Орда

Глава 11

Событие двадцать девятое

У славян была богиня мудрости и рукоделия, вечная ткачиха и пряха, вышивальщица и бисеронизальница. Зовут ее Макошь или Мокошь. Считалось, что самым благонравным и усердным девушкам Макошь могла подарить собственноручно сотканное и вышитое платье, а самым лучшим умницам-раскрасавицам пожаловать могла и целый сундук с приданым.

За три дня до выхода в поход Великий князь Литовский Гедиминас, он же тестюшка, для согласования действий прислал гонца. Да не простого. Прислал князя Новогрудского и Волковысского Кориата — одного из своих сыновей. С ним было три десятка воев. И не разномастно одетых, кто-чего добудет, а в одинаковые кольчуги с пластинами стальными на груди и в остроконечных шлемах с длинными бармицами и красивыми стрелками узорчатыми прикрывающими носы, дружинников. Вот кони были всех мастей, но при этом не крестьянские клячи точно. В холке под метр семьдесят и грудь мощная.

— Когда выступает, брат? — Кориат был ростом с отца, а значит и с Андрея Юрьевича. Рука жёсткая, вся в мозолях, явно целыми днями с мечом играется. Он хлопнул князя Владимирского по плечу и сдавил в объятиях.

— Через три дня. У меня последние дружины боярские подходят. А что Гедимин? Планы не меняются? — решил тоже давануть в объятиях родича профессор. Нет. Силён зараза, даже не пискнул. А только сам ещё раз облапил. Со стороны даже подумать можно, что друзья или родственники страшно рады встрече.

(В 1349 году великий князь литовский и брат Кориата Ольгерд послал его вместе с двумя сыновьями, Эйкшисом (Айшкштосом) из Ейшишек и Симеоном из Свислочи, к золотоордынскому хану Джанибеку. Послы должны были договориться о союзе против Тевтонского ордена и укрепления Москвы. Однако Джанибек выдал Кориата московскому и владимирскому князю Симеону Гордому за выкуп. В 1350 году Ольгерд прислал к Симеону Ивановичу посла с дарами, и обменял Кориата с детьми на мир с Москвой.)

— Поменялись, для того я сюда и прибыл, Андрий, — опять бомбанул по плечу лапищей Гедиминович.

— А чего? Хорошо, что сейчас предупредили, а не когда я к Житомелю уже бы подходил, — потряс головой Андрей Юрьевич, непосредственности этих вояк поражаясь.

— Там и встретимся. Отец идёт к Житомелю через Овруч, а мы с тобой через Возвягль.

Посланный в Киев на разведку диверсант Фёдор вернулся. Он проезжал в мать городов русских как раз через Житомель и при этом составил схему… Ну, не карту же. Компас водяной профессор с иголкой намагниченной и кусочком коры дуба сделал и в принципе схема имела и направление, и расстояние примерное в вёрстах, которое рассчитали исходя из скорости движения лошади трусцой. Получалось, что от Ровно, где у них магазины построены с зерном, сеном и солью, до городка Возвягль вёрст семьдесят пять. При такой системе подсчёта могло быть и больше, а могло и меньше. Этот городок как раз находится практически на половине дороги от Ровно до Житомеля. Что ж, нормальный план, нельзя, ведя войну, оставлять за спиной укреплённый город с недружественным гарнизоном. В спину же ударят. Или нужно дробить войско, оставляя заслон.

Из комментариев рясофора Егория выходило, что Возвягль относился раньше к Болоховскому княжеству, вассальному Даниилу Галицкому, и утраченному после второго нашествия татар на Галич. Сейчас в городке сидит тиун Святослава Киевского и баскак Золотой орды. При этом, ну, если разведчику Фёдору верить, то там сидит на княжении князь Иван Болоховский, который Рюриковичем не является. Якобы ведёт свою родословную от половецких князей, один из которых был сто лет назад женат на княжне из Владимирова дома.

— Чего молчишь, брате? Или спужался один без отца идти? — свёл брови Кориат.

— Нет. Не спужался. Расстояние прикидываю. Стой. А что с Димитрием — зятем моим?

— Любарт? — назвал литовское имя брата Кориат, — Любарт пойдёт на Коростень и осадит его.

— Не мала ли у него для этого дружина? — как плохо без карты. Вроде это город по дороге на Житомель, но севернее этого Возвягля.

— Отец ему от Овруча подкрепление пришлёт с Кейстутом. Кейстут, как старший, и возглавит осаду.

