобы ложился, пьяный, мол. А он ни в какую. Взял я у него деньги. Потеряет, думаю, или вытащит кто. Он на меня по пьянке стал шуметь. Отдал ему деньги. Он — в буфет. Я за ним. Буфет уже был закрыт. Он с матросами стал говорить, на меня пальцем показывает. Ну, думаю, жалуется. Плюнул, ушел я от него. Думаю, проветрится, придет. По палубе погулял. Пошел на свое место. Володи все нет. Спросил у соседей, не видели ли моего земляка. Одна женщина говорит, что видела его. Пьяный. Хлеба просил. А в руке у него колбаса.

— Скажите, а буфет не открывали в это время?

— Нет, я сам, когда спустился с верхней палубы, подходил, хотел колбасы купить, но на буфете был замок.

— Полежал я, стал беспокоиться о приятеле. Нет его и нет. — Думаю, не заблудился ли. В четвертом классе поискал, потом в третьем. Поднялся наверх. Спросил у дежурного, не доплачивал ли за каюту кто-нибудь из четвертого класса до пристани Козьмодемьянск. Говорит, нет. Не нашел я Тенина. Но все надеялся, что найдется. Утром к капитану пошел, говорю: «Человек пропал». А он в ответ: «Плох тот товарищ, что своего друга-земляка из виду упустил». И дверь каюты закрыл перед носом. В Кинешме в милицию обратился. Утешили, говорят, что где-нибудь по дороге сошел и теперь свои сутки досиживает. Успокоился немного. Домой приехал. Жене Владимира сказал, как дело было. Она ждала-ждала, а мужа нет. Вместе решили в Ярославль написать, потому что я потерял Тенина из виду уже за Рыбинском, но не доезжая Ярославля.

— Вот и все, что я знаю. Но что же случилось с моим соседом?

— Он убит. Убит зверски. Вот этим ключом.

— И вы думаете, что это сделал я?

В кабинет вошел Карпов.

— Как дела?

— Да почти закончили. Гражданин Синяков, прочитайте протокол и подпишите.

Он быстро пробежал листки, написанные четким, убористым почерком, и размашисто расписался. Потом вопросительно посмотрел на Карпова, Зотова и работников райотдела.

— Гражданин Синяков, попрошу вас посидеть несколько минут в коридоре. Вы можете еще потребоваться.

— Ну как, признался? — спросил Зотова начальник райотдела, когда за Синяковым закрылась дверь. — Прокурора пригласим?

— А вы как думаете, что это за человек? Вы-то ведь должны своих людей знать!

Начальник райотдела, чуть подумав, развел руками:

— У нас за Синяковым ничего не числится.

— И у меня тоже! — Василий Степанович вопросительно посмотрел на Карпова.

— Характеристике, которую дали Синякову в селе, я только позавидовал. Чувствую, что не по тому пути мы пошли. Синяков не виновен. Ну, слаб оказался, не удержал приятеля от соблазна. Это дело другое. А руки у него чистые.

— Товарищ Синяков, — Зотов как-то по-доброму смотрел на Бориса, — скажу откровенно, мы подозревали вас. Но теперь мы пришли к единодушному мнению: ошиблись. Извините, что плохо о вас сначала подумали. Все, что вы рассказали, поможет нам найти преступника. Да, последний вопрос. Как называется пароход?

— «Пинск».

— До свиданья, товарищ Синяков. Если что еще вспомните — обязательно заходите. Желаем вам всего наилучшего!

Все пути вели к «Пинску». Но…

В управлении порта, к которому приписан этот пароход, неожиданных гостей встретили приветливо.

— «Пинск»? На нем одна из лучших наших команд. Нет ни одного замечания. План перевыполняет по всем показателям. Дружный, боевой коллектив. А капитан? Душа-человек. Всю жизнь плавает по матушке-Волге. Капитан-кремень. Мы уже знаем: если с «Пинска» списан, значит, за дело. Только редко такое бывает… А впрочем, что вас так интересует «Пинск»?

— Да пока ничего. Служба.

Крутобокий «Пинск» замер у причала. Засуетились грузчики. Перегоняя друг друга, высыпали пассажиры. Щелкают фотоаппараты, расхватывают свежие газеты, журналы. Обычная сутолока речного вокзала.

