Орда

Глава 18

Событие сорок седьмое

Мо́йры (мойра, букв. «часть», «доля», отсюда «участь», которую получает каждый при рождении) — в древнегреческой мифологии богини судьбы. У древних римлян Мойрам соответствовали Парки.

Старшим отряда, что выехал организовывать засаду у оселища Лука, Андрей Юрьевич поставил помощника Мечеслава — сотника Андрея Ворона. Он вой опытный, прошедший не одну сечу, в том числе и с венграми ратился, и с ордынцами у Каменца в прошлом годе, не должен загубить операцию. Следом за пятью сотнями стрельцов — лучников, уже после обеда, в том же направлении, по дороге на Переяславль, отправились две сотни дружинников из Владимира и Галича и сотня арбалетчиков. А на следующее утро неспешно двинулась сотня телег (трофеи они сами не соберутся и во Владимир не промаршируют), и как прикрытие для них, вторая сотня конных арбалетчиков. Семь сотен дружинников у противника и все в железе, этого бросать нельзя. Всё нужно собрать. Учёт и контроль! Экономика должна быть экономной! Решения двадцать шестого Съезда КПСС в жизнь! Не, последнее — лишнее.

Вот в будущем всё не могли найти Куликово поле, мол, где же всё железо? Где брони, мечи, да хоть наконечники для стрел и ножи засапожные. Наивные потомки! Это только в кино вопрос задает Руслан: «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?». Никто ничего железного на поле боя не оставит. И уж тем более стрел. Хорошая стрела стоит дороже топора или ножа, хоть в тех железа больше. В них железа, а в стреле труда, что стрельщик в неё вложил. Даже маленьких гвоздиков, что каблук прибит не найти. Во-первых, ещё каблук не изобрели, а во-вторых, сапоги вещь дорогущая, их тоже позабирали.

Всё собрали на Куликовом поле, всё до последнего кусочка железа, а убитых предали земле. Это христиане остались победителями. Они трупов воронью не оставят. Потому, с металлоискателем искать место битвы глупо. Не менее глупо искать по лежащим близко к поверхности костям. И культурный слой, в смысле, чернозём, нарос и людей схоронили. А лошадей съели, так что и по лошадиным костям искать не сильно мудро.

План на бой Андрей Ворон получил от князя тот же, что и Мечеслав с Горыней и Емелей. Должны были выстроиться цепью на высоком берегу речушки, и когда переяславцы будут мимо проезжать, перестрелять их из луков из засады, убежавших в ту или другую сторону добивают конные дружинники и арбалетчики. Да, на коне арбалет не перезарядить, так и не надо, выпущенная в спину стрела из мощного арбалета кольчугу пробьёт. Сто арбалетчиков — сто раненых или убитых. Больше остаться в живых по плану даже теоретически недолжно. Планирование — наше всё.

По началу всё шло нормально, вои дружины переяславльского князя проезжали мимо затаившихся стрельцов пока не поравнялись с последним. Раздалась команда и засвистели стрелы… И вот тут весь план полетел к чертям и хорошо ещё, что река Гуйва была мелкой. Дорога в том месте прямая, и показавшийся отряд ордынцев первым заметили стрельцы, дальше всего от Андрея Ворона находящиеся. Сам сотник сидел на коне во главе дружинников и сквозь плотный строй переяславцев поганых не видел. Он понял, что что-то идёт не так, когда увидел в брод переправляющихся через реку стрельцов. И непонятно, что было делать, прямо перед его двумя сотнями находилось не менее шести сотен вражеской конницы тяжеловооруженной. Да, там была сутолока и паника, часть воев уже свалилась, поражённая стрела на землю под ноги коней, но трёхкратное минимум ещё превосходство имелось.

Главное же, сотник не мог понять, что заставило стрельцов сбежать с недосягаемой для врагов позиции, он сам накануне попробовал заставить коня пересечь десятиметровую речушку, но не тут-то было. Берега топкие и обрывистые и с той, и с этой стороны. Конь чуть не сбросил его, а потом уже сам прыгнувший в реку Андрей еле под уздцы вывел бьющегося Пегаску на берег. Конь потом долго не мог успокоиться.

Позднее уже выяснилось, когда через час Ворон смог собрать свой отряд, что произошло. Оказалось, что ордынцы, те самые, ведомые татарскими мурзами Калнтаем и Чиричем догнали дружину переяславцев, и когда начался обстрел стрельцами из засады, они не растерялись, сотня конных лучников примчалась к излучине реки, и они обстреляли владимирских стрельцов. Раз для своих десятиметровая преграда не мешает расстреливать чуть не в упор дружинников, то и татарам она не помешала.