— Хорошо, а то оставите дочь вдовой.

— Нам бы, брате, в баньку, помыться с дороги, да и попировать за встречу, — рожа такая, уверенная, что прямо сейчас зятёк подорвётся сам баню растопит и сам родича веником дубовых обхаживать будет.

— Конечно. Глеб Зеремеевич всё организует. А теперь, Кориат, я тебя оставлю, нужно к походу готовиться. Не малое войско веду. За всем уследить надо. Не обессудь.

Оставляя литовца на ключника, Андрей Юрьевич думал, что до вечера есть у него время… Нда. Не тут-то было. Он сидел у себя в горнице через час примерно и проверял списки подготовленных ядер для пушек, (Их решили разными всё же по толщине стенки сделать и по процентному соотношению компонентов пороха. В самых тонкостенных в порохе около семидесяти пяти процентов селитры. Самые мощные получатся и самые лёгкие, встречать и провожать супостата на дальних подступах.) и тут с коридора визги послышались. Женские и такие… визгливые, что профессор, опрокинув стул, вылетел в коридор. Его горница находилась на втором этаже замка в центральной части, а за поворотом коридора, в пристрое, тоже на втором этаже располагались мастерские. Не слесарные. Там были две большие комнаты, в которых раньше мастерицы ткали всякие украшенные цветными нитями ткани. Андрей Юрьевич решил перепрофилировать женщин. Наум Изотыч — помощник ключника был послан в Польшу к королю Локетеку с просьбой предоставить, за денежку и обещание асфальтовое покрытие двора ему первому сделать, ткачиху, что умеет гобелены ткать. Ведь, всяко разно, гобелен дороже простого куска материи льняной, украшенной кое-где красной или зелёной ниткой.

Лях, задобренный подарком на свадьбе харалужного меча и обещанием асфальта, расщедрился и даже двух девок выдал. Соткали они, обучая местных мастериц, гобелен и… расстроили профессора Виноградова. Всё криво-косо блёкло и убого, он же помнит, что за гобеленные картины в будущем будут во всех подарочных магазинах продавать.

Пришлось впрягаться и здесь. Добыли опять в Польше хреновенького художника, подключили ковровязальщиц из Армении, которые кроме ковров умели циновки делать и главное — красить, использую только Марену красильную и кое-какие добавки, нитки в различные цвета, плюсом мастеров к ним профессор добавил из вновь созданной гильдии красильщиков. Помучились, потренировались и начали пока небольшие, но яркие и красивые гобеленные картины делать. Пока всякие деревья на лугу с цветами ткали. Но Андрей Юрьевич художнику Мареку поставил задачу в следующем месяце начать осваивать изображения лошадей. Ничего, Рим тоже не сразу строился. Будут эти мастерицы настоящие шедевры ткать.

И вот теперь с той стороны, где находилась мастерская, визжали сразу несколько женщин.

Значит, нам туда дорога, решил Андрей Юрьевич, и рванул к повороту.

Событие тридцатое

Афина («Атана-владычица»), также Афина Паллада (Παλλὰς Ἀθηνᾶ) — в древнегреческой мифологии богиня мудрости, военной стратегии и тактики

Ух, ты. Хреново. Трое литовцев во главе с самим Кориатом тащили из дверей и уже по коридору трёх ткачих. Понятно, молодых выбрали.

— Стоять! — гаркнул на них князь Владимирский. На автомате крикнул. Ну, хотя и так бы крикнул. Перебор это, его людей хватать и волочь куда-то.

— Не переживай, брате, в баньке нам помогут помыться и отпустим, — гоготнул сын Гедимина, продолжая тащить упирающуюся полячку, которую король прислал обучать русских мастериц ткать гобелены.

— Отпустите женщин! — подскочил к ближайшему воину Андрей Юрьевич и вырвал за другую руку упирающуюся девицу.

— Остынь, брат! Отпустим после баньки, — продолжал скалиться Кориат.

— А ну, оставьте женщин в покое! — оттолкнув первого, добрался профессор до второго тащильщика. На девушке была порвана рубаха и в дыру высунулись приличные такие груди.

— Не убудет с них, — князь Новогрудский и Волковысский потянулся за мечом.

Достал свой и Андрей Юрьевич.