Потом началась посадка. Среди пассажиров четвертого класса Александр Карпов и Василий Зотов. Расстелили на жестких лавках свои промытые дождями плащи, прилегли. Но до сна ли им сейчас?

— Начнем, Евграфович, что ли?

— Давай. Попытаемся представить себя на месте Тенина…

Зотов подошел к группе матросов, прилаживавших получше в трюме ящики.

— Ребята, выручите! В кассе билеты были только в четвертый класс, а мне с приятелем далековато — до Ярославля. Как бы каюту достать?

— А у помощника капитана были? Наверное, есть резерв.

— Как я сразу не подумал об этом! Спасибо, хлопцы!..

Вот и каюта с табличкой «Помощник капитана». Дверь приоткрыта.

Василий заглянул.

— Разрешите?

— Пожалуйста! Чем могу служить?

— Да вот, как бы каюту на двоих получить. Доплачу.

— К сожалению, пока все занято. Должна в Кинешме освободиться одна…

Зотов вернулся к себе, в четвертый.

— Ну как, товарищ, не получилось? — увидев грустное лицо Василия, поинтересовался один из матросов.

— Нет, не получилось. Придется на лавке бока обминать.

— Постой, постой, у Кутькина как будто пустая сегодня каюта.

— А кто это?

— Наш матрос. Иногда свою каюту сдает пассажирам, если попросят хорошенько. Он в четырехместной живет. Жена плавала с ним, вот и дали ему. А сейчас она на берегу.

— Найти-то его где?

— В машинном. На вахте сейчас. Скоро сменится. Такой среднего роста, плотный. Волосы ершиком. Вон в ту каюту как пойдет, так и ловите, а то опоздаете. Еще, наверное, желающие найдутся.

Не так ли все начиналось у Тенина в этот злополучный вечер?

Утро было хмурым, моросил мелкий дождик. Серые берега, серое небо, серая даль. И настроение у наших знакомых было под стать погоде. Одолевали сомнения: здесь ли ищут кончик веревочки?

Однако сведения, добытые вчера, кое-что уже давали. Вот, например, матрос, который сдает каюту, «если его хорошо попросить», — надо к нему хорошенько присмотреться. Или вот насчет буфета. Как ни упрашивали вчера буфетчицу, так и не продала колбасы. Сказала, как обрезала: «Одиннадцать часов. Все! Буфет закрыт. Я тоже должна отдыхать». Матросы подтвердили: «Наша Ниночка-буфетчица строгая. Порядок любит. Правда, нашему брату, если на смене задержался, и после закрытия продаст пачку папирос, бутылочку пивца». Борис видел Тенина с колбасой примерно в 23-30. Значит, кто-то из команды помог ему «уговорить» Ниночку или сам купил для него. Но кто?

Поеживаясь от холода, Карпов и Зотов вышли на палубу.

— Думаю, что надо открываться, — сказал Александр. — Одним нам ничего не сделать.

— Об этом и я думал, — ответил Василий. — К капитану сначала надо сходить. Обязательно поможет. Вчера видел его — представительный, лицо открытое, доверие вызывает.

Они отправились к капитану.

— Заходите, заходите! Будьте как дома! — Улыбка расплылась по лицу Тернова. — Очень рад, когда пассажиры заходят, подсказывают, какие у нас упущения, как еще лучше обслуживать вашего брата.

Но, увидев красные книжечки, где чернели слова «уголовный розыск», приметно нахмурился.

— Мы к вам, товарищ капитан, за помощью. Может быть, и подскажете что.

— Да вы не официальничайте, друзья. Звать меня Иван Иванович. Может, «Тбилиси» по маленькой. Для знакомства…

— Нет, Иван Иванович, спасибо. Перейдем к делу. Мы вам полностью доверяем говорить будем в открытую. Есть предположение, что на вашем судне был убит человек.

— Что?! Доказательства! — Лицо капитана покраснело, лоб покрылся испариной. — Не может быть! Команду зернышко к зернышку подбираю. Всю шелуху отвеиваю.

— Пока, товарищ капитан, взгляните на эту штуку.

— Обыкновенный гаечный ключ. У нас такие же есть. А что?

— Вот этим ключом был убит человек. Потом труп выбросили за борт, привязав этот ключ к телу.