Понеся первые потери, стрельцы бросились бежать к другой стороне излучины, увлекая следующих и следующих. Паника вещь заразительная, а как ни крути, эти стрельцы не вои. Они охотники, горожане, охранники караванов, и в настоящих боях не участвовали толком. Побежал десяток и все за ними ломанулись. Был бы с той стороны хороший командир и побольше боевого опыта у лучников, и пять сотен стрельцов легко бы справились с сотней ордынцев. Но… Получилось, как получилось. Через десяток минут все стрельцы были уже не другом берегу речушки Гуйвы в селище Млынище. Теперь их ордынские лучники достать не мигли. Зато могли дружинники, что оправились от начала обстрела из засады. Они построились во всю ширину дороги и попытались разогнаться для таранного удара по воям Андрея Ворона.

На счастье, в бой вступили арбалетчики, сто выпушенных стрел сбросили с коней несколько первых рядов переяславцев и получилась пробка, которая всё движение ворога остановила.

Андрей Ворон приказал своим отступить. Нужно было собирать стрельцов, рассеянных ордынцами вдоль дороги.

Событие сорок восьмое

Мо́кошь (церк.-слав. Мокошь, Мокъшь) — восточнославянская богиня. Согласно этимологической реконструкции, Мокошь была богиней земли, вод и плодородия и позже, по мнению большинства исследователей, получила отражение в былинах и заговорах как Мать — сыра земля.

Чем дальше в лес — тем сытый конному не пеший. Профессор Виноградов растерял весь оптимизьмь. Неприятности сыпались одно за другим… м… одна за другой. Вот! Даже велик могуча русска языка путаться начинает.

— Княже, помрёт родич ваш. Огневица. Нечё сробить не мочно. Отойдёт к завтрему.

Андрей Юрьевич свёл брови, сфокусировал взгляд на коновале, залез ладонями в шевелюру и подёргал себя за волосы, надеясь, что вот сейчас кровь к мозгу прильёт и всё наладится.

— Так, что робить, княже? — как там его, Антон, кажется, один из лекарей — помощник главлекаря Гаврилы, выжидательно смотрел на князя Владимирского. Конечно, тот сейчас подойдёт к болезному, осмотрит, улыбнётся и скажет: «Ничего страшного, зараз пургену дадим и как рукой снимет».

— Ты мне скажи? Ты лекарь! — махнул рукой профессор.

— Помрёт. О-хо-хоюшки. Жалко.

— Вроде нормально было вечером.

— Ночью и началось. Жар. Как печь, прямо. Отойдёт. Весь бок красно-синий и гной брызжет.

— Отвара макового дайте… Стонет?

— Ором орёт. Жалко.

— Всё, Антон, дайте макового отвара. Всё в руках господа, — пенициллин со стрептоцидом Виноградов даже теоретически не сможет изобрести. Если в двадцатом веке возились два десятка лет, отличные лаборатории имея, то сейчас и пробовать не стоит. У него стекла даже нет. Да и формул не знает. Металлург, как ни странно, и звучит-то со словом фармацевт по-разному, что уж о знаниях говорить.

И это была даже не вторая плохая новость. Первая — это совсем швах. Вторая засада не удалась. Или не совсем удалась. Из семи или шести, а может и всех восьми сотен дружинников из Переяславля положили сотни две — две с половиной, по словам Авдея — старшего стрельца над теми пятью сотнями, что ушли на юг. При этом своих потеряли восемь человек. Ну, и во второй атаке ордынцев побили немного. Уверяет сотник Ворон, что с полсотни точно. А у нас один ранен. Можно и удачей считать. Только цели не достигли. Вои переяславские по большей части уцелели, а татары и вовсе почти не пострадали.

Хотелось бы всех их без потерь перестрелять и отмородёрить, но чего теперь. Нужен план «Б».

Есть ещё и главная новость. Она же самая плохая? А не сильно понятно, но она точно не больно-то радостная. Орда в гости пожаловала, и огромными силами. Какими неизвестно, но если разведке верить, то как раз точно не меньше двух туменов, про которые он и думал. Ну, в том, что пришла — ничего плохого. Этого и добивался. Плохо другое. Орда, все эти два тумена идут не со стороны Киева, а со стороны Переяславля. Всё, что они три дня городили и копали — всё зря. Тысячи деревьев и то зря срубили.