— Брат, не буди лихо…

Поздно, Кориат нанёс удар, как дубиной, сверху вниз. Профессор Виноградов подставил свой меч, парируя удар и… Со звоном меч литвина переломился, осколок отлетал к стоящему за спиной Андрея Юрьевича вою и порезал ему щёку. Меч же князя Владимирского от удара пошёл вниз и распорол бедро второму вою.

В этот момент по лестнице забухали шаги и в коридор ворвались трое спецназовцев с кинжалами в руках.

— Отставить! — заорал Андрей Юрьевич. Не хватало только сына Гедимина тут убить. Как батянька себя поведёт? А тут ордынцы на подходе, да и сам Гедимин с ратью в семь тысяч человек в нескольких днях пути.

Разрядила обстановку, прибежавшая на шум, княгиня Владимирская Анна и, кроме того, сестра Кориата — Альдона.

Как она закричит. Как она завопит. Как выдаст речугу на языке даже отдалённо русский не напоминающий.

Сам литовский князь стоял же и глазами хлопал. Он бы может и хотел продолжить драку, но мешало три обстоятельства. Главное — у него вместо роскошного полуторника сейчас в руке тридцать сантиметров обломанного клинка было, пусть и прилепленного к рукояти, украшенной золотой проволокой и с рубином на навершии. Во-вторых, между ним и Андреем Юрьевичем было три женщины, две ткачихи и… и хрен бы с ними, так ещё и Анька — сестра как ни как. В-третьих, позади него с кинжалами синими харалужными стояли вои не слабых статей, ему точно ни в росте, ни в ширине плеч не уступая. А! Так ещё и такой же синий с узорами меч описывал восьмёрки горизонтальные прямо у него под носом. И был он в руке хозяина замка и всех этих земель. Это, в-четвёртых, уже.

— Видишь, брат, я спор выиграл. Мой меч лучше оказался. А чтобы тебе не обидно было, давай меняться. Я возьму куски твоего, а ты мой из харалужной дамасской стали. Как у твоего отца.

— А? Кад? — ну это слово Андрей Юрьевич знал. Его Анька по десять раз на дню произносила. Он загнёт чего умное, а она в ответ: «Кад?» — это значит — «Что?».

— Ченч, говорю. Меняемся. Я тебе меч харалужный, а ты мне обломки.

— Ценный подарок! — усмирил в конце концов свой адреналин литовец.

— Чем не пожертвуешь ради брата. Ты же в баню собирался, заблудился должно. Вон, княгиня Анна тебе дорогу покажет. И вои проводят, чтобы на вас по дороге гридни не напали. Они тоже привыкли сначала за железяки хвататься, а потом думать. Учу их, учу, а всё одно, сначала меч в человека суют, а потом спрашивают: «Ты хто таков?». Держи меч. Ножны сейчас сниму. Они у меня, правда, твоим не чета. У тебя, брат, в каменьях. Захочешь ли меняться.

— Захочу! — Кориат выхватил почти меч с ножнами у Андрея Юрьевича, отстегнул свои ножны, сунул туда обломок и передал их.

— Веди, Альдона. И правда заблудился. Большой замок. Ходов всяких много. Кто так строит⁈

Интерлюдия вторая

В 1317 году московский князь Юрий Данилович — старший сын московского князя Даниила Александровича, поехал в орду. Кроме того, что он был сыном Даниила Александровича, был Юрий Данилович ещё и… Если летописи не врут, то матерью Юрия Даниловича была дочь галицко-волынского князя Льва Даниловича и Констанции Венгерской, дочери венгерского короля Белы IV, по имени Агриппина. И следовательно — она была тёткой Андрея Юрьевича Владимирского и его брата Льва Юрьевича Галицкого. Значит Андрею Юрьевичу Юрий Данилович приходился двоюродным братом. Вообще, с предками Юрию Даниловичу повезло. Он был внуком Александра Невского, правнуком венгерского короля Белы IV и Даниила Галицкого — короля Русского королевства. А через Даниила Романовича ещё и праправнуком хана Котяна.

Приехал Юрий Данилович в орду, очаровал хана Узбека, и тот выдал за него замуж свою сестру Кончаку. Своей кровиночке хан, как не странно, разрешил перейти в христианство. Там же в орде в, крещении получив имя Агафья, Кончака вышла замуж за Юрия, который получил высокий (второй по старшинству) монгольский титул гургана, то есть зятя Чингизидов. Всё это позволило князю заручиться поддержкой хана в борьбе за великое княжение с Михаилом Ярославичем Тверским. Узбек дал Юрию ярлык на княжение и ордынский отряд во главе с темником Кавгадыем, и они отбыли в Москву.