— Выбросьте из головы ваши подозрения! Шутка ли, на моем «Пинске»… С милицией никогда не имел дел и иметь их не собираюсь. Каюта готова, вас проводят!

— Вот так помощь! — Александр недоуменно смотрел на своего приятеля. — Рассчитывали… А что получилось?..

…Тернов, чуть помедлив, постучал в дверь, на которой была маленькая дощечка: «Начальник пароходства».

— Входите!

Он вошел и вдруг замер на месте: рядом с начальником пароходства сидели… Карпов и Зотов. Опередили его эти милиционеры.

Переборов секундную нерешительность, Тернов стал наступать:

— Товарищ начальник! Вот, подозревают… Только этого я не оставлю… На моем «Пинске»… Клевета! Вы же меня знаете!

— Не ожидал я от вас, товарищ Тернов, — голос начальника пароходства звучал резко. — Хороший работник… и вдруг вместо помощи — палки в колеса! Дело-то оборачивается не так, как бы вам хотелось…

— Разрешите, я продолжу? — Карпов в упор смотрел на капитана «Пинска». — Итак, после нашего разговора Тернов начал «инструктировать» команду. Один из членов команды сообщил нам следующее: «Капитан собрал в машинном отделении вахту и сказал: «Говорят, что на нашем корабле убит человек. А я этому не верю. Милиция запуталась и решила свалить все с больной головы на здоровую. Если будут с вами беседовать, отвечайте, что такого у нас быть не могло». Когда ж один из матросов сказал, что милиции надо помочь разобраться, капитан прикрикнул: «Что, на берег захотел?!»

Чем дальше говорил Александр Евграфович, тем мрачнее становился Тернов.

— Капитан «Пинска», как нам стало известно, беседуя с членами команды, приказал молчать об исчезновении второго гаечного ключа для регулирования лопастей ходовых колес. Но, несмотря на это, в команде нашлись люди, которые, не в пример капитану, оказались честными. Вот протоколы опознания… Гаечный ключ — на нем есть метка «Н», оставленная мотористом, — принадлежал пароходу «Пинск». Правда, механик это отрицает.

— Значит, ошибки нет? — начальник пароходства внимательно прочитал протоколы.

— Нет. Проверено тщательно. Этим занимался следователь прокуратуры. Он вместе с моим товарищем был на судне. Я продолжаю дальше» По прибытии в Кинешму капитан на берегу о чем-то беседовал с матросом Кутькиным. Когда они заметили, что мы наблюдаем, разошлись в разные стороны. Мы спросили этого матроса, о чем он говорил с капитаном, и тот сказал, что капитан просил его поискать в книжном магазине книгу «Военная тайна» Шейнина. Но вместо книжного магазина Кутькин зашел в ресторан, выпил водки, вернулся на судно одним из последних.

С судна были уволены два матроса. Помощник капитана высказал предположение, что один из них замешан в убийстве. Характеристику дал обоим весьма нелестную. Однако проверкой установлено, что эти два матроса уволены за «неуживчивость» с капитаном. Хорошие ребята, вне всяких подозрений…

— Я думаю, достаточно, — начальник пароходства посмотрел на секретаря парткома. — Много и так рассказал нам товарищ Карпов. Да, еще один вопрос. Если можно, то ответьте, пожалуйста, кого вы подозреваете?

— Есть один матрос. Сейчас следователь прокуратуры и наш работник выясняют все обстоятельства. В каюте обнаружены следы, похожие на кровь, их взяли на исследование.

— Что же вам требуется? Да, вы уже говорили. Вот что, товарищ Тернов. Мы здесь посовещались и решили, что до выяснения всех обстоятельств дела вы не можете находиться на судне.

Кают-компания набита до отказа. Здесь идет большой разговор. Матросы, кочегары, мотористы внимательно смотрят на молодого парня в прокурорском кителе.

— Во время рейса из Рыбинска был убит и выброшен через иллюминатор пассажир Тенин. Цель убийства — ограбление. Убит он гаечным ключом. Преступник пытался замести следы. Но вы помогли разоблачить его, по крупинкам собрать улики.

Кутькин не поднимает головы. Сопротивляться уже бесполезно — рука Зотова легла на его плечо…

Голубой «газик» быстро взбежал вверх по Флотскому спуску и скрылся за поворотом. А вместе с ним и закончилась операция, где все неизвестные теперь стали известными.