Но главное — это не срубленные сосёнки. Главное — мины! Они закопаны, их теперь выкапывать и снова закапывать. Так, да не так. Андрей Юрьевич теперь вообще не понимал, как ему воевать дальше. Вся местность к юго-востоку от Житомеля, откуда идёт Орда — это низменность вся усеянная ручейками, речушками, болотцами. Плюс овраги, что эти ручейки нарыли. Есть и по паре метров глубиной. Ага! Здорово, как с венграми можно поступить и заманить татаровей в овраг! Нет. Местность пересечённая и лесистая. Нет поля. Нет места для драки.

Андрей Юрьевич поставил себя на место ордынских командиров. Как они будут наступать. Ничего не получалось. Только вот эта дорога. Шаг влево, шаг в право и кердык. Болотина, ручьи, реки, бурелом. И по схеме — карте, составленной Фёдором, выходило, что такая мать-природа на сорок, а то и на все пятьдесят вёрст. Легче ордынцам вернуться, добраться до Киева и наступать с той стороны. Сусанин, что ведёт татар, на бои не рассчитывал. Ему видимо сказали, что нужно кротчайшей дорогой добраться до Житомеля, он и повёл кратчайшей.

Только эта ошибка ордынцев ситуацию резко осложнила. Как на дороге применить мины? Ну, одну поставить можно. Подорвётся одна лошадь. Так потом вперёд русских рабов погонят, и эта одна лошадь будет единственной потерей в двух туменах.

А пушки? Ну снесёт выстрел пару тройку рядов, ажнать шесть человек. Просто опять вперёд набранных по окрестным сёлам крестьян погонят.

То поле, на восток от Житомеля, было единственным местом, где все его задумки могли сработать.

Так ладно место… Черт бы их побрал! Так ещё теперь и времени нет на подготовку новой операции. Переяславцы и два отряда татар во главе с мурзами Калнтаем и Чиричем в десяти верстах от Житомеля. Не у них же на глазах устраивать рытьё окопов.

Сейчас они стоят. Всё же лобовая атака татарских конных лучников, которая дорого им обошлась, пыл наступательный у них поубавила. Полста человек убитых и раненых.

Мечеслав с Андреем Вороном сейчас там рулят, дорогу перекапывают. Стрельба по коннице из засады вещь эффективная. И это враги понимают не лезут.

Итак, а что он бы сделал на месте ордынцев?

Всё же пошёл бы в обход. Нашёл, как в кино про триста спартанцев, горбуна, который бы провёл отряды в обход. Даже сомневаться не стоит, что лесные дороги есть, и что горбуны найдутся. И за деньги найдутся и за идею, как же проклятые галичане и литвины опять на Святую Русь напали. Вечно от них все беды. Найдутся и не только за пряник, за кнут тоже найдутся. Возьмут старосту селеща и нож к горлу жены или сына приставят.

— Веди!

— Пошли, только Стешу не трогайте.

— Не тронем, коли выведешь, ещё и наградим. Чё мы звери чи шо. Вон у неё какие глаза красивые. Зелёные. Надо тебе её глаза? Сейчас вынем.

С татарами понятно. А ему что делать? Профессор Виноградов сидел над схемой и так пробовал, и эдак. Везде всё было плохо.

Самая здравая мысль, которая в усталую голову пока пришла — это отступить к Киеву. Поменяться с ордынцами местами. То самое поле Русятинское, только местами противники поменяются. И засадный полк на том же холме, замаскированный в новеньком лесу. Вся разница в том, что атака будет не правым флангом, а левым.

Минусов была тьма. Главный — это Житомель. Его нужно будет оставить ворогу. И что князь скажет? Князь Иван Александрович — младший брат Романа Александровича Брянского уже приезжал и интересовался планами. Как-то дошли до него новости о неудачной засаде. И нечего ему пока сказать.

— Ремонтируй ворота и стену.

Событие сорок девятое

Дева́на (рус. Зевана, Dzewana, Dziewonna) — по Яну Длугошу — богиня охоты в западнославянской мифологии. Возможно, женский мифологический персонаж сезонного обряда.

Шумел сурово Брянский лес,

Спускались синие туманы,

И сосны слышали окрест,

Как шли на немцев партизаны.

Немцев?

Спускались синие туманы…

Как на татар шли партизаны!