Тут надо чуть назад вернуться. После смерти в 1304 году предыдущего великого князя, Андрея Александровича — третьего сына Александра Невского, на великокняжеский ярлык, выдаваемый ханом Золотой Орды, претендовали Михаил Ярославич Тверской и Юрий Данилович Московский, который согласно лествичному закону (праву) престолонаследия, никаких прав на великокняжеский престол не имел, поскольку его отец умер, не заняв великокняжеского престола. Они поехали в Орду к хану Тохте, который назначил великим князем Михаила Тверского. По возвращении из Орды в 1305 году Михаил пошёл с войском на Москву, но взять её не сумел.

После этого война незатухающая с разорением десятка городов и сотен сёл и деревенек продолжалась до того самого 1317 года, когда хан Узбек принял очень странное решение. Зачем он это сделал? Очевидно, действовал по принципу — разделяй и властвуй. Нельзя давать сильно усиливаться русским князьям. Пусть они в междоусобице уничтожают профессиональных воинов — дружинников. Не будет профессионалов и некому будет учить молодёжь.

По возвращению на Русь Юрий Данилович под Костромой встретился с Михаилом Ярославичем, и тот без боя уступил великое княжение Юрию. Всё замечательно, молодая жена — красавица черкешенка, Великий престол, хан — родич, войско ордынское, живи, развивай державу, стройся. Три раза ха.

Мало этого показалось Юрию Московскому, и он убедил Кавгадыя вторгнуться в Тверскую землю. Пограбить. По приказу Кавгадыя пришло воевать с Тверью и новгородское войско. Тверь она ведь как раз между Москвою и Новгородом. С двух сторон набросились на Михаила. А тот взял и разбил их по одному. Сначала под Торжком новгородское войско было разбито Михаилом Тверским, после чего Михаил двинулся против москвичей. Встретились войска у деревни Бортенево у ручья Остраганец, впадающего в реку Шошу.

«И была битва великая и сеча злая, и помог Бог князю Михаилу Ярославичу Тверскому, и побежал князь великий Юрий Данилович Московский… А Кавгадый повелел дружные свои стяги поврещи и неволею сам побежал в станы». Михаил Тверской взял в плен «князiи много».

В ходе этого сражения тверское войско захватило в плен жену и брата московского князя. Ну, Борис, как князь должен быть на такой решающей битве, а вот зачем Юрий потащил на битву беременную жену, непонятно. Темник Кавгадый вместе с остатками войска сам на следующий день сдался Михаилу Тверскому. Кавгадый и его люди говорили Михаилу: «Мы ныне твои есть; а приходили мы на тебя с князем Юрием без повеления ханова, и в том мы виноваты, и боимся от государя опалы, что таково дело сотворили и много крови пролили».

Хан Узбек не простил тверскому князю позорного поражения своего войска, а ещё сыграло роль и то, что жена Юрия (сестра Узбека) умерла в тверском плену. По слухам отравили. Могло и правдой быть, любимое занятие на Руси было — князей травить. В следующем 1318 году Михаил Ярославич был вызван в Орду. Состоялся ханский суд, после которого князя заключили в колодки. Через месяц после мучительных пыток он был убит людьми Юрия Даниловича и Кавгадыя. Князь знал, что в Орде его ждёт смерть, и всё-таки предпочёл добровольно пойти на казнь, сохранив тем самым жизни тысячам своих подданных в Тверской земле, спасая её от ордынского нашествия.

В 1321 году новый Тверской князь Дмитрий Михайлович — сын убитого Михаила, прозванный Грозные Очи, признал власть Юрия Даниловича и передал ему ордынскую дань со всего Тверского княжества. Но Юрий, вместо того чтобы отвезти тверскую дань в Орду, отвёз её к брату Афанасию в Новгород и через купцов-посредников пустил её в оборот, желая получить ссудный навар. Действия Юрия с ордынской данью разгневали хана Узбека, и в 1322 году Дмитрий Тверской получил ярлык на великое княжение. И уселся в Москве.

Сам Юрий Данилович был вызван в Сарай-Берке для нагоняя, а Дмитрий попытался поймать Юрия на пути в Орду, но тот уехал к брату Афанасию в Новгородскую землю: в Псков, а потом в Новгород, где был принят на княжение.

Так сейчас в Новгороде и княжит.