Вона как! Не хуже Пушкина. Песня про партизан вспомнилась не просто так. Нужно было занять ордынцев и всяких ренегатских переяславцев на пару деньков, чтобы построить новую линию обороны. Работы тьма, первый раз за три дня еле-еле управились. Сейчас, правда, лес не нужно загущать, а ветки и сосенки для прикрытия батарей уже имеются, зато появилась новая работа. Окопы нужно зарыть, мины из ям вытащить, и эти ямы тоже зарыть и замаскировать. Не должно у поганых подозрения возникнуть.

Сусанина нашли быстро. Даже пятерых. И не крест животворящей это сделал, а гривна серебряная. Для местных крестьян или охотников этот кусок серебра — огромные деньги и проводить десяток пеших стрельцов — лучников до лагеря ордынцев и переяславцев легко нашлись желающие.

Пять так пять. И никакой координации не надо. Подошли через чащи, ручьи и болота к лагерю, обстреляли в ночи и скрылись в болотине. Через пару часов снова. И так с разных сторон. Вперёд вороги такими малыми силами не пойдут. Отступят, поджидая основное войско. И основное войско прямо с ходу в атаку на Житомель не ломанётся, будут лагерь разбивать. И их обстрелять.

В первую ночь пятёрка Емели добралась, как раз до того места, где засада не удалась. Поганые встали лагерем прямо на дороге и в брошенном селище Лука. Князь Иван Александрович в первый же день тиунов разослал по ближайшим селищам со строгим указом уходить всем. Прячьтесь в лесах, на болотах. Седмицу, а то и две нужно будет пересидеть.

Люди ушли и скотину увели. Какие сейчас богатства? всё на телеге одной можно увезти.

Проводником у пятёрки Емели был как раз староста деревни Лука тёзка его — тоже Емеля. Примерно половину дороги, до дозоров проехали на лошадях, чтобы быстрее добраться, а потом пешком по лесу ещё пять вёрст до селища. Три раза в брод переходили речушки, раз по кочкам перескакивали через трясину и вышли в результате не с севера к поселению, а с юго-запада. Оттуда точно их ждать не должны.

Оказалось, что и вообще не ждут. Ордынцы, большой отряд, расположились в самой Луке, благо уезжая пахари сено с соломой оставили, и неприхотливые степные лошадки с радостью на это набросились.

— Ребяты, я сейчас вон того поздоровше конька раню, чтобы он тревогу поднял. А вы как ордынцы прибегут не мешкайте.

Ничего бы хорошего из этого партизанского рейда не вышло, да Андрей Юрьевич и не послал бы, но тут высшие силы встали на сторону Добра, и небо за день полностью очистилось от облаков. Луна, пусть и не максимального размера, а так, три четверти, да Млечный путь с другими звёздами, метров с двадцати точно не промахнуться.

Емеля прицелился в жеребца и пустил стрелу. Попал, животное жалобно заржало и ему вторили все остальные, привязанные к тыну, лошади поганых. И минуты не прошло, как из домов и сараев повыскакивали ордынцы. Много. С сотню, не меньше. Вот тут стрельцы и оторвались. Минута прошла, не меньше, прежде чем ордынцы поняли, что происходит и попробовали с саблями своими тяжёлыми атаковать неприятеля.

Получилось у них плохо. Река там метров десять шириной и совсем мелкая, вот только тот берег, на котором татары лагерь разбили, и на котором селище, обрывистый и сразу вода без берега пологого. Организовав атаку, командир ордынцев видимо про это забыл. Те выперлись на берег, и не заметив обрыва, в реку посыпались. Не много, с десяток. Побарахтались, часть попыталась влезть назад, часть продолжила атаку. Только теперь они, как на ладони у стрельцов, по три стрелы те пустили и нет ордынцев. А после огонь перенесли на тех, кто «умнее» оказался, не свалился в воду и стоял на берегу, размахивая саблей. На фоне луны лучше мишени и не придумывать.

Ещё минуту, а то и две, расстреливали с десяти метров поганых Емеля с помощниками, пока смелые и тупые не кончились. Татары отпрянули от берега и бросились под защиту домов и сараев. Вскоре навесом оттуда полетели стрелы, и Емеля увёл людей в лес. Они больше часа просидели в зарослях, а потом, когда шум и крики в селище прекратились, прошли вдоль излучины с версту и оказались уже совсем в тылу у ордынцев. Тут проделали такую же операцию. Ранили лошадь и когда её крики и ржание собрались татары, то обстреляли их. Правда, в этот раз дурных было меньше. Татары сразу отступили от берега и вскоре засвистели стрелы. Ну, не каждый раз по нескольку десятков получается к их Аллаху отправить, или на их Небо, но семерых, как посчитал Емеля, и в этот раз ранили или убили.